|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 43.
Прибыл "Юпитер" с десантом гуанчей. Канарцев поселили на острове Кроликов. Матросы и капитан корвета с облегчением стали наводить порядок на верхней палубе после того табора. В Рим гуанчи поедут на нефе и фелюке.
На следующий день я устроил смотр всех участников операции "Тибр". Хотя бы внешний вид посмотреть — они все должны быть в шкурах и кожи, признаков цивилизации должно быть как можно меньше.
Да — вид что надо. "Дикая дивизия" буквально. Ну не дивизия — рота. Но очень дикая. Лохматые шкуры создают совсем первобытный вид. Кожаные штаны и сандалии на этом фоне не особо заметны. Еще шлемы с рогами — наши сделали десяток. По мне — как у викингов, но у остальных таких ассоциация почему-то не возникает. Гуанчам шлемы очень понравилось, тут понятие "рогоносец" не имеет отрицательной коннотации. Удивились размерам бычьих рогов — КРС на Канарах не водится, только козы с овцами. Кроме Марселя и еще нескольких сержантов никто быков в жизни не видел. Пришлось позже провести экскурсию, показать наших коров.
Я еще опасался, что Марсель будет в нашей офицерской форме, в какой он приехал. Но нет — переоделся как все. Но не совсем — при ближайшем рассмотрении я заметил, что качество кожаного шитья отличается от одежды остальных. Качественно пошито, но не нашими. Вот сандалии — модель как у нас, но в мелочах — лучше, все сделано как для себя, без компромиссов и экономии.
Марсель заметил мой интерес и рассказал, что у него есть хороший мастер, который делает кожаную одежду лучше всех на острове. А когда тот получил новые железные инструменты, то получаться стало совсем замечательно. Вот только тот за новым столом работать не смог, привык за всю жизнь сидеть "на пятках". Хотя из-за этого у всех ремесленников ноги болят и некоторые ходят с трудом. Мастеру сделали дощатый настил из привозных досок вместо стола, на нем очень хорошо кожу стальным ножом кроить.
Но я все же разглядел недочет — у Айваза строчка идеально ровная. Он сначала пробивает отверстия в коже специальным инструментом, похожим на стальную расческу с пятью зубьями. Шов получается ровный и с одинаковым шагом. Надо такой же инструмент послать тому скорняку.
Марсель в бой пойдет с сиреневым копьем, пистолет спрячет под одеждой. Мы его убедили поменьше воевать самому, побольше командовать. Потому как эта операция сложна именно в организационном плане, многие действия надо делать строго в определенное время и в нужной последовательности. Причем это должны исполнять гуанчи, а для них самый высокий военный авторитет — Марсель. Есть в отряде еще один — "воевода", он и воин хороший, и в тактике лучше разбирается. Но фигура Марселя больше политическая, он — знамя, с которым идут в бой. Если его выведут из строя в начале операции, то можно будет не продолжать — будет бардак. Хотя бардак может случиться и по множеству других причин — потому и тренируемся.
Провели учения уже в полном составе: высадка с нефа на берег, штурм зданий через окна. Еще у гуанчей отработано такое построение — два копейщика со щитами прикрывают стрелка с дробовиком. Ребята крепкие, легко носят большие дубовые щиты, поэтому двух щитов для троих почти хватает. Можно действовать как тройками, так и шеренгой. Те, у кого нет щитов, стоят во втором ряду. Такая шеренга в обороне выглядит грозно, без огнестрела взять будет трудно. Разве что копейным ударом тяжелых конных, да и тех на подходе от картечи поляжет много. У гуанчей копья короткие, хоть и крепкие. Против конных рыцарей с такими копьями сложно. К длинным копьям канарцы не привычные, да и не нужны уже — дробовики решают.
Еще раз "проехались по мозгам" стрелкам — чтобы не потеряли ни одной гильзы. Наш офицер это еще раз объяснил, а Марсель переводит. Вдруг гуанчи начали свои руки рассматривать.
— Что это они? — наш у Марселя спрашивает.
— Я им сказал: кто сколько гильз потеряет — столько пальцев отрежем. Если собрались терять гильзы, выбирайте пальцы заранее. Вот — задумались.
— Брр! Ну ты ...
Наши штурмовики рядом стоят. Эти слова вроде к ним не относятся, но они немного погрустнели, и украдкой на свои пальцы посматривали.
Для стрелков уже давно сшили кожаные сумки для патронов. Сейчас их немного модернизировали. Стреляные гильзы закидывали обратно в сумку, и там они смешивались с заряженными патронами. Во время боя — неудобно, сильно отвлекает. Теперь внутри сумок нашили патронташ для патронов, а гильзы проваливались глубже, и уже не мешали. Осталось отработать навык, что патроны в ячейках, а не на дне сумки. Но это быстро.
На Тенерифе, еще до отбытия "Юпитера", произошло одно событие. К Бенеаро пришли несколько менсеев с серьезным разговором. Они открыто выступили против попыток Бенеаро объединить жителей острова под своей рукой. Наша сторона тогда ничем конкретным не ответила, нам сейчас некогда, готовимся к важной операции.
Но выступление одного из менсеев меня заинтересовало. В телеграфном режиме содержание было передано очень сжато, и сейчас появилась возможность узнать подробности. Из прибывших на "Юпитере" в том разговоре участвовали Марсель и корветтенкапитан. Совместными усилиями удалось восстановить содержание беседы. Конечно, большинство менсеев против объединения, так как оно приведет к утрате власти. Но этот князь привел другие аргументы. За кучей шелухи, тараканов и упоминания традиций проглядывала интересная мысль. Он считает, что в такой конфигурации — девять княжеств — люди работают эффективнее, чем когда народ острова был един. Я сначала это даже слушать не стал, тоже подумал, что он придумывает любые аргументы в попытках удержать власть. Но стал вникать, и задумался надолго. Если это правда — то чем это вызвано?
В одном княжестве от полутора до трех тысяч человек, чаще — две тысячи. На всем острове — около пятнадцати тысяч. Объединяться, чтобы купить трактор или построить дорогу, гуанчам нет необходимости. Это нужно для войны — "Бог всегда на стороне больших батальонов" — как сказал какой-то французский маршал. А в мирное время — чем больше бригада, тем больше уравниловки. К тому же социальное устройство на Тенерифе не совсем обычное, я даже не могу определиться — какое оно. С одной стороны каждое княжество больше похоже на вождество, но при этом много отдельных родов скотовладельцев-пастухов, которые платят своему менсею натуральный налог. А это уже феодализм. Еще все это маскируется каменным веком по формальному признаку — отсутствие какой-либо металлургии. И искажено очень маленьким изолированным сообществом — пятнадцать тысяч человек.
Но специализация и разделение труда уже есть, есть и прибавочный продукт, который частично присваивает элита. Но присваивает как-то осторожно, скромно. Никаких дворцов и пирамид не строят. Служители культа есть, но тоже какие-то незаметные. Ну и того прибавочного продукта не очень много. А может как раз дело в небольшом размере сообществ? Когда две тысячи жителей, вождь в состоянии прислушаться к мнению каждого, принимать относительно справедливые решения. Да и сам он на виду. Ручное управление.
А вот при пятнадцати тысячах, часть власти уже надо делегировать нижестоящим руководителям. И тут уже проблема ответственности, возникают конфликты интересов. Это видно даже на примере больших организаций.
Неужели это так? Тогда пока не будем продавливать объединение силой, чтобы не вызвать серьезных социальных потрясений.
Нам от них надо три вещи — войско, место для базы и ресурсы — дрова и продукты. Продуктами они смогут делиться, только если будут излишки. Если потрясения будут слишком сильными, то излишков может не стать. И так уже возникают проблемы в связи с оттоком людей в армию. Аккуратнее надо.
Не будем пока ломать. Только озвучивать этого тоже не надо, пусть висит "морковка" для Бенеаро. Попробуем другую мягкую силу — деньги. Небольшая инъекция капитализма уже началась — продолжим ее. Валютные ножи сработали весьма эффективно. Но надо следить чтобы это было эффективно не только для нас и Бенеаро, но и для экономики всего острова — то есть в долгосрочной перспективе и для нас тоже.
Напрашивается модернизация сельского хозяйства острова. Для растениеводства нужны стальные лопаты, мотыги, серпы, косы. Но ведь они все это будут пересчитывать по весу на ножи. Очень дорого для них получается. Начну с серпов, там стали немного, а прибавку эффективности они дадут серьезную. Сейчас там жнут "композитными": костяной серп со "стеклянными" зубчиками. Каждый такой зубчик острый, пока новый, но серп как инструмент в целом — стальному сильно проигрывает.
