Просто жизнь ...

Глава вторая.

Пётр как раз в то время приехал в Новгород проведать мать, и она рассказала ему, что пару месяцев назад на их улице снесли два дома, на месте которых должна быть построена новая кирпичная пятиэтажка для работников машиностроительного завода. Эти дома стояли уже несколько лет заброшенными, полуразвалившимися. Одно время в них жили цыгане, а до них — сменилось множество жильцов: люди приезжали в город, осматривались и, найдя лучшее жильё — переезжали. При сносе домов в одном из них, угловом, обнаружили клад: в кирпичном фундаменте под крыльцом был замурован чугунок со старинными медными, серебряными и золотыми монетами и ювелирными украшениями. Шуму было много: музейные работники решили, что клад спрятан ещё в революцию местным купцом Аршиновым, которому принадлежал этот дом. Он пропал в 1918 году как раз тогда, когда было пристроено крыльцо, в фундаменте которого и бы спрятан клад. Считалось, что купец сбежал за границу.

"Прежде, чем уезжать в Ленинград, надо сходить на это место и посмотреть: стоят ли эти дома, кто в них живёт. Хоть я и думаю, что развилка между нашими мирами произошла в тридцатые годы, но дома старые, дореволюционные и клад мог сохраниться в этой реальности тоже. День, два — для меня особой роли не играет."

На следующий день Пётр, вооружившись монтировкой и брезентовой сумкой, прогулялся по улице в сторону Волхова до этих домов. В одном из них жили какие-то люди, во втором — угловом — не жил никто. Он осмотрел дом. Входной двери не было, оконных рам тоже. Навес над крыльцом был сломал, сгнил и валялся тут же. Доски пола и на крыльце, и в доме провалились. Печь была разобрана на кирпичи: их не деловые остатки валялись на полу, заменённые снегом из открытых проёмов окон. Пётр зашёл в соседний дом: его встретила бабка лет семидесяти на вид и две девочки-дошкольницы.

— Здравствуйте! Вот зашёл узнать про Ваш соседний дом. Похоже, в нём никто не живёт?

— Да, последние жильцы полгода как съехали. А дом стали растаскивать: рамы вынесли, печь разобрали. А тебе что в нём надо?

— Да хотел кирпичей штук пятьдесят выломать из печи: не хватило немного на ремонт. Мне и старые подойдут. Да смотрю печь уже разобрана.

— А ты их из фундамента под крыльцом возьми: они уже от старости да влаги сами выпадают и разваливаются. Может, чего наберёшь для ремонта.

— А никто не заругает? Может нельзя кирпичи брать, или у кого надо разрешение спросить?

— Да кому они нужны! Вон, рамы из окон люди вынули, унесли, печь сломали — никто и внимания не обратил. Говорят, этот дом да наш под снос летом пойдут. Приходи с ломиком и работай. Только холодно: этим делом лучше летом заниматься. Да и снегом крыльцо завалило.

— А у Вас лопаты нет: снег хочу с крыльца разгрести да посмотреть, что там за кирпичи.

— Вот, возьми. Только там не оставляй, принести обратно.

— Спасибо. Принесу, конечно.

Пётр быстро скидал снег с крыльца, благо его было немного, и добрался до фундамента. Высотой в пять кирпичей и два в ширину фундамент стоял прямо на земле и местами уже развалился. Пётр отметил, что в месте примыкания к дому на нём имеется "заплатка" из раствора, что-то скрывающая. Пара ударов монтировкой — и она рассыпалась. Из дырки выглядывал бок чугунка. Пётр пошевелил его монтировкой и вытащил из образовавшийся ниши. Чугунок был небольшой: диаметром сантиметров двадцать, высотой — пятнадцать. Но тяжёлый! Нишу закидал снегом, скрывая место захоронки. Выворотил из фундамента пару кирпичей, которые тут же развалились.

"Маскировку сделал: видно, что тут кто-то кирпичи хотел выковырнуть из фундамента, но не получилось."

