Часть четвертая. Глава 43

И пошли металлурги в шахтеры — работа схожая — там кокс кидали, тут уголь. Только уголь рубить — навык нужен. Но подсобной работы в забое тоже немало: уголь загружать-выгружать, вагонетки катать. Наладились работать мелкими сменами: два часа в шахте — два часа в избе, отдыхать и отогреваться. Работа быстро пошла, почти как летом. Курганы угля начали заполнять все место от речного терминала до здания шахты.

Решили запустить коксовую батарею на полную. Металлургам она привычна, и часть угля переработается — кокс из этого угля немного меньше места занимает. Но при производстве кокса еще получаются продукты коксохимии — "смола". Там не только смола, там еще горючий газ, вода и летучие вещества. На газ мы не замахиваемся, его трудно улавливать и хранить, а вот все остальное мы собираем в бочки. В Шахтинске нет оборудования для разделения этого выхода на фракции, поэтому бочки везут на Лампедузу для дальнейшей переработки. Но на такой объем производства в Шахтинске мы не рассчитывали — пустые бочки кончились.

В штабе даже собрался спонтанный хозяйственно-технический совет — решали что делать. Делать новые бочки — листового металла в Шахтинске очень мало, только на случай аварий. Хотя сварка, сварщики и электроды там есть. Больше никаких вариантов хранения агрессивных веществ мы не придумали, и дали команду — сжигать, завернуть трубу в топку.

Жалко, конечно. Из нужного там фенолы, бензольная группа — бензол, толуол и ксилол. Из бензола мы получаем анилин, но производство анилина ограничивается не количеством бензола, а потребностью в анилине. Из толуола делаем тротил, и тут больше проблем с самим процессом нитрования и производством азотной кислоты. Фенол используется при производстве фенолформальдегидной кислоты, которая сейчас у нас в большом дефиците. И тут проблема схожая — нас давно преследует дисбаланс между поступлением фенола и формальдегида. Так что продуктов коксохимии мы накопили много за эти годы интенсивного производства кокса. Так что — жечь. А на завод отправил заказ на полсотни бочек.

Вот в Воронеже этой зимой как раз наладили производство формальдегида. Там для этого все условия — перегонка древесины и зимний холод. Производство это непростое и опасное. И метанол, и формальдегид ядовиты. Но это производство мы уже несколько лет как освоили, так что запустить установку на новом месте — задача посильная даже специалистам "второго эшелона". И отчеты из Воронежа радуют — с наступлением морозов формальдегид стал получаться. Ну и другие важные продукты лесохимии копятся там на складе. Ацетон — очень нужный при производстве пироксилина, уксусная кислота — ацетилцеллюлозу делаем. Весны теперь дождаться, и все это сюда привезут.

К этому производству в Воронеже готовились заранее. Осенью, до морозов, лесорубы корчевкой пней занимались. Из сосновых пней самый лучший скипидар получается. Пни корчевать тяжело, проще три дерева спилить чем один пень выдернуть. Сначала послал я им в помощь инструмент — несколько ломов. Ломы сильно удивили новичков — "полпуда железа на жердину потратить". И хотя лом оказался удобнее жердины при корчевке, но толку с него тоже было мало — рычаг короткий. Сначала решил сделать длинные ломы, но понял что это неэффективно — он и так будет тяжелый, а его еще придется делать толще, иначе будет гнуться при нагрузке.

Сделали другой инструмент. Из четырех полос сварили квадратную трубу. Пятьдесят миллиметров сторона, два с половиной метра длина. С одной стороны приварили наконечник по форме зубила. С другой — сделали раструб слегка. Тяжеловато вышло — ровно пуд весом. Но один человек может воткнуть такой лом под пень с размаху. Если удачно вошло, подставляют чурбак-опору. В задний раструб рычага — дубовый черенок, еще полтора метра. Усилие очень приличное развивает. Дело пошло быстрее.

Это дела хозяйственные, а у нас тут война. Следим по телеграфным отчетам. В штабе, на оперативной карте, передвигаем значки. Значков немного — три штуки, и все они вместе, но все равно интересно.