Плуг бы им еще, но быстро не получится — нет тягловой силы, козу не запряжешь. Еще и поля для плуга не приспособлены наверняка. Там мотыжное земледелие, стальные мотыги им точно сейчас необходимы. Вот только какие? Я пытался узнать у приехавших, но описание скудное — "палка такая с крючком, или кость привязана". А нам надо до обратного рейса хоть несколько штук сделать для пробы и с кораблем послать. Вот в Азии кетмень используют, но он большой и тяжелый, он больше для рытья арыков предназначен. Тяпка тоже не очень подходит, она для прополки, взрыхлять или копать ею плохо. Насколько я понимаю, мотыга больше прямоугольная, узким концом должна глубоко погружаться в землю.
Вот в моей реальности, уже довольно давно, один изобрел похожую мотыгу заново, назвал ее "плоскорезом". Довольно универсальный инструмент получился: можно и взрыхлять, и пропалывать, и немного скашивать траву. Я сначала хотел такой на огороде у родственников испытать, но заказывать и ждать — долго. Конструкция-то простейшая, можно сделать. Но мне не понравился метод крепления к черенку — двумя болтиками. Взял обломок косы, сантиметров двадцать, заточил еще и узкий торец. К противоположному углу приварил кусочек трубы — втулку для тонкого черенка. Получилась такая несимметричная тяпка-мотыга, очень легкая. Узким концом можно глубоко вкапываться, как мотыгой. Широкой заточенной стороной — действовать как тяпкой. Лезвие острое, сорняки легко срезаются. Вот такую штуку сделаем для гуанчей, только немного покрупнее, чтобы функционал мотыги лучше проявлялся. Металлоемкость будет небольшая, гораздо меньше чем у кетменя, сравнимая с ножом.
Попробуем выдать землепашцам инструмент как товарный кредит, в счет будущих поставок зерна и овощей. Кредит — мощный инструмент, даже не нужен рабский ошейник. Только это надо делать осторожно, чтобы у клиента была перспектива, чтобы не бунтовал.
Тут другую проблему вспомнил. Князя Бенеаро мы тоже осторожно загоняем в кредит поставками оружия. Но вот в предстоящей операции мы можем взять большие трофеи. Мы договорились: доли пополам, хотя наших там будет только несколько человек. Но корабли и пушки — наши. Наша подготовка, планирование.
И то что золото и серебро сильно дороже стали — Бенеаро знает, хотя бы от сына. Вот теперь я опасаюсь, что гуанчи быстро расплатятся с нами трофеями. И своим штурмовикам я сказал чтобы на золоте и серебре внимание не заостряли. Пусть лучше всякую рухлядь хватают. Ладно, посмотрим.
Еще один вопрос с Тенерифе привез Марсель. Нож — слишком крупная "монета", нужен размен. Они там давно обсуждают: одни хотят бумажно-пластиковые сольдо, как у нас, другие — хотят монеты. Но мне этот вариант не нравится, себестоимость этих купюр довольно высокая, монеты еще дороже. Даже если делать мелочь не один к ста, а один к двадцати, то себестоимость двадцати купюр в несколько раз выше себестоимости ножа-"рубля". Нужно что-то еще более дешевое.
Просто бумажки напечатать? Но все равно нужно качественно, водостойкими чернилами. Дерево? Кожа? Монеты нужны. Ага — в двадцать раз дешевле простого ножа. Только если из железа. А почему бы и нет? В двадцать первом веке почти все монеты производят из стали, только с покрытием, чаще — никелевым. Никеля у нас нет, можем покрыть кадмием. Не, его тоже мало. Цинк! Вот его тонны, на монеты едва килограмм уйдет.
Наши освоили новый кривошипный пресс — я смотрел недавно. При штамповке мелких деталей ставят максимальную скорость — больше тридцати циклов в минуту. Штамповали плоские шайбы, за день сделали столько, что хватит на год. Так вот — эти шайбы — почти готовые монеты. Сделаем новый штамп. Монета — простой небольшой диск, без отверстия. На одной стороне оттиск "Т" — Тенерифе. На другой ... еще не придумал. Простой дизайн будет. Потом в галтовочный барабан, это недорого, пусть будут гладкими на ощупь.
Хорошо — высечные пуансон и матрица простой формы — тела вращения. Сделали из углеродистой стали. После термообработки ее надо еще шлифовать, но с такими формами это несложно. Заготовки для комплекта штампов наносящих рельеф сделали так же, а сам рельефный рисунок получили электролитическим травлением, как нарезы на стволах. Ювелир нанес последние штрихи.
Но цинкование у монет не как у шайб. Крупный крепеж мы научились цинковать в расплаве. Сложности были с подготовкой поверхности, надо правильно очистить и протравить. И проблема с удалением лишнего цинка. "По-правильному", детали после расплава раскручивают в центрифуге, чтобы лишний расплавленный цинк улетел. Но центрифуга нужна керамическая и прочная, там почти пятьсот градусов. Даже пытаться не стали, детали высыпаем на горячее стальное вибросито, лишний цинк стряхивается. С болтами и шайбами получается нормально, а вот гайки забиваются цинком полностью. Болты слегка прогоняем леркой, но в гайках резьбу хоть заново нарезай. Так что гайки цинкуем гальваническим способом — так дольше, слой тоньше, много ручной работы. Но покрытие получается ровным и блестящим — для монет самое то. Монета будет необычной, но для нас очень дешевой — пару тысяч легко изготовим.
И вот мастера принесли мешочки с новыми "канарскими" монетами — хвастаются. Ровные блестящие кружочки. Шайбы М8, только без дырок. С одной стороны буква "Т", с другой — "1". Ничего оригинальнее не придумали. И чего "1"? Названия для монет тоже нет, пусть сами придумывают. Только с курсом определились — двадцать монеток за один нож.
Вот только цинк быстро потемнеет, такая перемена вида денег многим не понравится. Пусть лучше они и не видят таких блестящих. Сказал замочить монеты в морской воде, чтобы цинк потемнел. И слегка помешивать, чтобы не слипались.
Эти заказы для гуанчей на завод пришлось "пропихивать" мне лично, вне очереди. Очень много сейчас работы — кораблестроение вытеснило в машиностроении почти все остальное. Многие опытно-конструкторские работы прекратились — не хватает квалифицированных рабочих. Производство боеприпасов немного сократилось, там остались только мастера, подсобников забрал на верфь. И в оружейном производстве так же — оставил только мастеров "носителей технологий". Они там не спеша занимаются производством сложных деталей, чтобы не терять навыки. Только небольшую бригаду по производству пулеметов не трогал, это производство оказалось очень трудоемким: много сложных фрезеровочных работ. На этом участке у нас сейчас работает самый лучший фрезеровщик, и за ним еле поспевает инструментальщик. Фрезы у нас из углеродистой стали, ни быстрореза, ни твердосплавов у нас нет. Фрезы из углеродки кончаются очень быстро, несмотря на применение СОЖ. А делать их сложно, это не токарный резец. Вот это у нас сейчас самое узкое место в производстве пулеметов.
Но я думаю, что и так неплохо: пулеметов у нас уже более десятка. Пяток пулеметов дадут решающее превосходство в большинстве вариантов боевых столкновений. Тут уже проблема в другом — патроны. Их надо очень много. Для серьезной войны я планирую по пять тысяч патронов на один пулемет. И, поскольку, большие боевые потери среди пулеметов у нас не ожидаются, один пулемет за свой срок эксплуатации сможет "прожевать" гораздо больше патронов.
Винтовочно-пулеметных патронов у нас сейчас всего около шестидесяти тысяч, наращивать их производство тяжело. Но мы давно сделали ставку на перезарядку патронов, потому как гильза — самый трудоёмкий компонент. Перезаряжать патроны в поле — можно, но это не лучший вариант. Мы решили сделать каждый военный корабль базой для перезарядки стрелковых патронов. Включая "Гефест" и "Гермес". Небольшие корабли оснащаем постами на одно рабочее место, на таком можно переснарядить двадцать — тридцать патронов в час. На корветах и фрегатах выделяем места под четыре рабочих места: три пресса и вспомогательные приспособы. Такой мини-цех перезаряжает более сотни патронов в час.
