| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сейчас же наши бойцы, отогнав жидкие толпы немецких солдат и офицеров — назвать эти сборные солянки боевыми частями не поворачивался язык — строили баррикады, ходы сообщений, продолжали зачистку захваченных кварталов — при первом проходе замели далеко не всех, и порой кто-нибудь из недобитков или местных жителей начинали стрелять в спину нашим солдатам. Но группы тылового прикрытия внимательно следили за любым движением.
А тут стали подходить наши подкрепления из Мальборка и Данцига, и, пока немцы не подтянули войска, расположенные за пределами Эльбинга, командование десантом отдало приказ на штурм оставшейся части города. Штурм продолжался до темноты и за это время удалось захватить практически весь город кроме северной и восточной окраин. Танки, двигаясь по противоположным сторонам улиц, лупили по домам из пулеметов и пушек. Под прикрытием этого огня бойцы врывались в подъезды и зачищали дома, оставляли прикрытие захваченной территории и переходили к следующему кварталу. Под таким огневым давлением немцы продолжали откатываться, теряя пленными, раненными и убитыми все больше людей — наша атака была довольно быстрой, и часто удавалось ворваться на спешно оборудованные рубежи обороны практически следом за отступавшими фашистами. Боеприпасов не жалели — их постоянно подвозили с захваченных складов на трофейных грузовиках. Немцев косило их же оружие в руках наших солдат. Но к вечеру наше наступление выдохлось — четырех батальонов было слишком мало, чтобы мало того что захватить весь стотысячный город, но и взять его под надежный контроль — в городе оставались группы немецких солдат и присоединившихся к ним гражданских, которые начали партизанскую войну. Пришлось отдать приказ об организации опорных пунктов на окраинах и по городу — воевать ночью с местными, хорошо знающими каждый закоулок, значит нести ненужные потери. Оставалось ждать рассвета.
Успехи второго штурмового батальона были не менее впечатляющими. Пройдя город по южной окраине, они вывалились на аэродром, где захватили полсотни самолетов, склады, пленных, и начали организовывать оборону — пленных и часть бойцов поставили копать окопы, стали организовывать расчеты для захваченных 88-мм зенитных орудий, рыть пулеметные гнезда. Немцы дали нам почти час времени, прежде чем с юга появилась группа немецких танков, которые были расстреляны батареей трофейных 88-мм зениток — оставив на поле семь дымящихся стальных коробочек, остальные лихо откатились обратно в Пройсише-Марк. Без артиллерии им тут делать нечего.
Но скоро они ее подтянут — в этом не приходилось сомневаться — до фронта тут оставалось двадцать километров по прямой. Поэтому всю ночь бойцы растаскивали по позициям и окапывали тридцать гаубиц, захваченных в городе. Артиллеристов не хватало, поэтому хоть сколько-то технически грамотный народ выдергивали из пехотных частей и наскоро сколачивали расчеты. Артиллерийские офицеры натаскивали прежде всего наводчиков. Конечно, обучить наводчика за такое краткое время не представлялось возможным, поэтому использовались методики, разработанные как раз на такой случай. По ним ни о каком гибком управлении огнем не было и речи — пара-тройка огневых завес — это все, что можно было организовать за такой краткий период. При этом от псевдо-наводчика требовалось правильно выставить установки на прицелах, сами же орудия привязывали к местности и рассчитывали для них установки настоящие артиллерийские офицеры и наводчики, так что остальным оставалось только внимательно крутить ручки и следить за совмещением меток прицела с реперными точками — собственно, с лета сорок первого мы уже не раз применяли такие методики быстрого сколачивания временых артиллерийских частей из того что было под рукой, поэтому работа шла споро, да и пехотинцы тоже проходили краткий курс работы артиллеристами, так что были не совсем уж зелеными новичками.
