Маг-2

— О Милосердный! Взываю к тебе! Рассекающий Нити, Бегущий-в-Тенях, Быстрый Танцор, Тихая Поступь — силою крови своей призываю — явись!

Несколько бесконечно долгих мгновений ничего не происходило, затем тени на стене сложились в зыбкий силуэт очень высокого человека с кошачьей головой и широкими лапами вместо кистей. Из правой лапы тянулись три изогнутых когтя в локоть длиной. Странное ощущение присутствия наполнило зал, словно бы каждый камушек на полу стал опасен для жизни, словно любое неосторожное движение обязано было закончиться фатально, словно в воздухе повсюду дрожали незримые лезвия, в любой миг готовые рассечь плоть. Тень шевельнулась, налилась глубиной и резкостью, и присутствие сменило ощущение взгляда. Это было гораздо, гораздо хуже. Взгляд не обращал никакого внимания на плоть, он смотрел, казалось, прямо в душу, осеняя ее чистым холодным чувством последней черты, за которой начиналось бесконечное ничто. Нет, это ощущение было невозможно адекватно выразить.

Пляшущие тени вокруг силуэта сложились в странные знаки и символы, значение которых безо всякой моей воли проявилось в оцепеневшем мозгу. Вдруг вспомнились незабвенные строки:

"Засверкали в ответ чешуи

На взнесенной мостом спине,

Как сверкают речные струи

При склоняющейся луне. —

И, кусая губы сердито,

Подавляя потоки слов,

Стал читать на них Морадита

Сочетанье черт и крестов."

И я внимал. Если спрессовать оттенки смыслов, то в грубом переложении в слова это звучало бы так: "Ты просил — и я явился, смертный. Чего ты хочешь?" Я в ответ взглянул прямо туда, где у Тени могли бы находиться глаза, и каким-то инстинктивным внутренним движением раскрылся. Вдруг стало очень холодно, будто по венам вместо крови потек жидкий гелий. Не-вы-но-си-мо. Разом задрожали все мышцы. Захотелось рухнуть на пол, обхватить себя руками и свернуться в позе эмбриона. Сдерживаться удавалось лишь с великим трудом, пока огромный спокойный взгляд пронизывал меня насквозь, как бабочку — игла энтомолога. Новые узоры на стене. "Интересно... Ты верно понял. Да будет так." Что-то сдвинулось вокруг, горящий призрачной зеленью узор непостижимым образом вывернулся сам в себе и превратился в другой, намного более сложный, хотя и имеющий слабое сходство с предыдущим. В магическом восприятии прянула волна исполинской силы и сложности, и я ощутил, как едва не рвется сознание в попытке уместить в себе все подробности происходящего. Спустя один удар сердца все закончилось. Дикая слепящая боль схлынула, тени на стенах вернулись к прежнему хаотичному бегу, и только воздевшая себя на крепкие лапы конструкция — нет, уже создание! — обратила ко мне свою морду, подсвеченную угасающими языками пламени в пустых канавках узора.

Она была красива... Несмотря на отсутствие видимых признаков пола, как-то сразу становилось понятно, что это именно она. Законченное совершенство линий, изящество плавно перетекающих одна в другую форм. Гордо посаженная голова на грациозно выгнутой шее, глаза — два бездонных ночных омута с десятками искорок-зрачков, четко прорисованные лапы — шестипалые, сухие и подвижные передние и могучие четырехпалые задние. Когти на них посверкивали узкими светло-серыми лезвийными полосками. В ней было ровно четыре с половиной метра от ноздрей до листовидной кисточки хвоста, массу я тоже помнил с точностью до грамма. И с удивлением и восторгом я заметил в своем создании не предусмотренные проектом отличия. Изначальный стальной с тусклым белым отливом цвет поверхностей сменился блескучим, грозным, грозовым ферберитово-черным оттенком. Изумительно! Точно подогнанные детали изначально были гладкими — но теперь щеголяли чешуей странных очертаний, то ли выступавшей барельефом из металла, то ли действительно наросшей поверх. А главное — глаза. Сам я их сделать не мог и надеялся лишь на последний шаг... не зря!

Взгляд этих удивительных глаз неотрывно держал меня в захвате, подобно станции сопровождения целей, при этом я ощущал в них некое странное движение, словно остальные зрачки рассматривали зал, фокусируясь разом на множестве интересных им вещей. Мои губы сами собой начали разъезжаться в торжествующей улыбке, волна дикого восторга неудержимо поднималась и распирала изнутри. Получилось! У меня все получилось! Я прошептал пересохшим ртом:

— С рождением, дитя! — и оглушительно громким показался шепот в тишине заклинательного зала. Ее взгляд целиком обратился на меня — невероятно странное ощущение! Казалось, десятки невидимых прожекторов собрались в единый гудящий от напряжения луч, который разом слепил и пронизывал насквозь. Давно потухли последние огоньки узора на полу, а мы все смотрели друг на друга в прозрачной темноте; я просто любовался ею, а она — читала меня, как раскрытую книгу, стремительно набираясь знаний. Наконец, во мне возник ее кипящий пузырьками любопытства вопрос.

"Какова моя судьба, создавший?"

Я хрипло рассмеялся, из последних сил удерживаясь на деревянных ногах. Подчиняясь невысказанному приказу, камень потолка расступился и открыл бархатно-черное ночное небо, поразительно прекрасное, густо усыпанное бриллиантами разноцветных звезд и дивными ликами сестриц-лун — чистым, словно умытым росою белым и круглым, слегка чумазым и закопченным желтым.

— Вот твоя судьба! Лети!

С гулом распахнулись широкие крылья... и если раньше я любовался, то теперь просто онемел от восхищения, впитывая невероятное зрелище всем своим естеством. Изначально крылья я сделал перистыми, набранными из длинных широких полос, которые могли складываться в нескольких местах на манер веера, однако теперь меж ферберитового цвета полос металла тянулись полотнища серого тумана, самый вид которых навевал мысли о Последних Пределах. Однако она медлила.

"Создавший. Ты должен дать мне имя."

— Оно у тебя уже есть. Вглядись в себя! Кто ты?

Взгляд невозможных глаз стал отсутствующим, тут же вернулся обратно — но уже с новым выражением.

"Да. Имя мне - Ниббана."

Мне на мгновение стало жутко. Это слово я слышал и раньше, но никогда — в таком контексте. Она явно имела в виду прямое его значение, на языке пали означавшее "прекращение, угасание"... Что это? Просто случайное совпадение? Концептуально-семантическая связность миров Древа? Туннелирование информации?

Крылья дрогнули, и все посторонние мысли тут же вышибло у меня из головы. Мощные ноги легко швырнули изящное, но массивное тело вверх, взмах крыльев с великолепной небрежностью превратил высокий прыжок в полет, меня чуть не сбило с ног тугим ударом спрессованного воздуха, и спустя секунду вольфрамовый дракон Ниббана растворилась в ночной тьме.

Я тяжело рухнул на пол прямо там, где стоял. Сил не осталось никаких, угасающего сознания хватило лишь на то, чтобы попросить Скалу, и камень под спиной стал теплым, уберегая от ночной прохлады.

Пробуждение оказалось не из приятных. Тело не болело, однако вчера я отрубился настолько капитально, что не заметил, как возвратилась Ниббана! К лицу подкрался солнечный луч, я попытался отползти, от этого окончательно проснулся, открыл глаза — и едва не зарядил на голом рефлексе убойным заклятием. Сфера праха повисла буквально на кончиках пальцев... Не уверен, что она возымела бы какое-нибудь действие, но приложить приложил бы — удержался только чудом.

Надо мной нависала драконья морда, совершенно неподвижно, как вольфрамовая статуя, лишь эти невероятные глаза жили своей жизнью. В свое время, разрабатывая облик дракона, я нарисовал великое множество эскизов, стараясь добиться максимального эффекта. Ну что сказать — добился. На собственной шкуре прочувствовал, как оно получилось.

Вскочил на ноги, пустил по телу волну мышечных сокращений, проверяя его исправность, потом сделал десяток выпрыгиваний, сколько-то отжался на руках, крутнул сальто. Дожигая ударную дозу выделившегося адреналина, сделал четвертый комплекс, тот самый, при помощи которого дошел до создания пронзающего луча. Три шага и один удар. Очень простая дорожка, но до понимания сути этого комплекса я стал доходить лишь в последнее время. Внешняя сторона в нем не имела никакого значения, главным было то, как он выполнялся.