И тут еще одна проблема вылезла. Пироксилиновый порох довольно нестабильный. Единственный доступный нам консервант-стабилизатор — камфара. В свое время я купил хорошую камфару у персидских купцов, которые ходили к нам через Грузию. Но купцы потом пропали. Мои приказчики пытались купить камфару на всех рынках Средиземного моря, но привозили то какую-то смолу, то благовонии.
На порох камфары расходуется совсем немного. И пироксилин у нас идет только на стрелковку, пушки заряжаем черным порохом. Но тут еще заковырка: когда порох внутри гильзы, он там хорошо хранится даже с минимальной добавкой камфары. А вот для хранения в банках, даже герметичных, надо камфары добавлять заметно больше. То есть, наша концепция "переснаряжать патроны на месте" увеличила расход камфары. И впереди замаячил кризис дефицита камфары, а за ней и пороха. Это делает бесполезным все наши пулеметы, винтовки, револьверы.
В своих записях я нашел упоминание процесса получение камфары из скипидара. Но это не полноценный рецепт, указаны только стадии и промежуточные вещества. Процесс довольно сложный, пять стадий синтеза. Весь процесс сразу не осилить, решили с Антипом получить одно промежуточное вещество — камфен. Его свойства хорошо описаны, и он уже хотя бы пахнет камфарой.
Начать решили с выделения из живичного скипидара главного компонента — пинена, чтобы примеси не мешались. На первой стадии надо его обработать соляной кислотой, на второй — изомеризация в присутствии флоридина. Это американская отбеливающая глина. Так это же аналог крымского кила! Бентонитовой глины! Нам даже за ней ездить не надо. Вон, в прачечной чуть ли не полтонны лежит. Так, уже легче. Третья стадия идет в присутствии анилина, это мы тоже можем.
Вовремя я Антипу задачу подкинул. Он уже наладил производство стрептоцида, вот пусть передает то производство полностью своим ученикам. А то так и будет опять все сам делать, а они рядом стоять. Но и контролировать надо постоянно, стрептоцид — важное средство, осложнений при ранениях у нас стало намного меньше.
И работы много потому что только в кораблестроении у нас сейчас сразу три объекта. Не, слипа у нас все также два. Даже полтора. Второй годится только для небольших кораблей. На нем уже строится систершип "Меркурия". Раз уж мы устраиваем провокацию "Тибр", то надо быть готовыми к ответному визиту большого католического флота на Канары. И как мы уже решили, корвету там сильно не хватает вспомогательного флота. К тому же "Меркурий" хорошо себя проявил в Атлантике во время шторма. Высокая скорость позволила выйти из эпицентра, а не дрейфовать вместе со штормом как парусник.
У второго корабля вооружение будет такое же — два 65-мм орудия и пулеметный каземат, этого достаточно. Но без доработок мы не можем. На кораблях мы делаем "штормовой борт" — в носовой части увеличиваем высоту сплошного борта, чтобы уменьшить заливание палубы волной во время шторма. Опыт "Меркурия" показал, что на корме увеличение высоты борта для защиты от волн также необходимо, но в меньших масштабах. Еще доработали капитанский мостик, чтобы в шторм его тоже не заливало.
Это у нас новый проект на малом слипе. На основном продолжается строительство плавучего завода. Вот тут мы застряли. Изменения в проекте сначала казались небольшими — двойное дно, герметичные цистерны. Но на деле это вылилось во множество проблем. Стала резко расти металлоемкость проекта, из-за этого я зарезервировал металл для строительства авизо-корабля. Кроме того, эти цистерны должны быть герметичными, иначе в них мало смысла. А их много — большие и маленькие. Их варят и "сдают" по очереди. Сначала обваривают все швы, но не ставят "крышку" — настил палубы. Закачивают воду, проверяют утечки. Если такие есть — переваривают. Затем приваривают верхнюю плоскость — тут проблема не задохнуться в дыму сварщику. Для этого подают воздух по брезентовому рукаву с пружиной внутри. Еще раз проверка водой. Потом надо красить внутри, тоже с подачей воздуха маляру. Красим битумным лаком, на такую громадину масляной краски не напасешься.
Четыре цистерны отвели под пресную воду. Швы там варили тщательно, потом все поверхности цинковали гальваническим способом. Слой цинка тонкий, но в пресной воде должно хватить надолго.
Еще эти работы с герметичностью осложняются трубопроводами, проходящими сквозь цистерны. Не все трубы можно пустить снаружи. Так что работы много. И, как у нас часто бывает, пришлось изменять проект "по живому". Дошло до меня, что эта громадина будет очень неповоротлива. В море это не проблема, плыви себе потихоньку. А вот зайти в бухту, причалить куда-нибудь — тут нужно буксир вызывать.
Для местных кораблей портовыми буксирами являются весельные шлюпки. В нашей бухте буксирами иногда приходится работать "Церберу" или "Орфу". И получается, что нашему будущему плавзаводу в одиночку даже в бухту не войти, если та небольшая. Нужно подруливающее устройство в носовой части. Но туннельное подруливающее устройство не получится. Во-первых, нос судна слабо выражен, корпус очень близок к параллелепипеду. Во-вторых, уже поздно — там уже все готово, жалко это все резать.
А может ну его? Плавзавод ходить будет редко, как и швартоваться. Шлюпками концы на берег отвезут, кабестанами притянемся. Не, я прям вижу как у этой гигантской плоскодонки будет плохая управляемость. На таком судне с обычными винтами и рулем будет сложно не только в бухту Мавролако зайти, но и Гибралтар тесным покажется. Радиус циркуляции исчисляться будет километрами. Надо делать. Винторулевая колонка нам подойдёт. Ее можно ставить почти в любой части днища, и даже несколько штук.
Вот только колонка сильно вниз выступает, на мелководье можно дно зацепить. Надо ее сделать подъемную. Колодец! Мы же винты у корветов регулируем через колодцы. Вварить вертикальную трубу, от днища и до "выше ватерлинии". И через эту трубу можно опускать винторулевую колонку. Как раз в те редкие моменты, когда она понадобится. Отлично. Это значит что колонку можно сейчас не делать, только колодец вварить. Диаметр колодца надо взять с запасом — около метра, чтобы человек проходил, чтобы обслуживать.
Опять небольшая проблема. Выбирал место для колодца, но разместить его на продольной оси судна не получается. Там проходит мощный кильсон. Резать его жалко, да и нельзя — все прочность корпуса потеряется. Надо колодец сдвинуть немного от оси — влево или вправо. С технической точки зрения это не проблема, но мой внутренний перфекционист протестует от такой несимметричности. Отвлек его внимание — поставил другую задачу. Колодец надо смещать влево или вправо? Влево или вправо. Красный провод или синий. Ну я привык что на машинах руль слева, пусть и винторулевая колонка тоже будет слева. Уговорил.
Вот так, как-то медленно плавзавод продвигается. Столько труда и металла в него уже вложено, а пока это только платформа метровой толщины, над которой только начали появляться робкие шпангоуты. На корме уже много сделали — дейдвуды и гребные валы стоят. Баллер руля тоже, лопасть руля прямо сейчас монтируют. А вот насчет гребных винтов у нас ещё идут жаркие дебаты, ни с диаметром, ни с шагом, ни с количеством лопастей мы пока не определились. Прогресс в строительстве малого корабля и то заметнее — уже виден его стремительный контур.
Но у корабелов еще и третий объект есть. Балкер "Кронос" встал на ремонт и доработку. Ремонта там немного, а вот доработка уже вторая. Прошлый раз поменяли паровую машину на более мощную, и балкер стал двигаться с приличной скоростью, чему способствует его длина. Причем стало ясно, что новой машине теперь не хватает производительности котлов. Но тут понятно — один котел переделаем на принудительную подачу воздуха, производительности пара прибавится и кочегарам легче будет.
Но основная доработка сейчас в другом. Балкер у нас сделан по технологии "минимум стали, остальное дерево". Хотя уже не так экстремально как баржи "Деметра" и "Церера". Но "Кронос" у нас ходит от Мавролако до Лампедузы всю зиму, попадает в несильные средиземноморские шторма. Верхняя деревянная часть борта в такие моменты не самый лучший вариант, решили частично сменить борт на стальной. К тому же на деревянном борту стало четко видно, где его надо заменять на стальной, а где и деревянный излишен. Сварщики работают, позже маляры зайдут.
