↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 7. Второй день "онлайн" — полёт нормальный!
"— Сандро, что я буду делать! — патетически воскликнул он. — Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть Царем! Я не могу управлять Империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!", — Великий князь Александр Михайлович ("Сандро"). "Книга воспоминаний".
Довелось мне за прошлую жизнь перечитать немало книг про попаданцев, начиная с самой первой — "Янки при дворе короля Артура, ещё в детстве... Одни мне понравились, другие — нет. Третьи, меня просто заставляли блевать! По большей части из-за неимоверной крутизны главного героя, напоминающего синтезированную в лаборатории сумасшедшего американского профессора — генномодифицированную помесь их же Терминатора, всемирной Википедии и нашего родного Самоделкина — коротышки из Солнечного Города.
Так же, среди всего-прочего, меня не по-детски вставляло от того, что частенько -мои "коллеги" первым делом начинали спортом заниматься: по утрам бегать и руками-ногами махать... Но, честно признаюсь: "прибыв на место" — на второй день, чуть было не пошёл той же кривой дороженькой!
Проснувшись, пока умывался и, по новой, учился зубы чистить гигиеническими средствами хроноаборигенов, подумал было побегать по холодку, да утреней зарядкой в лесу заняться... Не чтоб морду кому бить — а себя в хорошей физической форме держать. Работа то, мне предстоит в основном "сидячая": как в прямом смысле так и, образно выражаясь — на Троне "сидеть"! Брюхо может от неё вырасти и большущий геморрой из задницы вылезти.
Реципиент то мой, навряд ли больше пары часов в день над бумагами корпел — к тому же любил гулять, на лошади скакать... Блин, последнее — ваще не умею! Даже в теории, не знаю — как это делается и, с какой стороны на лошадь надо садиться! Она — право— или леворукая, интересно?
ХАХАХА!!!
Ещё Николашка дрова рубил, да снег сам чистил — а я эти два занятия в самом фуёвом гробу видал!
Решил, короче в лесу побегать и, даже уже сапоги похуже — что мне Трупп нашёл, начал натягивать... Но, как подумал, что бегать придётся не где-нибудь в безлюдном парке среди таких же вольтанутых — а "под конвоем" который, быть может этой хернёй заниматься не горит желанием...
Да ну его, нах!
Подданным, впечатлений от меня уже с избытком хватает, воздержимся пока от новых.
Тем более, всё утро шёл дождь.
Потом вспомнил, что как-то случайно, наткнулся в "Ютубе" на видео об разминке бойцов российского спецназа: буквально пять-десять минут и, довольно приличная нагрузка на все группы мышц.
Ещё, мне как-то довелось читать — ещё "в бумаге", одну занятную книжонку: "Методы скрытной тренировки"... Типа, тоже — для агентов спецслужб, чтоб держать себя в форме. Вроде сидишь или лежишь, внешне ничего не делаешь — но, тем не менее тренируешь мышцы, связки и прочее, не давая им одряхлеть от малоподвижного образа жизни.
С утра попробовал первое и, потом — в течении целого дня второе... Ну, с первого раза — ни хрена не понял, если честно.
* * *
Второй "рабочий день" самодержца-попаданца — пролетел, не заметил!
Перед "первым" завтраком пришёл, сияющий — как новый медный таз, брадобрей:
— Доброго здоровьица, Ваше Величество!
— Доброе утро, Алексей Николаевич!
То, да сё — потом спрашиваю:
— Как там наше с Вами "кумпаньонство"? Оформил заявку на наш с тобой патент — или ждёшь, когда на горе раком свистнут?
— ...??? "Раком"?!
— Ну, не боком же..., — блин, как будто с разных планет мы с ним!— спрашиваю: оформил привилегию на "Императорский полубокс", или у моря погоды ждёшь?
— Аааа... Да, почитай оформил, Государь! Подрядил одного местного адвоката-жидовчика — он обещал за неделю всё сделать.
— "Жидовчика"?
— Так, других же здесь нет! Не Санкт-Петербург, чай — Литва, будь она неладна...
— Ну, держи тогда ухо востро — как бы твой жидовчик, не кинул тебя через болт!
— "Через болт"?! — Алексей Николаевич, задумчиво провёл пятернёй по подбородку, — аааа... Не извольте беспокоиться, Ваше Величество! Нынче, все местные жидовчики смирные — ниже травы, тише воды... Ни то, что в Санкт-Петербурге! А как узнал про наше с тобой кумпаньонство, Государь, так забегал — как будто ему под репицу скипидару плеснули.
— Отлично! А что у нас с распространением в народе нужной информации?
— Ась?
— Что, спрашиваю, в народе про меня говорят — после вчерашнего? Только правду мне говори!
— Сказать по правде, Государь, говорят про Вас разное..., — сконфузился тот, — уж больно ты крутенько обошёлся, Надёжа наша!
Я сделал вид, что слегка удивился:
— Вот те, на! А кто мне здесь по ушам тёр — про "грозу царскую"? Уж не ты ли, Алексей Николаевич?!
— Ну, я..., — сконфузился тот, — так, по народному разумению — Царь боярам грозен, а к простому крестьянству добр и щедр!
— Ишь, ты какой хитро...опый! Не... Среди вашего брата тоже — такие жуки попадаются, знаю я вас!
— Так и, я им говорю: "Вас балуй — так, вы хоть царю на шею усядетесь и ножки свесите"! Так, каждому же на роток платок не навесишь...
— Это, ничего! Хуже будет, когда вообще ничего говорить не будут — забудут про моё существование. Ты, главное — работай, Алексей Николаевич!
Кратко проинструктировал его, что надо распространять в народе про вчерашнее происшествие с великими князьями. Мол, пришли родственнички уговаривать Царя замириться с германцем — отдав тому пол-матушки России и в придачу Курильские острова. А, Надёжа осерчал и выгнал их взашей.
"А аля герр, ком аля герр"!
* * *
После приведения царской морды в порядок, соизволил принять бедолагу графа Фредерикса, по виду уже смирившегося со своей судьбой... Через две-три минуты он вошел: "развалина" — кажется, вот-вот и он весь рассыплется на части, искусно собранные вместе портным, сапожником и куафером. Насколько возможно глубокий — для его состояния (с таким то, как у него "пробегом"!) поклон и, он становится у двери кабинета царя.
К моему крайнему удивлению он порекомендовал на пост Министра Двора не своего зятя генерал-майора Свиты Воейкова, ныне исполняющего обязанности Коменданта Царского Поезда, а вообще — какого-то "левого" придворного.
— Спасибо граф, но я уже выбрал Вам приемника — генерал-лейтенанта Свиты Мосолова! Так как, он уже давно фактически исполняет ваши обязанности и очень хорошо — лучше Вас в них разбирается, то сдавать ему дела не надо — можете немедленно собираться и ехать в свою Финляндию на заслуженный отдых... Всё остаётся в надёжных руках!
Для самого себя неожиданно, я резко подобрел и, видимо поняв это на уровне инстинкта, старик, всё никак не уходил — всё что-то нёс и нёс о былом и пережитом вместе со мной... Пришлось выйти из-за стола, пожать ему руку — грубо выгнать взашей я сегодня не решился, до того жалко граф выглядел:
— Благодарю за службу, Владимир Борисович! Годы, проведёнными вместе с Вами, навсегда останутся лучшими среди моих самых лучших воспоминаний...
Однако, даже этого было мало — чтоб спровадить! Пришлось вернуть ему орден, лично проводить за пределы царского вагона, с полчаса пообниматься на виду у всех, выделить личный "Фюрермобиль" и генерал-майора Свиты Петрово-Соловово — адъютанта по особым поручениям, в сопровождающие. Пока грузили графский хабар, успел шепнуть генералу на ушко:
— Вывезите его на вокзал и не возвращайтесь, пока на поезд не усадите... Обратно привезёте — отправитесь на фронт командиром пехотного батальона, господин генерал.
Опальный граф так плохо выглядел, что пришлось дать в сопровождающие ещё и лейб-медика Фёдорова.
* * *
Прибыл вчерашний вновьиспечённый есаул. Он, сияя новенькими погонами и стараясь поменьше дышать в мою сторону, предоставил двух живописного вида казаков — кашевара и артельщика. Объяснил им за пять минут — на словах и пальцах весь текущий расклад и, вскоре со стороны кухни послышался невероятный "шорох"... Это "шуршали" расслабившиеся при моём Реципиенте кухработники — наводя шмон и порядок на рабочем месте.
Пригласил чернявого, горбоносого и стройного как кипарис есаула в свой кабинет на собеседование... Готов биться об какой угодно заклад — кровь у него где-то, как минимум на четверть чеченская! Должно быть, дед его или прадед когда-то очень давно, умыкнул себе в невесты горянку.
В беседах с приближёнными, тем более — с потенциальными кандидатурами на членство в моей "команде", я решил использовать методы, столь блестяще описанными — чуть ли не столетие спустя Карнеги и, к которым интуитивно прибегали многие успешные государственные деятели прошлого, настоящего и будущего. Я, целиком сосредоточился на личности есаула, с головой погрузился в его проблемы — с живым интересом расспрашивая его про личную жизнь и службу, здоровье и материальное положение его близких и, так далее и, в том же духе...
Фамилия у него оказалась ожидаемо нерусская — Мисустов, имя-отчество наоборот — Пётр Изотович. Молодой — ещё тридцати нет, за плечами гимназия, Оренбургское казачье училище, два курса университета — откуда думаю его за что-то выгнали и, естественно — фронт, куда пошёл в самом начале войны добровольцем. Наличие всего одного скромного солдатского "Георгия" на груди — тоже положительно характеризовало казака в моих царских очах: как известно чем дальше от штабов — тем меньше крестов серебряных и больше деревянных...
— За что получили "Георгия", господин есаул? — спрашиваю.
— За атаку на эскадрон улан 13-го Прусского полка, Ваше Императорское Величество.
— Расскажите мне, как дело было?
— Так, долгая история, Ваше...
— А нам куда с вами торопиться?
— Хорошо! Дело было так, Ваше Величество: рано утром 27 октября прошлого года, я и ещё десять казаков вызвались охотниками в разведку. Шли осторожно в сильный туман и, тут наткнулись на немецкий конный разъезд. Да, засомневались — немцы это или наши? До них всего шагов триста, стоят толпа-толпой, а туман густой уж шибко! Ну, что делать? Решили их обойти за пригорком...
— ...Стали обходить немцев, тут нам навстречу попался жид! Обыскав, нашли у него немецкий пропуск. Ну, что ж — давай его пытать... Сначала упирался, потом упал на колени и повинился, что послали немцы его узнать — сколько у нас здесь войска стоит. "Если жить хочешь, — говорю ему, — расскажи что видел, когда сюда шёл?"
— ...Ну, жиду делать нечего, он и поведал нам, что за пригорочком — спешенные уланы. Целый эскадрон! Обошли мы их с тыла — тут, как по заказу туман кончился да и дали семь залпов. Немцы, не ожидав такого, здорово оробели и, пустились бежать к своим коням — да, не тут то было! Мы на конь, догнали — да, как давай их рубить! Всех бы вырубили — до единого, да попались на пути немецкие пехотные части — пятерых казаков у нас убили...
— ...Четверых улан мы в плен взяли и, те сказывали — что их полк недавно из Франции прибыл. Так там, за всё время войны — лишь несколько человек у них убили, а тут — за раз, почти целый эскадрон. Вот за это дело, Ваше Императорское Величество, я и урядник Маслов получили "Георгия" 4-ой степени...
— А что с жидом?
— С каким "жидом"? ...Ах, да! Зарубили мы его тут же на месте — времени уже не было возиться, вешать.
Ну, что сказать? ГЕРОЙ!!!
Поговорили ещё на всякие-разные темы, в основном про казачий быт и обычаи...
Узнал, очень много для себя нового и интересного. Оказывается, история Собственного Конвоя Его Императорского Величества начинается ещё со времён Отечественной Войны 1812 года. Первая "Черноморская" сотня Лейб-гвардии, была создана из кубанских казаков и охраняла Императора Александра I во время заграничных походов русской армии. Таким образом, Конвой ЕИВ был первым специальным подразделением в России, предназначенным для непосредственной охраны высших должностных лиц...
Очень интересно решён кадровый вопрос: офицеры-"покупатели", предварительно опрашивали казаков-"дембелей" об наличии достойных кандидатов из молодых казаков в их станицах им на замену. Те же, так же — предварительно, посылали запрос на малую Родину, советуясь со станичным атаманом и стариками. При "кастинге" обращали внимание на внешние данные (рост должен быть не менее метр восемьдесят, "приятная наружность"), на грамотность и сообразительность и даже на коммуникабельность — "умение ладить с сослуживцами". Далее, "всеобщее" голосование за каждого претендента и призыв...
В Лейб-Гвардии Сводном Полку, поддерживалась жёсткая дисциплина — за малейшую провинность следовало отчисление из Конвоя. Мало того, что это являлось для казака личным позором, позор был для всей его станицы — куда он не смел показать носа! Ведь, после такого случая — новобранцев для охраны царя, оттуда уже не брали...
Вот такие патриархальные порядки! Конечно, всё донельзя красиво, чинно и благородно — но войны двадцатого столетия, с такими порядками не выиграешь.
Впрочем, есаул и сам всё прекрасно понимал и, практически, открытым текстом заявил — что всё это чисто понты! Как и, придворная так называемая "Золотая рота".
А, кто тогда меня охраняет? Если честно, очень много читал про Николая Второго, но так и не понял — отчего сложилась такая ситуация, когда два генерала пришли к нему и заставили подписать отречение... Я, как-то был с детства убеждён (возможно, под влиянием советских мультиков), что в подобной ситуации, царю только стоило громко крикнуть: "Эй, стража! Отрубите головы этим двум о...уевшим селезням!"
* * *
Появился ещё один флигель-адъютант — полковник свиты Силаев Лев Захарьевич, действительно несколько болезненный на вид.
— Сможете исполнять обязанности гофмаршала, господин полковник? — спрашиваю, предварительно с ним "побеседовав".
Ну, вроде толковый офицер!
— Как прикажите, Ваше Величество!
— Приказываю!
— А, разрешите узнать...
— Долгорукого держите при себе как церемониймейстера.
— Слушаюсь, Ваше...
Постучав, зашёл генерал Мордвинов:
— Ваше Величество! Генерал-лейтенант Жилинский просит срочной аудиенции!
"Жилинский"? А это, что за гусь? ...Уж, не тот ли самый ?!
— Уж, не тот ли это Жилинский — который в четырнадцатом году загнал в окружение беднягу Самсонова, сделав крайним Ренненкампфа?
— Хм, хм... Так точно! Тот, Ваше...
— Ну и, за каким... А какую должность он сейчас занимает?
— Представляет русское командование в Союзном совете во Франции.
— "Во Франции"?! Мы, что? ВО ФРАНЦИИ?!
— Их Превосходительство генерал-лейтенант Жилинский приехал через Архангельск с французским представителем — генералом Д'Амадом, чтоб получить наставления и инструкции от нового Начальника Штаба.
— Ну, так пускай их от Алексеева и, получает! Гоните его в шею, господин полковник...
— Генерал-лейтенант Жилинский говорит, что он к Вам по делу — не терпящего отлагательства, Ваше Величество!
Кажись, задумка сработала и агент французских спецслужб Адольф Кегресс выдал себя с головой. Сцуко, а ведь ему даже разрешили носить ствол !
— Ладно, проси его... Только сразу предупреди — у него пять минут, не более!
Заходит военный — усатый тип в годах, с зачесанным вверх чубчиком и, сперва поздоровавшись и, всё — как положено:
— Ваше Императорское Величество! Представители союзнических военных миссий просят об личной встрече с Вами...
— Повестка дня?
— Извиняюсь...?
— По какому вопросу, тов... Господам представителям, угодно встретиться с... С Моим Величеством?
— Представители союзнических военных миссий возмущены запретом посещать Ставку Российского Главнокомандования...
— Это не обсуждается, господин генерал! Что ещё?
— Представители союзнических военных миссий и, особенно представитель Франции генерал Д'Амад и представитель Англии, генерал Бартельс, желали бы обсудить с Вами некоторые военные аспекты сотрудничества на личной встрече...
— Передайте "представителям", как всем вместе — так и по отдельности каждому: пока я не освоюсь в полной мере в новой должности, никаких "встреч" не будет!
— Через какой срок, Ваше Величество?
— Не знаю... Чем меньше мне будут досаждать такими визитами — как ваш, господин генерал-лейтенант — тем быстрее. Всё, аудиенция закончена!
— Ваше Императорское...
Даже, не встаёт с кресла!
— Генерал, Вы плохо слышите? Я сказал — ВСЁ!!!
* * *
Принесли сводку за прошедшие сутки от Алексеева и десятка два личных дел молодых офицеров — претендентов на трудоустройство в Свите.
Работал с бумагами, документами и часто увлекшись, ловил себя то потянувшимся за номерным телефоном на столе, то полезшим рукой в карман — за мобильным...
Прикольно!
За оба "телефона" у меня сегодня работал мой верный "флигель": вызывал его и приказывал что-то сделать, кого-то позвать, что-то узнать, или что-то принести... Увы, но из моих адъютантов лишь он один остался: капитана I ранга Саблина я выгнал, полковник Силаев ушёл с повышением, полковник фон Дрентельн тоже... Граф Шереметьев где-то тарился весь день — я его тоже уволю за прогулы по неуважительной причине. Кроме Мордвинова, присутствовал ещё флигель-адъютант Свиты Капитан I ранга Ден, но он вообще — был такой старый и больной, что еле-еле передвигался... Ну и, "кадры" себе реципиент подобрал!
