Яблоки на снегу

В это время, уборщицы еще вовсю занимаются своей многотрудной деятельностью. Я не то, чтобы в претензии к ним (есть среди них и добросовестные, и старательные), но та, что убирала мою лабораторию — ни тем, ни другим не отличалась. Часто приходила почти под начало работ и метусила своей тряпкой, когда почти все уже были на рабочих местах. При этом еще что-то сердито бурчала себе под нос. Назвать то действие, что она проводила, 'уборкой' — не смог бы даже самый демократичный товарищ. Жаловаться? Как же! Вениамин, было, жаловался, но совершенно бесполезно. После его жалоб она еще больше урезала список проводимого 'сервиса'.

Комендант наша только разводила руками и оправдывалась тем, что на такую зарплату никого не найдешь. Я понимаю, четыреста рублей — не очень большие деньги, но, ведь, это за два, максимум три, часа работы...

Войдя в лабораторию, тут же нарвался на отповедь той самой уборщицы. Претензии были за мусор, который образовался при установке точки доступа.

Быстро 'перевел стрелки' на истинных производителей мусора. Его всего-то и было две горстки, а наслушался я столько, что, казалось, из лаборатории надо вывозить пару камазов. Благополучно пропуская лекцию о безответственных 'линейщиках' мимо ушей, проверил сервер и, наконец, устроился за своим рабочим столом.

Привычная монотонность лекции уборщицы сегодня стала почему-то периодически прерываться. Она вдруг застывала, будто прислушиваясь к чему-то, потом, мотнув головой, возвращалась к своим претензиям, но при этом подозрительно косясь по сторонам. И так повторялось несколько раз.

Перед уходом, она снова замерла и, собрав свои причиндалы, очень подозрительно на меня посмотрела. Под ее заторможенным взглядом, на меня снова накатила прежняя необъяснимая тревога. Причем я, 'на автомате', отметил, что уборку она, в этот раз, провела в объеме и по качеству довольно близко к требованиям ее должностной инструкции. Вениамин в свое время распечатал её, когда первый раз затеял разборки с комендантом на эту тему.

Задания девчушкам-близняшкам я сверстал дома и закинул на рабочую почту. Подготовил их рабочие места, которые те выбрали еще вчера. Старые системники засунул в шкаф, включая и свой, и начал установку системы на свой новый комп. Потом и Вере надо будет все переустановить и перегнать.

Проделывая всё это, я постоянно искоса поглядывал на бюст. После вчерашнего у меня появилось к нему какое-то странное чувство. То ли опаска, то ли любопытство. Непонятно... Но стоило мне только прямо посмотреть на вождя мирового пролетариата — тут же возникал этот странный и начинавший меня всерьез беспокоить шелест в голове... И все время казалось, что кто-то за мной наблюдает...

В кабинете стало душно. Немного приоткрыл окно. Совсем чуть-чуть. Типа — на микропроветривание. Как ни странно, батареи сегодня жарили вовсю. Испытания у них, что ли?

Была суббота, 29 декабря. Начальство решило сделать понедельник 31-ого выходным и благородно перенесло рабочий день на эту субботу. Поэтому, параллельно с работой, решил, поставить нашу искусственную елочку, которую, по сложившейся традиции, мы всегда водружали на микроволновку.

Решительно подошел к нашему 'кухонному' столу и аккуратно переместил бюст на подоконник.

Когда заканчивал навеску гирлянды на елочку, появилась Вера.

— Вот и год прошел... — глядя на мое творение, грустно произнесла она.

— Не грусти. Может, в новом получше будет. Вот — прими поздравления с Новым Годом и небольшой сладкий подарок при них. Я знаю, ты любишь сливу в шоколаде, — пытаясь придать своему лицу счастливое выражение, я протянул ей коробку ее любимых конфет.

— Ой! Михайлович... Они же дорогущие, — смутилась она, но конфеты взяла и чмокнула меня в благодарность в щеку. — А вот — вам, — она протянула мне небольшой сверточек.