Быстро спрятав чугунок и монтировку в брезентовую сумку, Пётр отнёс лопату бабке.

— Ну, нашёл кирпичи?

— Нашёл. Парочку выломал, вон, в сумку положил. Больше брать не стал: кирпичи — плохие, крошатся. Здесь их брать бесполезно. Пойду другое место искать.

Распрощался с бабкой и отправился домой: сумка оттягивала руку. Хорошо, до дома идти было не так далеко.

"Мать на работе. Сейчас приду, открою чугунок, посмотрю, что в нём лежит."

* * *

Дома Пётр разложил на полу газету, поставил на неё чугунок и внимательно рассмотрел горловину, закрытую крышкой и обмазанную смолой. Смола стала каменной от времени и мороза. Счистить её ножом не удалось.

"Ломать — не строить. Надо ударить чугунок посильнее молотком, он и расколется! А не повредится ли его содержимое? С монетами ничего не случится, а вот с ювелиркой? Может, там яйца Фаберже спрятаны? Всё же, лучше попытаться отодрать смолу. Взять стамеску и аккуратно, постукивая молотком, сбить смолу."

Через час Пётр открыл крышку чугунка и высыпал его содержимое на газету. Четыре кожаных мешочка предстали перед его глазами. Их кожа потрескалась, задубела. Сыромятные ремешки, стягивающие горловины мешочков, также задубели. Пришлось их разрезать. В одном мешочке оказались медные монеты 17 — 19 века, во втором — серебряные 19 века, в третьем — золотые монеты Николая ll достоинством 15 рублей 1897 года выпуска — 100 штук. В четвёртом мешочке — ювелирка: золотые кольца, цепочки, броши, серьги, несколько орденов, украшенных драгоценностями, и маленький стеклянный пузырёк с бриллиантами от 0.5 до 2 карат — всего 16 штук.

"Медные и серебряные монеты явно представляют историческую ценность и заинтересуют нумизматов. Я в этом не специалист, надо почитать специальную литературу и разобраться. Золотые червонцы — тоже. Ювелирка: тут есть обычная ширпотребовская, а есть и очень неплохая на мой "не испорченный художественный вкус". Часть можно продать, а большую — сохранить. Ну, это видно будет. Всё же, не зря я съездил в Новгород и вселился в себя самого! Что-то ещё будет! О кладе — никому ни слова. Вот только, где его хранить? Надо подумать, может матери, всё же, придётся о нём рассказать. Спешить не буду. Жаль, что больше ещё ни о каком кладе мне неизвестно, этот — единственный!".

До конца дня Пётр мучился мыслями о сохранении клада. Рассказать матери или нет? Если бы он не знал, что у матери в последние два года завёлся воздыхатель, который в настоящее время превратился в "милого друга", а в этом году ей исполнится тридцать девять лет и, к большому его сожалению, мать не умеет держать язык за зубами, в чём он неоднократно убедился, Пётр обязательно рассказал ей о найденном кладёт и даже оставил его ей на сохранение. Но реальная возможность лишиться клада вследствие указанных ниже причин сильно его сдерживала.

"Где, проживая в Ленинграде на съёмной квартире я могу спрятать клад? Да нигде! Хоть в Новгороде, хоть в Ленинграде закопай его в любом неприметном месте и надейся на то, что его случайно никто не обнаружит. Имей я собственную квартиру, в которой сделал бы тайник — и забот никаких! Квартиру в Ленинграде приобрести можно, только сколько это будет стоить? Раньше, я слышал, многие евреи, эмигрирующие из СССР, продавали своё жильё за золото, прописывая у себя покупателя. И это хорошо работало. В последнее время отток эмигрантов уменьшился в связи с некоторыми пока ещё декларируемыми послаблениями в создании людьми собственного бизнеса: якобы путём возрождения НЭПа, чему некоторые легковерные граждане даже склонны поверить.