Как-то раз, я несколько раз нажал на звонок — теряя терпение, а вместо Мордвинова, уже выполнявшего моё предыдущее задание и ещё не вернувшегося, в купе-кабинет еле-еле "вполз" вышеупомянутый Ден и проскрипел:
— Чего изволит Ваше Величество?
— Наше Величество, изволит приказать Вам ехать на вокзал — догонять графа Фредерикса!
— Что передать Их Сиятельству?
— Передайте "Их Сиятельству" наш пламенный привет! Вы уволены в отставку капитан и, настоятельно рекомендую Вам — до сегодняшнего вечера, покинуть расположение Свиты.
Уже традиционно, пару раз помянул недобрым словом своего Реципиента — устроил здесь дом призрения, геронтофил хренов! Ещё вот только, ансамбля "Бурановских бабушек" здесь не хватает — для полной гармонии...
В сводках ничего интересно, одно хорошо: составлены они уже лаконично — сухим казённым языком, где нет места "подвигам" — а, есть лишь сухая статистика. Пока на фронте более-менее тихо, немцы потихоньку давят, мы "спрямляем" линию фронта...
Скукотища!
"Веселуха" начнётся очень скоро, в начале сентября — когда немцы прорвут нашу оборону на стыке между Северным и Северо-Западным фронтами и попытаются поиграть в "блицкриг" — введут в прорыв конницу, захватят городок Свенцяны и вдоль железной дороги Молодечно-Полоцк, продвинутся к Минску.
"В начале сентября" — это по старому или новому стилю? Блин, ни фига не помню... Ну, будем считать, что по "новому". Тогда по "старому стилю" Свенцянский прорыв будет... Числа десятого-тринадцатого сентября, что ли? Да, где-то так... И, что? Как "что"?! Надо срочно, что-то придумать...
В принципе и, без моего вмешательства, предки остановят немецкую кавалерию и даже отбросят назад, чуть не окружив — объявив это рядовое событие, "коренным переломом" в войне. Увы... Это, всего лишь частная — так называемая "Вильно-Молодечненская" операция — после которой, на Восточном Фронте, до следующего года установиться сравнительное равновесие и затишье — "позиционная война".
Предупредить предков, что ли?
Подумав решил, что не стоит: времени что-то предпринимать что-либо серьёзное, уже практически не осталось. А, если предки "задёргаются" после моих предупреждений — то может произойти что-нибудь гораздо худшее...
Все решающие сражения у меня ещё впереди!
...А, может, все же? А, вдруг?! А, если...
А вот здесь, надо хорошенько подумать — стоит ли?!
Ещё раз посетовал на отсутствие нормальной связи — какое-то, мрачное средневековье! Курьеры, курьеры, курьеры... "Сорок тысяч одних только курьеров" — как у Гоголя в его бессмертном "Ревизоре". Одно радует, перспектива всё же имеется и прогресс семимильными шагами шествует, даже — в самые тёмные и отсталые уголки нашей планеты: с обеда прибыла команда солдат-телефонистов и принялась всё опутывать паутиной проводов...
Перебрав дела кандидатов в личные секретари, присланные из Штаба по моей вчерашней просьбе, отложил в сторонку всего пять из них. Увы, выбор был не слишком велик! Выбирал таких, чтоб у тех было не чисто военное образование — закончивших военное училище после гимназии или реального.
Пригласил пятерых выбранных после полудня к себе на собеседование и сказал Мордвинову:
— Вам, край как нужно хотя бы парочку заместителей, господин Генеральный Секретарь! Давайте, мы сделаем так: Вы отберёте троих-пятерых и я столько же. Потом, тех — чьи "номера" совпали, мы оставим себе — а, остальных вернём Михаилу Васильевичу... Ваше мнение?
— Хорошо придумали, Ваше Величество!
* * *
Поработал с другими бумагами, начал было переписывать письмо Царице, да что-то "не пошло". Вышел прогуляться перед обе... Тьфу, ты! ...Вторым завтраком и, попался мне на глаза есаул Мисустов:
— Как дела, господин есаул?
— Слава Богу хорошо, Ваше Величество! — весело отвечает.
— Если будет свободное время, к Вам у меня небольшая просьба, есаул...
— Не извольте сомневаться, Вашество! Время обязательно найдётся — если, для Государя-Императора!
Эх, до чего же лих!
— Назначаетесь начальником царского полигона, господин есаул!
— Ваше Императорское Величество...?
— Хочу завтра после, эээ... После завтрака "пострелять" — понимаете, да? Оборудуйте полигон в лесу и подберите оружие.
— Понимаю, — есаул блеснул ослепительной улыбкой, — какое "оружие" приготовить, Ваше Величество?
— Ээээ... Всё, которое под руку подвернётся — кроме холодного. По одному образцу каждое.
— Будет исполнено, Ваше...
Тут смотрю, рядом с нами стоит мой недавний собеседник — генерал-лейтенант Жилинский:
— Разрешите обратиться, Ваше Императорское Величество! — как пролаял.
— Если Вы по той же теме, то — не разрешаю. ...Ну?
— Представители союзнических...
— Господин, генерал! Мы с Вами уже имели честь беседовать про этих "представителей". Сделайте милость — осчастливьте нас своим отсутствием!
Резко развернулся и направился в свой кабинет... Слышу за спиной, как есаул, прокашлявшись, довольно твёрдо:
— Господин генерал-лейтенант! Ваше нахождение здесь крайне нежелательно. Караул! Ко мне!
* * *
"Завтрак", который я привык считать обедом, в этот раз был на редкость вкусным — хотя и, для царского стола несколько непритязательным. Начинался он с "супа с валованами" — как объявил новый гофмаршал Силаев и небольшими гренками с сыром. К нему же были подданы "балованы" — до этого, даже слова такого не слышал! Потом, традиционно шла жаренная рыбка, мясо птица или дичи, на десерт принесли фрукты и овощи. Ну и, как и вчера, завтрак закончился кофе, который пили в гостиной — второй половине вагона-столовой. Все, придворные были просто в щенячьем восторге и благодарили меня за новые порядки.
Вот что доброе слово творит, подкреплённое хорошим ударом по морде!
А "официантки" были всё те же — Силаев только развёл руками, в ответ на мой вопросительный взгляд. Не успел других подыскать, мол... Рязаночка, вертелась вокруг меня, явно нарываясь на моё внимание с последующим "продолжением"! Моё "естество", естественно похотливо зашевелилось: "Вдуть ей, что ли"?
Уже принялся "обсасывать" эту мысль — виртуально раздев её в моём уютном вагончике и, поставив в удобную для соития позу... Как вдруг, какой-то "внутренний" голос истошно возопил:
"Ты что творишь, совращенец самозваный?! Это же — жена твоего офицера, Ваше Прелюбодейство!"
Не, это не мой Реципиент "проснулся"! Это моё личное... МОЯ СОВЕСТЬ!!! Давненько, блин, не общались...
"Не офицера, а жена военного чиновника! А всех чиновников, я люто ненавижу с детства..., — отвечаю ей, — тем более, я вовсе не принуждаю к блядству — женщина сама хочет. А вдруг, "благоверный" её не удовлетворяет как мужчина?! Здесь молоденькие девушки, часто бывает — выходят замуж за старых и больных пердунов! А если, именно такой случай?!"
"Дебил ты, Ваша Похотливость! Одну жизнь прожил, вторую — вот-вот просрёшь, а как был дураком — так им и, остался. Для простого раслабляющего траха, она нашла бы жеребца помоложе тебя: городишко просто кишит офицерами — выбирай на любой вкус и размер "релаксатора" в "лосинах". Карьеры для своего "рогатика" — вот чего она хочет! А, "ночная кукушка", сам знаешь — "зверь" непобедимый... Ты, что?! Позволишь вертеть собой через постель, Ваше Рукоблудие?!"
А ведь и, правда!
"Ладно — заткнись, я всё понял...".
В ответ на следующую сексопильную ужимку, я скорчил такую свирепую гримасу — что Рязаночка подхватила свой поднос и, вместе с ним убежала куда-то в гостиную и больше не подходила, испугано оттуда выглядывая — как мышка из норки.
Так, что? Придётся ещё и обет безбрачия давать?! Мля... И, на хрена мне "ещё одна" такая жизнь: не пить, не курить — да ещё и, не еб... Ё-моё!
* * *
После трапезы, я позвал Имперского Канцлера Мосолова в свой кабинет:
— Помогите мне написать кое-какие документы — послания Совету Министров и Государственной Думе, господин генерал.
— С большим удовольствием помогу, Ваше Величество!
Проработали недолго — лишь кое-какие намётки набросали, как после "вечернего чая" прибыли пять офицеров в звании от подпоручика до штабс-капитана включительно — кандидаты на зачисление в Свиту.
Предварительно, мы с Мордвиновым выбрали троих — каждый для себя. Сверили: двое претендентов совпадают, один нет.
— Ну, что ж, уже — генерал-майор, придётся Вам пока удовольствоваться двумя помощниками! Справитесь?
— Справлюсь, Ваше Величество! — не возражал тот, — не извольте по этому поводу беспокоиться!
— Давайте ещё проведём личное собеседование с каждым, потом решим окончательно.
Не знаю, о чём там мой Генеральный Секретарь с кандидатами беседовал — в первый раз не договаривались, а я начинал так:
— Господин офицер, хорошенько подумайте... Прежде чем мы с вами приступим, садитесь и пишите расписку о неразглашении: вне зависимости от результатов нашей беседы, всё что здесь будет сказано — является государственной тайной и, её разглашение третьему лицу будет считаться изменой Российской Империи и лично Государю Императору! Вы согласны дать такую расписку и иметь беседу со мной?
Отказов не было!
С теми двумя, которые предназначались на пост личных секретарей, я беседовал об их должностных обязанностях, об порядках и прочем... В конце, осчастливил их годовым окладом, что они будут иметь: 20 тысяч рублей! Для примера — сам генерал Алексеев имел сорок тысяч, его квартирмейстер Пустовойтенко — двадцать пять... Есть от чего проявиться служебному рвению!
Правда, тут же плесканул "холодным душем": такие деньги они будут получать лишь после испытательного срока... Тогда же и, повышение звания будет.
— Не более года! А, может и раньше — если я сочту вашу работу удовлетворительной.
А, вот с оставшейся "троицей", в которую входил и самый старший по возрасту и званию среди них — штабс-капитан, разговор был особый...
Психологический портрет штабс-капитана я нарисовал себе "маслом" сразу — только глянув на него и несколько минут проговорив. Дело в том, что офицер в русской армии делал карьеру очень быстро — вплоть до этого звания. Следующее — "капитан", давалось уже с неимоверным трудом — ну и, разве что, перед отставкой по выслуге лет -подполковника дадут!
Для дальнейшей — генеральской карьеры, необходимо было несколько условий — не обязательно высокое положение родственников или умение лизать задницы. Например, для успешной военной карьеры необходимо поступить и закончить Николаевскую Академию Генерального Штаба, а это — геморр ещё тот! Доводилось мне, "там" читать...
Этот два раза поступал и оба раза провалился на вступительных экзаменах. Дело даже не в уме или памяти: во-первых, предпочтение отдавалось гвардейским офицерам, этот же — из простой пехоты. Ему изначально, ничего не светило! Далее, огромный конкурс и "шаг влево, шаг вправо" и, ты вылетел обратно в свой гарнизон в какой-нибудь медвежьей глухомани. Порядки такие, что легче было при Союзе в Отряд космонавтов попасть !
Самое интересно, что "не в коня корм": Клаузевицев среди русских генералов — закончивших Николаевскую Академию Генерального Штаба, историками замечено не было ...
Конечно, будь этот штабс-капитан боевым офицером, возможно карьера его бы шла быстрее — из-за каких-нибудь его славных подвигов или "естественной" убыли вышестоящего начальства. Но, хотя по молодости он участвовал в Русско-японской строевым офицером и, даже имел награду и ранение — дальнейшая его карьера была связана со штабной работой. Скучная каждодневная рутина — на которой себя никак не проявишь, ничем не отличишься. На фронт проситься? Так, за десять лет погрузнел, пополнел — да и, задница к стулу приросла, что греха таить... На фронте он будет только обузой — штабс-капитан это прекрасно осознавал и предпочитал быть хоть чем-то полезным в тылу.
Как-то незаметно, неожиданно — даже для меня, перешли на "дела секретные".
Оказывается, при Штабе есть одно учреждение — о существовании которого, предпочитают говорить пореже. Это, так называемое "Военно-регистрационное бюро", при управлении коменданта Штаба. Точно такие же, состоят при штабах фронтов и армий, а в мирное время — при штабах военных округов и корпусов.
Думал сперва — контрразведка, да шиш там! Жандармы — политический сыск, то есть... "Военные регистраторы", ходят в форме штабных офицеров и выискивают "крамолу" против Самодержавия.
Начальник "Военно-регистрационное бюро" Штаба — полковник Евдахов, окончивший два курса Академии Генерального Штаба — но решивший променять стратегию на жандармский сыск.
Ну, что ж дело тоже — очень нужное, однако главная "фишка" в чём? Их всех в лицо знают и стараются при них лишнего не говорить — отчего вся эта "работа" превращается в очковтирательство.
Да и, сотрудников себе полковник подобрал — как специально! С такими "протокольными" рожами и интеллектом — что "откровение" они могут вызвать, только подвесив собеседника на дыбу.
Да... С этим, что-то придётся делать! А, пока...
СТОЙ-КА!!!
А, что если? А, почему бы и нет?!
Я, беседуя с штабс-капитаном — потихоньку "вытащил" всю его "подноготную" и, слегка его заодно... Нет, не "зомбировал"! Такое, мне не по плечу. Просто, расположил его к себе, сделал несколько более восприимчивым к моим словам. Теперь осталось только грамотно сделать предложение, от которого штабс-капитан не сможет отказаться.
Начал, естественно, издалека:
— Вы знаете, что такое "разведка", господин штабс-капитан?
— Конечно знаю, Ваше Императорское Величество!
— Разведка, это — глаза и уши каждого, кто хоть чем-то управляет. Хотя бы простой крестьянской телегой... Вы можете себе представить возницу или пахаря без глаз? Мало того — без ушей?
— Нет, Ваше Величество... Такого я себе представить не могу — так, не бывает!
Давлю на психику:
— БЫВАЕТ!!!
Тот, "загрузился" конкретно.
— ...Ибо, я в таком положении и нахожусь, господин штабс-капитан. Я управляю Империей, не имея органов чувств!
— Извините, Государь — но у России, Генштаба и Ставки Верховного Главнокомандующего, есть "органы чувств" — разведка и...
— Есть?! Да, есть... А как мне определить — не фальшивят ли они? Помнится, Военный Министр Сухомлинов, накануне войны мне во всеуслышание заявил: "Мы готовы!" А, на деле что оказалось?! Мы оказались "готовы" оставить германцам Польшу и Западную Литву — вместе с двумя миллионами пленных... С крепостями, с промышленностью и с военными запасами — которые мы строили и накапливали там в течении полутора веков! Другой "готовности", я пока не наблюдаю.
— ...Вспомните, про войну в Маньчжурии, господин штабс-капитан — где нам "макаки" трендюлей навешали. А, ведь тоже до войны: "да, мы их", "да они у нас"! Ну и, где была разведка России? Почему, она мне не доложили об истинном положении дел?! Почему, каждый напыщенный прохиндей, мне может в уши дуть — при этом, не боясь никакой ответственности?!
— ...
— Я слеп и глух, господин штабс-капитан! Я сам себе напоминаю деревенского дурачка — всего в соплях, на сельской ярмарке — которого за нос водят теша честну публику... На которого все плюют и, над ним смеются...
На лице у кандидата — гамма чувств! Сочувствие, негодование, брезгливость какая-то...
— ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!!
Вскричал, соскочив с места мой собеседник:
— Скажите только, что я могу сделать для Вас? Да, я...
— Вы сможете сделать для меня мою личную разведку? — по-деловому спросил я, закончив прибеднятся.
— Вашу "личную разведку", Ваше...?!
— Да! Мою личную разведку! Причём, такую секретную — что даже подозревать о её существовании никто не должен, иначе теряется весь смысл...
Вижу — задумался, хоть и оторопел от неожиданности и необычности моего предложения. Тороплю, пока не пришёл в себя:
— НУ?! Я Вам обещаю всё, кроме физического бессмертия и прижизненной славы — к разведчику "слава" приходит, когда он уже мёртв. У Вас один шанс, господин штабс-капитан — больше такого никто не предложит!
На секунду зависнув, штабс-капитан резко выдохнул:
— Я согласен, Ваше Императорское Величество!
— Молодец, я в Вас не сомневался!
Соскочил:
— Рад стараться...
— Тихо! Привыкайте, что и у стен могут быть уши, а враг не дремлет. Вот, я больше чем уверен, что в Ставке полно шпионов — судя по результатам этого года. Полковник Мясоедов, был просто принесён в жертву для отвода глаз... А как их вычислить? А где гарантии — что шпионы и, в разведке и контрразведке не окопались? Поручить одним германским шпионам — ловить других, что ли?!
Я замолчал, выжидаючи глядя на штабс-капитана. Молчал довольно долго и он, напряжённо думая — аж, нижнюю губу до крови прикусил... Наконец:
— Скажите, что я должен делать?
— "Что делать"? Пока надо собирать информацию в Ставке и передавать её мне — давайте, сперва начнём с этого.
— "Информацию"?
— Да! Вам надо собирать всю информацию об офицерах и генералах Ставки — кто есть кто, кто с кем дружит или с кем враждует, кто с чьей женой спит. Кто что говорит и, что при этом думает. Желательно, передавать достоверные сведения, из первых уст — а не слухи или сплетни.
— А, как...?
— "Как передавать"?— я убавил "звук", — давайте будем делать это через почту. Пишите письмо и отправляете его "Юстасу, до востребования".
— "Юстасу"?!