"Кронос" стоит у достроечной стенки, момент сейчас самый подходящий. Сняли его с постоянного маршрута, его там заменяют "Гефест" и "Гермес" с баржами, по очереди. Сейчас в море штормить стало меньше, но Дон еще закрыт льдом, вот и появилось время для "Кроноса". Позже, между делом еще на "Гермесе" с "Гефестом" профилактический ремонт проведем.
С Родоса сообщили. Великий Магистр на днях отправляется в Рим. Корабль уже стоит в порту. Как-то все сразу, надо нам быстрее начинать операцию. Хотя он будет добираться около месяца, а нас тут ходу несколько дней — успеем.
И отплытие корабля с делегацией — отличный момент для вывода Беранже с острова, мы это уже продумали. Вечером, накануне отплытия корабля, Жан соберет вещи. Не таясь, но и не уточняя своих планов. Ночью на лодке переправим его на фрегат, пока там посидит. Те, кто уплывет в Рим, будут считать что Беранже остался, а на Родосе посчитают что он уехал с Магистром.
Хотя, это мы перестраховываемся, рыцари нередко уезжают из Ордена. Чаще всего чтобы вступить в наследство имением. Но это не так часто, как кажется: в рыцари и монахи идут младшие сыновья, не наследники. Но в жизни всякое случается, особенно в средневековой. Иногда, такой младший сын, будучи в Ордене, оказывается не только единственным наследником, но и единственным выжившим из всей семьи.
Руководство Ордена таким поездкам не препятствует. Нередко, вступив в наследство, рыцарь продает его, а деньги жертвует в пользу Ордена. Сектанты прям.
Сочинять фальшивое письмо о наследстве для Беранже мы не стали, пусть лучше исчезнет так, незаметно. До возвращения Верховного Магистра из Рима никто ничего не заподозрит. Но со временем все равно узнают, что он у нас, тут ничего не сделать.
"Юпитер" потащит в Рим неф и фелюку на буксире. Моряки парусников говорили, что справятся сами, но в штабе решили не рисковать. Тем более, оба деревянных корабля пойдут с приличной загрузкой — все гуанчи поедут на них. На корвете поедет только взвод штурмовиков. Да, уже взвод: два отделения останется на "Юпитере" в качестве резерва.
Поезд из трех кораблей собирали несколько часов в километре от острова, непростое это дело. Неф тяжелый, его тащить только стальным тросом, которым мы мавны дергали. А он тяжелый и жесткий, подводили его двумя шлюпками. "Орф" работал буксиром. Но вот все готовы, и корвет, прибавив пару, потащил корабли на север.
Буксировать сразу два корабля — задача сложная. Тут еще ветер поднялся. Не шторм, но довольно сильный. У нефа с фелюкой парусность приличная, и они очень неприятно оттягивают буксировочный канат в сторону — по ветру. Корвету пришлось сильно заложить руль на сторону, двигаясь немного боком. Еще и снос ветром — из-за всего этого невозможно определить абсолютную скорость и пройденный путь. А идти приходится вдали от берегов, чтобы никто не увидел эти корабли вместе. Качка приличная, точно определить широту по солнцу и звездам сложно, а нужно точно определить — когда выйдем на широту Рима, чтобы не подойти к берегу слишком близко.
Хорошо, можно взять радиопеленг — в Риме у нас сразу две радиостанции: у резидента и у группы подготовки операции. Но и пеленг надо брать быстро и не часто, рации батарейные и работать на передачу долго не могут.
Когда сигнал римских раций стал приходить точно с востока, караван повернул сигналу навстречу. Теперь нужен еще и пеленг на Лампедузу, чтобы оценить расстояние до италийского полуострова. Хорошо, там радиостанция работает круглосуточно, длительными сеансами. Они еще и точное время передают, чтобы корабли долготу места могли определить. Но точность этого измерения в исполнении наших штурманов пока не велика, ошибка часто превышает сотню километров. Но они тренируются. А пока у навигаторов самый точный способ определения своих координат такой: в спокойную погоду определить широту по Полярной звезде (с учетом суточной поправки) и взять пеленг на две радиостанции. Если базовые радиостанции располагаются удачно, то треугольник погрешности получается весьма небольшим. Вот как сейчас — Рим на востоке, Лампедуза на юге.
Пока корабли шли к Риму, мне тут хозяйственные проблемы пришлось решать. Телеграмма из Шахтинска пришла — "куда смолу сливать? Тара кончилась!" В Шахтинске теперь же у нас рабочие наемные — греки, в основном. И осенью до ледохода в Мавролако мало кто ушел. Удалось запасти довольно много железной руды, и у этих рабочих была хорошая перспектива поработать еще несколько месяцев и хорошо заработать. Вот только запасти руды на всю зиму не удалось, в Тамани на Железном мысу выработка руды все меньше и меньше. Жила с рудой становится тоньше — боюсь, что месторождение иссекает.
К середине зимы в Шахтинске переработали всю руду. Переработали даже очень бедную руду, ее много скопилось, когда была осенняя "чугунная гонка", тогда вручную выбирали руду богатую, чтобы увеличить производительность домны. От такой работы получилось много шлака — им отсыпали все дорожки в Шахтинске. Не бесплатно, коменданту я оставил много денег на зиму.
Руда кончилась, остановили домну — когда кокс в избытке, это несложно. Металлурги отдохнули неделю, и начали коменданту вопросы задавать — "может еще работа есть? Что без дела сидеть" Комендант сначала подумал послать людей лес рубить. Но лес в округе мелкий да кривой остался, за прямым надо дальше идти. А этот только на дрова. Да вот только и дров много не надо — своего угля сколько угодно. Хороший лес, если надо, привезут по заказу из Мавролако, пиленый да ровный. Остается шахта — угольщиков на зиму осталось мало.
Шахту к зиме обустроили. Над самой шахтой поставили большой сруб, а к нему пристроили несколько изб с печами. В них шахтеры отогреваются. Шахта у нас совсем неглубокая, зимой в ней холодно.
И пошли металлурги в шахтеры — работа схожая — там кокс кидали, тут уголь. Только уголь рубить — навык нужен. Но подсобной работы в забое тоже немало: уголь загружать-выгружать, вагонетки катать. Наладились работать мелкими сменами: два часа в шахте — два часа в избе, отдыхать и отогреваться. Работа быстро пошла, почти как летом. Курганы угля начали заполнять все место от речного терминала до здания шахты.
Решили запустить коксовую батарею на полную. Металлургам она привычна, и часть угля переработается — кокс из этого угля немного меньше места занимает. Но при производстве кокса еще получаются продукты коксохимии — "смола". Там не только смола, там еще горючий газ, вода и летучие вещества. На газ мы не замахиваемся, его трудно улавливать и хранить, а вот все остальное мы собираем в бочки. В Шахтинске нет оборудования для разделения этого выхода на фракции, поэтому бочки везут на Лампедузу для дальнейшей переработки. Но на такой объем производства в Шахтинске мы не рассчитывали — пустые бочки кончились.
В штабе даже собрался спонтанный хозяйственно-технический совет — решали что делать. Делать новые бочки — листового металла в Шахтинске очень мало, только на случай аварий. Хотя сварка, сварщики и электроды там есть. Больше никаких вариантов хранения агрессивных веществ мы не придумали, и дали команду — сжигать, завернуть трубу в топку.
Жалко, конечно. Из нужного там фенолы, бензольная группа — бензол, толуол и ксилол. Из бензола мы получаем анилин, но производство анилина ограничивается не количеством бензола, а потребностью в анилине. Из толуола делаем тротил, и тут больше проблем с самим процессом нитрования и производством азотной кислоты. Фенол используется при производстве фенолформальдегидной кислоты, которая сейчас у нас в большом дефиците. И тут проблема схожая — нас давно преследует дисбаланс между поступлением фенола и формальдегида. Так что продуктов коксохимии мы накопили много за эти годы интенсивного производства кокса. Так что — жечь. А на завод отправил заказ на полсотни бочек.
Вот в Воронеже этой зимой как раз наладили производство формальдегида. Там для этого все условия — перегонка древесины и зимний холод. Производство это непростое и опасное. И метанол, и формальдегид ядовиты. Но это производство мы уже несколько лет как освоили, так что запустить установку на новом месте — задача посильная даже специалистам "второго эшелона". И отчеты из Воронежа радуют — с наступлением морозов формальдегид стал получаться. Ну и другие важные продукты лесохимии копятся там на складе. Ацетон — очень нужный при производстве пироксилина, уксусная кислота — ацетилцеллюлозу делаем. Весны теперь дождаться, и все это сюда привезут.
