Книга 1. Ближник Ивана Грозного

На по пути в палаты, которые я наметил для встречи с казанскими купцами, я продолжал снова и снова мусолить свой план. 'Для греческого огня мне нужна сера, нефть, деготь. Нефть, конечно, сейчас не особо популярна, но что-то обязательно должно быть. Раньше ее вроде бы в лечении использовали. Серу уж точно найдут. Чай алхимиков и всяких сказочников в любом времени хватает'.

Купцов пригнали довольно быстро. Из-за этого они и выглядели соответственно — испуганно. Не знаю, что они подумали, но успокоить их надо было обязательно.

— Приветствую вас, торговые люди Казана. Хочу сказать вам, что все мы рабы Аллаха на этой земле. Не видит он между нами разницы и с каждого, не зависимо от его богатства и силы, будет он спрашивать после его смерти. Я, хан Ядкар, обещаю вам, что ни жизнь ваша и ваших близких, ни ваше имущество, не пострадает. Скорое все разрешиться к великой милости Аллаха, — действительно, все должно было решиться в ближайшие несколько дней. — Казани же от вас нужна еще одна услуга...

Как оказалось, торговая Казань, купцы которой ежегодно направляли сотни караванов в Индию, Китай, Персию, Европу и т. д., смогла найти и нефть, и серу, и деготь. Купцы, обрадованные, что их не будут грабить свои же, натаскали со своих складов столько добра, что я и ахнул и охнул. Из принесенного ими можно было не только гранаты с зажигательной смесью делать, но и целый брандер смастрячить.

Варить смесь я посадил в укромное местечко с десяток сидельцев из ханской темницы, которым грозила смертная казнь. Такой отсрочки наказания они были только рады, что они и продемонстрировали усердной работой. В результате уже к вечеру в подвале под ханским дворцом меня встречало около пятисот небольших пузатеньких кувшинов с огнесмесью, к горлышку которого был привязан пучок пеньки, и тридцать добровольцев.

— Это нужно для того, чтобы сжечь укрепления. Показываю, — объяснять приходилось каждый шаг, иначе 'наивные дети' этого времени могли меня запросто объявить Иблисом (дьяволом). — Трутом или фитилем поджигаете паклю и сразу же как можно дальше бросаете. Не ждать! Поджег и бросил на бревна! На землю не кидать!

Вглядываясь в глаза тех, кто собрался пожертвовать собой ради города и своего хана, я не тешил себя иллюзиями победы. Мне нужна была лишь отсрочка. Все остальное было вторичным.

— Ничего не бойтесь, я сам поведу вас! Те же, кто погибнут, сразу же попадут в рай, где прекрасные гурии вечно будут ублажать вас...

Сложнее было убедить Ису, которой вцепился в меня бульдогом и твердил, как заведенный о моей жуткой смерти. Пришлось, намекнуть на волю Аллаха, который открыл мне ее во время последнего ранения. Гораздо действенным оказался аргумент про переговоры с царем Московским. Пришлось соврать, что царь сам предложил мне тайно встретиться.

Словом, в ночном нападении я практически не участвовал, сразу же в темноте оторвавшись от остальных. И пока тридцать добровольцев закидывали деревянные туры кувшинами с греческим огнем, я терпеливо пробирался по лагерю русских. Заранее одетый в потрепанный русский кафтан с неказистой кольчугой, в добавок перевязанный какой-то бурого цвета тряпкой, я не сильно выделялся из сотен таких же ратников. Когда же раздались первые вопли о нападении и лагерь превратился в разворошенный муравейник, им вообще стало не до меня.

В поднявшемся столпотворении мне более или менее спокойно удалось добраться почти до самого шатра, где я и затаился в густой траве. Лежа здесь, я выжидал еще около четырех — пяти часов, пока все не успокоятся. Зарево пожарища вокруг Казани и, собственно, звуки сражения, утихли лишь к утру, когда я и начал действовать. Закоченевший, я с трудом прополз этот оставшийся десяток метров до шатра и вновь замер. Внутри было шумно.