— Да, это будет моим оперативным псевдонимом. Ваш же оперативный псевдоним будет "Штирлиц"... Запомнили?
— "Штирлиц"... Да, запомнил!
— Где-то, через месяц-другой, организуете конспиративную квартиру — где мы с Вами в следующий раз лично встретимся и ещё тет-а-тет побеседуем. Я Вам передам инструкции, коды для тайной переписки, деньги для агентурной работы и так далее...
— Будет исполнено, — почти шёпотом, — Ваше Императорское Величество.
— Если мы с Вами сработаемся, господин Штирлиц, то на пенсию Вы уйдёте в генеральском мундире, до пупа увешанном орденами! Правда, до самого последнего момента, Вы должны внешне оставаться таким же, как сейчас — чтоб, никто ни о чём не догадался.
А с него хороший сексот получиться — не знаю как руководитель спецслужбы! Невысокого роста, невзрачный, неприметный — к таким, начальство привыкает как к удобной и привычной мебели... Такой, рядом стоять будет и в упор не будешь замечать его присутствия!
* * *
С ещё двумя офицерами-подпоручиками, которых мы с Мордвиновым забраковали как секретарей, просто по очереди подолгу побеседовал — расспрашивая их про житьё-бытьё. Ну, это чтоб не подумали чего "такого" про агента Штирлица...
А, вот один из отобранных в мои личные секретари под начало Генерального Секретаря Мордвинова, внушал мне некоторые опасения: генерал Алексеев подогнал мне молодого человека — друга семьи и фактически, выполняющего при нём обязанности адъютанта — хотя и, им не являющимся. Как бы мы с "Моим косым другом", шпионами не обменялись!
ХАХАХА!!!
Однако, нам с Мординовым очень понравился его послужной список.
Прапорщик запаса Сергей Михайлович Крупин, имел блестящее лицейское образование, был одно время чиновником для особых поручений у смоленского губернатора Кобеко, на войну пошёл добровольцем и около года провёл на фронте — причём в строю. После беседы, мнение об нём у меня сложилось самое положительное: знающий офицер, имеющий внешний лоск — но без малейших следов фанфаронства и завышенного самомнения о себе, любимом.
Мы, довольно долго с ним беседовали, об разных вещах — прямой и честный человек, по моему мнению. Ничего не помню про него по "послезнанию", ничего после себя не оставил он в новейшей истории России. Мне удалось спровоцировать Крупина на откровенность и, он — как будто забыв, кто я, пылко произнёс довольно длинную речь:
— Наше общество и наше же правительство — как два разных полюса Земли! Разве, когда было в истории России — когда умное правительство, подало руку народу — в попытке создать страну, подобной которой досель не было в мире?! Ныне же, все упущено — ничего не сделано! Наше правительство не имеет ни творческой программы, ни созидающей власти — а лишь, большую злую волю! Революция, с таким устройством и правительством — абсолютно неизбежна иона будет дика, стихийна и, все мы после неё очень долго будем жить по-свински...
Я встал и зааплодировал стоя:
— БРАВО!!! Брависсимо, Сергей Михайлович!
Он смутился и покраснел:
— Извините, Ваше Величество!
— За что Вас извинять? За правду?! Это, Вы меня извините за то — что в результате моих деяний или бездеяний, в России появилось многие тысячи вот таких вот "Крупининых", как Вы — с такими мыслями... Страшно мне думать о будущем — но и, отрадно осознавать, что не всё ещё потеряно — раз у России такие есть!
— ...
— В одном лишь Вы не правы, господин прапорщик,— сделал я ему внушение, строго глядя и прижав палец к кончику его носа,— зарубите себе на носу: настоящий человек никогда не будет "жить по-свински" — ни при каких условиях, а свинья — даже в шелках, бархате и жемчугах всё равно останется грязной свиньёй!
Вторым человеком, отобранным нами с Мордвиновым в мои личные секретари, был поручик Шильке Виктор Сергеевич. Спокойный и ровный, голосом напоминающий по своей монотонности метроном, с феноменальной памятью и умеющий оперировать в уме четырёхзначными цифрами. Он был артиллерийским офицером, но после тяжёлого ранения на полях Галиции в четырнадцатом году, случайно попал в Ставку — ещё к Николаю Николаевичу, где и "несколько" задержался.
* * *
В конце дня, уже после обеда, по нашему — ужина, сел переписывать письмо Императрице... Однако, помешал мой Генеральный Секретарь: сначала он обрадовал меня, принеся "траншейные" часы — про которые я уже было забыл.
— Где спионерили, господин Генеральный Секретарь? Иль, раскулачили кого?!
— ...??? Да, нет — в авиаотряде у лётчиков выменял, Ваше Величество!
Часы были английской фирмы "Girard-Perregaux" (кажется, это будущий знаменитый "Rolex"), имели простой кожаный ремешок, незатейливый стальной корпус и защитную "решётку-гриль", предохраняющую стекло. Возможно, для кого-то они выглядели крайне непритязательно... Но, для меня! Примерно такие же, но уже советские, я видел на довоенной фотографии моего деда — командира Красной Армии, погибшего ещё в августе сорок первого.
Мордвинов, тут же настроение мне испортил, сообщив:
— Генерал-лейтенант Жилинский, Ваше Величество, имел беседу наедине с Воейковым и Мосоловым...
Твою ж... В этой истории, я кажись уже канаю за инженера Брунса — из "Двенадцати стульев", зачмырённого Отцом Фёдором!
— О чём "беседовали" и, с каким результатом?
— Я думаю, их беседа неким образом напоминала мою: сей генерал настойчиво просил посодействовать вашей встрече с представителями союзнического командования. И, смею Вас заверить, Ваше Величество — "результат" также, был несколько удручающим для генерала.
Я тоже был уверен в этих двоих (после моих то, "реорганизаций"!), но сам факт попытки влиять на меня через "фаворитов" меня несколько раздражал и, я долго ворочался, прежде чем уснуть...
Глава 8. Ники — первая кровь.
"Прочитал недавно книгу Зимин: "Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1": "По принятому в Министерстве двора порядку в конце каждого охотничьего сезона составлялся итоговый список царских трофеев. В этом списке у Николая II наряду с традиционными медведями, зубрами, оленями и волками постоянно присутствовали вороны, бродячие кошки и собаки. Причем в неимоверных количествах. Так, по подсчетам автора, только за шесть лет (1896, 1899, 1900, 1902, 1908, 1911 гг.) царем были застрелены 3786 "бродячих" собак, 6176 "бродячих" кошек и 20 547 ворон."
Кошек, сцуко, низабудунипращу! Правильно Юровский его всё-таки шлёпнул. Редкостный пидарас был этот ваш Ники...", — комментарий из Интернета.
С утра, моё раздражение только усилилось. За первым завтраком вся моя "банда" так или иначе — хоть намёком или в иносказательной форме, но пыталась на меня надавить — побуждая пойти на уступки и встретиться с представителями союзников.
В принципе я сам не прочь с союзниками кое о чём перетереть — есть кое-какие идейки, но пока не был готов это сделать.
Да! "Построить" свою Свиту — от престарелого Министра Двора до разжиревшего "буфетчика" и самого распоследнего поварёнка, у меня получилось — просто сказочно легко. Великих князей, тоже — стоило только на них хорошенько поорать... А, вот с генералами как? Не знаю, прежней уверенности уже нет. А, ведь впереди ещё думцы — волчары ещё те, своенравные министры, рвачи-промышленники, прожжённые журналюги и многая, многая, многая... Не считая свою гемофильную "половину" с нашим "лучшим другом" Гришкой.
Мама родная!
В этот раз я проявил непонятную, для самого себя сдержанность. Даже, когда мой Генеральный Секретарь после завтрака заявил мне:
— Генерал-лейтенант Жилинский снова просит аудиенции у Вашего Императорского Величества! Очень настойчиво просит...
Я всего лишь, устало:
— Шо? ОПЯТЬ?! Да, пошлите Вы уже его на... "Прогуляться лесом", господин Генеральный Секретарь!
— Слушаюсь!
Принесли свежие сводки из Ставки и, сопровождающий их офицер передал записку — личную просьбу Алексеева как можно быстрее принять представителей от союзников.
Да, мать вашу так! Сколько ж можно, на царских нервах играть, то?!
Я, психуя, отправил ответную записку в Ставку: свою личную просьбу Начальнику Штаба — не совать свой генеральский нос не в своё дело.
* * *
Дел было по самые царские уши, но именно сегодня с утра намечались грандиозные "перестановки мебели" в Царском Поезде: в мой кабинет должны были наконец-то установить телефоны, а Генеральный Секретариат и Имперская Канцелярия должны были переехать на новое место — в вагон-детскую. Личные же секретари, с пока не найденной машинисткой, должны будут жить и работать в вагоне-дублёре напротив моего.
Общая обстановка на полустанке, несколько напоминала шмон публичного дома накануне визита налоговой инспекции. Поэтому, когда есаул Мисустов сообщил что "полигон" для царских стрельб готов, я несказанно обрадовался — есть чем и где убить время до обеда!
Должен сказать: оружие я люблю, интересуюсь им с детства и очень много про него знаю — намного больше среднестатистического человека, думаю... Но, по большей частью чисто теоретически. Даже стрелял из чего-нибудь огнестрельного всего несколько раз в жизни. В армии я служил в автобате, а стрелковая подготовка там — не есть основное занятие... Далеко, не есть!
На "гражданке", всё мечтал стать охотником, приобрести хорошую коллекцию оружия и настреляться вдоволь... Хоть по банкам! Но, сначала было — не на что, потом — некогда и, наконец — незачем.
Ну, счас то я оторвусь — за всю прошедшую "старую" жизнь и за всю оставшуюся "новую"!
Полигон, находящийся где-то в метрах пятистах от Царской стоянки, был оцеплен охраной и оборудован хоть и наспех, но грамотно — не придерёшься! Уже имеющаяся в сосновом лесу узкая просека была расчищена от кустов и высокой травы в сторону небольшого холма, находившегося где-то в километре от огневой позиции — который будет ловить пули на перелёте.
И, не только "пули" — как позже оказалось!
Предложили подъехать на "Фюрермобиле", но я решил пройтись пешочком и, за мной сразу же увязалась небольшая толпа бездельничавших придворных — в том числе и мой персональный шофёр Кегресс. Генералы, полковники из Свиты и даже вообще — какие-то "левые".
Не, ну сколько тунеядцев ещё предстоит "выкинуть"! Одно радовало: "моих", кроме есаула не было видно — все при деле.
Первым что я увидел была небольшая, приземистая пушка с бронещитом. Ну, ни ...себе струя!
— Есаул, — показываю рукой, — что это?!
— Вы же просили "всё оружие, что под руку подвернётся — кроме холодного", Ваше Величество! — в хитрых глазках есаула плясали лихие кавказские чёртики.
Стёб? Без сомнения — стёб! Но, "стёб" — умный и к месту.
— Ну, молодец, есаул, — довольно искренне восхитился я, — далеко пойдёшь — если милиция, конечно, не остановит!
— Рад стараться, Ваше..., — черкесочка на лихом казаке-офицере, выглядела как влитая!
За орудием в ряд стояли пулемёты разнообразных конструкций, из которых я сразу узнал только наш родной-отечественный "Максим", на одном из первых образцов станка Соколова .
Ну, что ж... Начнём с пушки!
Возле орудия был выстроен его расчёт под командой офицера — капитана, полностью внешним видом соответствующего моему представлению об офицерах-артиллеристах: рослый, мощный мужчина с умным волевым лицом и, опять же — закрученными по местной моде, вверх усиками. Когда я подошёл, он представился и, громко отрапортовал:
— Трёхдюймовая противоштурмовая пушка образца 1910 года !
Слышал, слышал — а как же! Доводилось мне читать "там" — об такой арте...
* * *
Ну, что? Поехали?!
После пятиминутной инструкции, я припал к прицелу и, с учащённым сердцебиением принялся крутить маховичок, наводя орудие в середину холма — где были установлены разнообразные мишени — в основном сбитые из досок щиты и всевозможные чучела.
— Дистанция... Шрапнелью... Трубка..., — командует расчёту офицер.
Замковый — солдат заряжающий орудие, получив от подносчика снарядов унитарный патрон, специальным ключом установил дистанцию подрыва шрапнельного снаряда, открыл поршневой затвор, закинул туда патрон и, с лязгом закрыв затвор, доложил:
— Готово!
— Орудие... ОГОНЬ!!! — скомандовал офицер.
— Не забудьте открыть рот перед выстрелом..., — шёпотом напомнил солдат.
Разинув пошире рот, я резко дёрнул за шнур:
— ГАХХХ!!! — выстрел.
Тут же, практически:
— БУМММ!!! — разрыв снаряда.
Ниже мишеней появилось ватное облачко.
— Недолёт! — кричит офицер, — берите прицел выше, Ваше Величество!
— Есть! — отвечаю, в азарте вертя штурвальчик вертикальной наводки.
Снова:
— Дистанция... Шрапнелью... Трубка...
Лязг патрона об казённик орудия:
— Готово!
— Орудие... ОГОНЬ!!!
ГАХХХ!!! БУМММ!!!
Облачко "ваты" вспухло как раз чуть выше мишеней — поливая их градом круглых свинцовых пуль.
— Накрытие! Беглый огонь!
ГАХХХ — БУМММ!!! ГАХХХ — БУМММ!!! ГАХХХ — БУМММ...
Расстреляв весь зарядный ящик — четырнадцать патронов, я стоял идиот-идиотом и счастливо улыбался — немного оглохший (рот открывать, я всё же иногда забывал), но довольный и удовлетворённый...
— Отличная пушечка! — заметил капитан, видя и понимая моё состояние и, добавил видимо желая показать истинную ценность этой арты, — к сожалению, это всего лишь — не более чем "игрушка".
— Без разговоров — отличная! ..."Игрушка"? Ну, не скажите: кому — игрушка, а для немцев — её на вооружение принявших, орудие непосредственной поддержки пехоты...
— Ваше Величество? — не понял капитан.
— А что тут "понимать", капитан? Наши генералы сдали немцам многие крепости в Польше со многими "вкусностями" — в том числе и, с этими "противоштурмовыми" орудиями. А те — не будь дураки, после небольшой переделки, приняли их на вооружение как пехотные орудия поддержки штурмовых батальонов .
— Извините, как Вы сказали, Ваше..., — озадаченно переспросил, уже немолодой капитан, — "орудия поддержки"?
Лет ему, где-то немного за тридцать. Навряд ли, он был командиром этого орудия — "не по чину", как говорится! Скорее всего, просто никого более знающего из офицеров рядом не оказалось — не передовая, всё же... Довольно-таки, глубокий тыл! И, чтоб найти грамотного командира орудия, есаулу надо было сильно постараться.
— Видите ли, господин капитан..., — я не самый умный, я просто "послезнанием" хорошо владею! — полевая артиллерия "классического" образца вынуждена прекращать огонь, когда своя пехота сблизится с противником на расстояние триста-четыреста метр...
Блин... У них же здесь и меры длины и веса свои. Вот это я попал!
— ...Шагов.
— Да, это так..., — подтвердил офицер.
Он, видно был повоевавшим — на груди его висело пару орденов, один из них солдатский "Георгий" — вручался офицерам за личную храбрость в бою.
Кажется так, да?!
— Но, ведь "триста-четыреста шагов" — как раз дистанция самого действенного ружейно-пулемётного огня! В тот момент, когда наши пехотинцы — как никогда нуждаются в помощи наших артиллеристов, она вдруг прекращается!
— Ну, а как иначе, Ваше Величество, — развёл руками тот, — ведь своих же побьём!
— Значит, пехоте нужна своя артиллерия — "орудия непосредственной поддержки", находящиеся в её боевых порядках и добивающая те цели — которые уцелеют после основной артподготовки. Они должны быть достаточно лёгкими — чтоб, расчёт мог перекатывать их вручную и, в то же время — с достаточно мощным снарядом. Наша "противоштурмовая" пушка, как раз этим требованиям соответствует!
Подумав, капитан разом отмёл все мои соображения:
— Нет, не "соответствует", Ваше Величество! Орудийный щит у этой пушки, конечно, имеется — но, весь расчёт он прикрыть не в состоянии и, тот будет тут же выбит противником из стрелкового оружия.
— Кто б, спорил! Тогда надо предусмотреть возможность пехотных орудий стрелять с закрытых позиций... Немцы же тоже — не в "чистом" виде их собрались использовать! Они, даже свои боеприпасы — осколочно-фугасные гранаты под эти орудия выпускают, выкинув наши "шрапнели" на помойку.
— Нет, не получится стрелять с закрытых позиций! Угол возвышения ствола всего 28 градусов. Хотя, у путиловской полевой трёхдюймовки мы подкапывали "хобот" — чтоб, увеличить угол возвышения и стрелять дальше... Но, делать это на поле боя — под огнём противника... Нет, не получится, Ваше Величество!
На меня нашёл азарт заядлого спорщика:
— Долго, что ли, в заводских условиях увеличить угол вертикальной наводки, господин капитан?!
— Может и недолго — но тогда возрастёт нагрузка на боевую ось: придётся её и колёса усилить, следовательно — утяжелить всю систему в целом! Значит, пехота вручную уже её не перекатит, Ваше...
— Да, всё это — фигня, капитан! — горячился я, — вот здесь вот — спереди, присобачим дополнительную складную опору — которая воспримет часть отдачи... Да, вес возрастёт! Но, ненамного.
— Всё равно угол возвышения значительно не увеличить — градусов до тридцати семи, не более! Иначе — при откате, казённик будет бить по станине. Не получиться навесной стрельбы, Ваше Величество! Надо новую систему разрабатывать...
— А у нас есть время на "новую систему", господин капитан?! Мы должны в следующем году войну выиграть — иначе рассыпимся прахом...