Я — не верю! Это хитрая игра как в Китае, когда был выкинут лозунг "Пусть расцветают все цветы!". Тогда многие поверили, что коммунисты меняются и "вышли из тени", показав своё истинное отношение к политике коммунистических вождей. После чего все эти "легковерные" были взяты на заметку и при первом же удобном случае отправлены на годы "на рабочее перевоспитание в деревню". Интеллигенция — в первых рядах! Это же будет и в этом новом мире, дай Бог мне ошибиться!

В жизни насмотрелся всякого, в том числе видел наших редисочных коммунистических вождей в XXI веке, стоящих в церквях со свечками в руках. Таким образом уверяющих людей в том, что они стали правоверными православными коммунистами и больше не отправят на расстрел и в ГУЛАГ священников и не будут взрывать и закрывать церкви. Якобы они "провели работу над ошибками" и больше не допустят таких зверств. Как же, провели! А хоть одного ответственного за эти ошибки отправили на пенсию? Лишили поста, посадили? Отдал он государству свои личные средства чтобы хоть частично компенсировать эту ошибку? Хороша работа над ошибками! Если кто и наказан — то стрелочники, выполняющие указания тех, кто командовал ими.

Уверен только в одном — в любой момент их точка зрения изменится. И этим моментом может быть что угодно, но в первую очередь потеря власти и своих привилегий, которых они добились, вылизывая все интимные места власти действующей. Приди они к власти снова — и всё повторится!"

Пётр съездил на вокзал и приобрёл билет до Ленинграда. Отъезд завтра утром. Сходил в магазин, купил тортик и, когда мать вернулась домой, сообщил, что завтра утром уезжает. Обещал обязательно приехать на летних каникулах домой, так как в стройотряд ехать больше не собирается.

Уже в поезде продолжал думать над двумя проблемами: как приобрести жильё и куда спрятать клад, который взял с собой. Некоторые мысли появились, но надо было их хорошо продумать.

* * *

"Стипендия на ближайшие пять месяцев заработана, так что съезд с квартиры пока откладывается. Теперь надо подумать, где заработать ещё деньжат, чтобы хватило на хлеб с маслом. Мой опыт подсказывает, что надо не менее трёх рублей в день чтобы нормально питаться. Даже двух хватит, если не шиковать. Надо бы сходить к профессору и предложить свои услуги по переводу статей в научных журналах. Он говорил, что английским и немецким владеет хорошо, но вот французским и испанским — плохо, а арабский — совершенно не знает. Я готов поработать переводчиком на ставку лаборанта на его кафедре за семьдесят рублей в месяц", — размышлял Пётр, направляясь с Витебского вокзала Ленинграда к себе домой.

Дома соседа не было: уехал на каникулы домой и обещал вернуться к 4 февраля. Было время посвятить разбору монет и ювелирки. Начал с медных монет. Разложил их по годам выпуска. Затем клал каждую монету на картонку, накрывал её листом тонкой белой бумаги и с обратной стороны бумаги торцовым концом карандаша с еле выступающим грифелем, не сильно нажимая делал отпечаток монеты на бумаге. Затем переворачивал монету другой стороной и также делал её отпечаток. Всего получилось восемь листов бумаги формата А4, с отпечатками на каждом шести монет с двух сторон.

Далее также поступил с серебряными монетами. Их отпечатков получилось десять листов.

Из пятнадцатирублёвых золотых черновой выбрал два наиболее сохранившихся и обе монеты также отпечатал на отдельном листе.

Сложил все листы с отпечатками в белую папочку с завязками, на которой написал: "Дело N6" и удовлетворено вздохнул:

"Теперь схожу с этой папочкой в публичку, отыщу там каталоги старинных монет и по ним определюсь, что за монеты я нашёл. Под каждой монетой сделаю её краткое описание из каталога. И уж после этого очень осторожно начну контактировать с нумизматами, чтобы определить ценность и цену этих монет. Эта работа не на один день. Хорошо её закончить к лету."