Берег уже должен быть близко, "Юпитер" перешел на дрова. Дыма стало меньше, и он уже не чёрный, а почти белый. А облако белого дыма на горизонте — это всего лишь облако.

Сигнальщики что-то заметили впереди. Они уже научились распознавать близость еще невидимого берега. Эскадра встала, корвет подрабатывал машиной, чтобы не сносило. Линию кораблей развернуло по ветру.

— Все. Стоим — отдыхаем. Ждем ночи. Днем мы сигнал не увидим — объявил корветтенкапитан.

Это на берегу приготовили "маяк". В нескольких километрах севернее устья Тибра нашли пригорок. Подготовили дрова, огородили досками с трех сторон, чтобы было видно только с моря. Ночью, по сигналу, зажгут.

В порту тоже готовятся. Наш "купец" нанял пятнадцать грузовых телег, для перевозки большого и ценного груза. Биндюжники уже съезжаются в порт, будут там ночевать, чтобы к рассвету были готовы. Еще "купец" нанял неф неделю назад. И три дня назад ему удалось занять то самое место у причала, откуда хорошо видно казарма. За приличный бакшиши, разумеется. Передвижения понтифика по улице и в церкви отслеживаются. Так что все готовы.

Стемнело. В сумерках пошли к берегу. Успели увидеть землю, и в темноте подошли еще ближе. Резидент передал что "маяк" зажгли. Не видно.

Штурман кинулся пересчитывать позицию. Сказал, что надо на юг километров пятнадцать. Пошли, всматриваясь в темный берег почти всем экипажем.

— Во! Огонь вижу! Оно?

— Сейчас проверим. Радист! Передай чтобы поморгали.

Где то там на берегу, наши куском парусины несколько раз прикрыли костер от моря.

— Не, не моргает. Дальше идем.

— Вон там моргало! Правее! Еще надо.

— Ну-ка, ну-ка.

Прошли еще немного.

— Радист, пусть еще поморгают.

— Есть! Мигает! Оно! Наши.

— Все, значит порт там, чуть дальше. Опять стоим, ждем.

Перед рассветом фелюка и неф отцепились от "Юпитера". Жесткий стальной трос подвесили снаружи, вдоль борта корвета. Буксир скоро снова понадобится. Корвет пошел на запад, а парусники пошли занимать позиции.

Этот момент операции вызывал много сомнений. Оба корабля должны появится в виду порта утром, когда сторожевая галера отчалит. Фелюка должна привлечь внимание галеры, чтобы неф мог дойти до причала беспрепятственно. Но вот только скорость у галеры приличная, и если ветер слаб, то фелюке от нее не уйти. Не, на фелюке стоит пушка, и она галеру запросто потопит. Но на звук выстрела из казармы выскочит отдыхающая смена, и к этому моменту пушка на нефе должна быть готова открыть огонь, а большинство солдат уже должны быть на берегу.

Солнце все выше, и вот римская сторожевая галера выходит в море. И капитан видит два корабля, идущих к берегу. Один слева, другой справа. Слева большой купеческий неф, что-то привез на продажу. Таможенники его встретят. Справа фелюка. С флагом на мачте — интересно. Какой флаг — еще не видно, но скоро увидим. Или пока на неф глянуть — если купец пугливый, может чем угостит.

Вдруг фелюка разворачивается и начинает отдаляться от берега. Что это они? Не ожидали охрану встретить? Догнать!

И паруса на фелюке не простые — дневной бриз к берегу уже задул, а они легко идут поперек ветра. Да еще так быстро галс сменили.

— Гребите сильнее! За что вам деньги платят? Чтобы спали на веслах?!

Гребцы еще не успели устать, их смена только началась. По команде капитана поднажали так, что заскрипели консоли уключин, а перед носом галеры возник белый бурун.

Капитан нефа внимательно следил за галерой.

— Ну вроде проскочили. За нашими погнались, как и думали. А то как представлю, что они захотят сюда заглянуть.

