Аларан. Новая роль

И все-таки — к чему клонит этот старый пройдоха? Судя по его тону, он хочет, чтобы я обо всем догадался сам. Но что у него на уме, я пока понять не могу.

Видя, что я так ни о чем и не догадываясь, старик тяжело вздохнул и решил говорить напрямик.

— Долг платежом красен, Аларан. Сумел одолжить — умей и вернуть, — уже открыто заявил мне старик.

Вернуть? Да. Само собой я верну.

— Я верну. Само собой, я верну, — клятвенно заверил я его. — Только не сейчас и не сразу, — пообещал я со всей серьезностью. Если честно, то у меня даже в мыслях не было нарушать эту часть нашего со старостой уговора, и я в самом деле собирался все вернуть.

Со временем.

— Ясное дело, что деньги деревне ты вернешь. И, ясное дело, что вернешь не сразу, — ответил мне старик. — Но как именно ты их будешь возвращать — об этом ты не подумал. Не подумал ведь, да? — с упреком добавил он. — А вот я подумал, и готов рассказать тебе свой план.

Нет — план у меня как раз был: я рассчитывал расплатиться за счет оплаты моих будущих заданий. Но у старосты явно имелось другое мнение.

Я взглянул на старика с некоторым подозрением, ожидая, что именно он мне скажет.

— С завтрашнего дня ты поступаешь ко мне на службу. Точнее — на службу нашей деревни, — важно начал он, внимательно глядя за моей реакцией. — Ты поступаешь на службу и становишься деревенским магом.

Стать деревенским магом? Это звучало не страшно.

— И что это значит — стать деревенским магом? — поинтересовался я, желая узнать подробности.

— Это значит, что ты будешь постоянно находиться в нашей деревне. Постоянно — значит, целый день, с самого утра и до самого вечера. Ты будешь сидеть здесь, дабы выполнять все просьбы присланных от меня людей. Все просьбы, сколь малы и незначительны они бы ни были. Все, без исключения.

В воздухе повеяло чем-то недобрым. Да как же это так? Быть постоянно в деревне и браться за любую работу? Такого от старосты я точно не ожидал.

— Как постоянно? — удивился я, чуть не подпрыгнув от услышанного на стуле. — Это что, получается, безвылазно?

— Именно так, — твердо ответил он. Именно твердо. Я видел, что староста не просил, не призывал, не увещевал. Он говорил, как будет. Будет так, и все тут.

— Но я не могу. Не могу безвылазно, — не согласился я. — У меня есть свои дела.

— Какие дела?

— Да разные. И вообще — мы с братом живем торговлей. Ей мы зарабатываем на хлеб для нашей семьи. Тролль подери — мы и для деревни денег зарабатываем. Вы что, забыли, что ли?

— Твой брат и его торговля никуда не денутся, — сурово ответил он. — Твой брат по-прежнему волен покидать деревню, когда ему вздумается. Он — может вести торговлю. Поэтому с вашей семьи достатка не убудет.

Ах, вот оно как? Но как же тогда со мной?

— Тогда как же я...

— Ты же будешь жить на оплату мага, — категорично ответил он. — Что заработаешь, на то и проживешь. Или ты можешь освоить еще одно ремесло... если оно не будет требовать от тебя покидать деревню.

С каждым сказанным словом мое негодование все росло и росло. Надо ж такое удумать!

— Но почему? Почему я не могу покидать деревню? — воскликнул я, старательно сдерживая нарастающее внутри возмущение. И верно — я им что, собака какая, что ли, чтоб меня посадить на цепь. Я не собака, а человек. И мне нужна свобода!

— Чтобы делать свою работу. Делать и не отлынивать, — последовал ответ. — Люди тебе деньги дали? Дали, — с нажимом ответил он, холодно глядя в мое раскрасневшееся лицо. — Выходит, они для тебя чем-то пожертвовали? Пожертвовали. Оторвали от своих детей, внуков, родителей, братьев и сестер, и дали. Дали кому? Тебе. Вот. — Староста бросил на меня обжигающий взгляд. — Дали, заметь, наперед, еще не зная, станешь ли ты настоящим магом, и вернешься ли ты в деревню. Ведь мог ты не стать магом? Мог. Мог не вернуться? Тоже прекрасно мог. Но люди поверили тебе. Люди дали денег. И теперь ты — их должник. А долг платежом красен. Ты вернулся, а потому негоже заставлять их больше ждать. Ни дня, ни мгновения. Ясно?

