Я, Николая Ii, Верховный Главнокомандующй

Да... С этим, что-то придётся делать! А, пока...

СТОЙ-КА!!!

А, что если? А, почему бы и нет?!

Я, беседуя с штабс-капитаном — потихоньку "вытащил" всю его "подноготную" и, слегка его заодно... Нет, не "зомбировал"! Такое, мне не по плечу. Просто, расположил его к себе, сделал несколько более восприимчивым к моим словам. Теперь осталось только грамотно сделать предложение, от которого штабс-капитан не сможет отказаться.

Начал, естественно, издалека:

— Вы знаете, что такое "разведка", господин штабс-капитан?

— Конечно знаю, Ваше Императорское Величество!

— Разведка, это — глаза и уши каждого, кто хоть чем-то управляет. Хотя бы простой крестьянской телегой... Вы можете себе представить возницу или пахаря без глаз? Мало того — без ушей?

— Нет, Ваше Величество... Такого я себе представить не могу — так, не бывает!

Давлю на психику:

— БЫВАЕТ!!!

Тот, "загрузился" конкретно.

— ...Ибо, я в таком положении и нахожусь, господин штабс-капитан. Я управляю Империей, не имея органов чувств!

— Извините, Государь — но у России, Генштаба и Ставки Верховного Главнокомандующего, есть "органы чувств" — разведка и...

— Есть?! Да, есть... А как мне определить — не фальшивят ли они? Помнится, Военный Министр Сухомлинов, накануне войны мне во всеуслышание заявил: "Мы готовы!" А, на деле что оказалось?! Мы оказались "готовы" оставить германцам Польшу и Западную Литву — вместе с двумя миллионами пленных... С крепостями, с промышленностью и с военными запасами — которые мы строили и накапливали там в течении полутора веков! Другой "готовности", я пока не наблюдаю.

— ...Вспомните, про войну в Маньчжурии, господин штабс-капитан — где нам "макаки" трендюлей навешали. А, ведь тоже до войны: "да, мы их", "да они у нас"! Ну и, где была разведка России? Почему, она мне не доложили об истинном положении дел?! Почему, каждый напыщенный прохиндей, мне может в уши дуть — при этом, не боясь никакой ответственности?!

— ...

— Я слеп и глух, господин штабс-капитан! Я сам себе напоминаю деревенского дурачка — всего в соплях, на сельской ярмарке — которого за нос водят теша честну публику... На которого все плюют и, над ним смеются...

На лице у кандидата — гамма чувств! Сочувствие, негодование, брезгливость какая-то...

— ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!!

Вскричал, соскочив с места мой собеседник:

— Скажите только, что я могу сделать для Вас? Да, я...

— Вы сможете сделать для меня мою личную разведку? — по-деловому спросил я, закончив прибеднятся.

— Вашу "личную разведку", Ваше...?!

— Да! Мою личную разведку! Причём, такую секретную — что даже подозревать о её существовании никто не должен, иначе теряется весь смысл...

Вижу — задумался, хоть и оторопел от неожиданности и необычности моего предложения. Тороплю, пока не пришёл в себя:

— НУ?! Я Вам обещаю всё, кроме физического бессмертия и прижизненной славы — к разведчику "слава" приходит, когда он уже мёртв. У Вас один шанс, господин штабс-капитан — больше такого никто не предложит!

На секунду зависнув, штабс-капитан резко выдохнул:

— Я согласен, Ваше Императорское Величество!

— Молодец, я в Вас не сомневался!

Соскочил:

— Рад стараться...

— Тихо! Привыкайте, что и у стен могут быть уши, а враг не дремлет. Вот, я больше чем уверен, что в Ставке полно шпионов — судя по результатам этого года. Полковник Мясоедов, был просто принесён в жертву для отвода глаз... А как их вычислить? А где гарантии — что шпионы и, в разведке и контрразведке не окопались? Поручить одним германским шпионам — ловить других, что ли?!