Изнутри доносились голоса — один молодой, гневный, другой принадлежал человеку явно постарше. Ткань шатра была плотной, поэтому я разбирал не все слова. Однако, общий смысл был понятен. Иван Васильевич был адски недоволен нашей ночной вылазкой и потерей почти всех туров с пушками.

— ... Ты что-же, пес смердящий, такое глаголишь? Опять сторожа там все упились бражкой? В темнице сгною, если не лжа это! Остальных на кол! Всех на кол! — чувствовалось, что царь был в ударе. — Как они могли загореться? Тебе розмыслы что говорили? Воды не жалеть, лить и лить, чтобы огнем не занялось!

— ... тайно... убивцы, — гундосил в ответ провинившийся воевода. — Яко пламень греческий...

— Опять лжа! — я приложил ухо к ткани шатра и ясно услышал смачные удары пощечин. — Одна лжа! Греческий огонь?

Царь Иван явно не верил в слова воеводы про греческий огонь. Конечно, он не мог не знать, что с падением Константинополя тщательно охраняемый секрет греческого огня был утерян. По крайней мере, в Казани его никак не могло быть, априори.

— Уйди, с глаз моих! Уйди, — судя царь выдыхался и разговор заканчивался. — Утречком приду к тебе и все сам вызнаю... Пошел прочь!

Бах! С другой части шатра послышался шмякающий падающий звук, с которым, похоже, воевода вывалился из царского шатра. Это означало, что пришло время действовать и мне.

'Он скорее всего сейчас остывать будет и вряд ли кого-нибудь позовет. Бабенку тоже вряд ли позовет, уж больно он зол. А вот винца вполне может пригубить. Короче, через полчасика должен настать самый подходящий момент для разговора'. С этими мыслями я вытащил нож и осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, начал резать ткань шатра. 'Собака, плотная какая. С трудом идет. Они его походу маслом пропитывали или чем другим'. К счастью, сила и мое упорство все-таки принесли свои плоды. Мне все же удалось сделать прореху в ткани, достаточную, чтобы пролезть в нее.

Вылезти мне посчастливилось за каким-то то ли сундуком то ли ларем поистине гигантских размеров, из-за которых я начал осторожно выглядывать. ' А вот и наш красавец. Вино тоже присутствует. Я все же был прав. Наш Иван Васильевич запивает свой стресс. Черт, да он дрыхнет! Хм, силен чертяка! Надеюсь, до кабанятины он не успел напиться'.

И уже не больно скрываясь, я выполз из-за своего убежища и, крадучись, добрался до лавки напротив царя. Пульс у меня конечно зашкаливал, но безумного страха я не испытывал.

Хлоп! Хлоп! Смотря на царя, я несколько раз не сильно хлопнул в ладони. Негромкого звука оказалось достаточно, чтобы Иван Васильевич открыл глаза. Надо было видеть, как менялось выражение его глаз — от замешательства и растерянности до страха.

Бросив затравленный взгляд на лежавшую в нескольких шагах саблю в богато украшенных ножнах, он все же смог взять себя в руки. Такая выдержка стоила очень много, особенно в это жестокое время.

— Чьих будешь, тать? — с презрением оттопырив губу, прохрипел он. — Старицк...

— Я не убийца или разбойник. Я казанский хан Ядкар и пришел помочь тебе, царь, — улыбнулся я, встретив его настороженный взгляд. — Хочешь узнать, кто отравил твою мать? Расскажу тебе и про тех, кто сейчас выпрашивает твоих милостей, а сам же точит нож за пазухой.

Ивана словно подбросило с подушек его постели. Глаза сверкнули такой жаждой убийства, что мне стало не по себе. 'Ого-го, как тебя, дорогой друг, торкнуло. Видно, не врали наши историки, что не слабо тебе досталось в детстве от бояр. Ох, не завидую я твоим врагам... да и друзьям тоже. Б...ь..., как бы мне самому голову в петлю не засунуть'. О том, что в этом времени можно было с легкостью и присесть на кол, мне вообще даже думать не хотелось.

— Что? Что ты сказал? — прошипел царь, не отрывая от меня глаза. — Мою мать убили? Говорили, что в ее питье был яд, но я не верил..., — парень с тяжелым вздохом, рванул на себе богато украшенный золотым шитьем ворот рубахи. — Говоришь, змею подколодную я пригрел на своей груди? В очи мои заглядывают, а сами ножи вострые точат... Псы окаянные! Неймется все им!

Словом, к этому мгновению уже все было забыто — и мое неожиданное появление, и сильный испуг Ивана. Сейчас все его мысли занимало лишь одно желание — найти и покарать убийц своей матери, а это, как ни крути, мне было лишь на руку.

— Откуда ты знаешь? Говори, хан! — Иван подскочил ко мне; всколоченные волосы, горящие гневом глаза, скрюченные пальцы, вот таким он мне больше напоминал того самого книжного Грозного. — Или клянусь Богом, я...

Я шумно вздохнул и вкрадчиво (говорят с буйными именно и надо общаться) начал говорить:

— Я ведь еще много чего знаю, царь... Знаю, как тебе в младенчестве бояре есть не давали, как объедки тебе со стола кидали, — как искусствовед я довольно неплохо знал и кое-какие занимательные факты из нашей истории. — Всех этих собак я знаю и все про них расскажу... А прошу я за это все совсем немного... Договоримся?

3.

Отступление 1

Новгородская летопись [отрывок].

'... В лето 7060 год от сотворения мира Великий Государь Царь и Великий князь Иван Васильевич всея Руси захотеша ратиться с ханом Казанским Ядыгаром. Собрал он рать великую из тысячи языков русскаго люда, черемиша, мордвы, фрязинов и многая другага с великим обозом, огненным припасом и тюфяками. Узреша хан Казанский Ядыгар силу великую воинства православного и пощады запросил для себя и всего казанского люда. Собрал он дары великие. И яхонты заморские, и серебра двадцать возов, и златых монет пять десятков ведер, и жемчуга пятнадцать четвертей.

... Встретились Великий Государь Царь и Великий Князь Иван Васильевич и хан Казанский Ядыгар на холме пред русским воинством и градом Казан. Також рёк Великий Государь Царь и Великий Князь Иван Васильевич. Будь мне молодшим браткой, приведи под мою руку все земли Казанские и дай вольную всем пленникам, что томятся в темницах. Поклянись на иконном лике православном, что нет больше в твоем сердце зла и подлой хитрости.

И случилось чудо великое. С превеликой радостью облобызал длань царскую казанский хан и подошел к иконе со светлым ликом Божьей матери. Едва узреша Ядыгар святость великую от лика исходящую, слезы горючие полились из его очей и восхотеша он приложиться к иконе.

Отступление 2

Карамзин Н. М. История государства Российского. В 11 т. Т. 8. Москва, 1803. [отрывок].

'... В истории с падением мощного Казанского ханства, опиравшегося на значительные людские ресурсы, разветвленную сеть укрепленных крепостей и серьезную военную помощь крымских ханов и по настоящий день остается немало вопросов, на которые так и не были даны ответы. Мне представляется важным обратить внимание читателя на следующие два момента. Во-первых, почему такая сильная по мерках своего времени крепость, как Казань, сдалась практически без боя? Казань обладала большим гарнизоном, удобным для обороны положением, опытными военноначальниками и по сообщениям современников таким мощным оружием, как греческий огонь. ... Во-вторых, вызывает большое сомнение, описанная русским летописцем, восторженная радость хана Ядыгара перед иконой Богородицы. Возможно, со стороны хана это была игра на публику, когда он демонстрировал полнейшее миролюбие и в том числе готовность принять христианство'.

_____________________________________________________________

Прошедшую ночь я явно надолго запомню. И даже сейчас, когда я уже пересек русский лагерь и, взобравшись по сброшенной веревочной лестнице, оказался в крепости, меня все еще колотило от адреналина. Ходуном ходили руки, хотелось куда-то бежать, что-то рубить. Лишь поднесенная чаща с вином меня немного успокоила.

— Слава Аллаху, ты вернулся, — с радостью в голосе произнес верный Иса, первым встретивший меня у стены. — И Казань вновь обрела своего господина, — он еще некоторое время с тревогой рассматривал меня, словно искал раны или следы пыток. — Ты встретился с ним?

Пара стражников, что все еще сматывали веревочную лестницу, притихли, прислушиваясь к нашему разговору.

— Казань будет жить, — криво усмехнувшись проговорил я. — Все будут жить.

После этих слов у одного из стражников из рук вывалилась деревянный хвост лестницы и с грохотом полетел со стены. Чувствовалось, уже в ближайшие часы новость разнесется по крепости.

— Будет, будет, мой друг Казань будет жить, — еще раз устало повторил я и медленно сполз по стене вниз, . — Наших женщин и детей не продадут на невольничьих рынках. Конечно, придется собрать хороший выкуп и отпустить всех невольников.

И я сказал чистую правду... Действительно, ночью мы договорились о том, что Казанское ханство вольется в состав своего западного соседа. За это мне было обещано много такого, что точно заткнет здесь рты всем сомневающимся. Царь жаловал титулы, земли и содержание от казны тем моим людям на кого я укажу; дозволял казанским купцам торговать во всем Российском государстве за малую пошлину (за двадцатую часть от товара). Со скрипом Иван Васильевич соглашался и с мусульманским вероисповеданием казанцев. С нашей же стороны, Казань порывала все отношения с врагами Российского государства; выплачивала довольно приличную сумму отступных; обязалась по первому царскому требованию выставлять двадцать тысяч конных доспешных воинов и тридцать тысяч пешцев с копьями и щитами. И, конечно же, дозволяла проповедовать на казанских землях православное вероучение и строить православные храмы. Словом, как мне показалось, прошел довольно равный обмен. Правда, моему телохранителю, который гораздо лучше меня разбирался во всех тайнах казанского двора, все виделось в совершенно ином свете.

— Многим бекам это не понравиться, — угрюмо проговорил он, тяжело опускаясь рядом со мной. — Здесь почти все кормятся с торговли пленниками, господин. Казань веками богатела из-за этого, — Иса понизил голос до шепота, настороженно всматриваясь в прохаживающихся вдоль стены стражников. — Тебе этого не простят, господин.

'Б...ь... Вот тебе и Денис Освободитель, Спаситель Казани и Открыватель порталов! Да, меня, походу, прирежут, едва новость разойдется. Какая уж там картина? Я 'Ой' сказать не успею! Тут и охрана не поможет...'. Тут, прерывая мои мысли, Иса с корточек опускается на колени и глубоко кланяется, лбом касаясь камней.

— Господин, своей храбростью и человеколюбием ты далеко превзошел своего отца. Ты, как и призывал пророк Мухаммад, да будет к нему милостив Великий Аллах, призываешь освобождать пленников, — хриплым голосом говорил он. — Я был рожден рабом и хорошо помню хлесткий звук бича... Я помню, как меня забирали у матери, как она кричала, корчась на камнях... Господин, мой меч уже давно ваш, но сейчас я отдаю вам мою душу.

Незавидное детство было у Исы, рожденного от рабыни. Уже в четыре года Ису и его пятилетнюю сестру купил владелец одного из веселых домов Казани, рассчитывая выручить за особый товар в десять раз больше. Долгими днями и неделями его с сестрой обучали угождать своему новому хозяину. В одну из ночей, Иса, не выдержав издевательств, зарезал хозяина и сбежал, укрывшись в трущобах. После очередной облавы его купили на ханскую кухню, откуда после долгих мытарств попал и в слуги самому хану.

— Господин, скоро беки узнают, что ты договорился с русским царем и придут за твоей головой, — Иса нервно повел головой, словно ощущая чей-то клинок и шеи. — Нужно бежать. До рассвета еще есть время. Я знаю этих собак. Сначала они перегрызутся за ханское место, а потом захотят крови.