На следующий день немцы перегруппировали свои батареи — оттянули с фронта ближе к городу. Утром 13 сентября на наши позиции южнее Эльбинга обрушились снаряды крупнокалиберной артиллерии, но обстрел продолжался недолго — батареи, обнаружив себя, были подавлены штурмовой авиацией основного фронта — тут лету было менее тридцати километров.
Немцы пошли в атаку с юго-запада направлением на Грунау. Это направление рассматривалось нашими командирами как основное — на востоке был фронт, с него много частей не снимешь, а с юга идет железная дорога, и перекинуть по ней части можно довольно быстро — от Млавы а то и Варшавы. Поэтому наши наспех сколоченные батареи начали молотить по районам сосредоточения и выдвижения не жалея снарядов. Скорость стрельбы конечно была ниже чем у натренированного расчета, но этот недостаток был скомпенсирован количеством стволов. Внеся корректировки по первым пристрелочным выстрелам, батарея начинала садить по заданным установкам, изредка меняя прицелы исходя из команд корректировщиков. Кадровые артиллеристы, прикрепленные к каждой батарее, рассчитывали новые показания прицелов для каждого орудия, поэтому вскоре стрельба стала убийственно точной. Цепи немецкой пехоты накрывались мощными фонтанами взрывов, от каждого сносило по двадцать-тридцать метров пехоты в обе стороны, остальные валились после каждого взрыва и далеко не все потом вставали — осколки 150 миллиметровых снарядов улетали и за полкилометра.
Первая атака с юга захлебнулась так и не начавшись — выходившие из мест сосредоточения гитлеровцы были раскиданы по окрестностям мощными и частыми взрывами. Два часа после этого ничего не происходило, а затем из леса выдвинулись немецкие штурмовые орудия и расстреляли колокольню и водонапорную башню, с которых велась корректировка по местам выдвижения гитлеровцев в атаку. После этого вторая атака началась более организованно — без корректировки накрытие мест сосредоточения немцев перед атакой было неполным, и тем удалось развернуться в полноценные цепи. Но когда они стали подходить к Грунау, пошла информация от корректировщиков, засевших на верхних этажах зданий — им стало видно немецкие цепи, показавшиеся из-за холмов. Огонь стал точнее, немецкая пехота залегла и вскоре стала откатываться. Фашистские танки, оставшись без поддержки пехоты, не рискнули двинуться дальше и тоже отошли.
В воздухе начали разгораться воздушные бои. Командование перекинуло на захваченный аэродром группу летчиков, и те, подняв в воздух трофейные истребители, неплохо проредили две эскадрильи пикировщиков, прежде чем немцы сообразили, что в немецких же самолетах теперь сидят вражеские летчики. Поэтому пулеметчики штук стали садить вообще по всем самолетам, так что досталось и истребителям прикрытия — один был сбит как раз огнем штуки — он не ожидал, что его обстреляют свои же, поэтому подставил брюхо под пулеметы двух пикировщиков. Еще один истребитель прикрытия сбили наши летчики на захваченных самолетах. После этого, покидав бомбовый груз в пойму реки, немецкие самолеты отвернули обратно. Наши потеряли два самолета и одного летчика — все-таки воевать без импульсных пороховых ускорителей было уже непривычно, наши пилоты были откровенно разбалованы возможностью два-три раза резко набрать скорость практически в любой ситуации.
Оставшись без артиллерийской и воздушной поддержки, наспех собранные наземные части фашистов начали окапываться фронтом на север. Мы же, оставив против них слабое пехотное прикрытие и все батареи, собрали атакующий кулак, который направился на восток — прорывать с тыла немецкую оборону на основном фронте. Разосланная еще вечером разведка сообщила о местах дислокации немецких частей к востоку от города. Оставшись практически без боеприпасов, они спешно окапывались фронтом на запад, против нашего десанта.