В ответ на его вымораживающую речь я непроизвольно поморщился. Каждое сказанное слово ложилось мне на грудь холодным звеном тяжелой кованой цепи. Да, я понимаю, что должен. Я понимаю, что для меня пожертвовали. Но отдавать вот так...

А староста не унимался.

— У нас каждый занят своей работой. Каждый трудится на благо деревни, пополняя ее казну. А потому ты, Аларан, так же должен вплестись в наше общее ярмо, и помогать всем и каждому в нашем общем деле, дабы мы вместе шли к нашему общему светлому благоденствию.

Общее ярмо? Да — это я понимал. Жизнь в Пограничье не очень уж проста. Староста Стат, основатель нашей деревни, дед Инвара, привел в эти края сотню мужчин и женщин, дабы основать тут эту деревню. После постройки домов началось обустройство: рытье колодцев, постановка мельниц, кузницы и складов, и сараев. Потом люди принялись вырубать под посевы близлежащий к деревне лес, очищать озеро от плавня и ила, огораживать места для выпаса деревенского скота. И все это под неусыпным взглядом голодных хищников, под жадным взором гоблинов. Даже нежить порою захаживала к нам.

Но мы становились вместе: плечом к плечу, кол к колу, коса к косе. И вместе побеждали.

Я все это знал. Все понимал. Но все же...

— Что касается оплаты твоих услуг, то вот что я решил, — проговорил староста, воспользовавшись моим молчаньем. — Во-первых — назначать размер твоей оплаты буду только я.

Чего? После этих слов мои брови мгновенно взлетели вверх. Это что такое? Где ж такое видано?

— Не бойся, — поспешно добавил он. — Я буду оценивать все разумно.

Да не в этом дело!

— Но из твоей платы я буду взымать оброк, — строго продолжил он. — Оброк, который пойдет на возвращение твоего долга деревне.

— И насколько велик будет этот оброк? — едва сдерживаясь, насупился я.

Я ожидал любой суммы — десятину, осьмушку, или даже четверть. Но то, что сказал мне староста...

— Я буду удерживать с тебя три четверти твоей платы, — сказал, словно отчеканил, он.

Три четверти? Целых три четверти? Я слушал, но не мог поверить собственным ушам.

— Вы будете удерживать с меня три четверти заработанных мною денег?

— Так.

— Три четвертых честно заработанных мною денег?

— Так. В качестве оплаты твоего долга — так.

— А на что я буду жить? Я? Буду жить? На что? — искренне возмутился я. Да, уже возмутился, ибо сдерживать свои чувства у меня не хватало сил.

— На то, что останется. И на деньги твоей семьи, — последовал новый ответ.

Этого еще не хватало

— Но я не желаю жить в нищете. И не желаю быть обузой своим домашним! — Я вскочил со стула и гневно пнул ногой ни в чем не повинное изделие.

Но седобородый дед и бровью не повел.

— Ты должник, Аларан. А должники не могут себе позволить жить, как им хочется. Тем более — жить на широкую ногу, — отчеканил он со всей холодностью. — Ты будешь зарабатывать деньги, помогая нашему люду, и будешь платить свой долг.

Да как же... Как же так!

— Но три четверти это много. Позвольте оставить себе хотя бы половину оплаты! — Я готов был пойти и на это.

Но староста твердо отстаивал свое.

— Нет, — снова ответил упрямый старикашка. — Чем раньше ты отдашь свои долги, тем будет лучше жителям нашей деревни. И значит — справедливее. Все. Это — мое решение. Я так сказал, и слово мое — железно. — Староста хлопнул ладонью по столу, прекращая всякий спор по этому поводу.