К этому производству в Воронеже готовились заранее. Осенью, до морозов, лесорубы корчевкой пней занимались. Из сосновых пней самый лучший скипидар получается. Пни корчевать тяжело, проще три дерева спилить чем один пень выдернуть. Сначала послал я им в помощь инструмент — несколько ломов. Ломы сильно удивили новичков — "полпуда железа на жердину потратить". И хотя лом оказался удобнее жердины при корчевке, но толку с него тоже было мало — рычаг короткий. Сначала решил сделать длинные ломы, но понял что это неэффективно — он и так будет тяжелый, а его еще придется делать толще, иначе будет гнуться при нагрузке.
Сделали другой инструмент. Из четырех полос сварили квадратную трубу. Пятьдесят миллиметров сторона, два с половиной метра длина. С одной стороны приварили наконечник по форме зубила. С другой — сделали раструб слегка. Тяжеловато вышло — ровно пуд весом. Но один человек может воткнуть такой лом под пень с размаху. Если удачно вошло, подставляют чурбак-опору. В задний раструб рычага — дубовый черенок, еще полтора метра. Усилие очень приличное развивает. Дело пошло быстрее.
Это дела хозяйственные, а у нас тут война. Следим по телеграфным отчетам. В штабе, на оперативной карте, передвигаем значки. Значков немного — три штуки, и все они вместе, но все равно интересно.
Берег уже должен быть близко, "Юпитер" перешел на дрова. Дыма стало меньше, и он уже не чёрный, а почти белый. А облако белого дыма на горизонте — это всего лишь облако.
Сигнальщики что-то заметили впереди. Они уже научились распознавать близость еще невидимого берега. Эскадра встала, корвет подрабатывал машиной, чтобы не сносило. Линию кораблей развернуло по ветру.
— Все. Стоим — отдыхаем. Ждем ночи. Днем мы сигнал не увидим — объявил корветтенкапитан.
Это на берегу приготовили "маяк". В нескольких километрах севернее устья Тибра нашли пригорок. Подготовили дрова, огородили досками с трех сторон, чтобы было видно только с моря. Ночью, по сигналу, зажгут.
В порту тоже готовятся. Наш "купец" нанял пятнадцать грузовых телег, для перевозки большого и ценного груза. Биндюжники уже съезжаются в порт, будут там ночевать, чтобы к рассвету были готовы. Еще "купец" нанял неф неделю назад. И три дня назад ему удалось занять то самое место у причала, откуда хорошо видно казарма. За приличный бакшиши, разумеется. Передвижения понтифика по улице и в церкви отслеживаются. Так что все готовы.
Стемнело. В сумерках пошли к берегу. Успели увидеть землю, и в темноте подошли еще ближе. Резидент передал что "маяк" зажгли. Не видно.
Штурман кинулся пересчитывать позицию. Сказал, что надо на юг километров пятнадцать. Пошли, всматриваясь в темный берег почти всем экипажем.
— Во! Огонь вижу! Оно?
— Сейчас проверим. Радист! Передай чтобы поморгали.
Где то там на берегу, наши куском парусины несколько раз прикрыли костер от моря.
— Не, не моргает. Дальше идем.
— Вон там моргало! Правее! Еще надо.
— Ну-ка, ну-ка.
Прошли еще немного.
— Радист, пусть еще поморгают.
— Есть! Мигает! Оно! Наши.
— Все, значит порт там, чуть дальше. Опять стоим, ждем.
Перед рассветом фелюка и неф отцепились от "Юпитера". Жесткий стальной трос подвесили снаружи, вдоль борта корвета. Буксир скоро снова понадобится. Корвет пошел на запад, а парусники пошли занимать позиции.
Этот момент операции вызывал много сомнений. Оба корабля должны появится в виду порта утром, когда сторожевая галера отчалит. Фелюка должна привлечь внимание галеры, чтобы неф мог дойти до причала беспрепятственно. Но вот только скорость у галеры приличная, и если ветер слаб, то фелюке от нее не уйти. Не, на фелюке стоит пушка, и она галеру запросто потопит. Но на звук выстрела из казармы выскочит отдыхающая смена, и к этому моменту пушка на нефе должна быть готова открыть огонь, а большинство солдат уже должны быть на берегу.
Солнце все выше, и вот римская сторожевая галера выходит в море. И капитан видит два корабля, идущих к берегу. Один слева, другой справа. Слева большой купеческий неф, что-то привез на продажу. Таможенники его встретят. Справа фелюка. С флагом на мачте — интересно. Какой флаг — еще не видно, но скоро увидим. Или пока на неф глянуть — если купец пугливый, может чем угостит.
Вдруг фелюка разворачивается и начинает отдаляться от берега. Что это они? Не ожидали охрану встретить? Догнать!
И паруса на фелюке не простые — дневной бриз к берегу уже задул, а они легко идут поперек ветра. Да еще так быстро галс сменили.
— Гребите сильнее! За что вам деньги платят? Чтобы спали на веслах?!
Гребцы еще не успели устать, их смена только началась. По команде капитана поднажали так, что заскрипели консоли уключин, а перед носом галеры возник белый бурун.
Капитан нефа внимательно следил за галерой.
— Ну вроде проскочили. За нашими погнались, как и думали. А то как представлю, что они захотят сюда заглянуть.
Еще ночью с фелюки на неф пересело два десятка человек, и стало тесно. Трюм был полон людьми, солдаты сидели в юте и на палубе, прикрывшись парусиной от случайного взгляда.
— Галера-то шибко пошла. Догонит. Быстрее надо.
— Этот неф поперек себя шире. Хорошо что вперед идет, а не вбок. И это бриз еще попутный. Не "Меркурий" у нас.
— Вон, смотри, наши на причале заметили. Видишь, тот неф отчаливает — шлюпка его вытягивать начала. Вот на его место нам встать надо. Эта же шлюпка нас и затянет.
— Там даже две шлюпки.
— Точно! Молодцы наши. А то одна будет полдня вытягивать.
— Смотри, галера наших нагоняет! Им абордаж никак нельзя, стрелять будут.
— Быстрее!
— В шлюпке наши есть?
— Ну хоть один должен быть.
— Сигналь туда чтобы тот неф бросали — место освободили, и хватит. Пусть к нам гребут.
— Вот этот канат, которым фелюку тянули, им кидай. Он длинный, так они быстрее до причала конец довезут.
Пока одна шлюпка тянула коротким канатом, вторая дошла с длинным концом до причала, гребцы выскочили на берег и впряглись в канат как бурлаки. Неф ощутимо ускорился.
Но это еще не все — к причалу надо встать кормой. Пушка в юте, стрелять вперед не может, а боком там не встать — места нет. И встать надо быстро.
Снаружи правого борта, за вантами, пропустили конец от кормы к носу. Завязали скользящей петлей вокруг каната, который тянут на берегу. С кормы десяток человек потянули за конец, и точка приложения силы от каната к кораблю поползла от носа к корме. Сначала петля шла плохо, приходилось помогать, дергая канат. Но по мере продвижения, угол между канатом и концом уменьшался, и петля пошла легче. Корабль начал забирать влево. Когда петля прошла середину борта, гребцы на берегу быстро намотали канат на причальный столб. Рулевой резко накрутил штурвал влево, корабль пошел влево быстрее. Скользящая петля, обхватив канат, приближалась к корме. Корабль уже повернулся боком и канат сильно натянулся, тут уже морякам на нефе пришлось упираться ногами в борт. От этого усилия корабль стал не сколько поворачивать, а сколько вращаться вокруг своей оси. Хотя и влево ушел тоже довольно сильно.
Корабль уже развернулся градусов на сто двадцать, и натяжение каната ослабло. Это позволило перекинуть его на корму и еще поднажать. Теперь уже корабль пошел кормой вперед, но продолжая медленно вращаться против часовой стрелки. И тут очень к месту оказалась первая шлюпка, которая тянула корабль коротким канатом. Только теперь шлюпка была позади нефа, привязанная к его носу. Гребцы на шлюпке поднажали и остановили вращение корабля.
— Рулевой! Руль прямо ставь! Еще крути! Еще!
Больше двух десятков человек на корме, толкаясь и мешая друг другу, подтягивали корабль к причалу. Корабль шел почти ровно, но теперь ... слишком быстро.
— Куда разогнали! Табань!!!
— Чем!? Это не галера!
— Эй, на шлюпке! Туда гребите!!!
— Много они выгребут! Тут тысячи пудов!
— Кранцы на корму! Еще!!!
— Эх, разобьём корапь!
Все смотрели на неумолимо приближающиеся бревна причала. Развесили на корме кранцы из старых пеньковых канатов — мало. Все замолкли и присели, ожидая удара.
Толчок. Затрещал корпус нефа, что-то упало, но вдруг все затихло.
— Ну что?
— Вроде не сильно. Прям сейчас не утонем.
И тут ветер с моря донес грохот выстрела.
— Наши! Тянули до последнего, небось.
Звук выстрела был ослаблен расстоянием, но в порту его слышали все и достаточно громко. Из казармы — вот она, видна хорошо — начали выходить римские воины. Не спеша, посмотреть, что происходит.
— Все, начали! Высадка! Как учили! Казарма — там, повозки — там. Дорога на Рим — туда, в обход. Пошли! Марсель, командуй!
С юта на доски причала посыпались солдаты. Ют на нефе хоть и невысокий, но выше причала значительно. Для этого на крыше юта припасли два длинных дощатых трапа, по ним и застучали сандалии гуанчей. Основной отряд побежал окружать казарму, но так, чтобы не подставиться под выстрел своей же пушки. Два десятка побежали перехватить гужевые повозки, чтобы не разбежались. Небольшая группа побежала в обход блокировать дорогу на Рим, перехватить гонцов.
Все это движение, сильно напоминающее пожар во время наводнения, привлекло внимание римлян в казарме. Командир смены начал выкрикивать команды, началось построение на небольшом плацу перед входом.
— Ну что? Когда стрелять?
— Подожди. Видишь, они сами под картечь строятся. Сейчас, еще наши сзади обойдут и будем ловить момент.
Вдруг воины у казармы начали крутить головами, командиры размахивать руками — указывая вправо, туда где наши должны были обходить казарму.
— Заметили. Давай!
Выстрел. Две сотни свинцовых шариков накрыли плотный строй римлян. Часть строя затуманилось розовым, это кровь, выбитая из плоти, и пыль, выбитая из всего остального. На звук выстрела все оглянулись, облачко дыма четко указало откуда стреляли. Тут заорали раненые, это вывело живых из оцепенения, но среагировали они не так как надо, а как учили — "держать строй". Римляне сомкнулись плотнее, довернули строй против направления опасности — пушки. Те, у кого были щиты, приподняли их до уровня глаз.
— Теперь немного правее. Снаряд?
Затвор щелкнул, закрываясь.
— Готово!
— Огонь!
Двенадцатиграмовая картечь у нас считается "ближней". Деревянный щит на таком расстоянии она если и пробивала, то энергии у нее оставалось совсем мало. А там еще кожаный доспех. Но с щитами были далеко не все, большинство были гребцами, вооруженные только копьем или легким мечом. При абордаже они были вторым эшелоном. Так что после второго выстрела на ногах осталось чуть больше дюжины. На земле очень много было раненых, многим "прилетело" по незащищенным ногам.
— Давай быстро третий, и наши пойдут.
После третьего выстрела повисла пауза, заполненная криками раненых. Наконец штурмовики удостоверились, что пушка не стреляет, и через Марселя дали команду к атаке. Сопротивления почти не было, добивали раненых. Но когда один прыткий гуанчи сунулся в казарму, то тут же получил копьем в грудь.
Казарму штурмовали еще несколько минут, используя дробовики, поэтому потерь больше не было. Как оказалось, там оставалось еще четверо. Мощеный плац перед казармой чернел от тел убитых и пролитой крови. Серые стены казармы были обильно покрыты красными пятнами.
В порту задача выполнена, надо выдвигаться в Рим. Только с повозками небольшая загвоздка. Их было пятнадцать — стало тринадцать, куда делись еще две — не понятно. Ну и извозчики разбежались, это как раз и понятно, к этому готовились. Гуанчи не имеют опыта общения с лошадьми, а многие их видят в первый раз. Поэтому управление повозками тоже легло на плечи наших штурмовиков. Повозки связали попарно, поводья лошади "второго номера" к задку телеги первого. На первом номере — штурмовик, на втором правит канарец. Лошади тягловые, спокойные — авось не понесут. Выстрелов кони испугались, но их к тому времени уже держали под уздцы. Сейчас уже успокоились.
Повозки выстроили на дороге, все расселись и караван выдвинулся навстречу солнцу. По дороге увидели нашу засаду и убитого, вместе с лошадью, гонца. Засаду сократили до трех человек и поехали дальше; железные подковы застучали по камню знаменитой римской дороги.
Дорога оказалось неблизкой, ехали несколько часов. Эти лошади очень неспешные. Многие бойцы успокоились после боя и задремали под стук копыт. Решили даже немного перекусить на ходу — потом не будет времени. Не доезжая города свернули налево, на дорогу попроще. Потом направо, по мосту через какой-то ручей. Домов стало много. Город, только очень старый. Некоторые дома — настоящие руины.
Командир штурмовиков, который разрабатывал операцию на месте, указал на площадку у дороги.
— Повозки ставим тут. Осталось около километра — дойдем.
Быстро построились, и колонной по двое двинулись быстрым шагом, петляя по улицам. Перед очередным поворотом по сигналу командира остановились. Стоим, ждем. Подбежал агент, который занимался наблюдением.
— Все нормально. Вышли из церкви как обычно. Так же как вчера, он сходил туда — в дом недостроенный, посмотрел. Зашел потом в свой дом и не выходил. Телега с лестницами-заборами приехала — там стоит. Лодия с камнями на реке готова, ждет сигнала.
— Так. Все по плану. Твой взвод окружает церкву, может успеете дверь открыть, если не заперто. Остальные взвода окружают тот дом. Его совсем не окружить, там кусок городской стены мешает. Одно отделение послать за повозкой с лестницами. Вперед!
Рота вывалила из улочки на площадь. Только теперь это уже была не рота, а дикая толпа. Строй специально не соблюдали, чтобы создать впечатление "дикости". Разве что не кричали и не улюлюкали, чтобы не привлечь внимание раньше времени. Но все равно не успели — монахи у церкви увидели бегущих "дикарей" и заперли дверь перед самым носом. Нашим осталось только постучать в дверь тупьем копья и начать "осаду".
Во втором здании тоже успели дверь закрыть, но это им мало поможет. Тут много окон, и они невысоко над землей. Окна большие — полметра шириной и больше метра в высоту. Пролезть даже с оружием можно. Дом только этот непонятный. Точнее тут несколько домов, пристроенных друг к другу. Еще с одной стороны кусок городской стороны примыкает.
Но вот уже притащили телегу с лестницами. Действительно, ограда из жердей, но все связано очень крепко, можно использовать как лестницу. Их уже расхватывают и ставят к окнам. Тычут копьями в окна, звенит разбитое стекло — жалко. Это же сколько серебра на это все потрачено! Выстрел из дробовика в окно, и солдат-канарец взлетает по лестнице и протискивается в окно. Даже хорошо, что они одеты в шкуры. Ткань бы сильнее цеплялась за осколки стекол.
Из одного окна стреляет арбалетчик, попадает в кого-то. Ему в ответ прилетает ружейная картечь, больше никто из арбалетов не стрелял. Обороняющиеся явно не были готовы к тому что мы полезем сразу во много окон. За пару минут удалось прорваться в шесть окон, туда пошли гуанчи друг за другом. В нескольких окнах отчаянно сопротивлялись, пришлось добавить из дробовика. Еще через несколько минут признаков сопротивления снаружи не стало. Только внутри слышны крики и выстрелы. Не только ружейные, но и револьверные — это штурмовики занялись любимым делом — "штурм помещений". Жаль, что нельзя использовать гранаты. Но револьвер и дробовик — тоже сила. И с ними даже интересней.
Это так размышлял командир штурмовиков, стоя под окнами и завидую своим солдатам. "Эх, как здорово, вот так ворваться в комнату и пострелять из револьвера настоящих врагов, а не мишени из досок и глины". Но его задача сейчас общее управление операцией, да еще надо сдерживать Марселя. Тот тоже хлебнул командирской доли — орал на своих солдат, пытаясь организовать штурм как надо.
Но вот шум боя стал уходить куда-то сильно вглубь помещений, и командир кивнул Марселю. Поднялись по лестнице, протиснулись в окно, прошлись по комнатам и коридорам. Кругом лежат убитые и раненые римляне. Не только солдаты, есть еще и монахи в черном. Есть потери и среди гуанчей — там раненый, а там убитый. Марсель рвется вперед. Комната сюда — комната туда, уже запутались, идем по следам боя и на его звуки. Но звуков боя становится все меньше, слышны только крики раненых, и топот ног. Несколько раз мимо пробегают небольшие группы гуанчей. Подбежал штурмовик, доложил командиру:
— Вроде всех побили, живых нет. Но понтифика не видели. Вот все бегают, ищут — может спрятался где.
— Надо искать, и времени у нас мало.
— Так тут домина огромадный. Там наверху еще палубы! Я вот пробежался, но там и римских солдат почти нет, служки только.
— Их тоже побили?
— Сказали же всех?
— Ладно. Давайте ищите!
Марсель это тоже внимательно слушал и теперь нахмурился:
— Нет понтифика?
— Найти не можем. Тут столько комнат...
Марсель что крикнул двоим гуанчам, те уронили узел с вещами на пол и убежали.
— Что?
— Я им сказал, что трофеи потом, сначала задачу выполнить.
— Правильно.
Дальше по коридору какой-то шум и возня — пошли навстречу. Гуанчи тянут за ноги тело в красной одежде, довольные.
— Он?
— Не, это кардинал. Но тоже неплохо.
Один канарец, перемазанный кровью, протягивает Марселю трофей: небольшой но увесистый золотой крест и крупный перстень — снял с кардинала.
Это хождение по коридорам и залам продолжалось еще минут пятнадцать, постепенно вокруг стали собираться запыхавшиеся командиры взводов и штурмовики.
— Ну что? Не нашли?
— Не-а. Как сквозь землю...
— Заховался где-то.
Командир повернулся к наблюдателю, который с утра наблюдал за местностью.
— Понтифик точно не выходил?
— Точно!
— И мы выпустить его не могли. Так где же он?
— И солдат римских где-то пятнадцать-двадцать не хватает. Посчитали уже.
— Столько в сундуке не спрячется. Потайная комната где-то.
Тут командир прислушался и дал сигнал всем замолчать. Где-то вдалеке раздавались глухие удары. Все обернулись на звук. К звуку ударов добавились звук шагов, кто-то бежал сюда. Из-за угла выскочил гуанчи и обрадовался, увидев присутствующих. Задыхаясь от бега что-то проговорил на своем. Командир вопросительно посмотрел на Марселя.
— Он говорит, что там запертую дверь нашли, ломают.
— Я же говорил! Показывай дорогу!
Все побежали.
Дверь не железная, но массивная. Выбить не смогли, но нашли топор и сейчас просто рубили древесину двери, часто меняясь. Два стрелка стояли с дробовиками наготове. Участники забега с командиром и Марселем во главе встали чуть поодаль, прохаживаясь и глубоко дыша после пробежки.
— А вот как, сразу всех стрелять? Или может понтифика в полон? — вдруг озадачился один из штурмовиков. Командир смутился. Он знал, что потом убить безоружного пленного нелегко, рука не поднимется. А задача у них однозначная — "ликвидировать". Причем, желательно, копьем, а не пулей.
— Ты погодь шкуру делить. Вдруг его там нет. Ну а если кинутся на нас, то тогда да — сразу стрелять.
Дверь затрещала.
— Во! Пошла, пошла!
Дернули еще, и дверь частично открылась, частично развалилась на доски. За дверью никого не было. Полутемная комната и проход куда-то вбок.
— Пошли! Осторожно только.
Прошли пару поворотов, ступеньки, и все ахнули, остановившись. Вдаль уходил длинный и ровный коридор.
— Подземный ход!
— Ушел!
— Догоним!
— Стоп. Не догоним. Это не подземный ход, мы выше земли. Смотри — окна под потолком. Мы внутри этой городской стены. А она прямиком до той крепости тянется. Он уже в крепости, нам ее без пушек не взять. Да и ни людей, ни времени на это нет. Ушел. Пошли на улицу.
— А трофеи?
— Теперь можно.
Снаружи стоять было не безопасно — периодически из окон что-то вылетало и падало на землю. Чаще всего рухлядь, одежда, но иногда и что нибудь увесистое — серебряная посуда или статуэтка. А то и римская алебарда.
Начали выносить своих убитых и раненых — все гуанчи, только один штурмовик ранен в руку. Двое штурмовиков обучены как медики первого разряда. Промывают раны карболкой, заматывают полотняными бинтами. Сильные кровотечения на руках и ногах останавливают перетянув веревками. Раненых надо на корабль быстрее, там есть медик второго разряда, он такие раны умеет зашивать. Раненых укладывают на телегу на которой привезли лестницы, таких четверо. Еще трое с ранениями рук, пойдут своим ходом. Для убитых еще надо найти телеги, гуанчи потеряли одиннадцать человек.
— Бегите за тот угол, там рынок, должны быть повозки!
Отделение гуанчей и два штурмовика побежали добывать транспорт. Вскоре появились две небольших тележки, запряженные мулами, и одна грузовая телега с лошадью.
Повозка с ранеными уже ушла, стали грузить убитых. Но тут из дома начали выносить трофеи — ворохи одежды и прочей рухляди.
— Как же мы все это донесем?
— Так это же ... это же добыча. Оно нужнее чем свое!
— Донесем! До телег недолече.
— Вы там что? Всех убитых ободрали?
— Не-е, не всех. Немного. А там в сундуках одежи всякой много — вся чистая и красивая.
— А вот это полотно у них на стенах просто так висит. И на окнах тоже. Ровное такое. Рубах и штанов бабы нашьют.
— А вон еще тележка едет!
— Грузим!
Подошел взвод, что вокруг церкви стоял.
— Ну что у вас?
— Двери у них хорошие, быстро не сломать. Пошумели мы только, как было сказано. Еще залезли вон до того окна, глянули внутрь — а там до земли столько же падать. А внизу солдаты с копьями ждут. Не, если церкву штурмовать, то серьезно.
— Ну и ладно. Командор так и сказал — "хотя бы попытку штурма изобразить".
— Командир! Тут гонец.
Подошел агент, тяжело дыша после бега.
— Что там?
— Мы эта ...
— Что?
— Лодию с камнями все как надо сделали. Речку перегородили.
— А что не так?
— Лодки с войском там встали — пройти не могут.
— Ну и хорошо.
— Они сошли и берегом пошли. Напрямик. И так даже быстрее выходит.
— Сюда идут?
— К крепости шли. А оттуда могут сюда пойти. Тут близко.
— Та-а-ак.
Командир штурмовиков глянул в сторону крепости. Но улица, вдоль которой шла та самая стена с проходом, изгибалась, и далее пары сотен метров ничего видно не было.
— Марсель, командуй своим, уходить пора. Я пока схожу, гляну.
Следующая улица, параллельная этой, была широкая и прямая. Вдали была видна крепость, стоящая на берегу Тибра. Около крепости чернела людская масса.
— Дошли уже до крепости. Уходить надо. Ты и ты, стойте тут, наблюдайте. Если начнут двигаться сюда — шлите гонца. Ты — гонец. А мне надо трофейщиков ускорить, они там могут целый день собирать.
— Марсель! Ну где твои!
— Еще не все вышли.
— Давай, давай! Быстрее. Там большое войско идет.
Прекратить это бедлам с добычей и собрать людей оказалось чуть ли не труднее, чем провести штурм. Вопль гонца "Идут!" резко все ускорил. Нагруженное трофейным оружием и тюками с рухлядью войско, победоносно пересекло площадь и скрылось в переулке. На углу командир оглянулся:
— Близко уже. Так и догнать могут.
Добежали до телег, стали сразу выводить их на дорогу, грузить рухлядь и рассаживаться на ходу. Одну повозку с самым бодрым конем командир тормознул, и сказал в нее ничего не грузить. На него посмотрели недобро с других перегруженных телег, но послушались. Позвал штурмовиков с дробовиками.
— Патроны картечные есть?
— Пустой.
— Я тоже. Мало было, всего по шесть штук.
— У меня один.
— Марсель! Крикни своих стрелков, у кого еще остались патроны, пусть сюда бегут. Да быстрее!
Сбежались стрелки-гуанчи. Показывают патроны — у кого два-три, а у кого и четыре.
— Патроны им дайте, мы прикрывать отход будем.
Гуанчи стоят, мнутся, на руки поглядывают.
— Понимаете!?