Будь наших войск больше, проблем с прорывом не было бы. Лихо выезжая перед позициями немцев на расстоянии километра, наши разворачивали грузовики, выкатывали захваченные пушки и начинали прямой наводкой садить по окопам немцев. Расположенные чуть сзади минометы сыпали сверху минами. Забравшиеся на пригорки пулеметчики давили любую попытку открыть стрельбу. А штурмовые отряды наглым буром перли через поле на бронетранспортерах. Наша наглость объяснялась тем, что, по сведениям от пленных, восточнее города были расположены резервные части, которые прибыли совсем недавно и ждали отправки на фронт. Поэтому все их тяжелое вооружение и боеприпасы находились на складах и платформах в Эльблонге — немцы планировали доставить их сразу на фронт. А пока резервные части находились в лагерях и имели при себе минимум стрелкового вооружения. Получалась настоящая резня — доехав практически до окопов, наши штурмовые группы закидывали немцев гранатами и, поливая траншеи продольным пулеметным и автоматным огнем, взламывали хлипкую оборону менее чем за полчаса, а дальше оставалось своевременно подтягивать пушки и минометы и расстреливать возникающие очаги сопротивления.
Но немцев было слишком много — на чуть более чем тысячу наших солдат в лесах под Эльблонгом было почти тридцать тысяч фашистов, мы просто завязли в их порядках, когда пошли на прорыв. Потеряв более сотни солдат, командование штурмовой группы изменило тактику. Всех оставшихся бойцов пересадили на автомобили и бронетранспортеры, придали каждой группе по два-три танка, и такими мелкими отрядами пошли шуметь в лесах восточнее Эльблонга. Влетая на танках и бронетранспортерах под прикрытием артиллерийского и минометного огня в обнаруженные расположения немецких подразделений, штурмовые группы поливали все вокруг свинцом и закидывали гранатами, и, расстреляв по два-три рожка или ленты, тут же откатывались, чтобы через некоторое время повторить то же самое с той же или соседней группой немцев. На всей площади то тут то там вспыхивали короткие яростные перестрелки, раздавались выстрелы из пушек и взрывы снарядов и мин. Сверху на немцев набрасывались захваченные нами пикировщики и истребители, вскоре к ним подключились и штурмовики, переброшенные с большой земли. В немецкие штабы постоянно текли сообщения о многочисленных прорывах с тыла — мы специально не глушили их радиосвязь — неразбериха в тылах была нам на руку. И она сработала. Около десяти часов утра разведка засекла отвод механизированных частей от фронта, где они находились для проведения контратак. Настало время прорыва.
ГЛАВА 3.
Сержант Николай Звонарев очередной раз оглядел бойцов своего отделения. Пахомов нервничал — поправлял каску, сжимал приклад, стискивал зубы и делал множество других мелких движений. Пахом всегда нервничал перед боем. Но когда начиналось дело, не было бойца спокойнее него. Такой вот характер. Пара неразлучников — Санек и Серега — наоборот о чем-то шушукались. Наверняка обсуждали вчерашнюю самоволку. Если бы не срочный приказ об атаке — сидеть бы им на губе и мести улицы. А так — чего не повеселиться ? Странные все-таки они. Из студентов, а никакой серьезности. Хотя — сейчас многих гребут. Фронт растянулся и народа уже не хватает. А эти довольно бойкие, наверное не зря их взяли в рейдеры — 'ходоки' те еще. Зато — 'технические' блин 'специалисты'. Им 'можно' 'доверить' гранатомет. На учениях они и вправду неплохо отстрелялись, да и преодоление местности у них всегда шло 'на ура' — все-таки в геометрии они шарили, поэтому легко просчитывали направления, с которых их могли чем-то достать. Лучше них пожалуй только снайпер — Вадим Кривошеин. Вот уж человек-истукан. Сидит, смотрит в точку на полу БМП и молчит. Чего он там думает ? Неизвестно. 'Тайна, покрытая мраком'. Николай недавно услышал эту фразу, она ему понравилась и теперь он повторял ее при каждом удобном случае. Как и слово 'индифферентность'. Сразу и не выговоришь.