Староста хлопнул по столу, и вместе с этим внутри меня вдруг что-то оборвалось, и в моей душе будто проснулся огромный огнедышащий вулкан. Ну уж нет. Этому не бывать. Да, я должен, и должен за это расплачиваться. Но — не так. Точно не так. И вообще — как они смеют навязывать такие условия мне, Аларану? Мне, тому кто владеет силой настоящего мага огня?!

— И последнее. — Ушлый старик словно разглядел, что у меня творилось в душе. — Поскольку ты, Аларан, маг, и ограничивать тебя, а тем более наказать, я, увы, не в силах, то надзирать за тобой будет Вар, наш деревенский маг воды.

Вар? Наш маг воды? Маг воды второго круга магии? Ох, ох-ох.

— Именно так. — От дальней стены комнаты неожиданно отделилась доселе не видимая фигура и неспешным шагом подошла к одинокому столу. Я разглядел плотное лицо, короткостриженые волосы и вечно угрюмый взгляд. — Я, Вар, маг воды, услышал все требования старосты Инвара к нашему новому магу, Аларану, и с завтрашнего дня готов следить за их неуклонным выполнением. Выбор наказания за ошибки Аларана я оставляю за собой. Хорошо? — обратился он к замершему в ожидании старосте.

— Хорошо, — благодушно ответил тот.

— И тебе все ясно, Аларан? — сурово обратился Вар ко мне.

Ясно. Теперь мне все стало яснее некуда.

При появлении тучного мага вся моя ярость и спесь тут же улетучились, словно их и не было. Вот уж правда — я чувствовал себя связанным по рукам и ногам. Ни пошевелиться, и не разогнуться. С одной стороны — правила, установленные старостой, с другой стороны — кара, обещанная Варом. Вот устав, а вот плетка. И если перед старостой я мог еще заартачиться, то перед Варом, с его силой, превосходящей мою раза в три — нет.

— Да — мне тоже теперь все ясно, — обреченно ответил я.

Выходя из дома старосты, я чувствовал себя настолько тяжело и подавленно, что меня посещала мысль — может было бы лучше, чтобы я вовсе не возвращался в родную деревню?

*

Побродив какое-то время по темным безлюдным улицам, я понял, что не усну, пока не выскажу кому-то все, что у меня накипело. Но поскольку на небе уже вовсю светил красавец месяц, то большинство моих знакомых уже давно завалились спать. Единственным, кто еще мог не дремать такое время, был Лавон — ремесло зельевара требовало от него особого обхождения с травами, в том числе — работать с ними строго в ночное время.

Мне повезло — сегодня оказалась именно такая ночь. Углядев, что Лавон не спит, я бесцеремонно ввалился к нему в комнату прямо через распахнутое окно.

— О-па, — воскликнул я, переваливаясь через потемневший от времени подоконник. — А вот и я.

— Ну, надо же, — проворчал приятель, не отрывая взгляда от широкого стола, полностью заставленного разными бутылочками. — А через дверь ты войти не мог?

— Мог. Просто я не хотел будить твоего отца, — брякнул я первое, что пришло в голову, попутно отряхивая штаны.

— Не будить? Как же. — Он, наконец, оторвал свой взгляд от стола и бросил его на дверь. — Он тоже сейчас не спит Мы же зельевары. А потому спим мы, или бодрствуем, мы все делаем вместе.

Ага — раньше мы с братом тоже все делали вместе. Раньше, до этих самых пор.

— Судя по твоему лицу, Аларан, ты пришел сюда не просто так. Присаживайся и рассказывай, что у тебя приключилось, — предложил приятель, отходя от стола и садясь на свою кровать.

— А что не так с моим лицом? — удивился я, присаживаясь на единственный табурет.

— Ты выглядишь так, словно ты — перезревший помидор.

— А?

— Ты же весь красный, — пояснил приятель.

Красный? Не удивительно — в душе я просто горел от охватившего меня возмущения.

Набрав в грудь побольше воздуха, я выложил своему приятелю о недавно состоявшемся разговоре.

— Да, дела. — Лавон опустил подбородок и задумчиво поскреб пальцами затылок под светлыми, собранными в хвост, волосами. — Даже мне кажется, что наш староста немного перестарался.