Я замолчал, выжидаючи глядя на штабс-капитана. Молчал довольно долго и он, напряжённо думая — аж, нижнюю губу до крови прикусил... Наконец:

— Скажите, что я должен делать?

— "Что делать"? Пока надо собирать информацию в Ставке и передавать её мне — давайте, сперва начнём с этого.

— "Информацию"?

— Да! Вам надо собирать всю информацию об офицерах и генералах Ставки — кто есть кто, кто с кем дружит или с кем враждует, кто с чьей женой спит. Кто что говорит и, что при этом думает. Желательно, передавать достоверные сведения, из первых уст — а не слухи или сплетни.

— А, как...?

— "Как передавать"?— я убавил "звук", — давайте будем делать это через почту. Пишите письмо и отправляете его "Юстасу, до востребования".

— "Юстасу"?!

— Да, это будет моим оперативным псевдонимом. Ваш же оперативный псевдоним будет "Штирлиц"... Запомнили?

— "Штирлиц"... Да, запомнил!

— Где-то, через месяц-другой, организуете конспиративную квартиру — где мы с Вами в следующий раз лично встретимся и ещё тет-а-тет побеседуем. Я Вам передам инструкции, коды для тайной переписки, деньги для агентурной работы и так далее...

— Будет исполнено, — почти шёпотом, — Ваше Императорское Величество.

— Если мы с Вами сработаемся, господин Штирлиц, то на пенсию Вы уйдёте в генеральском мундире, до пупа увешанном орденами! Правда, до самого последнего момента, Вы должны внешне оставаться таким же, как сейчас — чтоб, никто ни о чём не догадался.

А с него хороший сексот получиться — не знаю как руководитель спецслужбы! Невысокого роста, невзрачный, неприметный — к таким, начальство привыкает как к удобной и привычной мебели... Такой, рядом стоять будет и в упор не будешь замечать его присутствия!

* * *

С ещё двумя офицерами-подпоручиками, которых мы с Мордвиновым забраковали как секретарей, просто по очереди подолгу побеседовал — расспрашивая их про житьё-бытьё. Ну, это чтоб не подумали чего "такого" про агента Штирлица...

А, вот один из отобранных в мои личные секретари под начало Генерального Секретаря Мордвинова, внушал мне некоторые опасения: генерал Алексеев подогнал мне молодого человека — друга семьи и фактически, выполняющего при нём обязанности адъютанта — хотя и, им не являющимся. Как бы мы с "Моим косым другом", шпионами не обменялись!

ХАХАХА!!!

Однако, нам с Мординовым очень понравился его послужной список.

Прапорщик запаса Сергей Михайлович Крупин, имел блестящее лицейское образование, был одно время чиновником для особых поручений у смоленского губернатора Кобеко, на войну пошёл добровольцем и около года провёл на фронте — причём в строю. После беседы, мнение об нём у меня сложилось самое положительное: знающий офицер, имеющий внешний лоск — но без малейших следов фанфаронства и завышенного самомнения о себе, любимом.

Мы, довольно долго с ним беседовали, об разных вещах — прямой и честный человек, по моему мнению. Ничего не помню про него по "послезнанию", ничего после себя не оставил он в новейшей истории России. Мне удалось спровоцировать Крупина на откровенность и, он — как будто забыв, кто я, пылко произнёс довольно длинную речь:

— Наше общество и наше же правительство — как два разных полюса Земли! Разве, когда было в истории России — когда умное правительство, подало руку народу — в попытке создать страну, подобной которой досель не было в мире?! Ныне же, все упущено — ничего не сделано! Наше правительство не имеет ни творческой программы, ни созидающей власти — а лишь, большую злую волю! Революция, с таким устройством и правительством — абсолютно неизбежна иона будет дика, стихийна и, все мы после неё очень долго будем жить по-свински...

Я встал и зааплодировал стоя:

— БРАВО!!! Брависсимо, Сергей Михайлович!

Он смутился и покраснел:

— Извините, Ваше Величество!