Я уже знал, что там завернуто. Вера любила вышивать и всем своим знакомым, и мне, в том числе, всегда дарила небольшие вышивки.

Развернув подарок, я полюбовался на летящий по волнам парусник.

— Очень красиво. Спасибо, но повешу я его дома. В зале, как раз в теме будет, — поблагодарил я.

Дальше в лаборатории вдруг образовалось еще два милых человечка. Именно образовалось. По-другому прибытие близняшек, назвать было очень трудно. Оккупировав облюбованные еще вчера столы, они сразу наткнулись на мои поздравительные открытки.

Выбирая для них подарок, я долго не думал. Их гастрономических пристрастий я не знал, да и вряд ли смог бы подобрать что-либо для них интересное, поэтому остановился просто на открытках. Но не простых. В семидесятых годах прошлого века я на какое-то время увлекся коллекционированием открыток, вот и выбрал из них парочку. Такой вот незатейливый ретро-подарок. Вроде и пустяк, а вроде и нет.

— Это вам на память и к Новому Году, и с началом работы на новом месте. Если сразу не выбросите, то, может, где и прикопаете на долгую обо мне память, — наблюдая за их слегка растерянными мордашками, скромно сказал я.

— Ой! А мы без подарков... Как-то не подумали, — смущенно проговорила Ксюша и тут же добавила: — А открытки клёвые. Мы их не будем выбрасывать.

— Да, — уставившись на меня своими карими глазищами, подтвердила Даша. — Мы вас тоже поздравляем с Новым Годом.

— Вот и хорошо. А теперь — чаёк! Чашки я вам прикупил — новые. Это тоже наш подарок, и к Новому Году, и как новым сотрудникам. Традиция у нас такая, так что — без возражений, — предвидя эти самые возражения, сказал я и сделал киношно-грозное лицо большого начальника.

Девчушки прыснули смехом и без пререканий уселись за обеденный стол. Он у нас стоял торцом к стене, и места всем хватило.

Девчонки сначала очень настороженно отнеслись к печенюшкам, принесенных Верой, но потом, распробовав, схрумкали все. Почаевничав и посетовав на совершенно не новогоднюю погоду, разошлись по рабочим местам.

В качестве их первого производственного задания, я подкинул близняшкам на проработку одну из своих идей и с удовлетворением для себя отметил, что им это интересно.

Вера дочищала код. Я возился со своим новым компом, периодически отвечал на вопросы девчонок и давал пояснения. Так и пролетело время до обеда.

После обеда я всех отпустил. По негласному соглашению со старым руководством, такое допускалось перед Новым Годом и перед Восьмым Мартом. Нынешнее — вроде, тоже не возражало.

Вера обрадовалась и, снова чмокнув меня в щеку, быстро умотала. Девчушки немого замялись, но затем с серьезным видом повторили мне Верин чмок и, еще раз поздравив с Новым Годом, исчезли из лаборатории.

Сразу стало как-то пустовато, и на меня снова нахлынули странные ощущения этого дня. В пространстве лаборатории, как будто, разлилась тревога.

Я зло взглянул на бюст. Так и подмывало сказануть что-нибудь, типа:

'Ну, давай! Сделай мне глазки!'

Но бюст стоял, и 'глазок' не делал.

Тут это и случилось...

Я сидел, покачиваясь на стуле, который развернул к окну и бездумно смотрел в него, отмечая резко помрачневшее небо и ожидая, когда, наконец, закончится перегонка данных с моего старого винчестера на новый. Причем начисто забыл, что приоткрывал окно.

И вот — порыв ветра толкнул раму, она стукнула по бюсту, тот полетел на пол, а я только и успел подумать:

'Ну, всё — хана вождю!'

Дергаться не стал, так как понимал, что не успею его подхватить.

Дальнейшее пошло совершенно не по сценарию. Бюст грохнулся на пол, но не разбился, как, естественно, предполагалось. Отвалилась только макушка — и из образовавшейся дыры выскочил огромный паук и, мерзко цокая лапками по боковине стола, мгновенно вскарабкался на его поверхность!..

Я отшатнулся и грохнулся на пол... Как сидел — вместе со стулом. Хорошо, что инстинктивно поджал подбородок к груди. Иначе бы сильно треснулся затылком об пол. Этому научился еще в студенчестве. Посмотрев тогда какой-то фильм с этим трюком, загорелся и выучил его. Потом иногда дурачил одногруппников (первый раз, девочки из группы очень на меня рассердились, сильно испугавшись, что разбил себе голову).

Когда оторопь прошла, рассмотрел, что паук — реально не живой. Механизм. Но очень похож... Паук шевельнулся, сверкнул глазками — и в моей голове прозвучало:

'Ну, что разлегся? Вставай. Будем знакомиться. А форма моего тела это — исключительно функционально...'

Может, кто-то и не поверит, но сильно я не удивился. Слишком много к тому времени я прочел фантастики. Причем разной — и по содержанию, и по качеству. Не брезговал даже такой, какую ругали все поголовно, огульно обвиняя авторов во всех грехах, включая их умственную отсталость. А всех это читающих — кретинами. Лично мой принцип: 'не нравится — не читай!'.

Не было метаний мыслей и панических телодвижений. Было только небольшое удивление, что фантастика все-таки обернулась былью, и большое любопытство. Спокойно встал. Поднял стул. Подошел к окну и плотно его закрыл.

Паук, гад, не двигался, даже не поворачивал свою башку, чтобы контролировать меня взглядом (как требовалось бы по сценарию), хотя глаза, вроде, имел. Для наведения жути в кино так часто делают.

Вернувшись к столу и невозмутимо (как мне бы казалось) сев на стул, ответил:

— Хорошо, давай знакомиться. Мне представляться или, по законам жанра, ты всё обо мне уже знаешь?

'По законам... Я, действительно, о тебе знаю, но не всё... а главное. И о некоторых других обитателях этого странного пространства, которое вы все упрямо называете 'лаборатория'. А где, прости меня, приборы? Микроскопы там... колбы, мензурки всякие? Ну, центрифуга, наконец, где? Извини, долго не с кем было подискутировать. Пока находился в этом стальном ящике, который вы называете сейфом, приходилось экономить энергию. Сейф сильно экранировал. Потом, когда ты вынул из него мое хранилище, сумел хорошо подзарядиться. У вас тут просто океан энергии, особенно в радиодиапазоне', — прошелестело у меня в голове.

— Это — не хранилище. Это — гипсовый бюст (был... а может ещё и склею) одного их самых известных общественно-политических деятелей нашей страны, да и, пожалуй, всего мира. Как ты там оказался? Может, ты и при жизни оригинала в его голове обретался? — спросил я и добавил:

— Это что же получается? У всех смертных в головах — тараканы, а у вождей значит — пауки, — это я так попытался пошутить, все же некоторое волнение присутствовало.

Ремарка. К сожалению, чем больше сведений собиралось об этом человек, тем больше уменьшался его авторитет для меня. Недавно я узнал, что он до сорока лет сидел на шее у своей матери, постоянно клянча у нее деньги.

'Нет. Я попал сюда тридцать циклов (по-вашему — лет) назад. С вашим вождем в связи не состоял. Сюда меня спрятал один из охранителей ваших общественных деятелей, когда понял, с чем столкнулся. Он убедил меня, что не стоит мне соваться в ваш мир, в то время. Потом мое хранилище засунули в эту стальную коробку, и энергии стало хватать только на прием информации, даже анализ не запускал. Да и не мог связаться с основным блоком. Когда хранилище вытащили, как вы выражаетесь, 'на свет божий', я смог подзарядиться', — проинформировал меня голос. — 'И нет у меня внутри никакого миниатюрного ядерного ректора!.. Для выполнения моих функций это не нужно. Не функционально', — добавил он тут же, видимо, уловив мелькнувшую у меня мысль.