Последние мои слова офицер пропустил мимо ушей — его очень увлекла сама идея:
— Тогда, только раздельно заряжание с переменными зарядами! Но, это снизит скорострельность вдвое и, главное — потребует серьёзной переделки казённой части и введения нового боеприпаса...
— На "скорострельность" можно забить — не пулемёт всё же! Да и, запас снарядов — вручную "перекатываемых" вместе с орудием, достаточно ограничен. Так что, воюем по принципу: "стреляй редко, но метко"! А вот всяких "серьёзных переделок", надо постараться избежать, капитан! Особенно, введение нового боеприпаса...
Мы с ним оба примолкли, мучительно ища выход из создавшегося технологического тупика.
— ЭВРИКА!!! — воскликнул я, — "газоотводный краник"! Система выпуска части пороховых газов в атмосферу!
— Извините, что...?
Я подобрал веточку и, усевшись на корточки, тут же нарисовал на земле схему регулирования давления в канале ствола польского миномёта "VZ 36 " — попалась мне как-то на глаза на одном из сайтов "там".
Присев рядом со мной, офицер долго изучал схему, слушал мои объяснения и, наконец, выдал "резюме":
— Ну, а что? Может получиться!
— ДОЛЖНО(!!!) получиться, господин капитан! Сразу скажу самый существенный недостаток: при интенсивной стрельбе, отверстие в стволе и сам "краник" будут забиваться пороховым нагаром и дальность стрельбы, соответственно — падать.
— Ничего страшного, Ваше величество! — уверенно отмахнулся от моих "предупреждений" капитан, — расчёт будет корректировать огонь и вносить поправки в прицеливание — дело для артиллерии привычное.
Мы разом встали с корточек и посмотрели друг другу в глаза, видимо подумав об одном и том же.
— Надо собрать все эти орудия — пока генералы их немцам не успели "передать" и, переделав, включить в штат стрелковых батальонов или полков...
— И, восстановить их производство в модернизированном виде, Ваше Величество, — дополнил меня офицер, — на данный момент, эти системы с производства сняты.
Вот, как? Вот же тупые ублюдки!
— Что заканчивали, капитан?
— Михайловское артиллерийское училище, Ваше Величество!
Слышал, а как же!
— Вы, не "фазан" , часом? — хотя, по отсутствую соответствующего аксельбанта, можно было самому догадаться.
— Никак нет! Пока Бог миловал, — лихо, но чуть печально ответил тот.
— Ничего! Колесо, порох и компас — тоже не нобелевские лауреаты придумали! — как мог, утешил, — Вы желаете стать богатым и знаменитым генералом? Или, Вы предпочитаете оставаться бедным и никому не интересным капитаном?!
Офицер, встал "во фрунт" и вытянувшись, гаркнул:
— Никаких трудов и самой жизни, не пожалею — чтоб, во славу России и..., — тут он от волнения сбился и покраснев замолчал.
Я его прекрасно понимаю! Перед ним, молниеносно пролетая, мелькнула своей роскошной шевелюрой сама Фортуна и, он решил ухватить её за длинные волосы...
— Как Вас, говорите? — пока из пушки стрелял, всё из головы вылетело!
— Капитан артиллерии Смыслов Александр Яковлевич, честь имею! — он отработанным движением ловко приложил ладонь к фуражке, — после излечения в госпитале, прибыл в Ставку Верховного Главнокомандования для нового назначения.
— Так вот, господин капитан... Слушайте мой приказ — приказ Императора России и Верховного Главнокомандующего. Первое: Вы поступаете в моё распоряжение. Второе: езжайте в Петроград на Путиловский завод и, за одну-две недели... Хорошо — за месяц, выполнить чертежи переделки трёхдюймовой противоштурмовой пушки образца 1910 года в батальонное орудие поддержки пехоты и предоставить их мне... Если потребуется, прибегните к помощи заводских специалистов или ещё кого. Задача ясна?
— Так точно!
— К исполнению приступить немедленно.
Капитан, рванул было с пробуксовкой, но я:
— СТОЙ!!! После оформления соответствующего приказа и, получения Вами сопроводительных документов — где я буду настоятельно рекомендовать всем инстанциям всемерно Вам способствовать. Иначе, забюрократят Вас... Есаул!
— Слушаю, Ваше...
— Пушку и расчёт я пока оставляю в своём распоряжении... Позаботьтесь об прикомандировании господина капитана к Свите: всё оформите грамотно через Имперскую Канцелярию — чтоб, у его начальства вопросов не возникло.
— Слушаюсь!
Перед тем, как перейти в следующий раздел, я поинтересовался у Мисустова:
— Ручных гранат не заготовили, часом, господин есаул?
— Никак нет, Ваше Величество!
В глазах есаула, вместо "чёртиков" — лёгкая обеспокоенность. Как можно строже спрашиваю, сдвинув брови:
— Почему? Ведь тоже "артиллерия" — хотя и, "ручная". В следующий раз, потрудитесь исправить это упущение — позаботившись об мерах безопасности, конечно. Ровики там, мешки с песком — чтоб задержать осколки.
Вижу, мой лихой есаул запаниковал внутренне — боится, как бы я не подорвался, естественно. Ну, крутись теперь как хочешь — ты первым начал!
— Будет исполнено, Ваше...
— Я намерен упражняться в стрельбе не реже чем раз в неделю — из оружия, которое выберу после этих стрельб. Задача ясна?
— Так точно, Ваше Величество — задача ясна!
* * *
Перешли к в ряд стоящим на своих станках пулемётам... Представившись, пехотный подпоручик — всем своим видом говорящим, что он из интеллигентов-разночинцев (так и, просится в фильм "Чапаев" — Анке-пулемётчице на прицел!), доложил об крайнем из них:
— Австрийский станковый пулемёт "Шварцлозе ".
Слышал, а как же! Спереди массивный "конус" — надульник ствола и, внушительный кожух почти такой же, как у "Максима" — водяное охлаждение. Помню, читал где-то — махновцы на этот пулемёт уж больно жаловались: кроме воды, в этот пулемёт надо ещё и машинного масла литра полтора залить — иначе, заедать будет.
Точно! Один из номеров расчёта открутил крышку, вставил в горловину маслобака ситечко для очистки масла и специальной маслёнкой привычно проделал эту — не ахти какую сложную процедуру... Не, ну ни дать не взять — "Геленваген" какой!
У Батьки же Махно, с машинным маслом были определённые проблемы — а на сале (бугагага!), это порождение "сумрачного австрийского гения", работать решительно отказывалось!
После инструктажа — в основном "на пальцах" (подпоручик — с первых же слов понял, не слишком уж сведущим был), лёг на заботливо подстеленный то ли — брезент, то ли — холстину...
Моим "вторым номером" — заряжающим, был уже сравнительно немолодой уже, бородатый солдат-пулемётчик в папахе, по званию — унтер или фельдфебель, какой. В отличии от здоровяка капитана-артиллериста, этот был вовсе не богатырь какой — среднего роста, довольно-таки хлипкого телосложения, с узкой грудной клеткой и, лицом — сигнализирующем об некоторых его "порочных" пристрастиях.
Из пролетариев, не иначе!
На правой стороне груди у солдата, был значок в виде бронзового венка с надписью "За отличную стрельбу из пулемётов " и со стилизованным изображением пулемёта на треноге посередине.
Присев на корточки справа от пулемёта, заряжающий открыл снизу затворной коробки крышку и, вложил брезентовую ленту с торчащими из неё патронами, в подающий механизм барабанного типа с зубчаткой.
— Взводи!
Я потянул на себя правой рукой рукоятку подачи патронов...
— Сильнее тяни!
Тугая, блин... Ещё бы! Этот пулемёт работает не на отдаче ствола — как "Максим" и, не отводе пороховых газов — как "Калаш". Затвор откидывается назад давлением на него самой гильзы после выстрела — как у "ППШ"! Принцип отдачи полусвободного затвора — самый простой и дешёвый тип оружейной автоматики: "Шварцлозе" вдвое дешевле "Максима" стоит и, его детали, не требуют такой идеальной чистовой обработки. Но, за всё надо платить: за простоту австрийцы заплатили весом затвора и тугим ходом жёстких пружин механизма. Ну, а масло в пулемёте нужно, чтоб смазывать каждую гильзу перед выстрелом: для облегчения её извлечения после него — когда в стволе ещё остаётся некоторое давление пороховых газов.
— Дёрни ещё два раза — на третий раз взводится! — напоминает солдат, командуя своим Верховным Главнокомандующим.
"Дёрнул" ещё пару раз с усилием — пулемёт "зажевал" ленту и, кончик её показался с обратной стороны. Второй номер закрыл крышку и шепнул:
— Кричи, что пулемёт к стрельбе готов.
— Пулемёт к стрельбе готов! — ору.
— По пехоте противника... Прямо... Наводи! — командует подпоручик, — цель ростовая, открытая...Высота прицела... Целик... На прицеле французская — метрическая система, Ваше Величество!
Да это, ж — здорово!
Зубчатым колёсиком выставляю прицел на дистанцию четыреста метров. Кручу штурвальчики наводки, наводя пулемёт через секторный прицел на мишени, находящиеся в секторе огня для пулемётов...
Берусь за две горизонтально торчащие, складные ручки:
— Готово!
Подпоручик, махнул рукой:
— ОГОНЬ!!!
Что за хрень?!
— С предохранителя забыл снять, Вашество..., — ехидным шёпотом подсказывает солдат.
ЧЁРТ!!!
Большим пальцем правой руки, откидываю рычажок сверху и, нажимаю одновременно обоими на гашетку посередине, и...:
— ФФФРРР...!!! — какой-то особенный звук пулемётной очереди у этого пулемёта!
Сильно завоняло жжёным минеральным маслом — как от перегретого двигателя "Запорожца". Ветра в лесу не было, поэтому скоро стали слезиться глаза, а перед пулемётом образовалось сизое облачко — мешающее видеть куда стреляешь.
Не закончив ленту, я прекратил стрельбу и негромко выразился — стараясь выражаться как можно цензурнее:
— Ну и, ...овно же, эта ваша "заливная рыба"!
На что, солдат слегка снисходительно ответил, негромко — чтоб, офицер не слышал:
— В любом деле сноровка и привычка нужна, Ваше Императорское Величество...
— Не умничай, чёрт бородатый..., — так же — полушёпотом ответил ему.
Следующие три пулемёта были "максимо-образными" — то, есть сделанные на базе и по лицензии знаменитого детища гениального изобретателя Сэр Хайрема Стивенса Максима. Первым был немецкий станковый пулемет "MG.08".
Благодаря весьма оригинальной конструкции станка салазочного типа, стрелять с него можно было и сидя — что я с удовольствием и проделал, воспользовавшись любезно предоставленным мне деревянным чурбаком.
— Всем хорош пулемёт, Ваше Царское Величество! Но, намаешься — пока этого "немца", на позиции — на этих "санках", установишь, — прокомментировал, пока я усаживался, всё тот же "второй номер", — чуть какая неровность — не хочет ровно вставать проклятый и, всё тут! Не... Треножник, не в пример лучше!
— Максимов, разговорчики! — рявкнул на него офицер, ревнуя что ли.
— Господин подпоручик! — охолохнул подпоручика я, — не мешайте солдату объяснять мне тонкости и премудрости пулемётного дела — раз сами, этого сделать не в состоянии!
Тот, потух и дальше вёл себя скромно, словно мышь под плинтусом.
Действительно, "салазочный" станок этот — даже, на вид шибко громоздкий и сложный в производстве. Хотя, в позиционной войне быть может — его громоздкость не так важна, а сложность чего-либо — для немцев не является решающей проблемой... Они и, во Вторую Мировую — таких "вундер-вафлей" наделали... "Наделают" — точнее, что войну проиграли. "Проиграют" — хотел сказать, дай им Бог, конечно.
Единственное, что мне у "немца" понравилось, это его ребристый кожух — наш то ещё "лысый" был, значит — менее стойкий к повреждениям.
Отстрелял ленту... Ну, ничего особенного — пулемёт, как пулемёт. Привыкаю, что ли?!
Дальше стоял английский "Виккерс" на треножном станке и наш "Максим" на колёсиках...
— Один в один наш "Максим", вернее — наоборот..., — пробормотал, сравнивая оба пулемёта.
— "Виккерс", стало быть — как наш "Максимка", только "англичанка" замок перевернула — сложив "мотыль" и шатун вверх, — послышалось знакомый бубнящий голос, — короб пулемёта в высоту уменьшился — стало быть и, вес тоже...
Это уже начало несколько раздражать.
— Ты, что? — спрашиваю у солдата, — все пулемёты знаешь?
— Какие у наших, у союзников или германцев с австрияками имеются — все знаю! — похвастался тот с самодовольным видом.
Остро захотелось поставить на место этого "знайку":
— А, "Гочкисс" знаешь?
— Знаю, Ваше Величество!
— "Кольт"?
— Знаю!
— "Мадсен"?
— Знаю!
Да, ты уже достал!
— "Льюис"?
— Сам не видел, но про него слышал и устройство знаю. На нашем фронте его ещё нет, Ваше..., — интонация, типа "это нечестно!"
Хорошо!
— А, про пулемёт Мак-Клена слышал?
— Слышал, слышал — даже видел: привозили такой из Америки и испытывали у нас! Даже, про пулемёт Бертье знаю...
— Ты ещё скажи, что сам какой пулемёт — придумал, сконструировал!
— Никак нет, Государь! Мы, академиев не кончали...
А в глазах мелькнул испуг — как будто кто-то посторонний, узнал про самое его сокровенное. Не так прост этот солдатик, то! Может, это — какой-нибудь непризнанный Калашников? Тот тоже, простым сержантом был — ни грамма не академик... Надо обязательно с ним поближе познакомиться.
— И, откуда ты у нас такой умный, солдат?
— Старший фейерверкер, Государь! Тульские мы... Сызмальства, слесарем-инструментальщиком на Императорском Тульском Оружейном Заводе работал.
Три лычки на погонах... Запомним! Вот только, почему — "фейерверкер"? Вроде ж, пехотинец, а не артиллерист.
— Перевели в пехоту, — как будто прочитав мысли, — в пулемётную команду при Офицерской стрелковой школе , Ваше Величество!
А, вспомнил! Поначалу пулемёты принадлежали артиллерии — а, перед самой войной их переподчинили стрелковым частям, забыв видимо переиначить звания... Вроде так, да?
— Это, та "стрелковая школа" — которой полковник Филатов командует?
— Так точно, Ваше... Николай Михайлович!
Ни фига, себе! Как говорится — "история оживает"!
— Так ты и генерала Фёдорова знаешь, господин старший фейерверкер?
— "Генерала"?! Ну, наверное, Владимир Григорьевич уже — генерал, не знаю...
— И, Дегтярёва знаешь?!
— Ваську Дегтяря, что ли? А чё его знать, пуд водки с ним вылакали! Помню, Верка его — нас с ним мокрым полотенцем по всему огороду гоняла...
— МАКСИМОВ!!!— рявкнул, краснея подпоручик.
Вот, это да... Если бы, рядом со мной из грибницы выполз сушёный Тутанхамон и попросил закурить, я бы удивился меньше!
Однако, такое состояние длилось недолго:
— А, пулемёт "Фиат-Ревелли " знаешь, господин старший фейерверкер?
— Никак нет, Ваше Императорское Величество!
— Вот и, не умничай!
Уев "знайку", я с довольным видом и поднявшимся вдруг настроением, пострелял ещё из обоих пулемётов — выпустив из "Виккерса" ленту, а из "Максима" даже две... Но, нет — что-то не "зацепило"! Видать, пулемёты — это не моё.
Сам по себе, напросился давно интересующий меня вопрос:
— Почему, только у нас пулемёт на колёсиках, а у всех европейцев на треногах — или, вообще — на полозьях как у немцев? Конструкторы и генералы российские, что? Решили опровергнуть поговорку об двух наших "бедах"? Мол, мы — самые умные и, дороги у нас -такие хорошие, что пулемёты по ним — даже, без полного привода проедут?
В этот раз опередил подпоручик:
— Перекатывать пулемёт на дальние расстояния запрещено, Ваше Величество! Во избежание разбалтывания вертлюга от тряски — что приводит к увеличению рассеивания пуль.
— Тогда, вообще — непонятно! Приделать колёса — чтоб, тупо увеличить вес станка и заставить людей носить его на себе... Ведь, даже невооружённым взглядом заметно, что наш станок весит больше английского — как минимум в полтора раза!
— По "Стрелковому уложению", на колёсах перекатывают пулемёт в бою...
— А, тот — кто писал это "Уложение", пробовал сам — на себе самом любимом, покатать это "чудо" по пересечённой местности?!
— Не могу знать, Ваше Величество!
Хорошо, спросим у "эксперта":
— Максимов!
— Я, Ваше Величество!
— Ты воевал, господин старший фейерверкер?
— Так точно — приходилось, Ваше...
— Ты слышал вопрос? Как расчёт пулемёта сменяет позицию в бою?
— Бывает и катаем... Дык, колёсики то, малюсенькие — чтоб по земле катить: в каждой ямке застревают! Ну, а если грязь или песок — то, легче на себе его, как верблюду нести — чем катить...Один "номер" хватается за надульник мокрой тряпкой — чтоб не ожечься, второй — за "хобот" и, понесли. Всё равно, даже вдвоём — уж, больно тяжёл ! Если расчёт полный — то все "номера" помогают, кто как может.
Другого ответа, я и не ждал! Ещё одно:
— А пулемётный щит? Так ли, он нужен?
Размером щиток — почти полметра на полметра, толщиной — как бы не пять миллиметров и, весом должно быть — под десять килограмм.
— Совершейнейше необходим, Ваше Величество!— уверенно воскликнул подпоручик в новеньком с иголочки мундире — ещё не разу не побывавшем в бою,— ведь он защищает расчёт от попадания винтовочных пуль с расстояния свыше пятидесяти шагов !