Еще ночью с фелюки на неф пересело два десятка человек, и стало тесно. Трюм был полон людьми, солдаты сидели в юте и на палубе, прикрывшись парусиной от случайного взгляда.

— Галера-то шибко пошла. Догонит. Быстрее надо.

— Этот неф поперек себя шире. Хорошо что вперед идет, а не вбок. И это бриз еще попутный. Не "Меркурий" у нас.

— Вон, смотри, наши на причале заметили. Видишь, тот неф отчаливает — шлюпка его вытягивать начала. Вот на его место нам встать надо. Эта же шлюпка нас и затянет.

— Там даже две шлюпки.

— Точно! Молодцы наши. А то одна будет полдня вытягивать.

— Смотри, галера наших нагоняет! Им абордаж никак нельзя, стрелять будут.

— Быстрее!

— В шлюпке наши есть?

— Ну хоть один должен быть.

— Сигналь туда чтобы тот неф бросали — место освободили, и хватит. Пусть к нам гребут.

— Вот этот канат, которым фелюку тянули, им кидай. Он длинный, так они быстрее до причала конец довезут.

Пока одна шлюпка тянула коротким канатом, вторая дошла с длинным концом до причала, гребцы выскочили на берег и впряглись в канат как бурлаки. Неф ощутимо ускорился.

Но это еще не все — к причалу надо встать кормой. Пушка в юте, стрелять вперед не может, а боком там не встать — места нет. И встать надо быстро.

Снаружи правого борта, за вантами, пропустили конец от кормы к носу. Завязали скользящей петлей вокруг каната, который тянут на берегу. С кормы десяток человек потянули за конец, и точка приложения силы от каната к кораблю поползла от носа к корме. Сначала петля шла плохо, приходилось помогать, дергая канат. Но по мере продвижения, угол между канатом и концом уменьшался, и петля пошла легче. Корабль начал забирать влево. Когда петля прошла середину борта, гребцы на берегу быстро намотали канат на причальный столб. Рулевой резко накрутил штурвал влево, корабль пошел влево быстрее. Скользящая петля, обхватив канат, приближалась к корме. Корабль уже повернулся боком и канат сильно натянулся, тут уже морякам на нефе пришлось упираться ногами в борт. От этого усилия корабль стал не сколько поворачивать, а сколько вращаться вокруг своей оси. Хотя и влево ушел тоже довольно сильно.

Корабль уже развернулся градусов на сто двадцать, и натяжение каната ослабло. Это позволило перекинуть его на корму и еще поднажать. Теперь уже корабль пошел кормой вперед, но продолжая медленно вращаться против часовой стрелки. И тут очень к месту оказалась первая шлюпка, которая тянула корабль коротким канатом. Только теперь шлюпка была позади нефа, привязанная к его носу. Гребцы на шлюпке поднажали и остановили вращение корабля.

— Рулевой! Руль прямо ставь! Еще крути! Еще!

Больше двух десятков человек на корме, толкаясь и мешая друг другу, подтягивали корабль к причалу. Корабль шел почти ровно, но теперь ... слишком быстро.

— Куда разогнали! Табань!!!

— Чем!? Это не галера!

— Эй, на шлюпке! Туда гребите!!!

— Много они выгребут! Тут тысячи пудов!

— Кранцы на корму! Еще!!!

— Эх, разобьём корапь!

Все смотрели на неумолимо приближающиеся бревна причала. Развесили на корме кранцы из старых пеньковых канатов — мало. Все замолкли и присели, ожидая удара.

Толчок. Затрещал корпус нефа, что-то упало, но вдруг все затихло.

— Ну что?

— Вроде не сильно. Прям сейчас не утонем.

И тут ветер с моря донес грохот выстрела.

— Наши! Тянули до последнего, небось.

Звук выстрела был ослаблен расстоянием, но в порту его слышали все и достаточно громко. Из казармы — вот она, видна хорошо — начали выходить римские воины. Не спеша, посмотреть, что происходит.

— Все, начали! Высадка! Как учили! Казарма — там, повозки — там. Дорога на Рим — туда, в обход. Пошли! Марсель, командуй!