— За что Вас извинять? За правду?! Это, Вы меня извините за то — что в результате моих деяний или бездеяний, в России появилось многие тысячи вот таких вот "Крупининых", как Вы — с такими мыслями... Страшно мне думать о будущем — но и, отрадно осознавать, что не всё ещё потеряно — раз у России такие есть!

— ...

— В одном лишь Вы не правы, господин прапорщик,— сделал я ему внушение, строго глядя и прижав палец к кончику его носа,— зарубите себе на носу: настоящий человек никогда не будет "жить по-свински" — ни при каких условиях, а свинья — даже в шелках, бархате и жемчугах всё равно останется грязной свиньёй!

Вторым человеком, отобранным нами с Мордвиновым в мои личные секретари, был поручик Шильке Виктор Сергеевич. Спокойный и ровный, голосом напоминающий по своей монотонности метроном, с феноменальной памятью и умеющий оперировать в уме четырёхзначными цифрами. Он был артиллерийским офицером, но после тяжёлого ранения на полях Галиции в четырнадцатом году, случайно попал в Ставку — ещё к Николаю Николаевичу, где и "несколько" задержался.

* * *

В конце дня, уже после обеда, по нашему — ужина, сел переписывать письмо Императрице... Однако, помешал мой Генеральный Секретарь: сначала он обрадовал меня, принеся "траншейные" часы — про которые я уже было забыл.

— Где спионерили, господин Генеральный Секретарь? Иль, раскулачили кого?!

— ...??? Да, нет — в авиаотряде у лётчиков выменял, Ваше Величество!

Часы были английской фирмы "Girard-Perregaux" (кажется, это будущий знаменитый "Rolex"), имели простой кожаный ремешок, незатейливый стальной корпус и защитную "решётку-гриль", предохраняющую стекло. Возможно, для кого-то они выглядели крайне непритязательно... Но, для меня! Примерно такие же, но уже советские, я видел на довоенной фотографии моего деда — командира Красной Армии, погибшего ещё в августе сорок первого.

Мордвинов, тут же настроение мне испортил, сообщив:

— Генерал-лейтенант Жилинский, Ваше Величество, имел беседу наедине с Воейковым и Мосоловым...

Твою ж... В этой истории, я кажись уже канаю за инженера Брунса — из "Двенадцати стульев", зачмырённого Отцом Фёдором!

— О чём "беседовали" и, с каким результатом?

— Я думаю, их беседа неким образом напоминала мою: сей генерал настойчиво просил посодействовать вашей встрече с представителями союзнического командования. И, смею Вас заверить, Ваше Величество — "результат" также, был несколько удручающим для генерала.

Я тоже был уверен в этих двоих (после моих то, "реорганизаций"!), но сам факт попытки влиять на меня через "фаворитов" меня несколько раздражал и, я долго ворочался, прежде чем уснуть...

Глава 8. Ники — первая кровь.

"Прочитал недавно книгу Зимин: "Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1": "По принятому в Министерстве двора порядку в конце каждого охотничьего сезона составлялся итоговый список царских трофеев. В этом списке у Николая II наряду с традиционными медведями, зубрами, оленями и волками постоянно присутствовали вороны, бродячие кошки и собаки. Причем в неимоверных количествах. Так, по подсчетам автора, только за шесть лет (1896, 1899, 1900, 1902, 1908, 1911 гг.) царем были застрелены 3786 "бродячих" собак, 6176 "бродячих" кошек и 20 547 ворон."

Кошек, сцуко, низабудунипращу! Правильно Юровский его всё-таки шлёпнул. Редкостный пидарас был этот ваш Ники...", — комментарий из Интернета.

С утра, моё раздражение только усилилось. За первым завтраком вся моя "банда" так или иначе — хоть намёком или в иносказательной форме, но пыталась на меня надавить — побуждая пойти на уступки и встретиться с представителями союзников.

В принципе я сам не прочь с союзниками кое о чём перетереть — есть кое-какие идейки, но пока не был готов это сделать.