Папочку убрал в чёрную кожаную папку для бумаг, подаренную матерью при поступлении в университет, и засунул её в самый конец нижнего ящика письменного стола, сверху завалив её старыми конспектами и старыми учебниками. Хоть он ни разу не видел, что Юра лазил по ящикам его стола, но всё когда-нибудь случается в первый раз.

Достал целую обувную коробку с крышкой, сложил в неё четыре кожаных мешочка с монетами и ювелиркой, обложив их внутри коробки скомканными газетными листами, чтобы мешочки не болтались, перевязал её крест-накрест верёвкой, завязав крепко узлом — чтобы можно было его только разрезать, а не развязать, и положил коробку в чемодан с одеждой, лежащий под кроватью.

"Два важных дела сделаны. Конечно, всё очень ненадёжно, но спрятано. Ворам в нашей квартире делать особо нечего: всем соседям по дому известно, что квартира сдаётся нищим студентам. К нам залезть могут только залётные воры, работающие не по наводке. Но клад надо обязательно перепрятать: вот сойдёт снег и прикопаю я его где-нибудь в пригороде Ленинграда."

* * *

На следующий день Пётр направился в университет на кафедру, где работал профессор, предложивший ему подготовить доклад на заседание СНО. Он хотел прояснить тематику доклада и, заодно, прощупать тему работы лаборантом.

Ему не повезло: профессора на месте не было. Секретарь кафедры, узнав причину прихода Петра, посоветовала прийти завтра к десяти часам утра. Пришлось уйти, не солоно хлебавши.

"В таком случае схожу ка я в публичку, поищу каталоги монет и орденов, узнаю, где они хранятся, как выдаются, что в них напечатано и можно ли ими воспользоваться не засветившись. Всё равно этим надо будет заниматься."

В читальном зале публички Пётр поинтересовался у дежурного библиотекаря каталогами старинных монет. Оказалось, их выдают по специальной заявке и пользоваться ими можно только в специальном зале под присмотром библиотекаря. На вопрос Петра к чему такие строгости, получил ответ:

— Вы же хотите пользоваться полными каталогами без вырванных страниц и испорченных фотографий монет. Даже в отдельном зале под контролем библиотекаря мы вынуждены заменять каталоги раз в полгода. А раньше — даже ежемесячно.

— Так издали бы их и пустили в открытую продажу: кому надо, тот бы купил. И не воровал их в библиотеке, не портил книги.

— Такие вопросы решаю не я. Наверно, есть какие-нибудь соображения высшего порядка по этому вопросу, недоступные нам, простым смертным. Так Вы будете оформлять заявку на получение каталогов? Не забудьте вписать в неё номер паспорта, указать место прописки и цель работы с каталогами. Я Вас поставлю на очередь. Только в середине марта Вы сможете с ними поработать.

— Да, заявку я оформлю обязательно. Но предварительно хотелось бы посмотреть зал, где клиенты работают с каталогами.

— Идите за мной.

Они прошли в маленький зал на три стола, перед которыми стоял стол для библиотекаря. За столами сидели пожилые люди, листающие каталоги и делающие из них выписки. Все были очень заняты, и никто не поднял даже головы, чтобы посмотреть на вошедших.

— Клиенты работают тут по часам?

— Конечно. Желающих много и каждый клиент имеет всего два часа времени для работы. Потом его сменяет следующий.

— Скажите, как можно подготовиться к посещению этого зала, чтобы попусту не терять время? Я имею в виду: как заказать нужные именно мне каталоги, чтобы не искать их по стеллажам и т.п.

— Придёте накануне указанного Вам времени посещения читального зала и оговорите с библиотекарем свою заявку. И всё.

Пётр заполнил бланк заявки, передал его библиотекарю, получил пропуск на день и время посещения, после чего покинул публичку.

"Честное слово, не помню, чтобы в старом мире была такая тягомотина с посещением библиотеки и получением каких-либо каталогов! Что-то здесь не так. Но что?"

При выходе из здания его догнал молодой мужчина, обратившийся к нему с вопросом: