Дс-14. Возвращение

— В колоде, вообще-то, обычно тридцать шесть карт. Почему в твоей — сорок?

Через минуту ей пришлось учинить скоростную расправу над всеми тремя, которые без предупреждения, пусть и с секундной задержкой от неожиданности бросились на неё — в основном, как она догадалась, втащить её между машинами, чтобы никто не заметил, и отнять показанные ею деньги. Драки не получилось, благодаря Джарри и Колру. С этими тремя "картёжниками", которые драться не умели, а умели только бить слабых, Селена долго не мешкала... Хм... Избиение младенцев получилось быстрым и результативным... Оставив их, стонущих, валяться на земле и, заикаясь и охая, материться, она подошла к костлявому, взяла снова Стена на руки и кивнула парнишке:

— Ну что... Идём домой?

— Тётя Лена... — шёпотом проговорил тот, таращась на неё одним глазом изо всех сил. — Это... ты?

— Я, я, — пробормотала она, поворачиваясь от него. — А это мой сынишка — Стен. Давай шагай быстрее, Ромка. Что-то мне не очень нравится, какие тучи идут с запада. А по дороге расскажи, каким образом ты сумел вляпаться в карточные игры.

Ромка поморщился и, кажется, стал соображать, как ответить тёте: наврать — или частично рассказать правду... А она, взяв на руки уставшего, засыпавшего от впечатлений в незнакомом месте Стена, зашагала, поглядывая то на дорожку, то на племянника.

Пока племянник прикидывал, что и как рассказывать, она оценила его грязную, если не засаленную одежду: ну, джинсы — ладно, мало ли где бегал и что делал; может, и били его уже не впервые — так по земле успели повалять, наверное; но футболка на нём — Селену чуть не передёрнуло: мало того что с пятнами, так ещё и откровенно давно не стиранная. На кроссовки вообще смотреть жалко: выбросить бы — затасканные до потрёпанного рванья. И ладно — лицо только что побитого, но ведь и волосы такие, что явно давно не мытые.

Да что у них тут происходило, пока её не было?!

А Ромка всё помалкивал, причём время от времени поглядывая на Стена.

— Тётя Лена... — не выдержал он. — А ты сказала, что... его зовут Стен. Ты замуж вышла в куда? За границу?

— Ой, да, за границу, — задумчиво ответила она, осматриваясь, многое ли изменилось на когда-то привычных улицах. — За такую границу, что страшно сказать.

— А зачем тогда вернулась? И почему ты сказала, что Стен младший?

— Знаешь, Роман... Пока я тебе о той загранице говорить не буду, ладно? Сначала разберёмся с тем, что происходит у нас дома.

Они прошли ещё один дом, прежде чем племянник решился. Он подёргал Селену за рукав куртки и смущённо сказал:

— Тётя Лена... Если ты с ночёвкой, дома... — он покраснел. — Дома есть нечего.

Она молча прошла торец следующего дома, прежде чем спросить:

— Тот магазин на углу ещё существует? Напротив нашего дома?

— Ага...

— Сворачиваем! — скомандовала она, направляясь в нужную сторону.

В "том" магазине она оставила его вместе со Стеном возле сумочной — дожидаться её похода по залу, а потом она, повесив на плечо свою сумку, подхватила сына на руки, а Роман, с тяжеленными фирменными продуктовыми пакетами в руках, но тем не менее почти счастливый (что Селену ещё больше обеспокоило), чуть не побежал впереди.

При подъезде было пусто, так что Роман поставил пакеты на скамью и принялся рыться в карманах — в поисках ключей. Стоя рядом и наблюдая за ним, Селена негромко спросила:

— Может, хоть сейчас скажешь, что у вас?..

Роман застыл, глядя на звякнувшие в ладони ключи, исподлобья посмотрел на неё.

— От нас ушла мама.

Она не стала бросаться сразу расспрашивать о деталях. А детали явно были... вопиющими. Насколько она помнила своего брата, Андрей всегда отличался чуть ли не болезненным стремлением к чистоте. Если что — не стеснялся брать в собственные руки тряпку или таскать по комнатам пылесос. И как-то она не представляла, что с уходом жены он изменил своим привычкам. Хотя... Всё может быть.