С юта на доски причала посыпались солдаты. Ют на нефе хоть и невысокий, но выше причала значительно. Для этого на крыше юта припасли два длинных дощатых трапа, по ним и застучали сандалии гуанчей. Основной отряд побежал окружать казарму, но так, чтобы не подставиться под выстрел своей же пушки. Два десятка побежали перехватить гужевые повозки, чтобы не разбежались. Небольшая группа побежала в обход блокировать дорогу на Рим, перехватить гонцов.

Все это движение, сильно напоминающее пожар во время наводнения, привлекло внимание римлян в казарме. Командир смены начал выкрикивать команды, началось построение на небольшом плацу перед входом.

— Ну что? Когда стрелять?

— Подожди. Видишь, они сами под картечь строятся. Сейчас, еще наши сзади обойдут и будем ловить момент.

Вдруг воины у казармы начали крутить головами, командиры размахивать руками — указывая вправо, туда где наши должны были обходить казарму.

— Заметили. Давай!

Выстрел. Две сотни свинцовых шариков накрыли плотный строй римлян. Часть строя затуманилось розовым, это кровь, выбитая из плоти, и пыль, выбитая из всего остального. На звук выстрела все оглянулись, облачко дыма четко указало откуда стреляли. Тут заорали раненые, это вывело живых из оцепенения, но среагировали они не так как надо, а как учили — "держать строй". Римляне сомкнулись плотнее, довернули строй против направления опасности — пушки. Те, у кого были щиты, приподняли их до уровня глаз.

— Теперь немного правее. Снаряд?

Затвор щелкнул, закрываясь.

— Готово!

— Огонь!

Двенадцатиграмовая картечь у нас считается "ближней". Деревянный щит на таком расстоянии она если и пробивала, то энергии у нее оставалось совсем мало. А там еще кожаный доспех. Но с щитами были далеко не все, большинство были гребцами, вооруженные только копьем или легким мечом. При абордаже они были вторым эшелоном. Так что после второго выстрела на ногах осталось чуть больше дюжины. На земле очень много было раненых, многим "прилетело" по незащищенным ногам.

— Давай быстро третий, и наши пойдут.

После третьего выстрела повисла пауза, заполненная криками раненых. Наконец штурмовики удостоверились, что пушка не стреляет, и через Марселя дали команду к атаке. Сопротивления почти не было, добивали раненых. Но когда один прыткий гуанчи сунулся в казарму, то тут же получил копьем в грудь.

Казарму штурмовали еще несколько минут, используя дробовики, поэтому потерь больше не было. Как оказалось, там оставалось еще четверо. Мощеный плац перед казармой чернел от тел убитых и пролитой крови. Серые стены казармы были обильно покрыты красными пятнами.

В порту задача выполнена, надо выдвигаться в Рим. Только с повозками небольшая загвоздка. Их было пятнадцать — стало тринадцать, куда делись еще две — не понятно. Ну и извозчики разбежались, это как раз и понятно, к этому готовились. Гуанчи не имеют опыта общения с лошадьми, а многие их видят в первый раз. Поэтому управление повозками тоже легло на плечи наших штурмовиков. Повозки связали попарно, поводья лошади "второго номера" к задку телеги первого. На первом номере — штурмовик, на втором правит канарец. Лошади тягловые, спокойные — авось не понесут. Выстрелов кони испугались, но их к тому времени уже держали под уздцы. Сейчас уже успокоились.

Повозки выстроили на дороге, все расселись и караван выдвинулся навстречу солнцу. По дороге увидели нашу засаду и убитого, вместе с лошадью, гонца. Засаду сократили до трех человек и поехали дальше; железные подковы застучали по камню знаменитой римской дороги.

Дорога оказалось неблизкой, ехали несколько часов. Эти лошади очень неспешные. Многие бойцы успокоились после боя и задремали под стук копыт. Решили даже немного перекусить на ходу — потом не будет времени. Не доезжая города свернули налево, на дорогу попроще. Потом направо, по мосту через какой-то ручей. Домов стало много. Город, только очень старый. Некоторые дома — настоящие руины.