Да, за последние пару лет он узнал в сто раз больше, чем за всю предыдущую жизнь. Да и что там была за жизнь у сироты — паси коров да жди призыва. Как раз в сорок втором должны были призвать. А тут — война. Странно, но Николай был даже рад что она случилась. Нет, конечно горе, обрушившееся на народ — это было плохо. Но вот лично для него ... 'он себя нашел' — еще одна фраза из многочисленных книг и статей, что он урывками прочитал за эти два года. Попав в партизанский отряд, он показал себя неплохим стрелком. Винтовка долгое время была его излюбленным оружием — с ней он ощущал себя Человеком. Пока ему не показали как стрелять из пулемета. Пулеметы он видел и раньше, но побаивался — грохот, дерганья — того и гляди пришибет. Поэтому Николай презрительно кривил губы на 'эти пулеметы' и 'этих пулеметчиков' — как он позднее прочитал в брошюре по психологии, это у него так срабатывала психика — страх перед пулеметами замещался презрением, которое было выгодно его психике, так как позволяло чувствовать себя на высоте, вместо того чтобы просто признаться что трусишь.
Но их инструктор по пулеметной стрельбе рассказывал так доходчиво и просто, что страх как-то ушел, Николай полюбил ту мощь, что оказалась в его руках. И его как пулеметчика ценили. Хотя ничего сложного там нет — надо только мягко но крепко удерживать эту вьющуюся в руках силу и тыкать прутками пуль в фашистов. Совсем как с кнутом, который Николай 'осваивал' пять лет, когда после четвертого класса пошел в пастухи.
Ну а из пулеметчиков в сержанты прямая дорога — справился с пулеметом и вторым номером — справится и с отделением. К тому же тактическая подготовка у пулеметчика пожалуй лучше всех. Все-таки пулемет — основа огневой мощи отделения — и правильно выбрать позицию, и определить наиболее опасное направление, и вовремя свалить, пока не долбанули снарядом — пулеметчик-то всегда на виду как откроет огонь — все это требовало недюжинных способностей в ориентировании в ситуации на поле боя. Поэтому Николая натаскивали в этих науках не только его сержант, но и взводный, и ротный, и периодически проводили учебные курсы.
Ну да для бывшего пастуха вся эта наука давалась легко — пасти стадо коров — почти то же самое, что руководить боем — стадо ведь тоже не пошлешь абы куда — надо и смотреть где какая трава, и не дать уйти в овраг, и следить за лесом, откуда могут нагрянуть волки — то есть требуется та же постоянная оценка обстановки и прогнозирование развития событий.
'Прогнозирование развития событий' — Николай с улыбкой проговорил эту фразу еще раз. Ее он вычитал в брошюре по общевойсковому бою. Для сержанта книга вроде как и ненужная, но раз попалась — чего и не прочитать, тем более что близко к теме. Сержантские курсы тоже дались Николаю легко отчасти из-за того, что до этого он несколько раз прочитал вроде как и не нужный простому солдату учебник сержанта сухопутных войск — и интересно, и относится непосредственно к нему — надо же понимать, почему его сержант отдавал именно такие команды. А то Николай бегал поначалу как несмышленый телок, а куда, зачем — непонятно. А так — стал действовать осмысленно, а если позволяла обстановка, иногда и вносил предложения.
Наверное, во многом поэтому сержант и отправил его на курсы пулеметчиков. И сам не прогадал — вон сидит уже с погонами лейтенанта в соседнем БМП, наверняка получил несколько баллов за то, что разглядел в Николае хорошего пулеметчика. Теперь получит баллы и за Николая-сержанта — на сержантские курсы его направил, конечно, уже комвзвода, и тот также получит баллы, но и его первому сержанту тоже достанется немного — за продвижение замеченного им человека.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