— Да понимают они. Тут такое дело, командир... — штурмовик быстро рассказал про угрозу Марселя насчет гильз и пальцев. Тот на секунду задумался.
— Так. Меняйтесь: вы им патроны — а вы им гильзы, в сумме будет одинаково. Быстро.
— Вы трое — едете со мной на этой телеге. Будем последними, попробуем римлян задержать.
— Смотри! Вон они!
— Появились!
— Все! Быстрее! Давай, давай!
Гуанчи побежали к своим повозкам, те уже были далеко — колонна сильно растянулась. Так делали специально, чтобы двигаться быстрее — первые не ждали остальных. Четверо штурмовиков помогли своему коню разогнать телегу и на ходу запрыгнули. Отдышались, огляделись: повозка едет чуть быстрее пешехода, вдали пылит колонна римской пехоты. Но не особо и вдали — полкилометра где-то.
— Командир, а бегом мы быстрее сможем.
— До корабля больше двадцати километров, добежишь? А еще у нас в повозках раненые, трофеи.
— А римляне пешком идут. Они дойдут?
— Не спеша — дойдут. Но они уже километров пять идут, как с лодок сошли. Устали немного. Но если они сейчас побегут, то могут повозки догнать, потом они устанут сильнее, сил бегать уже не будет. Будем им препоны чинить.
— А как?
— Скоро мост будет, встанем на нем.
Доехали до моста, встали.
— Мост деревянный, может подожжем?
— Смотри какие бревна! Тут воз соломы нужен, чтобы это все разгорелось. И не успеет сгореть — вон уже римляне. И на ручей глянь — там не то что брод в любом месте — там по колено. Перейдут легко, только испачкаются. А вот быстро обойти нас с флангов овраг помешает. Но только недолго. Ну-ка, дай дробовик. Картечь крупная?
— Не, мелкая. Крупной только один патрон, и у него два.
— Мало. Ладно, начнем с этой. Возьми мешок, замотай коню голову. Да за узду держите его, а то спужается.
— Близко уже.
— Надо хотя бы двести метров.
— А на двести метров картечь щит пробьет?
— Не, такая мелкая ничего не пробьет. Но у них почти у всех морды и шеи открыты. Вот в голое тело на несколько сантиметров точно зайдёт. Приготовьте остальные ружья, я менять и стрелять буду.
— Зачем? Быстрее патрон сменить.
— Пусть думают что у нас обычные мушкеты или аркебузы.
Бах!
Конь от испуга дернул телегу, но быстро успокоился. Еще выстрел. И еще.
— Встали, что-ли. Один упал, один еще на коленях, за лицо держится. Попало!
— Это только в первых рядах. Я выше брал, там дальше должно быть больше раненых.
— Может еще стрельнуть? Они сейчас картечь прочувствовали.
— Можно — и командир выстрелил еще раз.
Передние ряды начали немного пятиться, хвост колонны продолжал идти вперед. Строй сбился, толпа стала расходиться в стороны от дороги. Послышались крики командиров, началось перестроение. Римляне отступили еще немного, стали видны убитые и раненые, лежащие на земле. Но немного, пять или шесть.
— Эх, была бы картечь покрупнее!
— Пулемет бы сюда. Вот тогда — да!
Римляне перестроились, теперь впереди встала шеренга из дюжины воинов с копьями и большими щитами. Головы пригнуты, над щитами видны только верхушки шлемов. Шеренга медленно двинулась вперед.
— Что-то не пойму, это только шеренга идет, или все они идут?
— За первой шеренгой идет вторая, с копьями но без щитов. Остальные чуть дальше стоят.
— Не, тоже пошли. Все идут, с разрывом.
— Щиты так не пробить.
— Ну-ка, дай патрон с крупной.
— Стреляй!
— Пусть еще немного ...
От этого выстрела упало сразу двое римлян. Пробило щиты, или прорехи нашлись — не понятно.
— Что-то плохо берет.
— Все, поехали вперед. Вот там, метров сто пятьдесят, немного изгиб дороги. Там останови.
Доехали до изгиба.
— Стрелять будем?
— Смотри, они дошли до моста и встали. Мост узкий, шеренга не проходит. А мы сбоку немного.
— Откроются?
— Не, щитами от нас закрылись, идут потихоньку.
— Остальные тоже подошли. По ним можно!
— Давай.
Картечью кого-то достало — один упал, сколько раненых — не понятно. Командир стрельнул еще два раза. У римлян опять заминка, но ненадолго.
— Сколько мы тут стоим?
— Ну километр пройти уже можно было.
— Не, больше. Вон наших никого уже не видно.
— Ладно, все. Поехали.
Поехали резво, и, вскоре, мост с римлянами скрылся за поворотом.
— Оторвались вроде.
Непроизвольно подгоняя лошадь, вскоре догнали свою колонну. Так и ехали дальше, в нервном напряжении, постоянно оглядываясь назад.
— Эх, загоним лошадей!
— Так не наши же. И с собой не взять.
— Все одно — жалко.
— Главное, чтобы до порта хватило.
К морю подъехали на взмыленных лошадях. На неф уже вовсю шла погрузка, некоторые повозки приехали много раньше. Командир штурмовиков крикнул капитану нефа:
— Все, мы последние. Отчаливай!
С моря на берег дул дневной бриз, и отойти от берега было непросто. Сначала неф выводили те же весельные шлюпки. Правда, нанятые гребцы после боя в порту разбежались, и за весла пришлось сесть уже нашим. Когда неф отделился от причала, все облегченно вздохнули. Внезапно обессиленный командир сел на палубу и привалился спиной к фальшборту, позвал радиста.
— Радируй "Юпитеру", пусть встречают.
Никаких нервов не хватит получать вот так, по капле, информацию о результатах операции. Сначала сообщили — "Корабль отчалил, все на борту. Потери небольшие". Уточняли потери — нормально, главное — живы все штурмовики и Марсель. Потом вдруг — "понтифик скрылся, не нашли. Кардинала нашли". Во как. И я задумался.
Сначала хотел возмутиться — "провалили операцию". Но решил не принимать решений до их возвращения на остров. Но чуть позже почувствовал какое-то облегчение — может, так даже лучше. Пусть понтифик живет. Эта провокация собьет его с толку, не будет в ближайшее время считать нас врагами. И как-то неправильно так жестоко менять ход истории. Но если он и дальше будет нам козни строить, эту недоработку можно будет устранить. Снайпера у нас есть. А то что кардинала Джулиано убили — правильно, он больше всех желал нам зла.
Но самая важная цель операции достигнута — мы показали этому миру новых врагов, опасных "дикарей" с далеких островов. Вот пусть теперь этот католический мир готовится к войне, собирает флот и армию, плывет на край света. Мы их там достойно примем. А таврические тут совершенно не причем. Надеюсь, что будем и дальше спокойно жить, работать и торговать.
А потом прибыл корвет с прицепом. Устроили им пышную встречу, отпраздновали победу. Успели даже выпустить медали — у нас технология уже отработана. Рельеф на штампе получаем электролизом, потом латунный лист в новый пресс. Все довольно быстро. На медали нет ни одного русского слова, буква "Т", надпись "Roma" и год — 1478. Этими медалями наградили всех участвовавших гуанчей, штурмовиков наградил нашими традиционными медалями, в соответствии с заслугами.
На следующий день сели разбирать итоги операции. Ошибки планирования и исполнения понятны и самим исполнителям. Пожурил командиру штурмовиков за невнимательность — я же несколько раз говорил, что городских стен на этом берегу Тибра нет. А то — "кусок городской стены". Если бы он сразу мне сказал про это несоответствие, я бы тогда вспомнил бы про "passetto". Эта стена специально построена с "секретным" ходом внутри.
Стали рисовать по памяти еще раз план этих мест. Ну да, собор Святого Петра еще не построен, есть только небольшая древняя церковь. А вот этот "дом понтифика с пристройками" похож на Апостольский дворец. Интересно, что за дом там рядом строят? Понтифик внимательно следит за процессом, почти каждый день лично посещает этот недостроенный дом. Что же это такое, не узнаю. Дом понтифика. Как его — Сикст. Дом Сикста. Сиксти... Сикстинская капелла! Вот что он строит! Ааа! Великие фрески Боттичелли, Перуджино! А позже — Микеланджело! Фуф, хорошо что не убили понтифика. Капелла будет достроена. Интересно, на ее стенах появится фреска "Чудесное спасение понтифика Сикста Четвертого от нашествия дикарей"?
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