Выучил, блин!
— Максимов, твоё мнение — как фронтовика?
— Щит — штука хорошая, Ваше Величество! И, полезная..., — несколько придурковато начал старший фейерверкер, — ежели в обороне, ежели дождь целый божий день льёт и, лужи в окопах, то на нём удобно костёр развести — чтоб в котелке себе чего-нибудь пожрать сварить. Ну, а ежели бой — наступаем или бежим... Ой, извиняюсь — "отступаем" без оглядки, то выкидываем его к чёрту...
Да... Отличная броневая сталь, выдерживающая попадание винтовочной пули "дальше пятидесяти метров", заслуживает лучшего применения! Я, даже приметно знаю какого.
— К тому же, крепление щита быстро разбалтывается и, при стрельбе он сильно дребезжит — сбивая наводку...
Блин... А ведь на наших "Максимах", этот щит до самого конца Великой Отечественной продержался!
— Слушая, старший фейерверкер..., — спрашиваю со всей строгостью, — а, чё ты такой вумный — а, до сих пор на фронте, а не в Туле на своём заводе? Оружие делать некому, а такие специалисты в окопах "жратву" себе на пулемётных щитках готовят...
— Так, это... Забрали! Всех забирали и, меня — этого... Того... Как бы, так...
— "Так, это" — всех оружейников уже вернули на заводы, "как бы, так"! Или, нет?
Конечно, может мне изменяет память — но, вроде в "реальной" истории, власти спохватились поняв — что война "молниеносной" не получится и, всех работников оборонных предприятий вернули на их заводы... Конечно тех, кто ещё был жив и в плен немецкий не угодил.
— Так, это..., — замялся солдат.
Вместо него, ответил его начальник:
— Разрешите, Ваше Величество?
— Разрешаю, господин подпоручик!
— Старший фейерверкер Максимов неоднократно замечен в пьянстве, самовольных отлучках и прочих нарушениях воинской дисциплины. Если бы не его "золотые" руки, прямая ему дорога в дисциплинарный батальон — а то и, на каторгу. Мною, он уже пару раз приговаривался к порке розгами — но, благодаря непонятной предрасположенности к нему...
— Пьёшь, солдат?— спрашиваю служивого, сочувственно.
— Пью, Ваше Величество! — вытянувшись "в струнку", честно ответил тот.
— Ничего страшного, — покровительственным тоном сказал я, — я тоже — много пил и курил, потом снизошло на меня ЕГО(!!!) вразумление...
Сняв фуражку и перекрестившись, подняв глаза к небу:
— И, я бросил пить, курить...И, ты — бросишь, солдат! ...Есаул!
— Здесь, Ваше Величество!
— Этого "старшего фейерверкера" зачислите к себе. Пока... А там видно будет.
— Слушаюсь!
Постой-ка! Есть одна мысля....
— Вместе с тем австрийским пулемётом.
— "Шварцлозе"?
— Им самым...
— Пьяный проспится, дурак — никогда! — обронил я, проходя мимо покрасневшего как помидор подпоручика, направившись дальше, — вот так то, Ваше Благородие...
* * *
Перешли всей толпой в раздел винтовок, лежащих в своём секторе на наскоро сколоченных из необструганных и даже необрезанных досок, столах.
Первым на столе находилось длинное стреляющее "копьё", оно же — "весло", более известное в истории оружия как "трёхлинейная винтовка образца 1891 года", с примкнутым штыком.
Я взял её и повертел в руках:
— Скажите мне всю правду, господин подпоручик: когда солдат с этой винтовкой на плече идёт, он телеграфные провода штыком не цепляет? БУГАГАГА!!!
Сразу заметил отличия винтовки периода Российской Империи от более поздних — советских. Деревянное цевье и ложа из бука — а не из берёзы, ствол "схвачен" винтовыми ложевыми кольцами — а не разрезными пружинными, гранёный — а не круглый патронник, "горбатая" прицельная планка, крепление для штыка с винтовой затяжкой — а не с защелкой... Понравилась тщательная внешняя отделка винтовки, идеальное воронение — оружие, ещё ни разу не было в бою или хотя бы в грубых, солдатских руках. Открыв затвор, осмотрел внутреннюю отделку и, наведя на Солнце, проверил канал ствола — такая же "история"!
В "той" жизни, мне приходилось держать в руках трёхлинейные винтовки, правда — уже советские... Карабины — не винтовки, но "военного" образца — с очень грубой внешней и внутренней отделкой.
На казённой части увидел клеймо — русский двуглавый орёл, надпись "ИТОЗ" — "Императорский Тульский Оружейный Завод" и год выпуска — 1915.
Ничего, себе... Война вроде уже достаточно долго идёт, на фронте жуткий дефицит всего, в первую очередь винтовок: один солдат стреляет — а двое ждут, когда его ранят или убьют... Русские генералы, как угорелые мечутся по всему миру — скупая любой стреляющий хлам, а винтовочки на заводах как "вылизывали" — так и, вылизывают!
Не... Что-то пехотная винтовка мне не нравится — хотя подпоручик что-то лопочет про дальность стрельбы, пробивную способность пули и, про удобство выпустить кишки ворогу, именно таким — длинным штыком. Стрелять из неё не стал...
Взял со стола другую винтовку — драгунскую, судя по несколько меньшей длине. Открыл затвор, вложил обойму, нажал на верхний патрон — загоняя всю обойму в магазин, закрыл затвор... Винтовка заряжена.
Знаю, что отдача у "мосинки" приличная: если не прижать хорошенько к плечу — может с ног снести! Поэтому, прижимаю как следует и... Какой тугой спуск!
БАХ!!!
"Знать", это — одно. А самому, это почувствовать — совсем другое! Мать, моя... Грохоту, не много меньше — чем от той пушки!
Выпустил все пять пуль по ростовой мишени на дистанции где-то метров четыреста.
— Не узнаю Вас, Ваше Величество! — проговорил какой-то старый хрен в полковничьем мундире, глядя в морской бинокль, — все пять пуль "в молоко"...
Ну, да! Мой то реципиент — Николашка, знатный стрелок и ваще — охотник, был! Столько ворон и прочего зверья истребил... Наших "зелёных" с "Гринписом" вкупе на него — живодёра, нет!
— Не пристреляна ещё винтовка, что тут понимать?! — заступался за меня есаул и, спокойным, уравновешивающим голосом, — берите чуть выше и левее, Ваше Величество... Здесь, главное забыть обо всём — только Вы и ОН(!!!), больше никого нет!
Его голос, как будто мне резкость навёл.
Беру со стола ещё одну обойму, заряжаю:
— БАХ!!! БАХ!!!... БАХ!!!
— Уже лучше! А, ну-ка ещё разок...
Ещё обойма... И, ещё... Наконец:
— Все пять пуль в середину мишени! — бурные и продолжительные аплодисменты моей Свиты!
Блин, чуть не начал раскланиваться — как "звезда", какая с подиума!
Всё же думаю — как и, в истории с почерком, сохранилась мышечная память моего предшественника в моём теле. Поэтому, очень скоро, стрельба моя стала просто снайперской!
Далее пострелял с трёхлинейного казачьего карабина... Опять же — привыкнуть надо! Отдача сильнее — из-за меньшей массы и, напрягает сильная дульная вспышка — в более коротком стволе не успевает сгорать порох.
"Здесь более подходит промежуточный патрон, а не винтовочный, — подумалось, — может, просветить предков?"
Просвещу, конечно — почему бы не "просветить"?! Только, у тех сейчас другая забота — хотя бы таких патронов в достатке иметь! Так что, про всяческие попаданческие заморочки — до конца этой войны, лучше не заикаться...
Дальше стрелял из австрийского "Манлихера", знаменитого немецкого "Маузера 98К", японской "Арисаки" и, даже из недавно появившейся новинки — американского "Винчестера" под русский патрон! Да, да — того самого: "ковбойского" — со скобой перезарядки снизу! Правда, не с трубчатым магазином под стволом, а с "нормальным" — заряжающегося стандартной пяти-патронной обоймой.
Ну, что сказать? А фиг его знает — что сказать... Больше всех понравилась "немка": поудобнее да поприкладистей нашей будет — да и, спуск не такой тугой.
Была ещё одна устаревшая винтовка "Бердана" — ещё на дымном порохе и, два — примерно таких же, "раритета" французского происхождения. По паре раз выстелил из них, так — чисто поржать...
И, заскучал!
* * *
Видя, что стрельба из винтовок мне уже несколько приелась, есаул Мисустов предложил:
— Желаете завершить личным оружием, Ваше Величество?
Посмотрел на свои траншейные часы, откинув "решётку":
— Да, действительно — пора закругляться! Обе... Завтрак скоро.
Сектор для стрельбы из короткоствола, был есаулом устроен поперёк предыдущих — от одного края просеки до другого. Солдаты быстро расставили мишени на расстоянии от шести метров — до двадцати пяти, приблизительно.
Подходил к столу с лежащими пистолетами и револьверами, брал их и стрелял. Если что было непонятно — спрашивал у есаулов или офицеров. Если оружие нравилось — просил перезарядить и стрелял ещё...
Пистолеты "Маузер С-96", "Парабеллум Р08", "Вальтер" модели 4, "Зауэр" 1913 года, "Бехолла". "Егер-пистоле", "Дрейзе"... Есаул, что? Весь Штаб — всю Ставку разоружил?! Все трофеи у тыловиков изъял, по ходу...
Во! Вообще раритет попался — "Рейхсревольвер" 1879 года...
Не успевали менять мишени: от стандартных до всевозможных экзотических — типа пустых бутылок.
— Свечи есть?— кричу в кураже, — несите свечи, зажигайте и ставьте — я их гасить буду!
Очень хорошо, даже — отлично получалось и, по горящем свечам. То и, дело раздавались рукоплескания зрителей от моей меткой стрельбы. Вошёл в раж — мне только заряжать успевали!
В самом конце, дошло дело и, до "Нагана" — точнее, даже до двух... Один со стола взял, второй — свой собственный. Должен сказать, что я в его устройстве уже разобрался, сам научился разбирать-собирать, заряжать-разряжать — вспомнив одно видео "оттуда".
Никакого специального "предохранителя", оказывается, у этого револьвера нет — нажимаешь на спусковой крючок и стреляешь.
Решил попробовать стрелять "по-македонски" — с двух рук сразу...
Только приготовился, слышу знакомый вкрадчивый голос за спиной:
— Ваше Величество, позвольте предложить Вам поупражняться из отличного английского револьвера "Веблей Mk IV"...
Резко, разворачиваюсь и вижу перед собой генерала Жилинского:
— Вы откуда здесь?! — наша встреча была полной неожиданностью для меня, — Вас здесь не должно быть!
— Ваш Генеральный Секретарь сказал, — проскрипел, — что мне назначена аудиенция в лесу...
Тем временем, вижу он лапает уже расстёгнутую жёлтую кобуру из отличной кожи... Вот, его рука касается рукояти, вот револьвер очень медленно — как в замедленной съёмке, выходит из кобуры... Вот, уже виден ствол... Вот-вот он перехватит револьвер за ствол и, передаст его мне...
Вдруг, всё вокруг ускоряется: я, не думая — как автомат, вскидываю оба "нагана" и с обоих стволов стреляю генералу в брюхо! Тот, выронив револьвер, отшатнулся... Схватился за живот обеими руками, сложившись пополам... Сделав несколько шагов — почти пробежав перёд, генерал медленно опустился на колени прям пред есаулом. Фуражка с головы слетела, выставив на всеобщее обозрение тщательно зачесанный плешивый генеральский затылок. Есаул, тут же недолго думая, ему в затылок выстрелил -аккуратно отступив на шаг, чтоб не забрызгаться мозгами и кровью.
После нескольких вскриков ужаса, наступила мёртвая тишина... Даже птички не чирикали, а мошки, мушки и комарики не жужжали. Лишь совершенно нелепо скребли по земле, уже мёртвые генеральские ноги...
— Господа!— первым опомнился бывший рядом генерал Спиридович, — только что, на ваших глазах произошла злодейская попытка покушения на Его Императорское Величество! Но, благодаря личному мужеству самого Николая Александровича — Государя нашего, злодейский умысел был пресечён...
Ловлю на себе взгляд есаула — и, понимаю: теперь он будет со мной до конца! Мы с ним соучастники — убийцы повязанные кровью. Теперь, мы или вместе победим эту генеральскую и прочую мафию, или также — вместе, спустимся в екатеринбургский расстрельный подвал.
Я прислушался к самому себе... Странно! Вроде, только что в первый раз убил человека и, ничего! Ни истерики, ни "смятения чувств", ни рвотного позыва — как об этом пишут... НИЧЕГО!!!
Холодное спокойствие, даже память отлично работает — вспомнилось мне кое-что...
— Господа! — после нескольких минут молчания, обратился я ко всем присутствующим, — ещё в прошлом году, нашей разведкой была перехвачена переписка германского генерала Гофмана , из которой можно было понять — что о нашем плане грядущей войны, их Генштаб знал ещё задолго до неё — от одного высокопоставленного русского генерала. Мы долго терялись в догадках кто он — этот мерзавец и, вот наконец... Бог сподобил!
Я подошёл к трупу и слегка пнул его носком в бок:
— Разрешите представить: Яков Жилинский — генерал-губернатор и командующий войсками Варшавского военного округа. Кому, как ни ему — знать все наши довоенные планы?!
Действительно, когда я читал мемуары этого самого Макса Гофмана "Война упущенных возможностей ", то — сразу на этого Жилинского подумал! Уж больно он подозрительно действовал в самый начальный период войны ! Даже, если это и, не прямая измена, а просто глупость — то всё равно Жилинский заслуживает... Того, что он только что "заслужил"!
Смотрю, мой шофёр и определённо — агент французских спецслужб Адольф Кегресс, ожесточённо чешет в затылке — образно говоря, конечно. Надо успокоить союзников — а то, как бы глупостей они не наделали:
— Господа! Следующий год, будет определённо годом больших и решающих наших побед! Россия перейдёт в наступление на всех фронтах! Мы с союзниками разгромим Центральные Державы, а наш Черноморский Флот высадит десант и захватит для России проливы Босфор и Дарданеллы! Это, обязательно сбудется — даже, если для этого, мне придётся расстрелять собственноручно ещё сколько угодно изменников!
Надо пояснить, что у этого Жилинского и, так была донельзя плохая репутация в российском обществе . А всё мною так пафосно сказанное, было сказано вполне уверенно и убедительно. Так что, страх и ужас, тут же — без всякого переходного состояния, сменился на всеобщее ликование. Послышались крики, типа: "Собаке — собачья смерть!" и всё такое прочее.
Глава 9. Новые назначения.
"...Этот небольшой круг постоянно оптимистически настроенных придворных создавал условия для идиллии в Царском Селе. И если бы не было этих людей, скрывающих всё от царской четы, видимо, эта идиллия не завершилась бы таким страшным концом для царя и России. Все эти Фредериксы, Воейковы, Саблины и Ниловы в значительной мере способствовали наступлению страшной катастрофы...", — немецкий исследователь Рене Фюлоп-Миллер.
В общем, весь дальнейший день коту под хвост! Планировалась ещё встреча с архиереем и с высшим духовенством Могилева в губернаторском доме — да, куда там...
Вернулся к Царскому Поезду и только и делал, что выслушивал "охи" и "ахи" от своих придворных. Мигом прилетела целая "делегация" из Штаба во главе с самим Алексеевым, напросившимся на завтрак. Мой "косой друг", почти по-всамоделишнему сокрушался, что не распознал злодея, потел и беспрестанно промокал носовым платком своё простое, мужиковатое лицо.
Жандармы, дворцовая и местная полиция...Может, сужу несколько поверхностно и предвзято — но мне они напомнили ряженных клоунов! С таким "спецслужбами", мне только и остаётся — как Империю пролюбить. Не считая самого Спиридовича, единственный, более-менее адекват среди них — подполковник Дукельский, присланный недавно из Петрограда.
Губернатор могилёвский — тут как тут! Заодно и, познакомились — Пильц Александр Иванович. Человек, сразу видно образованный и вроде хороший — но из-за обстоятельств, разговор с ним получился какой-то пустопорожний...
Духовные лица сами прибыли на грандиозный кипеж, из которых узнал Георгия Шавельского — последнего протопресвитера русской армии и флота, по его характерному облику типичного еврея.
Поздним вечером, на по-быстрому устроенном "сходнячке" всех заинтересованных сторон, было решено не выносить "сор из избы" и списать смерть Жилинского на несчастный случай в результате неосторожного обращения с оружием... Предложил такую "версию" сам генерал Алексеев — а то мол, в народе и армии пойдут ненужные разговоры об "генералах-изменниках". Ни фуя себе несчастный "случай" — с контрольным выстрелом в голову! Тем не менее, все были именно за этот вариант и, я не захотел быть "белой вороною"...
Конечно, на уровне слухов и сплетен правду не утаишь. За меня или против, будет общественное мнение, интересно? А, ну-ка угадайте с трёх раз!
Одно радовало: возвратившись в свой купе-кабинет, я обнаружил там камердинера Алексея Егоровича Труппа, который бурча по-чухонски, протирал тряпкой антикварного вида телефоны на специальном столе — на письменный они не помещались. Четыре "прямых" телефона — связывающим меня с Генеральным Секретариатом, с Имперской Канцелярией, с Администрацией Императора и, с кабинетом генерала Алексеева. Кроме этого "номерной" телефон, по которому — через "барышню" можно было связаться с любым из вагонов Царского Поезда, или с учреждением или частным лицом в городе... Могилев был достаточно хорошо для своего времени телефонизирован.