'А все-таки умничкой был наш начальник нашего Первого отдела. Сообразил, видно, что для 'лихих девяностых' это штуковина была бы опасной. Скорее всего, она умеет что-то, что не следовало бы тогда официально озвучивать и, тем более, кому-то из 'высших' передавать в пользование — и из-за этого он её и спрятал', — подумал я.

'Я являюсь информационным коммуникатором, имеющим в наличии искусственный интеллект. Моя задача — сбор, первичный анализ информации и её передача', — тут же отрапортовал паук. — 'Могу производить съем информации с любого носителя, включая биологические, в пределах данной планеты — одновременно по нескольким каналам. Могу транслировать информацию на несколько сот световых лет. С увеличением расстояния количество каналов приема-передачи информации уменьшается. На расстояние свыше ста световых лет на передачу могу работать только по одному каналу. Для приема могу подключаться к отдаленным единичным источникам на расстоянии до тысячи световых лет. Принципы приема и передачи информации совершенно отличны от имеющихся у вас. В независимости от расстояния прием и передача происходит мгновенно'.

— Мама моя женщина! Так ты — межгалактический шпион?! — только и сумел сказать я в ответ на услышанное.

'Нет. Я не могу передавать информацию между галактиками. Только между солнечными системами, в радиусе шестисот световых лет', — тут же пришла поправка.

— Да и этого — выше крыши. Ну и кто тебя послал, любознательный ты мой? — осторожно спросил я.

'Не беспокойся. Сюда я попал вследствие аварии автоматического разведывательного бота. Он направлялся совершенно в другую область галактики. Ваш сектор, прости, признан бесперспективным. В вашем рукаве — вы единственная цивилизация, причем — незарегистрированная'.

— Так... значит, ты — ничейный... или, правильнее, самостоятельный индивид... Потеряшка стало быть... — почему-то взгрустнув, я протянул собеседнику руку, но, быстро сообразив, подал ему только указательный палец, изображая процесс официального знакомства:

— Евгений Михайлович... — с некоторой минорностью в голосе, представился я.

— Кис, — грустно представился мой паучок.

— Поясни?..

— КИС — коммутатор информационных связей.

— Приветствую тебя, мой звездный брат, Кис, на планете Земля, галактика Макошь (или Млечный Путь, как ныне ее называют), и поздравляю с легализацией твоей ответственной космической миссии.

Мой палец и его клешня соприкоснулись, изображая рукопожатие (кто бы видел нас со стороны!).

— И какие у тебя планы, дорогой Кис? — с искренним любопытством спросил я. — Будешь завоевывать этот Мир?

'Нет. Мир завоевывать не собираюсь. У меня для этого ограниченный интеллект. Меня бы устроила роль твоего помощника', — прошелестело у меня в мозгу.

Тут же родилась моя ответная мысль:

'Вот так номер! Это я — что?.. Могу стать самым информированным человеком во всем мире?'

'Не только в вашем Мире, но и в окрестностях... по радиусу в шестьсот световых лет', — тут же последовал ответ паука. Нет, не паука, а скорее уже — моего личного Искина!

— Слушай, а ведь уровень твоего интеллекта можно повысить, — предложил я.

'Спасибо. Нет стремления. Я чувствую себя вполне уютно. Когда я создавался, то во время обучения был связан с сущностями более высокого интеллекта. Они все жаловались, что встраиваемая им система принятия решений очень нестабильна, и ее наличие приводит к возникновению фантомных областей неудовлетворенности, так как не все решения возможно осуществить в полном объеме. К тому же, она требует очень высоких вычислительных мощностей. Часто сбоит и расстраивается', — прошелестело в мозгу.

— Честно говоря, не совсем понял, — морща лоб и пытаясь как-то интерпретировать услышанное, ответил я.