Уже у двери она задала единственный вопрос:

— А почему мама ушла?

Она намеренно опустила Ромкины слова "от нас".

Мальчишка, опустивший толстые пакеты на плиту крыльца и только поднёсший домофонный ключ к замку, замер, а потом, не оглядываясь, буркнул:

— Сама увидишь.

Запел домофон, Роман поднял пакеты и перешагнул порог в подъезд. Внезапно он резко обернулся и с искажённым лицом, сквозь зубы взмолился:

— Тётя Лена, ты только сразу не уезжай, ладно?!

И быстро отвернулся, будто злясь на себя, что высказал эту странную просьбу.

— А отец дома? — когда они подошли к лифту, догадалась спросить Селена.

Вздрогнули костлявые плечи, а потом угрюмое:

— Дома.

Селена судила по движению на улице. Время — апрельский день в разгаре. Послеобеденное. Нет, здесь точно что-то не то. Роман явно прогуливает школу. Отец, то есть Андрей, дома, когда должен был быть на работе. Да что тут у них?

А ещё она начала подозревать, что нечто переливающееся и весело поющее не зря, не просто так перекинуло её в когда-то родной мир.

Пока лифтовая кабина спускалась до них, Селена обернулась к подъездной двери и прикусила губу. Со многим готова справиться. Но... Не отказалась бы от помощи в неведомой проблеме. Мгновенно перед глазами, как ни странно, в первую очередь не Джарри, а старший сын. Коннор. Нет. Коннор и его братья. Братство... Селена с трудом заставила себя вернуться к покою. Да, Мика сейчас приплясывал бы от нетерпения побыстрее очутиться в их квартире, чтобы изучить любой прибор, неведомый пока ему. Она увидела Колина, который заворожённо подошёл бы к книжному шкафу, если тот, конечно, ещё существует. Мирт бы первым делом подошёл к Роману, чтобы посмотреть, как исцелить ему синяки, наставленные "картёжниками", а Хельми встал бы посередине квартиры, чтобы проверить чистоту пространства. А Коннор... Он бы сжал ей руку, чтобы она успокоилась...

И она... успокоилась.

Братья, оставленные... где-то там, помогли, появившись даже в её воображении.

Перед дверью в квартиру Роман опять исподлобья оглянулся на неё и грохнул в дверь ногой. Открыл младший (три года разницы с братом) — Антон. Тоже открыл рот на Селену, которая кивнула ему:

— Привет, Тошик.

— Здрасьте... тётя Лена... — обомлемо ответил тот и посторонился, впившись таким же обалделым взглядом в пакеты, которые внёс в дом Роман.

В зале трёхкомнатной квартиры она сгрузила на диван заснувшего на руках Стена. Осмотрелась, качая головой. Мамай прошёл? Или что похлеще? Такой грязи она давно не видела — тем более в квартире брата, который, в отличие от своей безалаберной жены, всегда был чистюлей... Прислушавшись к торопливому и негромкому разговору племянников на кухне, она сразу пошла к комнате, которую обычно занимали их родители. "Мама ушла". Значит, можно войти и поздороваться с братом без церемоний?.. Но на всякий случай стукнула в дверь — и, помедлив, открыла её. И чуть не отшатнулась от ужасающего запаха, хлынувшего из комнаты.

Брат лежал в постели, глядя в потолок, как будто не слышал ни стука в дверь, ни тихого Селены: "Здравствуй, Андрей". Когда она подошла к постели, то замерла над ним, чувствуя, как перехватывает дыхание при виде худого, в странных пятнах лица, при виде головы, кое-где, отдельными участками выбритой. Но сумела снова выговорить:

— Ну... Здравствуй, Андрей.

Он не откликнулся, всё так же немигающе глядя в потолок.

А Селена выпрямилась и осмотрелась.

В комнате, выходившей на северо-запад, было темновато. Не оттого, что солнце ещё не появлялось на этой стороне дома, а потому, что окно было небрежно прикрыто шторой, а именно: эта штора была почти сорвана с карниза.

Селена не стала разбираться, можно ли вновь повесить штору нормально, а просто дёрнула её в сторону. Не успела опустить руку, как за спиной услышала слабое:

— Лена... приехала...

Она быстро вернулась к кровати с братом.

Андрей безмолвно плакал. Так беззвучно, что... если бы не слёзы, плача бы не было заметно. Селена обернулась к столу у окна и поднесла к кровати стул.

Она уселась на него основательно, совершенно уверенная, что поговорит с братом и узнает всё, что нужно, чтобы помочь ему: как так получилось, что в таком состоянии он оказался... брошенным? Кто ухаживает за ним? Селена видела на столе шприцы, какие-то упаковки для инъекций и вообще таблетки. И что говорят врачи?

Но обнаружила лишь, что брат вообще не реагирует на её вопросы, вновь бессмысленно глядя в потолок. Кажется, его два слова: "Лена приехала" были единственными осознанными... Приходит в себя только временами?

Недоумевающая, она встала и пошла к кухне, чтобы задать те же вопросы племянникам и добиться хотя бы каких-то чётких ответов.

Но у двери в кухню застыла, забыв обо всём.

Племянники вынули закупленные ею продукты на захламленный бог знает чем стол и на грязный обеденный стол и... Они нарезали колбасу крупными кусками, обложили их с обеих сторон ломтями нарезанного в магазине хлеба и... не ели, а жрали, захлёбываясь молоком, которым запивали свои бутерброды прямо из пластиковых бутылок.

Огорошенная этой странной картиной (на языке вертелся лишь один вопрос: "Вам — что? Трудно было разлить молоко по чашкам?"), Селена вернулась в гостиную проверить Стена. Именно здесь она сама и ответила на собственный вопрос: "Трудно. Чашки-то грязные. Их надо вымыть, прежде чем наливать молоко!"

Малыш спал. Она присела рядом, порядком растерянная: с чего начинать возвращение захламленной вдрызг квартиры и её — скажем прямо, опустившихся обитателей к нормальной жизни?

Привычка планировать день, выработанная в Тёплой Норе, наконец подействовала. Но ненадолго. В голове только начало укладываться всё, что надо успеть сделать до вечера в доме, а что оставить на завтра, как Селена нечаянно услышала шумок из прихожей.

Быстро вышла из гостиной — и снова застыла: племянники торопливо обувались.

— Вы... куда?

— А мы это... погулять. Тётя Лена, дай нам немного денег, а? Вдруг мороженого, там, захочется? Или что-нибудь ещё? — заискивающе и одновременно со странной уверенностью, что своего добьётся, попросил Роман.

Селена смотрела на их лица, радостные в ожидании следующего после колбасного удовольствия... Медленно сказала:

— Я думала — вы поможете мне с уборкой...

— Ну ты же теперь приехала! — удивлённо и в то же время убеждённо в своей правоте откликнулся Антон.

Когда до Селены дошло, каким видят племянники её пребывание в квартире, она зарычала и ткнула указательным пальцем в дверной замок, рявкнув:

— Запрись!

В последовавшей тишине племянники, уставившиеся с изумлением на неё, резко обернулись к двери, заслышав отчётливый щелчок. После недолгого молчания и неподвижности Роман дёрнул дверную ручку вниз. Но та застыла на месте так, как будто её, как минимум, заварили или залили бетоном.

А младший открыл рот, посмотрев сначала на старшего брата, а потом — на тётю.

— Тётя Лена, а ты волшебница, что ли?

— Нет! Я злая колдунья! — всё ещё кипя, снова рявкнула Селена. — Быстро вошли в зал! Оба!

И в зале она уточнила собственные наблюдения.

Рассказ племянников был короток: родители попали в аварию. Из-за отца. Как потом врачи объяснили, во время поездки отец потерял сознание. Сначала думали — может, давление. Оказалось, не всё так просто. У него был инсульт, который потом и врачи не сразу распознали. Мать, сидевшая на заднем сиденье с покупками, быстро пришла в себя и решила, что отец притворяется. Они же въехали всего лишь в кустарник на обочине, проскочив высокий бордюр и коротко задели фонарный столб. Сначала она ругалась, что он испортил машину, а затем старалась поднять голову Андрею, чтобы заставить его выйти из машины, тащила его за плечи. Лишь чуть позже заметила на его руках, на которых он лежал головой, кровь и вызвала скорую. Врачи сказали главное: если бы мать сразу вызвала скорую, инсульт у Андрея по большей части можно было бы сразу купировать. Но... время протянули. Его поместили в больницу на полторы недели, а потом отправили домой, объяснив, что теперь всё зависит от домашнего ухода за ним. Сначала мать усердно заботилась за отцом, выполняя все инструкции по уходу за неожиданным больным... Но спустя две недели золовка Селены не выдержала. Ухаживать за мужем оказалось для неё слишком сложным и трудным.

— Когда это было? В смысле — мать ушла?

— Уже месяц, наверное, — переглянувшись, ответили племянники.

— Кто ходит к отцу? Кто ему делает инъекции?

— Мамина мама. Бабушка, — вздохнул Роман. — Баба Поля. Она старенькая, и мама переводит ей деньги платить за квартиру и покупать нам еду. Ну и за всё остальное — в школе, например. А ещё бабушка приходит, чтобы помогать папе и варить нам суп и картошку.

— Помогать... — Селена задумчиво обвела взглядом большую комнату и покачала головой. Затем решительно объявила: — Я здесь ненадолго. К концу моего пребывания здесь квартира будет сиять. Меня поняли? Так что, начиная с этой минуты, устраиваем в квартире аврал и привыкаем к чистоплотности.

— Я маленький! — заныл Антон. — Я не хочу убираться...

— Я тоже не буду! — заявил Роман. — Я не уборщик, ясно?

Селена помолчала, внимательно глядя на обоих, а потом спокойно сказала:

— Так. Начнём вот с чего. Сначала Роман получит синяк под второй глаз. В том случае, если упрётся наводить чистоту дома. Потом Тошик получит синяк под первым глазом, а там посмотрим — стоит ему ставить второй или нет.

— Ты драться не умеешь! — рассмеялся младший. Но взглянул на помрачневшего Романа и уже неуверенно спросил: — Не умеешь же, да?

— Всё, — вставая с дивана, сказала Селена. — Шагаем в ванную и изучаем стиральную машину. Судя по тем грязным тряпкам, которые надеты на вас, умение управляться со стиральной машиной в вашей жизни весьма важно. — Оглянулась у двери в коридор и невозмутимо спросила: — Мне вас обоих за шкиряк, поросятки мои? Или сами пойдёте? Своими ножками?

Со слезливыми воплями и криками протеста мальчишки принялись собирать со всей квартиры использованные вещи на стирку. Ванна, куда всё это побросали, с трудом вместила тряпки. А затем племянники стояли у стиральной машины и слушали маленькую лекцию: какие вещи одновременно можно в ней стирать, а какие нельзя; какой стиральный порошок и кондиционер-ополаскиватель из имеющихся дома можно использовать и для каких вещей; рассказала и о том, как машину пускать в ход — с указанием нужных кнопок, Селена велела Роману уже практически повторить ход включения. А когда Тошик, глядя на старшего брата, ехидно заухмылялся, она вкрадчиво сказала:

— А Тошик сдаст мне экзамен по стиралке в следующее включение. Сегодня машина будет работать долго и упорно — насвинячено в квартире жутко. Поехали, Роман.

Машина была включена. И два племянника застыли перед ней, недоверчиво глядя — типа: это правда, что мы её запустили?

— У нас час свободного времени, пока машина работает. Идём дальше, — скомандовала Селена. — На кухню. Один моет посуду — другой протирает её чистым сухим полотенцем. Если, конечно, такое в этом доме найдётся, — пробормотала уже она, осматриваясь на кухне.