"Отходняк" после убийства у меня начался ещё перед завтраком — чуть заметная дрожь всего тела, пропал аппетит и всё буквально из рук валилось. Долго не мог заснуть — всё мерещился мне размозжённый генеральский затылок... Применив методы аутотренинга, всё же смог закемарить уже после полуночи.
* * *
На следующий день, муки совести вроде прекратились. В конце концов, для меня все хроноаборигены — уже давно покойники. Ну, помер тот Жилинский лет на десять раньше — или на сколько там, не знаю... Сам "ласты склеил" или помог кто — не важно...Подумаешь, дела! Тем более, как говорится — сам напросился.
Ну, а теперь делаем кое-какие кадровые перестановки, продолжая сколачивать команду.
Первым делом вызываю с утра, командующего Его Императорского Величества Конвоем — генерала свиты Граббе. Лишь только от одного вида — любимого партнёра моего Реципиента по "забитию козла", меня всего передёрнуло от брезгливости — маленькие, хитрые и сладострастные глазки на заплывшем жиром лице...Дежурная подобострастная улыбка, почти никогда не сходившая с его рожи, манера говорить полушёпотом...
Мерзость!
Орать на него не стал, хватит уже — вчера и позавчера вдоволь наорался, горло болит и голос теперь как у Высоцкого в роли Глеба Жеглова! Холодно и предельно сухо заявляю ему:
— В истории с Жилинским — Вы облажались конкретно, Ваше Сиятельство! Из этого следует, что ваши личностные способности — из которых, мною замечено лишь умение играть в поддавки в домино, не соответствуют занимаемой Вами высокой должности. Поэтому, приказываю Вам до вечера сдать дела есаулу Мисустову и, завтра с утра, явиться в Ставку за новым назначением.
— Аааа... Ввввааа... Шшш...
— ВСЁ!!! Вы свободны! Надеюсь, про Вас мне доведётся услышать — только, вместе с описанием ваших ратных подвигов на полях сражений.
Да, хрен там! Устроится где-нибудь в интендантстве и, будет дальше продолжать воровать...
После Граббе вызывают обоих "силовиков" — Спиридовича и Мисустова и, сообщил им об новых кадровых перестановках в Свите:
— Господин генерал! Вы и вся Дворцовая полиция выходит из подчинения Дворцовому коменданту Воейкову и, с этой поры подчиняется только непосредственно мне. Вместе с новым начальником Конвоя Свиты согласуйте меры по усилению моей охраны... Чтоб больше таких случаев — проникновения посторонних лиц, больше не повторялось!
— Это решение давно назрело, Ваше Величество! — обрадовался тот, — при всех несомненных достоинствах генерала Воейкова, у него слишком много обязанностей, следить за которыми, превыше его возможностей...
Ишь, как раскудрявил! Может, мне его на дипломатическую работу?!
— ...Позвольте спросить, Ваше Императорское Величество: кто будет "новым начальником Конвоя Свиты"?
— Разрешите представить, господин генерал: есаул Мисустов! — жму своему выдвиженцу и соучастнику мозолистую — от рубки "жидов" руку, — поздравляю, с новым назначением!
Тот, был в не меньшем шоке от своего назначения, но мгновенно въехал в тему:
— Благодарю за столь высокую оказанную мне честь! — и, заорал в самое ухо, — не подведу, ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО!!!
Чуть не контузил, блин...
Генерал Спиридович, тоже пожал вновь испечённому есаулу руку и, улыбаясь, поздравил с новым назначением. Хотя, на челе у него появилась тень лёгкой озадаченности...
— Это ещё не всё, господа, — показываю на кресло напротив меня, — присаживайтесь, разговор нам предстоит долгий...
Опять же — применим наше нейро-лингвистическое программирование... Но только самую малость — не тот психологический типаж!
— Внимательно слушаю, Государь!
Помолчав, собираясь с мыслями я встал и сделав знак рукою, чтоб мои собеседники не вскакивали, медленно прохаживаясь в тесном пространстве кабинета, начал излагать свою мыль:
— Я хочу реорганизовать свою охрану, ибо тут сам чёрт не разберётся — кто конкретно и как меня охраняет... По крайней мере, я так ничего и не понял!
— ...К профессиональной деятельности генерала Спиридовича во главе Дворцовой полиции, у меня никаких претензий нет, — первым делом успокоил я собеседника, — но это — как бы "внешний" круг охраны: ведь надо охранять не только меня, но и мою семью, мои резиденции, дворцы... Этот же Царский поезд, причём не только на стоянки — но и во время следования. Жандармам всегда, есть чем заняться! А мне нужен, как бы Вам это сказать...
По виду самого генерала, можно было понять — что он несколько растерялся от всех этих моих нововведений и, теперь усиленно шевелил мозгами — соображая про последствия, к которым они могут привести...
Профи, ёпсель!
Поэтому, дальнейший разговор с моими силовиками, скорее напоминал диалог между мною и есаулом.
— Телохранитель? — первым догадался и подсказал Мисустов.
— Точно! Личный телохранитель, причём — не один, — типа, обрадовался я есаульской догадливости, — ведь, по правде говоря, Собственный Его Императорского Величества Конвой — больше, для парадно-представительских функций. Не в обиду вашим казакам будет сказано!
Есаул ответил, что в любом случае, казаки на своего Императора "в обиде" не будут... Развиваю свою мысль дальше:
— Кроме группы своих личных телохранителей, мне нужно...
Прямо не знаю, с чего начать! Может, так:
— Вот Вы, господин есаул, в детстве наверняка дрались, да?
— Конечно — а как же, Ваше Величество?!
Бьюсь об заклад своей короной, есаулу в детстве приходилось драться очень часто! Я немного в людях разбираюсь — это прирождённый боец! Любящий подраться, ищущий с кем подраться и, в последнюю очередь — ищущий причину самой драки...
— Тем более — Вы воевали и должны понимать, что — одной лишь обороной драку и, тем более — войну, не выиграешь, ведь так?
— Безусловно, это так! — не раздумывая согласился Мисустов, — разве что ваш противник сам себе об ваш лоб руку себе отшибёт... Так ведь, не будет он бить в кость!
Развиваю свою мысль дальше, потихоньку подводя к самой идее:
— С революционерам всех мастей и оттенков, у нас идёт самая что ни на есть война... Да, если б только с ними! А, действия наших правоохранительных органов — Охранки, Жандармерии, Дворцовой полиции и прочих структур, ничем другим — как обороной в этой войне, назвать нельзя! Они только реагируют на уже нанесённый удар — а не предугадывают его и, не опережают противника своим ударом...
— Ваше Императорское Величие! — протестующе вскричал Спиридович, вскочив,
— Сядьте генерал, — нажав ему на плечи, я насильно усадил его на место, — я не в упрёк Вам и вашей структуре это сказал! Жандармы делают всё, что могут — но, кроме самих "власть предержащих", им мешают... Ну, скажем — некоторые уже довольно устаревшие условности.
— Значит, что...? — усевшись снова в кресло, я продолжил свою мысль, — значит, мы с Вами, господа, обречены в этой войне проиграть: рано или поздно, наши враги нащупают в нашей обороне слабое место и...
В "реальной" истории, этим "слабым местом", однозначно был мой Реципиент — Николай Последний!
— Ещё вопрос...
Я замолчал, раздумывая и подбирая нужные слова, а есаул и генерал терпеливо ждали.
— Невозможно выиграть драку или войну, придерживаясь правил — на которые, ваш противник забил. К примеру, вы не бьёте "ниже пояса", а ваш соперник по драке — все сапоги об ваши яйца разлохматил! Почему, образно говоря, революционеры-террористы могут швыряться бомбами в царей а, царская охрана стесняется тем же ответить?!
— Очень необычно поставленный вопрос, Ваше Величество! — генерал и есаул удивлённо расширили очи.
— Вот, есть некий социалист-революционер Борис Савинков -по молодости убивший городового почтенного возраста и, тем внесший свой посильный вклад в дело освобождения народа от ярма деспотизма... Знаете такого, господин генерал?
Жандармский генерал сжал кулак, как бы давя какую-нибудь вошь:
— Премного наслышан, Ваше Величество! Поймать бы, да повесить сукиного сына...
Интересно, как они прореагируют, сообщи я им — что этот "сукин сын", при демократах станет военным министром?
— Непостижимым для меня образом став кумиром определённой части нашей молодёжи, он — засев в Париже, пишет всякие опусы увеличивающие число ему подобных — свободно печатающиеся и распространяющиеся в России... Как с этим прикажите бороться?!
Спиридович, только развёл руками...
К слову сказать, сей деятель, после Февраля занял немаленький пост у "Временных" — что очень хорошо характеризует тех, кого большевики в Октябре — по башке мешалкой! И, по ком слёзы проливали... Будут проливать либерало-демократы, "там"! Правительство, в котором высокие посты занимают откровенные террористы — что хорошего, из всего этого может получиться?!
— ...Почему, ему было можно было застрелить того бедолагу — а городовому нельзя приехать в Париж и застрелить его самого?!
Спиридович, просто в ступор впал и в осадок выпал от такой постановки вопроса, а Мисустов отреагировал почти мгновенно:
— Государь! Вы предлагаете создать государственную террористическую службу против революционных террористических организаций? Контртеррористическую службу?
— ПРАВИЛЬНО!!!
— Действующую, вне рамок закона?
Я иронически хмыкнул:
— Вы меня начинаете удивлять, Пётр Изотович! Можно подумать, перед тем как пытать — а потом рубить того жида, Вы с казаками в уголовный кодекс заглядывали... По какой статье, вы зарубили российского подданного, признавайтесь?
— Так, это ж — война!
— А, это — что? "Мирные переговоры", что ли?! От моего дяди — Великого Князя Сергея Александровича, после взрыва бомбы одну лишь ногу нашли... Ничего себе — "поговорили", называется!
Конечно, с одной стороны: так ему — пида...асу и надо, а с другой стороны — почему одного пида...аса можно взорвать бомбой, а другого нельзя?!
* * *
Помолчали...
— Прямо, не знаю — стоит ли Вам говорить, господа...
"Господа" переглянулись и, вновь уставились на меня, типа — решать тебе!
— Ладно, скажу! Я научился смотреть на пару шагов вперёд и, теперь вот что думаю... Почему, за моим дедом охотились — как за зверем каким, пока не убили той же бомбой, наконец — а на меня ни одного, всерьёз подготовленного теракта? Почему, на моего отца террористы покушались несколько раз, на великих князей, на министров... Да, на тех же — простых городовых! А про моё существование, господа революционеры— как будто забыли?
Спиридович, опять сильно удивился необычной постановке вопроса и, не придумав ничего лучшего, пожал плечами:
— Может, потому что — Охранное отделение, научилось хорошо работать?
Счас, ага!
— Думаю — нет, не от этого! Террористы тоже учатся "работать", причём — быстрее наших жандармов, по причине изложенной мною выше...
Оставив своих собеседников размышлять, я встал и походив по купе-кабинету, снова уселся на своё кресло у окна:
— Вспоминая всю историю своего правления... Да, чего уж там — историю всей своей жизни! Я, с великой для себя досадой, нашёл ответ на этот вопрос... Покушений на мою особу не было — пока моё правление отвечало замыслам господ революционеров и, тех кто за ними стоит — главным образом, по уничтожению России. Увы... Как ни больно это осознавать, но это так: я был невольным союзником врагов России — поэтому убивать меня им было без надобности.
Глаза Мисустова, несколько расширились, он весь поддался вперёд:
— Теперь же...
— ДА!!! Теперь же, осознав всё это, я постараюсь спутать грандиозные планы неких господ и, думаю — им это не понравиться.
Генерал Спиридович, выглядел сильно встревоженным... Помолчав, поразмыслив, он осторожно привёл такой аргумент:
— Видите ли, Ваше Величество, беззаконие — дело такое... Стоит лишь раз попробовать и, его уже не остановить! Вспомни, Государь, Ивана Грозного и его опричников...
Удивительно, но Мисустов его поддержал:
— Действительно, зачем следствие, суд, прокуратура, адвокатура — когда можно взять и просто...?
Эх, есаул, есаул... Интересно, дожил ли ты в "реале" до семнадцатого года?
— Господа! На эту тему, можно бесконечно долго трепаться — вспоминая Ивана Грозного или Генриха Восьмого, который был ничем не лучше... Но, это не отменит того факта — что эту войну нам надо выиграть любыми способами и, не бояться пролить при этом лишние несколько вёдер крови. Согласны?
— Согласны, Ваше...
— Сейчас, даже Кайзер не заинтересован в моей смерти — боясь, что вместо меня к моему сыну Алексею, придёт регентом кто-то более "умный" — Великий Князь Николай Николаевич, к примеру... А как прореагируют германский Генштаб и полковник Николаи , если поймут что этот "умный" уже пришёл?
Вижу — задумались!
— То же самое и наши союзники: они пообещали с перепугу отдать нам Черноморские проливы — разве они могут допустить, чтоб Россия была в числе победителей?!
— Определённо — это так, Ваше Величество! — буквально на пару минут зависнув, думая, ответил есаул.
— А наши думцы и их друзья, спонсоры и покровители — воры из Центрального Военно-промышленного комитета ... Даже, когда я их не трогаю — они так на меня лают! А если я им "хвост" прижму...?
— Тогда и, "кусаться" начнут! — согласился со мной есаул и генерал тоже, подтверждающе кивнул.
— А ведь, не "прижав" хвост ворам — не прекратив такого вопиющего грабежа российской казны, в этой войне не победишь! Это — однозначно, господа!
Читать про причины и "движущие" силы Февральского переворота, мне доводилось всякое... Но наиболее достоверной версией считаю — что царя всерьёз решили скинуть, после того, началось расследование против злоупотреблений того самого "Центрального Военно-промышленного комитета". А всё остальное — лишь следствие и результат: что мешало промышленникам организовать дефицит продовольствия в столице, возбудив недовольство в народе? Вспомним, что предшествовало 1991-му году — один в один! Что мешало снюхавшимся с промышленниками-ворами и прикормленными ими генералам, взбунтовать солдат — создав соответствующие для того условия?
Правда, дальше что-то пошло не так... Не учли кабинетные умники, что в тогдашней России — изнемогшей под военным бременем, "революционным" лозунгом может быть не европейское "свобода, равенство, братство" а только сугубо своё, кондовое — "долой войну!" и "земля — народу"! Большевики это поняли раньше всех и победили... Остальные "революционеры" обманулись в своих чаяниях и, им пришлось — подобру-поздорову убираться из России, прихватив кто что успел.
Кстати, чуть не забыл:
— Скажу Вам по большому секрету, господа... Генерал Жилинский — которого, мы с есаулом вчера — "того"... Это — лишь "первая ласточка"! Эту войну, а после неё — "мир" с бывшими союзниками, не выиграешь — не обновив генеральского корпуса, господин есаул!
— Золотые слова, Ваше Величество! — обрадовались мои собеседники, — давно пора почистить эти Авгиевы конюшни.
— "Наверх" надо двигать хорошо проявивших себя в реальных боях офицеров, генералов — пусть даже из самых молодых. А обосравшихся — отстранять, не стесняясь расстреливать или вешать в назидание другим. Думаете, это не вызовет открытого или тайного сопротивления среди военных?
— Не исключено, весьма даже не исключено...
Дав время подумать, я грамотно подвёл этих двоих к цели разговора:
— Подытоживая скажу, что проделать всё это в рамках закона, я не вижу возможности... А вы, господин генерал?
— Пожалуй, я соглашусь с Вами, Ваше Величество..., — чуть промедлив, мрачно проговорил тот, — значит, Вы намереваетесь создать одну гласную структуру — отряд телохранителей, а под её прикрытием другую — негласную? Отряд тайных, наёмных убийц?
Я поморщился:
— Что за терминология? Давайте условимся называть таких агентов "исполнители" а их цель — "объект"...
— Согласен — так, намного благозвучно звучит! А если учесть, что мы на войне с террористами — а на войне не убивают, а воюют... Вы намерены использовать наёмных убийц... Извините — "наёмных исполнителей", Ваше Величество?
— "Наёмных"..., — фыркаю насмешливо, — если найдёте на такую работу "альтруистов" и бессребреников, я возражать не буду!
Есаул, коротко хохотнул...
— Ещё, вот что: почему Вы так прямолинейно рассуждаете, господа? Главное, устранить "объект" и, прямое политическое убийство — это последнее средство. Возьмём для примера того же Савинкова, не к ночи он будет помянут: да, конечно — можно приехать в Париж и, самому — своими руками, тупо проломить ему череп альпенштоком. А можно найти для этого, кого из парижской шпаны для грязной работы! А можно подкинуть ему что-нибудь компрометирующее и, сдать французской контрразведке — как немецкого шпиона. А там, долго разбираться не будут — учитывая военное время...
Помолчав, я продолжил:
— В российских газетах частенько пишут всякие, по большей части высосанные из пальца — или ещё из какого органа, гадости про меня и всю мою Императорскую семейку — играя на руку тем же революционерам. Печально, конечно — но, законным образом нельзя заткнуть им рты... Ведь, зачастую клевета происходит в иносказательной форме и любой суд присяжных оправдает этих щелкопёров. Но, ведь можно найти источники финансирования таких изданий и перекрыть их — тем или иным образом, можно организовать толпу патриотически настроенных граждан и науськать её на редакцию.
Не забываем про "чёрный пиар", господин попаданец!
— Про меня распускают компрометирующие слухи депутаты Думы, пользующиеся своей неприкосновенностью и популярностью среди либеральных слоёв общества... Но ведь точно также — можно распускать компрометирующие слухи и, про них самих. Да, много чего можно придумать, господа!
После пары минут тишины, Спиридович, тщательно подбирая слова, медленно проговорил, смотря мне прямо в глаза:
— В общем, Государь, для такой секретной службы надо подыскать людей умных, грамотных и... Подлых!