Ниббана все это время внимательно смотрела, но по-прежнему оставалась неподвижна. Почувствовав, что снова могу соображать, я подошел к ней. Свет полудня, льющийся с разверстого потолка, высветил ее во всей грозной красоте. Смотрелась она совершенно по-новому... хм, а как ее называть-то? Дракона? Драконица? Драконихой как-то не хочется, в воображении сразу встает огромная брюхатая самка, этакий бурдюк с крылышками, тогда как передо мной находилось живое... блин, немертвое воплощение силы и изящества. Проведя рукой по облитому чешуей плечу, я ощутил под ладонью наждачную шершавость. Судя по всему, каждая чешуйка — все-таки они были отдельными элементами, а не барельефом — имела гладкую корневую часть и основной щиток, покрытый чем-то вроде мельчайших темно-серых шипиков. Интересно, как Ниббана может летать? В ней ведь весу, как в двух слонах. То есть, я понимаю, что в воздухе ее держат вовсе не крылья, но практическая реализация этого...

— Ну что, налеталась, красавица?

"Да. Было хорошо. Создавший, помоги."

— Конечно. Что тебя беспокоит?

"Не знаю точно. Я неполна."

— А, это. Я знаю, в чем дело. Как стемнеет, пойдем знакомиться с твоей хозяйкой. Ты сможешь унести меня на себе?

Правая лапа драконицы неразличимо-слитным движением метнулась вперед, обхватила меня за пояс и аккуратно приподняла на пару сантиметров.

"Да. Легко."

— Тогда пока отдыхай.

"Я не нуждаюсь в отдыхе."

— Да? Тогда подожди немного, я умоюсь и поем, а потом мы посмотрим, как ты устроена.

"Ты создавший. Ты не знаешь, как я устроена?"

— Я создал твое тело и магию, но сотворил тебя все-таки маэстро Йегус.

"Рассекающий Нити. Да. Я несу Его отпечаток. Буду ждать."

— Ну вот и хорошо. Я скоро.

Быстро подкрепившись, я вернулся к Ниббане. За это время она ни на йоту не изменила позы, в которую уселась после нашего разговора. Она по-кошачьи обвила хвостом лапы, туго сложила крылья, отчего они стали почти незаметны, а спина казалась странно широкой. Листовидный кончик хвоста лежал перед лапами, на треть вонзившись в камень пола — небрежно, без усилий. Он тоже был черного цвета, окаймляясь тонкой серой полоской.

Я приступил к обследованию и тут же обнаружил множество удивительных вещей. Заклятия, которые я так долго и трудно вкладывал в металл, слились в единую систему, сложность которой выходила за рамки моего понимания. Вот просто — выходила, и все. Мне не удалось даже сделать дамп этого поистине Великого заклятия, никакой гипермнезии на это не хватало.

Металл тела драконицы напитался Силой и начал проявлять совершенно нетипичные для него свойства. Скажем, внутри он был пластичным и текучим, ближе к поверхности начинал становиться тверже и тверже, ну а режущие части когтей и зубов и шипики на чешуе определенно состояли из карбида вольфрама. Аналогия напрашивалась прямая — подвластный мне камень Скалы, однако при всем внешнем сходстве, отличия были принципиальны. Скала имела природное происхождение, слагавший ее камень был текучим вследствие проявления обычной пластичности материалов при сверхвысоком давлении. Источником этого виртуального давления служила наполнявшая его Сила Источника. Спустя еще миллион лет ее станет настолько много, что кристаллическая решетка камня окажется полностью разрушенной, и он станет аморфным. А магически активированный вольфрам Ниббаны был подвижен по совершенно другим причинам. Как я понял, сам по себе металл оставался твердым — воздействие магии шло не на его агрегатное состояние, а на саму природу вещества, на глубинные свойства материи. Вольфрам нес на себе четкий отпечаток силы Йегуса — одного из высших персонализированных аспектов магии Состояния. С некоторой натяжкой можно было говорить о полубожественном происхождении драконицы.