— Немного? — взвился я, но вспомнив о бодрствующем отце Лавона, попытался говорить, насколько можно тише. Но получалось это с трудом — внутри меня снова проснулся гнев, и я просто не мог сдержаться, желая вынести все наружу. — Немного? Да меня взяли за причинные места, причем — стальными калеными клещами. Не понимаю, что вдруг нашло на нашего старого сморчка? — злобно добавил я. — Я вернулся в деревню магом. Настоящим магом. Магом огня. А он? Он посадил меня на короткий поводок да на малый паёк. Вот так хлебосольная встреча, ничего не скажешь, — желчно добавил я.

— Да ладно — не все так плохо, — попытался успокоить меня Лавон. Но этим он лишь подлил масло в мой кипящий огонь.

— Не так плохо? Не так плохо? Да что ты понимаешь! — снова вспыхнул я. — Эти новые правила слишком, слишком жестоки. Сам посуди — во-первых, они разлучат меня с моим братом.

— Разлучат с братом?

— Конечно. Еще с детства мы с братом всегда были не разлей вода — куда он, туда и я. В отрочестве, лет в десять, он научил меня торговле, а как увидел, что у меня здорово получается, стал брать меня с собой. Ты же знаешь, как много путешествовали?!

— Знаю, да.

— А теперь, из-за этих новых правил, что запрещают мне покидать деревню, всему этому пришел конец: поездкам на ярмарки, на турниры, на любые другие праздники. Все — конец всему, — мрачно отметил я.

— Понимаю, — грустно ответил парень.

— Но просто поездки — это полбеды, — не унимался я. — Мы же с братом не просто ездили в разные места. Мы с ним торговали.

— Я знаю, — усмехнулся он. — Ты любил торговлю.

— Да. Я люблю это дело. Очень сильно люблю, — продолжал угрюмо делиться я. — Я люблю ездить с братом по разным местам, деревням и городам. Люблю договариваться, проворачивать выгодные сделки, покупая товар почти задарма в одном месте, и продавать втридорога в другом. Люблю торговаться, сбивать чужие цены и завышать свои. Понимаешь? — Я вызывающе глянул в лицо приятелю. — Я люблю и умею это делать. Но наш староста, наш тупоголовый сморчок, лишил меня и этого.

— Теперь я понял. — Лавон понимающе кивнул.

— И дело не только в самом ремесле. Теперь мой брат не сможет, как раньше, брать меня с собой. А это значит, он будет меньше торговать. А меньше торговли это меньше денег. Меньше денег ему, нашей семье, да и всей деревне в целом. Ясно? — вновь возмутился я. — Да и я теперь тоже остался без денег. Совсем без денег, ибо ничего другого я делать не умею. — Мои челюсти сжались, и я на миг замолк, молча проклиная несносного старосту.

— Я же не против отдать долги. — В порыве чувств я вскочил и принялся мерить комнату шагами. — Я думал — вот, вернусь домой магом, буду больше ездить, больше торговать. Буду показывать свои таланты, свои силы. Буду брать себе разные опасные задания — на гоблинов, нежить, разбойников и чудовищ. Так, со временем, и рассчитаюсь с долгом, — поделился я ему своими старыми планами, которым теперь, увы, не сбыться. — А потом, после этого, стану работать только для себя. — Я остановился и мечтательно уставился на пламя трех свечей, что освещали стол. — Через год, два, три, я точно стал бы богатым. Стал бы известным. Стал бы жить, как подобает настоящему сильному магу. Видишь? — Я снова вперил свой взгляд в задумавшегося над моими словами Лавона. — У меня был план. У меня была мечта. А этот гад... этот гад лишил меня всего, решив сделать все по-своему. — Я с силой сжал кулаки, откровенно мечтая, чтобы в них оказалась чья-то худая шея. — Гад, гад. Какой же он гад. Пень стоеросовый, псина сутулая. Гад. Гад. Гад. — Я с силой стукнул ногою о пол, давая выход накопившейся злобе. — Сидеть в деревне и выполнять поручения наших односельчан. Разве так я смогу рассчитаться с долгом? — обратился я к приятелю. — Да и вообще — разве это моя судьба? Эта? Ну скажи?