Я поморщился от такой формулировки:
— Нет, не так: требуются умные, образованные психопаты, уже имеющие определённый опыт. Лучше всего — идейно мотивированные. Есть такие кандидаты, на примете у Вас?
Есаул прямо сказал, что среди казаков он подобных не знает, а генерал, надолго задумался... Наконец:
— Есть среди моих знакомых, один человек — который возможно, нам сможет помочь организовать такую "структуру"...
— Кто таков?
— Вы его должны знать, Ваше Величество — генерал-майор Отдельного Корпуса жандармов Комиссаров Михаил Степанович...
Так, так, так... Быстренько вспоминаем, кто это может быть. Кажется, про данный персонаж я у Пикуля читал: этот крестьянин спас Александра Второго — деда моего Реципиента, во время первого покушения — отведя руку стрелявшего в него террориста... Тогда, сколько ему может быть лет?! И неужель, он из крестьян уже успел до генералов дослужиться?! А Пикуль брешет — что этот Комиссаров, типа, спился впоследствии... Должно быть, политическая конъектура при СССР была такая: про спасителей Самодержавия одни лишь гадости писать... Или, может это его потомок или родственник?
Весь в сомнениях, я вслух сказал:
— В Империи столько генерал-майоров, Александр Иванович — что я хоть и "должен", просто физически не могу помнить про каждого... Вкратце напомните мне его биографию и скажите: почему — по вашему мнению, этот "Комиссаров" подходит на должность руководителя тайной спецслужбы?
...Михаил Степанович Комиссаров, оказывается — вовсе не из крестьян, а из казаков.
— Вот не знал, что жандармы из казаков бывают! — вырвалось у Мисустова, слегка в пренебрежительно-презрительной интонации.
— По-вашему, есаул, жандармы — не люди, что ли?! — холодно заметил я, поставив его на место, — если хотите продолжать служить мне, Вы должны немедленно передавить всех своих сословных "тараканов" тапком, господин есаул!
Поняв, что сморозил бестактность, тот немало сконфузился и извинился. Однако, Спиридович воспринял это философски-спокойно — должно быть, уже привык к подобным выходкам со стороны окружающих и продолжил свой рассказ.
Сей однофамилец спившегося впоследствии царского спасителя-крестьянина, окончил кадетский корпус, затем Александровское училище и некоторое время служил в артиллерии, дослужившись до чина штабс-капитана.
Однако, по неведомым причинам, после этого — резкий поворот карьеры и почти вертикальный "взлёт": перейдя на службу в Отдельный корпус жандармов простым "розыскником", Комиссаров во время Русско-Японской войны, возглавил "Секретное отделение по наблюдению за иностранными посольствами и военными агентами".
— Знает, почти все европейские языки и пару азиатских, ум математика или шахматиста, как организатор — просто не знаю ему равных! Когда он, был во главе "Секретного отдела", наши чиновники на Певческом мосту узнавали содержимое дипломатических депеш раньше — чем послы иностранных государств, которым они были предназначены! Но...
Но, как человек, Комиссаров Михаил Степанович оказался — полное гов...но! Такое, очень часто бывает — ещё по той "жизни", я таких достаточно много насмотрелся.
— ...Совершенно беспринципный тип! Наглец, каких ещё поискать и провокатор — способный на всё, что угодно. Да, такой и убьёт — не поморщится!
— А нам именно такой и, нужен!
Во время Первой русской революции, уже полковник Комиссаров, печатал от имени революционеров листовки — с призывами в частности, к антисемитским погромам... Короче — провокатор!
Определённо — "наш" человек.
...Каким-то образом, его деятельность стала известна "широкой общественности" и, по запросу Государственной Думы, "подпольная типография" была прикрыта, а сам Комиссаров "убран" подальше с глаз долой — назначен Начальником Енисейского жандармского управления. Затем, последовательно он занимал подобные же должности в Перми, Саратове, Варшаве и наконец — назначен "с повышением" в чине в столицу и, ныне — уже относительно долгое время, он возглавляет охрану небезызвестного всем Гришки Распутина.
Так, так, так... Надо подумать.
На "думцев" и "общественность" — из-за которых пришлось прогуляться "во глубину сибирских руд" (хоть, не в кандалах — но всё равно, обидно!), у нашего "героя" без всякого сомнения имеется огромаднейший "зуб". А то, что его назначили начальником охраны Гришки — свидетельствует лишь о профессиональной компетенции и невероятной ловкости господина Комиссарова.
"Подписывать договор с дьяволом можно лишь в том случае — когда уверен, что можешь его обмануть", — не помню, кто сказал.
Я смогу обмануть самого Сатану? Конечно!
— Хорошо! Такой, нам вполне подойдёт, тем более — выбирать, особенно не из чего. Немедленно езжайте в Петроград, господин генерал. Официально — "в отпуск" по семейным обстоятельствам.
По моим инструкциям, генерал Спиридович должен был тайно встретиться с генералом Комиссаровым, поговорить, узнать чем он "дышит" и, если клиент "дышит" в нужном для нас направлении — организовать нашу с ним, опять же — тайную встречу в Могилеве на конспиративной квартире.
Обсудили кой-какие "рабочие" моменты и, напоследок, обращаясь к ним обоим, я сказал:
— Надеюсь, господа, вы сработаетесь! В самом скором времени, жду от вас документ — разъясняющий мне, как именно вы намерены "срабатываться".
* * *
Вызвал к себе Коменданта Свиты генерала Воейкова... Поговорили с ним о делах спортивных в общем и об делах допризывной подготовки молодёжи в частности. Просмотрев намётки его рабочего проекта, подкинул ему идею издания специального "Учебника допризывника"...
Ещё, кое-что:
— Идеей провести лучшие годы в казарме, пропахшей солдатским дерьмом (пардон!), образованную молодёжь в армию не привлечёшь — это однозначно! Значит, надо привлечь чем-то на сегодняшний день модным... Автоделом, например, не говорю уже про авиацию.
— Отличная мысль, Ваше Величество! — сразу же вцепился в эту идею, наш Пан Спортсмен, — вот только с автомобилями у нас...
— Важен, как говорится — "первый почин"! "У нас" в Царскосельском гараже двадцать с лишним автомобилей — значительная часть которых устарела морально и мне или моей семье, навряд ли когда-нибудь пригодятся. "У нас" же — самые лучшие в Империи шофера и технические специалисты. Почему бы на базе нашего Императорского гаража в Петрограде, не создать — эксперимента ради, такой центр? Юноши, лет с 16-ти, проходят допризывную подготовку и заодно, наравне с муштрой, стрельбой и прочими "прелестями", изучают автодело и имеют возможность сами ездить на автомобиле...
Тут же, обсудив детали, набросали с Воейковым предварительный проектик. Ну, а выполнять его будет кто-то другой... Кто у нас в Питере, скоро будет "самым главным".
Короче, мозги ему я "залюбил" знатно! Поэтому, позже — когда я оповестил Коменданта, что Дворцовая охрана выводится из-под его руки — он ещё и обрадовался!
Только приступил к утренней работе — к просмотру сводок от Начальника Штаба, как звонит Мордвинов:
— Ваше Величество! Прибывший из города чиновник судебного ведомства -коллежский секретарь Ястржембский Феликс Николаевич, просит встречи с Вами для проведения следственных мероприятий...
Оба-на... Менты мне дело шьют!
А почему "чиновник судебного ведомства" — а не следователь криминальной полиции, или что здесь у нас? Если честно, структуру правоохранительных органов собственной Империи, в "своё" время изучить поленился... Так, знать бы прикуп!
— Спроси, в качестве кого он своего Императора "допрашивать" собрался? Неуж, в качестве подозреваемого?! ...Или, что ещё хуже — в качестве потерпевшего?!
"Терпилой" быть — категорически не согласен!
— В качестве свидетеля, Ваше Величество...
"А, вот свидетелем, ещё не приходилось быть"! Неужель, никогда больше не увижу сей божественной комедии?!
О, НЕТ!!!
— Скажи, пусть сначала других свидетелей и участников происшествия опросит.
— Говорит, всех других свидетелей опросил ещё вчера, — однако, расторопный попался, блин, — а Вы, Государь, были несколько не в себе и он решил отложить опрос на утро...
Да, помню — бегали тут вчера жандармские офицеры, "таскали" моих придворных в "отдельный" вагончик и, какие-то штатские — с протокольными рожами, здесь же ошивались.
— Слушайте, а жандармские... Ээээ... Следователи или дознаватели — забыл, как правильно называются, не хотят со мной "побеседовать"?
— Нет, Ваше Величество! Те, ещё вчера всё закончили и сказали что "дело ясное — как Божий день".
Мордвинов перешёл на шёпот:
— Ещё были офицеры из военной разведки... Тоже, лишних вопросов у них не возникло.
Понятно... Жандармы и контрразведчики попросту засцали меня допрашивать. А, этот — как его? Ястро... Ястре... "Бжезинский", не к ночи Збигнев будет помянут! Не, ну — молодец, этот "железный" Феликс! Ладно, все дела подождут: мне СТРАШНО(!!!) интересно стало с таким человеком поговорить — который меня не боится:
— Запускайте, господин генерал, "судейского"!
* * *
Заходит среднего роста молодой человек в опрятном форменном чиновничьем мундире — с трёхзвёздочными "погончиками" на петличках, в пенсне — дополнительно придающим его приятному умному лицу, вид ещё более умный и, с небольшими скромными усиками — напоминающими мои, а не закрученными вверх — как у большинства виденных мною в этом времени военных. Да, помню — был он вчера здесь и, хотя выглядел весьма скромно в тени разодетых как павлины жандармских офицеров — вёл себя довольно назойливо.
Несомненно, тип сей из польской шляхты: их "порода", прям из всего у него наружу выпирает — как из мешка шило!
Представились...
— Как, извините, ещё раз — ваша фамилия, господин коллежский секретарь?
— Ястржембский, Ваше Величество, — с лёгкой понимающей улыбкой, ответил тот.
Вот, попробуй запомни, да?!
— А почему это дело ведёт Судебное Ведомство а, не... Следователи уголовной полиции?
— Своих следователей — как в некоторых крупных городах, у местной полиции нет, Государь...
— Ладно, понятно... Ну, что ж — приступайте к исполнению своих обязанностей, господин коллежский секретарь!
Ну, в принципе, долго он меня не мурыжил... Я рассказал, как дело было: всё было правдой — за исключением придуманной мною сразу после убийства "легенды". Мол, этот тип давно у меня был на подозрении — только доказательств не было. А тут увидел, как он ствол достаёт и, того... Решил, что он хочет меня "вальнуть" и, шмальнул с перепуга в сердечного.
Ничего личного — самооборона не превышающая необходимую. Ствол против ствола — как в голливудских вестернах: кто быстрее — тот и, прав! Вот, если бы я его из той "антиштурмовой" пушки или пулемёта — тогда, да! Превышение необходимой обороны — судите меня строго...
Хахаха!
Прикалываюсь, конечно. Некий "соответствующий" опыт общения с представителями "правоохранительных органов", у меня был — "оттуда". Поэтому, разговор с судейским я вёл очень осторожно и, сдержано и долго думал и язык "жевал", прежде чем ответить. Ведь, кроме уголовной ответственности — которая мне по-любому не грозила, опасаться надо было ещё и слухов — которые, после этого могли поползти от каждого лишнего сказанного слова... Ну и, мнения — которое сложится у будущих историков, на дальнюю перспективу загадывая.
Должен сказать, мой компаньон по бизнесу Алексей Николаевич, с утра брея меня, сообщил — что "простой народ" Свиты, моим поступков восхищён и, даже, ждёт "продолжения":
— Царь, так и должен делать, Ваше Величество — казнить бояр за измену! А генералы — те же бояре, Государь: ничего не делают, а вон какие расфуфыренные ходют!
— ...А ведь, по показаниям некоторых свидетелей происшествия, покойный генерал-лейтенант Жилинский всего хотел лишь передать Вам, Ваше Величество, английский револьвер — для упражнения в стрельбе? — я задумался и, вопрос "Железного Феликса" застал меня врасплох, — и, во всеуслышание заявил об этом?
Судейский пристально смотрел мне в глаза, как бы говоря: "И как сейчас будешь выкручиваться, самодержец уев"?
Ну, жесть...
У, него что? Две жизни, что ли?! Счас, назначу его надзирать за ссыльным поселенцем Джугашвили в Туруханскую волость... Или, как её там?
— Вы подозреваете меня в умышленном убийстве, господин коллежский секретарь?! — слегка увеличил "обороты", — к примеру, я мог слегка оглохнуть после столь интенсивной и продолжительной стрельбы. К тому же, стоял спиной к покойному и мне послышалось: "Смерть тирану!"...
— Конечно, конечно, Государь! — вроде говорит серьёзно, а в голосе некая ирония, — ещё как я слышал, у Вас с покойником были некие неприязненные отношения — связанные с его неуместной в обращении с Вами, настойчивостью...
— Ну, а раз знаете, зачем спрашиваете? Зачем, проявляете "неуместную" в общении со мной настойчивость?
"Намёк" был толстым как бивень мамонта.
— Порядок у нас такой, Ваше Императорское Величество!
* * *
Немного помолчали и, затем он — дав прочитать протокол опроса и подписать его:
— Вопросов больше не имею, разрешите откланяться, Ваше...?
— Разрешу когда Вы, Феликс Николаевич, соизволите чаю моего отведать, — шутливо, — иначе, прикажу казакам не выпускать! Или, предпочитаете кофе?
— Пожалуй, лучше чай..., — мне в тон ответил тот и добавил, — умеете Вы найти дорогу к сердцам ваших подданных, Государь!
— На сим стояла и, стоять будет Земля Русская!
Звонок, которым я когда-то вызывал "флигеля", был по моей инициативе переделан для вызова официантки.
Полковник Свиты Силаев, принявший должность из рук "Вали" Долгоногого, в отличии от последнего — ноздрёй мух не ловил и, очень скоро нашёл среди беженцев из Царства Польского пятерых более-менее молодых и фотогеничных девушек, имеющих опыт обслуживания за столом — для Государя и его свиты. Они прошли нововведённую, наскоро мною с Модвиновым разработанную, стандартную процедуру приёма на работу — с "Подпиской о неразглашении", "Правилами поведения придворных военно-походной Свиты ЕИВ" и прочими бюрократическими заморочками. Жили девушки на съёмных квартирах в городе, к нам же приезжали на полный рабочий день.
Я б, конечно их по очереди, или даже — всех вместе, "огулял"... Причём, неоднократно и, возможно — с некоторыми безобидными извращениями... Но, в "Правилах" был категорический запрет флирта с сослуживцами — нарушителей выгоняли взашей, тут же. "Правила" придумал я лично, а оформил Генеральный Секретарь... Так если, сам их нарушать буду — то как я смогу что-то с других требовать?!
Поэтому, я только облизывался — как кот у стеклянной витрины молочного магазина, украдкой любуясь на девичьи стройные талии и соблазнительные попки...
Буквально мгновенно после тройного звонка, одна из официанток в белом прелестном передничке впорхнула вкупе-кабинет и, с очаровательным пшекским акцентом:
— Что изволит, Ваше Величество?
— Красавица! — расцвёл я в улыбке, — чаю, нам с господином судейским и, что-нибудь вкусное к чаю...
— Сию минуту, Государь!
Прелестница, так же грациозно выпорхнула и, через минут пять, двое опрятно одетых в народные городские костюмы мужиков-кухработников вносят и ставят пузатый тульский самовар на специально недавно оборудованный "чайный" столик с белоснежной скатертью. Ну и, всё что полагается для приятного чаепития по "английскому" образцу — изящные фарфоровые чашки на серебряных блюдечках, и такие же вазочки с разными вкусностями — разноцветным фруктовым сахаром, выборгскими кренделями, сдобными бубликами, сушками, разные булками и калачами...
— Да...,— только ахнул Ястржембский, — "чаепитие", я вижу, у нас с Вами предстоит долгим...
— Не извольте беспокоиться, Феликс Николаевич. В вашу "контору" уже позвонили и сообщили что Вы "арестованы" мною до полудня! Хахаха! Вы наливайте то, себе чаю... И, сахар берите — не стесняйтесь... Не мне же — Императору всея Руси, за Вами ухаживать, господин коллежский секретарь?!
Выпив в полной тишине полчашки, настраиваясь на нужный лад я, наконец спросил:
— Много приходилось слышать и читать про нашу российскую полицию противоречивого, Феликс Николаевич! С одной стороны — вроде защитники закона и оплот порядка, с другой стороны — очень много жалоб на грубый произвол и попрание самой полицией всех тех законов, которые она призвана защищать. Вы я вижу, смелый человек — самого царя допросить не побоялись... Так, расскажите мне как на духу, как всё обстоит на самом деле?
Ястржембский, не торопясь сделал несколько мелких глоточков горячего чая, не забывая "закусывать" фруктовым сахаром и булочками:
— Значит, всю правду Вам рассказать, Ваше Величество?
— Да! Всю правду, только правду и, ничего — кроме правды.
И, я услышал очень много для себя нового и интересного...
* * *
До войны и переезда в город Ставки Верховного Главнокомандования, за правопорядком и законностью в Могилеве зорко бдели две "няньки" — городская полиция и жандармское отделение. Последнее, финансировались из "центра" — на содержание собственной полиции же, уходила львиная доля городского бюджета.
Российская Империя — "которую мы потеряли" вместе с "хрустом французской булки", была полицейским государством — в прямом значении этого слова! Глава городской полиции Могилева — полицмейстер, подчинялся напрямую только могилёвскому же губернатору и, по всей совокупности гласной и негласной власти, значительно превосходил выборные гражданские власти — городского "Голову" и городскую Думу.
Полицейские чины помельче — участковые приставы, околоточные надзиратели и городовые, держали руку на пульсе практически всей частной жизни города!
