— Сама же говорила, что в человеческом теле ничего постыдного нет. Что это попы греховность придумали, чтобы захомутать людей, пугая адом, тянуть с них свою десятину и командовать, как якобы божьими рабами, чтобы власть не потерять.

Н-да, вот только теологических диспутов ей сейчас и не хватает. И когда этот сорванец успел вырасти? А взгляд-то, взгляд! Вожделения от спермотоксикоза, конечно, хватает, но любования и восхищения, смешанных с почти неприкрытой беззаветной юношеской любовью, заметно больше. От себя-то чего скрывать? — греет ее этот мальчишечий взор, может быть, впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему желанной. И что с этим делать? Расслабилась, уже не пытаясь что-либо скрыть от ласкающего зырканья. Разлеглась на покрывале, раскинув руки и ноги, как морская звезда. И дождалась...

— Катенька, — ладонь мальчишки очень нежно притронулась к ее груди, — сгорят ведь, такие беленькие.

Вскинулась, посмотрела сама — уже не особо белые, а заметно розовые. Как бы действительно не обгореть. Вспомнила, что в машине должен быть специальный лосьон. Он тут же кинулся, нашел, а потом осторожно-ласково втирал в кожу. А она балдела, не в силах отказаться от этой нежности. Когда опять собрались в воду, решительно сдернула трусики — и так уже все видел — и побежала к озеру, сверкая белыми ягодицами. Колька кинулся вслед, тоже избавившись от плавок. Потом специально плавал на спине, гордо демонстрируя маленький бушприт, упрямо наклоненный к впалому животу. Катерина хохотала и брызгалась, получая в ответ довольное фырканье.

Потом, наскоро обтершись — она умудрилась выжать свои светлые лохмы уже разлегшемуся ничком мальчишке на спину, вызвав очередной смех — мазали лосьоном незагорелые попы. Катька сдуру приложилась губами к маленьким белым ягодичкам — ах, какие сладкие! — получив в свою очередь длительную церемонию облизывания мальчишечьим языком обеих половинок своей объемной упругой попки. И, хотя доступ к самому сокровенному был свободен — красивые женские ноги вновь были широко раскинуты — лишнего Колька себе не позволил. Надеется потом под сумеречным светом луны получить неограниченный доступ к женскому телу?

Обедали, сидя лицом друг к другу по-турецки, ничего уже не пряча от нескромных взглядов. Догадливый пацан — молодец, успел сгонять в кустики и сбросить излишнее напряжение — теперь наслаждался копченой курицей и видом растянутых нижних губок с нежно-розовой темнеющей глубиной между ними. Катерина уже ничего не стеснялась и нагло текла, представляя, как вечером подставит эти капельки под его ласковые пальчики.

При наступлении совсем уж нетерпимой жары, когда даже частое окунание в прохладную воду не помогало — раскладной зонтик они по глупости не захватили — быстро собрались, не забыв собрать мусор в полиэтиленовые пакеты. Катька прополоскала в озере свое и мальчишечье бельишко, позволив Кольке насладиться видом сзади склонившейся к воде женщины между расставленных стройных ног.

Мчались по трассе при полностью опущенных стеклах дверей под громкую музыку. Катерина балдела от ветерка, забиравшегося в самое сокровенное, и хохотала, когда ревнивый мальчишка прятал от взглядов водителей встречных машин ее бритый лобок, поправляя сбившийся подол сарафана. Не забывая при этом, пройтись своими пальчиками по мокрым губкам. В квартире, раскидав вещички по местам, ухнули на диван и, всего-то пару раз нежно поцеловавшись, уснули под даримой кондиционером прохладой. Ближе к вечеру пришли в себя жутко голодными. Наскоро собравшись, побежали в уютный ресторанчик. Мясо показалось невообразимо вкусным, и удивительно добрая сегодня Катерина позволила Кольке сделать пару глотков холодного шампанского из своего бокала. Обратно шли, крепко взявшись за руки и любуясь вечерним небом.

Дома тетка загнала мальчишку в ванную комнату, наказав тщательно вымыть все и вся. Через треть часа Николай вышел в обернутом вокруг бедер полотенце, впрочем, не скрывающим холмика под впалым животиком. Устроился сидя на расстеленном диване, ожидающе уставившись на женщину. Катя мылась не торопясь. Пришла в комнату в двух полотенцах — высокий тюрбан на голове и плотно обернутые бедра. Неприкрытые груди тяжело покачивались в такт шагам, топорщась уже напряженными большими сосками. Устроилась на пуфике у зеркала, игнорируя нетерпеливые мальчишеские взгляды. Глупенький, он еще не знает, что чем дольше ждешь, тем сильнее последующее удовольствие. Долго сушила шумным феном волосы и медленно, дразнясь тяжело покачивающимися грудями, расчесывала свои светлые лохмы. Поставив ноги на высокую тумбу трельяжа, не торопясь подпиливала коготки, делая вид, что не замечает соскользнувшего с бедер полотенца. Колька вздыхал, вперившись взглядом между женских ляжек, и нагло, не прикрываясь, теребил под полотенцем давно напрягшийся член. Не выдержал, сорвался в ванную и вернулся спустя несколько минут со съежившейся висящей маленькой колбаской вместо торчащего напряженного органа. Обиженно хмыкнул и засопел на диване, отвернувшись к стене.

Когда Катерина, наконец, закончила и, выключив свет, забралась под бочек своего юного любовника, умаявшийся ожиданием мальчишка крепко спал, свернувшись клубочком. Ну вот, столько готовилась, предвкушая безудержные ласки, а он сопит в две дырочки. Ну уж нет! Перевернула на спину и, взяв в рот маленькую мягкую плоть, стала посасывать, как леденец, водя кончиком языка по тут же открывшейся головке. Реакция последовала незамедлительно. Казалось бы, только что совсем невеликий, орган воспрял, оттопырив ее щеку, тут же поправленный нетерпеливыми пальчиками, дотянулся до горла. Ласковые поглаживания по оттопыренной попе известили о Колькиной готовности. Пальчики забрались внутрь женщины и осторожно исследовали влажную уже пещерку. Катька не выдержала, отстранилась от ласкаемой драгоценности и приложилась губами к мальчишечьим устам, позволив его языку побродить по ее деснам. Потом откинулась навзничь и затащила легкое тело на себя. Громко охнула, ощутив внутри мужское естество. Даже не представляла раньше, сколько удовольствия можно получить от небольшого, но твердого до окаменелости горячего органа. Раскинув согнутые в коленях ноги, неистово подмахивала быстро долбящему ее мальчишке. Пару раз член выскакивал, но, направляемый ее нетерпеливыми руками, вновь возвращался в женские глубины. Удовольствие буквально затопило Катерину, когда ощутила подергивание органа в миг застывшего и вжавшегося в нее Кольки. Впилась зубами в свое запястье, чтобы не заорать во весь голос от нахлынувшего блаженства. Пришла в себя от тихого чпока выскользнувшего обмякшего членика. Удивилась, насколько у нее там все сжалось, чтобы вот так плотно быть закупоренной небольшим еще размером любимого мальчишечки. Погладила по головке посасывающего женскую грудь Николая, внезапно обнаружив, что парень уже спит. Счастливо вздохнула, все еще не отойдя от полученной радости, осторожно высвободила мокрый сосок, вытерла себя внизу кстати найденной ночнушкой, подхватила на руки Коленьку и, чувствуя, как из нее все равно сочиться по ногам смесь их соков, понесла легкое тело в ванную, уложив мальчишечью голову себе на плечо. Осторожно обмыла спящего Николая — умаялся, бедненький! — перестелила постель, уложила любимого, быстро подмылась сама, поцеловала его в щеку и, наконец, задремала, наслаждаясь тихим сейчас счастьем.

* * *

Так они и зажили — быстрая страсть утром, только чтобы сбросить накопившееся у мальчишки за ночь напряжение, не менее бурно два-три раз за медленно тянущийся день и долгие-долгие нежные ласки в наступившей вечерней мгле со сразу несколькими взрывами ее удовольствия подряд. Катька, не смотря на явно не юный возраст, задиристо хохотала, катаясь с ним на аттракционах, гонялась за Колькой на электроавтомобильчиках с толстыми резиновыми буферами на игровой площадке, бесилась совсем как маленькая девочка с любимым в аквапарке. А дома, едва заметив напряженное дыхание и вдруг выросший холм на шортах, немедленно сдергивала с себя трусики и подставлялась, не особо получая удовольствие сама, но, старательно сжимая мышцы влагалища, безмерно радуясь за любимого Коленьку. Знала, что вечером обязательно получит свою толику счастья и не один раз. В былые времена больше одного оргазма за ночь никогда не испытывала, а тут сама себе удивилась, раз за разом кончая под сладким мальчишечкой.

Пригорюнилась после очередного свидания с подругами по скайпу, осознав близкое окончание отпуска. Уже на следующее утро надо было встречать в аэропорту Валентину, а еще через день самой улетать в Москву. Вечером они ласкались не столько страстно, как нежно, медленно изливаясь любовью друг на друга. Колька, обследовав языком ушки, закрытые глаза и распухшие от поцелуев губы своей красавицы, долго вылизывал вставшие торчком соски. А потом, устроившись между задранных и прижатых к грудям ног, несколько раз подряд доводил Катерину до восторга пальцами и все тем же язычком, не брезгуя забираться им не только глубоко в женскую пещерку, но и щекотать им сморщенное колечко ануса. Добивался долгого радостного стона, когда она без сил растечется по постели, и довольный сам вырубался рядом. Катя приходила в себя и несла любимого в ванную...

* * *

Утром, вскочив по будильнику на сотовом, сладко спавшего мальчишечку будить не стала. Быстренько привела себя в порядок, предусмотрительно натянула на Николеньку трусы, чмокнула в щеку и поехала в аэропорт. Обнялись с Валентиной — а ведь соскучилась, призналась себе Катька — забрали багаж и еще немного поболтали. Катерина рассказывала о здешнем житье-бытье, а подруга курила, отходя от никотинового запрета в самолете.

Приехали домой, а Колька все еще дрых, стоптав с себя простынку. Катя похвалила себя за предусмотрительность — напрягшийся как всегда по утрам член в плотных трусах не очень-то бросался в глаза. Под взглядом весело ухмыльнувшейся Вальки, показала удобства и принялась за приготовление завтрака. Проснувшийся Николенька натянул шорты, прислушиваясь к звукам воды в ванной, облапил вспыхнувшую испугом Катерину — а если другая тетка увидит? — приложился к губам, с удовольствием похлопал по тугой попе, взвесил через топик ладонями тяжелые груди и устроился за столом уничтожать оладушки со сливовым вареньем. Смывшая макияж Валентина в коротких шортиках и футболке без рукавов после строгого платья выглядела удивительно молодо. Каре каштановых волос мягко гармонировало с карими чуть раскосыми глазами с длинными от природы пушистыми ресницами, заметно выступающими скулами и немного курносым носом. Подскочила к Кольке, чмокнула куда-то между ухом и глазом, затормошила, разлохматила волосы и только после этого, успокоившись, присела за стол. Николай, присосавшись к большой чашке сладкого кофе с молоком, принялся исподволь разглядывать теток. Среднего роста светловолосая вызывающе-красивая своими формами, прекрасным каким-то северным — от викингов? — лицом Катерина и длиннющая — аж за метр восемьдесят пять — Валька. Тоже довольно симпатичная с большим высоким бюстом — как всегда дома лифчик не нацепила, позволяя выделяться соскам на тонкой ткани футболки — и аппетитной подтянутой попкой. Как она всегда утверждала — из-за своего роста так и не смогла найти себе достойную пару.

День провели почти как обычно, загорая и купаясь на шумном городском пляже. Обедали дома — Катя приготовила в духовке мясо по-французски с картошкой, пальчики оближешь! — после чего мальчишка, поползав по интернету, завалился спать. Тетки укатили обследовать магазины — жратвы в холодильник закупить и может из тряпок что-нибудь интересное найдется. Вечером гуляли, сидели в открытом ресторанчике, танцевали со случайными партнерами. Валентине при ее росте и малом местном выборе никто не подошел — в этом отношении она была очень щепетильной — и тетка, просиживая все танцы за столиком, незаметно для себя накачалась местным, приятно-вяжущим вином. Домой вели ее под руки, еле успевая подхватывать при резких покачиваниях. Уложили, переглянулись и, тихо покинув квартиру, кинулись к машине.

Свернув сразу за городом на первую попавшуюся просеку, Катерина заглушила мотор, распахнув дверцу, выскочила из-за руля, сорвала с себя трусики и, облокотившись обеими руками на сиденье, встала в позу пьющей лани. Обежавший капот Колька сдернул шорты с трусами до щиколоток, закинул юбку ей на спину и, без всякой предварительной подготовки, воткнулся своим окаменевшим членом в давно текущую женщину. Драл ее — именно драл! — с остервенением, крепко до боли вцепившись руками в нежную кожу широких бедер, смутно белеющих в ночной темени. Он трахал, а Катька подмахивала, сжимая внутри мышцы, желая как можно быстрее доставить удовольствие своему малолетнему любовнику. Своему нетерпеливому Николеньке, исстрадавшемуся за целый день без женской ласки. И когда он, наконец-то, прижался с силой к ее попе, частыми подергиваниями изливаясь внутри, Катерину саму захлестнула жаркая волна восторга. Громко завыв-закричав на весь лес, она счастливо заревела, все еще продолжая сжимать внутри мышцы, чтобы миленькому было приятнее.

Затем парень старательно вытирал ее между ног влажными салфетками, а Катька, все еще всхлипывая, гладила мальчишечку по голове. Долго еще гладила, а он, заменив салфетки языком, вылизывал женщину между бесстыдно расставленных оголенных ног. И все-таки добился пусть слабенькой, чуть теплой, но во много раз более сладостной волны, заставившей Катерину длинно застонать. Потом просто сидели в обнимку на тесном заднем сиденье и никак не могли оторваться друг от друга.

— Люблю, — вдруг прозвучало в ночи первое, с момента побега из квартиры, слово, — ты даже не представляешь, как я тебя, Николенька, люблю. Нет! — она положила прохладную ладонь ему на губы. — Молчи. Дай мне выговориться.

Колька целовал тонкие пальчики и слушал. А женщина рассказывала, что с ума по нему сошла, как впервые в жизни стала по-настоящему счастливой. Что в Москве им даже тайно нельзя встречаться, потому что Настенька умная, сразу все поймет. А ей ни в коем случае нельзя причинить даже маленькую толику горя. Не заслужила она такое. И вообще, его мама — святая, жизнь положившая ради своего сына. Да и сама Катерина хорошо понимает, что будущего у их любви нет. Парень вскинулся, чтобы опровергнуть последнее утверждение, но она не позволила, сильнее прижав ладошку к его губам.

— Молчи! Горе мое луковое, ну когда же ты, наконец, научишься слушать старших, не перебивая? — ласково погладила по щеке и продолжила объяснения.

Именно, что старше она на целых пятнадцать лет. Пройдет совсем немного времени, и Коля сам почувствует эту разницу. Вот тогда-то любимая сейчас женщина станет грузом на его ногах, не даст хорошо учиться, работать. Не позволит встретить близкую по духу девушку, построить нормальную счастливую семью с детьми.

Она много еще чего говорила, немало разных правильных слов. А Колька, понимая своим еще невеликим умом, что в чем-то любимая Катенька права, расставаться с этой прекрасной женщиной все равно не хотел. Только сейчас дошло, что вот сунуть и кончить — это не главное. В конце концов, можно и рукой передернуть, чтобы пар спустить. Основное у них — ощущать вот как сейчас, прохладную ладошку на своей щеке, слышать этот родной голос, видеть направленную на него ласковую улыбку. А самое-самое — чувствовать, как ей хорошо с тобой.