Да! "Построить" свою Свиту — от престарелого Министра Двора до разжиревшего "буфетчика" и самого распоследнего поварёнка, у меня получилось — просто сказочно легко. Великих князей, тоже — стоило только на них хорошенько поорать... А, вот с генералами как? Не знаю, прежней уверенности уже нет. А, ведь впереди ещё думцы — волчары ещё те, своенравные министры, рвачи-промышленники, прожжённые журналюги и многая, многая, многая... Не считая свою гемофильную "половину" с нашим "лучшим другом" Гришкой.

Мама родная!

В этот раз я проявил непонятную, для самого себя сдержанность. Даже, когда мой Генеральный Секретарь после завтрака заявил мне:

— Генерал-лейтенант Жилинский снова просит аудиенции у Вашего Императорского Величества! Очень настойчиво просит...

Я всего лишь, устало:

— Шо? ОПЯТЬ?! Да, пошлите Вы уже его на... "Прогуляться лесом", господин Генеральный Секретарь!

— Слушаюсь!

Принесли свежие сводки из Ставки и, сопровождающий их офицер передал записку — личную просьбу Алексеева как можно быстрее принять представителей от союзников.

Да, мать вашу так! Сколько ж можно, на царских нервах играть, то?!

Я, психуя, отправил ответную записку в Ставку: свою личную просьбу Начальнику Штаба — не совать свой генеральский нос не в своё дело.

* * *

Дел было по самые царские уши, но именно сегодня с утра намечались грандиозные "перестановки мебели" в Царском Поезде: в мой кабинет должны были наконец-то установить телефоны, а Генеральный Секретариат и Имперская Канцелярия должны были переехать на новое место — в вагон-детскую. Личные же секретари, с пока не найденной машинисткой, должны будут жить и работать в вагоне-дублёре напротив моего.

Общая обстановка на полустанке, несколько напоминала шмон публичного дома накануне визита налоговой инспекции. Поэтому, когда есаул Мисустов сообщил что "полигон" для царских стрельб готов, я несказанно обрадовался — есть чем и где убить время до обеда!

Должен сказать: оружие я люблю, интересуюсь им с детства и очень много про него знаю — намного больше среднестатистического человека, думаю... Но, по большей частью чисто теоретически. Даже стрелял из чего-нибудь огнестрельного всего несколько раз в жизни. В армии я служил в автобате, а стрелковая подготовка там — не есть основное занятие... Далеко, не есть!

На "гражданке", всё мечтал стать охотником, приобрести хорошую коллекцию оружия и настреляться вдоволь... Хоть по банкам! Но, сначала было — не на что, потом — некогда и, наконец — незачем.

Ну, счас то я оторвусь — за всю прошедшую "старую" жизнь и за всю оставшуюся "новую"!

Полигон, находящийся где-то в метрах пятистах от Царской стоянки, был оцеплен охраной и оборудован хоть и наспех, но грамотно — не придерёшься! Уже имеющаяся в сосновом лесу узкая просека была расчищена от кустов и высокой травы в сторону небольшого холма, находившегося где-то в километре от огневой позиции — который будет ловить пули на перелёте.

И, не только "пули" — как позже оказалось!

Предложили подъехать на "Фюрермобиле", но я решил пройтись пешочком и, за мной сразу же увязалась небольшая толпа бездельничавших придворных — в том числе и мой персональный шофёр Кегресс. Генералы, полковники из Свиты и даже вообще — какие-то "левые".

Не, ну сколько тунеядцев ещё предстоит "выкинуть"! Одно радовало: "моих", кроме есаула не было видно — все при деле.

Первым что я увидел была небольшая, приземистая пушка с бронещитом. Ну, ни ...себе струя!

— Есаул, — показываю рукой, — что это?!

— Вы же просили "всё оружие, что под руку подвернётся — кроме холодного", Ваше Величество! — в хитрых глазках есаула плясали лихие кавказские чёртики.

Стёб? Без сомнения — стёб! Но, "стёб" — умный и к месту.