Основной функцией полицейских было поддержание общественного порядка в городе, а под этим понятием подразумевалось не совсем то — к чему я привык в своё время. Не только уличных дебоширов утихомиривать и пьяных с улиц должны были подбирать полицейские но и например, следить — чтоб правильно соблюдалось "чинопочитание". Чтоб, простое быдло шапки снимало — когда мимо них начальство следовало и, по бульварам не гуляло да в кафешки не заглядывало. За такие "прегрешения" вполне можно было раскрутиться на звездюлину в полицейском околотке, хотя телесные наказания отменили ещё в начале века...
Кроме своих прямых — правоохранительных обязанностей, они вели между прочих дел санитарный надзор, например, следили за режимом работы торговых заведений — которые, даже закрывались и открывались по свистку городового!
Город был разделён на несколько участков — во главе с полицейскими приставами, имеющих помощников. Участки в свою очередь делились на околотки — под началом околоточных надзирателей, имеющих под своим началом несколько рядовых городовых. До войны, в Могилеве было восемь приставов, двадцать с чем-то околотков и около сто двадцати городовых. Сейчас, конечно, их число значительно увеличилось за счёт "командировочных".
Основную службу городовые несли на своих стационарных постах: патрулирование улиц применялось чрезвычайно редко — в "пиковых" же ситуациях, обычно привлекали солдат и казаков.
Никакого подобия "уголовного розыска", "Отдела по борьбе с организованной преступностью" и, прочего и, в помине не было! "Сыскные отделения", вообще-то предусмотренные последней судебной реформой аж от 1864 года, существовали только в самых крупных городах. Мелкие и средние уголовные дела расследовали судейские чиновники а, в случае особо запутанных дел, в Могилев вызывались сыщики из самой Москвы!
Функции нашего "ОМОНа" выполняли те же солдаты и казаки, а все без исключения дворники — в добровольно-принудительном порядке, совмещали обязанности советских "ДНДэшников" и полицейских стукачей-информаторов.
Методы работы полиции этого времени, были простыми и эффективными как дубина неандертальца: нарушителей или просто подозреваемых попросту пи...дили: как в виде наказания — так и, в целях профилактики! Причём, иногда избивали просто зверски: "Весь пол в участке был обагрён кровью!" Здесь, очень много от личности самого задержанного и, ещё больше — от личности полицейского зависит...
Конечно, несравнимо чаще били простых работяг или евреев из бедноты... Но, нет-нет — да и, доставалось довольно состоятельным купцам и даже дворянам! Впрочем, последних избивали крайне редко и, то — чаще всего по ошибке, а купцы всегда могли откупиться. По Могилеву ходит ещё довоенная "городская" легенда — как один купец-старообрядец отдал околоточному целых 160 рублей и в придачу кулёк сахару, за возможность уйти из околотка с целой физиономией.
Что касается самого криминала, то наиболее распространёнными его видами были драки по пьянке — иногда с поножовщиной или применением кольев вырванных из соседского плетня, воровство скота и домашней птицы — "а-ля Паниковский" и, карманные кражи на рынках. В сельской местности нередко встречались поджоги домов — наиболее осточертевших помещиков или просто соседей побогаче, конокрадство и самосуды над конокрадами... Ну и, совсем уж дикие случаи расправ над колдунами и ведьмами, обвинёнными людской молвой в "порче" скота или людей.
— Какое то средневековье, — невольно вырвалось у меня, — даже преступления, здесь какие-то патриархальные!
— Ну, не скажите, Ваше Величество! Как только построили железную дорогу, всё чаще и чаще стали попадаться "столичные" налётчики, фальшивомонетчики и проститутки.
— Да... Прогресс не остановить!
— Ну, а сейчас — когда у нас Ставка расположилась, наверняка надо ждать появления шпионов и революционеров-террористов с бомбами...
— Сплюньте ради Бога, Феликс Николаевич! — восклицаю в притворной панике, -сплюньте! Сейчас ещё, чего доброго — накаркаете.
"Сплюнуть" в царском вагоне, Ястржембский не решился и, просто три раза, постучал по деревянному столу...
— Раз уж, к слову пришлось... А как дела в Могилеве обстоят с политическими преступлениями? — спрашиваю.
— Ну, как бы Вам сказать, Государь? Иногда, очень смешно "обстоят"!
— В смысле? Что здесь смешного, если некоторые несознательные личности хотят разрушить государство?!
Им здесь пока смешно — большинство российских чинуш, вполне благополучно сжились-сработались — сначала с Временными, а затем с Советской Властью, а мне со всем семейством, вполне определённо лоб зелёнкой намажут!
— Не обижайтесь, Ваше Величество... Смешны не попытки "разрушить", смешны наказания — какие за это, "несознательные личности" иногда несут.
— Вот, как?
— Ну, сами посудите: дочь одного петербургского капиталиста — студентка, участвовала в событиях пятого года и была осуждена на выселение "под надзор" в наш город... Так, отец этой барышни построил жандармскому офицеру — надзирающему за ней, новый дом. Ну, разве не смешно, Государь!
— Да, действительно — обхохочешься... Ну, а от собственных — "доморощенных", революционеров много забот у местной полиции и жандармов?
— Да, нет немного... Забастовки по экономическим мотивам да социал-демократическая пропаганда. Вот в соседнем Гомеле — в том же пятом году, в ответ на порку крестьян, боевики-эсеры застрелили исправника и пристава и, ещё одного пристава ранила девица-еврейка, во время разгона митинга. А у нас в Могилеве пока всё тихо!
Феликс Николаевич, ещё раз постучал по столу.
Некоторое время пили чай молча и, только посматривали друг на друга... Я, "положил" глаз на "коллежского секретаря" и теперь размышлял — как бы половчее сделать Ястржембскому предложение — от которого, он не сможет отказаться. Он же... Сложилось ощущение, что мой собеседник хочет что-то сказать, но... Не то чтоб боится — стесняется что ли. Вдруг, как-то странно посмотрев на меня, Ястржембский решился — как в прорубь нырнул:
— Вы просили рассказать Вам всю правду — без утайки, Государь?
— Конечно!
— Какой бы, она не была тяжёлой?
Я только хмыкнул про себя: "Вот, если я тебе всю "правду" расскажу...":
— Да, говорите уже, Феликс Николаевич! Всё стерплю — кроме пустой лести и откровенной лжи.
— Эту войну Вы проиграете, Ваше Императорское Величество! И, "несознательные личности" — по вашей же терминологии, разрушат Государство Российское.
Ни капли не удивился... Тоже, мне новость! Просто подумал: "Местный Нострадамус или мой коллега-попадан, интересно?"
— Извольте уточнить, милостивый государь: я проиграю войну германцам?
— При чём здесь "германцы"? Мы же с Вами говорили про революционеров! Революция в России неизбежно свершиться — с германцами или без... Извините, если я...
Я решил немного постебаться и включил "тупого":
— Шутить изволите, господин коллежский секретарь? Вот посмотрите на любого простого городового, стоящего где-нибудь на перекрёстке... Это, за редким исключением, саженного роста отборный отставной солдат с пудовыми кулаками! А теперь сравните его с революционером — студентом-"ботаником" или городским чахоточным пролетарием, с впалой грудью.
Ястржембский печально покачал головой, как учитель способному, но ленивому школьнику — плохо усвоившему учебный материал:
— Войны, в том числе политические — революции, выигрываются не кулаками — а головами, Государь! А теперь сравните "головы" революционеров-социалистов — выходцев из интеллигенции, обучающихся в лучших университетах и головы ваших жандармских офицеров.
— Ладно понимаю, у простых городовых — выходцев из крестьян... А что с "жандармскими головами", у нас не так?! — недоумённо спрашиваю, — вроде, все высшие чины — выходцы из образованных дворян.
— Должно быть Вам не докладывают — но, у нас в Империи — в жандармы служить идут лишь отбросы офицерского, дворянского корпуса. Нарушившие кодекс чести или совершившие какие-то проступки — другим дворянам им, даже руку для рукопожатия , подать зазорно! Мало того, их уровень образования просто удручает! Как могут переиграть революционеров-интеллектуалов, жандармы — имеющие, как максимум среднее образование?! Чины же обычной полиции, куда хуже!
— А вы не наговариваете напраслину, сударь?— прищурился я, как будто прицеливаясь, — на верных защитников Престола и Отечества?
Хотя, судя по "финалу" — он абсолютно прав!
— Да, Вы только прочтите и вдумайтесь в их донесения! "Сим полагаю донести Вашему Высоко Превосходительству....". Тьфу! Да, такое ощущение, что они писались где-то в недрах Тайной Канцелярии при Анне Иоанновне, да при Бироне с Минихом! Подпольщики — революционеры и новаторы во всём, как в теориях — так и, в практике применения этих теорий. Наши же жандармы, зачастую даже не знают — с кем имеют дело! В их донесения сплошь и рядом применяются совершенно абстрактные термины: "злоумышленники" и "преступники" — без какой-либо классификации и попыток понять, что же хотят эти люди...
* * *
Конечно, он слегка "передёргивает": среди жандармов — как и среди революционеров впрочем, всякие есть! Но, лишь только "слегка".
Главное же, почему я обречён "проиграть" войну революционерам, заключается в том — что они предлагают народу БУДУЩЕЕ!!! Светлое будущее — без несправедливости, без "эксплуатации человека человеком", без голода и войн, без этих протокольных харь тупых жандармов и городовых на каждом перекрёстке, наконец... Конечно, по большей части этих "обещаний" окажутся всего лишь обманчивыми миражами — но, об этом же пока никто не знает, верно?
А что могу предложить народу я? Не лично я, а сама эта — уже пропахшая нафталином и сгнившая изнутри, система? Славное прошлое — "времён Очакова и покорения Крыма"? Народ неграмотен и не может прочитать про героические деяния своих предков. Зато, он хорошо помнит рассказы о том — как его прадеда пороли на конюшне за "косой взгляд" на барина или на его управляющего-холуя, а прабабку тащили "в баньку" для удовлетворения коллективной барской похоти...
Ну, а от "настоящего" — что я могу предложить народу, его уже тошнит так — что скоро вырвет дерьмом и кровью.
И, даже если я эту войну выиграю — легче не станет!
С фронта хлынут миллионы — уже не верующих ни в Бога, ни в чёрта, ни в "доброго Царя-Батюшку" "дембелей" — но зато с обострённым чувством справедливости. Обученных, привыкших и умеющих убивать — зачастую возлюбивших это занятие и, не желающих возвращаться к своему прежнему состоянию...
Что смогу предложить им я?!
* * *
— Неужели, всё так печально, Феликс Николаевич?
— Не, не всё..., — в глазах коллежского секретаря вспыхнула озорная смешинка, — есть и весёлые моменты.
— Это, какие же?
— Мне рассказывали, что неоднократно были случаи, когда подпольщики разбегались — лишь только отряд жандармов, смел к ним приблизиться достаточно близко...
— От чего же? У революционеров среди жандармов есть свои люди?!
— Да нет, что Вы, Ваше Величество! Тогда, всё было бы вообще печально — я же по смешное... В 1826 году, Отдельный Корпус жандармов был сформирован из кавалеристов и, с тех пор, все его чины обязаны носить шпоры. Вот их звон и, предупреждает подпольщиков о приближении...
— ХАХАХА!!!
Смех мой, получился не совсем весёлым. Всё моё естество, ведомое инстинктом самосохранения, отказывалась верить в такое плачевное положение дел. Однако разум, знающий чем всё это дело кончилось — подсказывал ему, что увы... Но, всё обстоит именно так и, никак иначе! Ибо, развал государства, это прежде всего — грандиозный провал спецслужб, предназначенных как раз для того — чтоб его предотвратить.
Конечно, про "шпоры" — это какой-то "фейк", местный "фольклор" или очень древняя история — времён первых народовольцев. Но, в остальном коллежский секретарь абсолютно прав!
— Дааа... Печально, конечно. Ну а как Вы сами то, Феликс Николаевич? Вы каким образом в судейских чиновниках оказались? Конечно, не в жандармских офицерах — с нарушенным "кодексом чести" или в полиции, но всё же? Вроде умный и порядочный человек — такое мнение о Вас у меня сложилось... Вам бы в столицах где-нибудь служить — а, не в провинции прозябать, расследуя дела об воровстве кур да гусей у приезжих на могилевский рынок селян.
— Из-за здоровья матушки, Ваше Величество... Один я у неё был — вот и, пришлось в Могилев из Санкт-Петербурга вернуться...
— Матушка ваша больна? Что ж мне сразу не сказали?! — я схватился за телефонную трубку, — сейчас, мы мигом моего лейб-медика на автомобиле к вашей матушке доставим...
— Не извольте беспокоиться, Государь! Умерла она, почитай — года два, как уже...
Я выразил своё самое искреннее соболезнование и, мы в полной тишине допили чай.
— Разрешите Вас покинуть, Ваше...
— Разрешаю покинуть меня, но только после завтрака, — посмотрел на часы, — это будет очень скоро, не волнуйтесь!
Внезапно — как обычно, озарило:
— А Вы хорошо юриспруденцию знаете, господин коллежский секретарь?
— Достаточно хорошо, — слегка поклонился тот.
— Тогда, я принимаю Вас на работу в мою Свиту в качестве моего юридического консультанта... Пока, дальше — посмотрим. В ближайшее время, мне предстоит издать целый ряд законов и потребуется помощь опытного юриста.
Любые реформы, любые политические подвижки в любой стране, начинаются с бумаготворчества — с издания соответствующих законов. Это, любой попаданец должен калённым железом у себя на лбу выжечь! А написать и затем издать "работоспособный" закон, невозможно без знающего специалиста — это, как дважды два.
— Ваше Имп..., — прижал руки к груди тот, видимо никак не ожидая такого результата своего "собеседования" с Императором.
Тон мой, становится ледяным:
— Отказ не принимается, господин коллежский секретарь! Время сейчас военное — считайте себя мобилизованным в действующую армию. Теперь, идите в Имперскую Канцелярию, пишите заявление... До сегодняшнего вечера устаиваете все свои дела — связанные с увольнение с предыдущей службы и, завтра с утра — как штык здесь! У нас с Вами очень много работы...
* * *
Перед завтраком, я представил "ближнему кругу" их нового коллегу:
— Коллежский секретарь Ястржембский Феликс Николаевич — прошу любить и жаловать, господа!
Приветственные возгласы, ревнивые или вообще — неприязненные взгляды... Придворная жизнь!
— Феликса Николаевича следует величать поручиком Свиты, Ваше Величество! — поправил меня Мосолов, уже успевший оформить принятие того на "работу".
— Да?
Что-то как-то несолидно звучит...
— Пожалуй, Феликс Николаевич, заслуживает следующего звания — штабс-капитана Свиты! — слегка учтиво поклонившись, подсказал Генеральный Секретарь Мордвинов.
— Да, будет так! — повелел я.
— Ну, что ж, — вздохнул мой Имперский Канцлер, — заново, переписать недолго...
* * *
Всё-таки, хорошее и полезное дело я замутил — Генеральный Секретариат! Спихнув туда всю "текучку" я после завтрака заперся в своём купе-кабинете и, на сытый желудок, принялся переписывать письмо моей дражайшей Гемофилии. Она, "строчила" мне каждый — через день и, дальше помалкивать — уже было просто "моветон" с моей стороны!
Достаю недописанное царское письмо, ещё раз читаю:
"Моя возлюбленная душка-Солнышко,
Благодарение Богу, все прошло, и вот я опять с этой новой ответственностью на моих плечах. Но да исполнится воля Божия! — Я испытываю такое спокойствие, как послесв. Причастия.
Все утро этого памятного дня 23 августа, прибывши сюда, я много молился и без конца перечитывал твое первое письмо..."
И, сверяясь с черновиком, решительно дописываю:
"...и думал весь в слезах: как не повезло тебе мое возлюбленное сокровище, стать супругой не простого сметного, а Императора — долгом обязующегося прежде всего думать не об семье — а об вверенном ему самим Господом, государстве!
Тебя же, мой Солнечный Луч, долг Императрицы и супруги обязывает слушаться во всём своего мужа и Государя и самое главное... Самое главное, Душа Моя, ты должна сберечь для России Наследника Престола! В этом, Душа Моя, твоё наивысшее предназначение перед Господом Богом и Историей.
К сожалению, на месте дела обстоят совсем не так — как они виделись нам с тобой, Свет Очей Моих, из Царского Села... Кругом измена, и трусость, и обман! Боюсь, нас ждут очень тяжёлые времена, моя бесценная душка-женушка, и поэтому, я — властью данной мне самим Господом — как Императору и твоему законному супругу, повелеваю в точности выполнить то, про что я сейчас напишу..."
Далее, ещё страницы три "инструкций" мелким почерком и, наконец:
"...Эти три дня я пощусь и постараюсь сходить в церковь до воскресенья и истово помолиться за Россию и нас с детьми. Прощай, моя драгоценная женушка! Береги нашего бэби и девочек! Всех вас нежно целую.
Неизменно твой старый муженек
Ники.
Передай, пожалуйста, нашему Другу другое моё письмецо, что я передам тебе с Н."
Фффуууффф... Как вагон цемента грузил! А, ведь ещё надо написать письмо "нашему Другу" — Распутину, то есть: чтоб его, как можно высоко приподняло — да как следует, об что-нибудь твёрдое, приложило! Письмо названной матушке — вдовствующей Императрице Марии Фёдоровне... Послания да указы Правительству, Государственной Думе... Чтоб, их всех...
Но, это всё на потом — на завтра. Сегодня, пойду-ка я с "железячками" повозюсь — соскучился, страсть как! Займусь-ка я — до обеда да ночного отдыха, "заклёпко-творчеством" — руки так и, зудятся...
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|