Совершенно автоматически я начал прикидывать возможное оружие против такого существа. Скажем, сначала как-то получить свободный от магии участок тела, затем вмазать туда посильнее чем-то ударно-раздробляющим. Технический вольфрам, который я получил — довольно хрупкая штука, ударная вязкость его низка... нет, стоп. Карбиды ведь в ходе магического ритуала перемещены — ранее растворенные в структуре металла, теперь они сконцентрировались в кромках когтей. Что мешало остальным примесям и вовсе покинуть его? А вольфрам, очищенный до простого вещества, имеет порог хрупкости лишь в области глубоких минусовых температур. Выходит, способов борьбы может быть три. Первый и основной — быстрые ноги. Поскольку дракон летает, желательно вообще освоить телепортацию. Второй — артефактное оружие большой мощности. Например, заморозить и дербалызнуть. И третий — магия. Тут ничего определенного навскидку сказать было нельзя, вполне могло случиться так, что правильно подобранным слабеньким заклятием можно подобрать ключик к магической структуре драконицы — а может, единственный способ с ней справиться — это гвоздить тяжелыми заклятиями уровня Элиш.

И все это великолепие создал я? Даже самому не верится. Впрочем, чего бахвалиться — изначальная задумка была гораздо проще и топорнее, это после разговора с Йегусом ритуал повернулся совсем в другую сторону. Почему, все-таки, эта сущность помогла мне? Как он там сказал — "ты понял верно"? Неужели из-за этого? Изучая магию Ордена, я заметил, что некроманты привычно и отработанно заклинали плоть, кровь, кости и все такое — но возможно, стоило взглянуть на вещи шире? Могли же они омертвлять различные субстанции — почему бы не пойти дальше? В математике введение мнимой единицы позволило развить огромную новую область, всего из-за одного допущения. По аналогии я предположил, что действие той же Силы можно распространить и на иные объекты, в том числе никогда не бывшие живыми. В самом деле, если может быть зомби-труп, то почему бы не быть зомби-снегу или зомби-металлу? Гм, если некромант воистину силен и искусен, то даже существование зомби-бога не представляется таким уж оксюмороном. Найти подтверждение этой гипотезе удалось на удивление легко, а вот разработать практически применимые заклятия — у-у, это отдельная песня...

"Уже ночь. Пора лететь." — прервал мои размышления сигнал драконицы. Что? Неужели... Точно, целый день пролетел незаметно в исследовательском экстазе. Да-а-а...

Я кивнул, она склонила голову и, дождавшись, пока я найду более-менее подходящее для сидения место у основания шеи, упругим толчком взметнулась в воздух. Мелькнули и исчезли смыкающиеся лепестки свода, и в лицо ударил холодный свежий ветер. В ушах засвистело, это быстро росла скорость, с каждым взмахом широких крыльев скоростной напор становился все сильнее, ветер превратился в ревущий ураган, едва не сдиравший меня с Ниббаны. Пришлось полностью расправить ауру, чтобы хоть как-то выдерживать этот бесконечно длящийся удар огромного твердого кулака. Можно было поставить какую-нибудь разновидность щита, но воздушных я не знал, а другие требовали для поддержания массу сил. К тому же, щит был бы заметен издалека для всех обладаюших даром — а главное, он представлял собой замкнутую оболочку, в которой просто невозможно было бы сидеть на драконе. Я не предполагал, что в ближайшее время удастся полетать, и не заморачивался разработкой подходящих заклятий. Аура же сдерживала негативные воздействия в пассивном режиме, представляя собой область, в которой магическое давление дара преобладало — ну, или хотя бы оказывало серьезное влияние — над физическими эффектами. Аура тоже довольно сильно "фонила", но поверх нее можно было накинуть маскировочное заклятие, компенсирующее колебания фона, что я и сделал. Конечно, лучшим способом замаскировать ауру было ее полное свертывание... тьфу, мысли уже по кругу пошли. Сделав над собой усилие, я "остановился" — полностью прекратил мыслительный процесс, выкинул все из сознания и погрузился в созерцательное безмолвие.