Мод "Война"

Со мной остались двое осназовцев. Один из них был пулемётчиком и должен был прикрыть отход отряда, если что-то пойдёт не так. Сидела наша троица на небольшом бугорке метрах в четырёхстах от поселения. Два других пулемётчика устроили себе позиции с двух сторон деревни на выезде. Остальные бойцы закинули за спину автоматы, проверили, как сидят в ножнах ножи, достали "наганы" с глушителями и тихо растворились в темноте среди дворов. Посты были сняты быстро и без шума. За ними настала очередь спящих.

Ни единого вражеского выстрела не прозвучало. Так же не пришлось поработать пулемётчикам по выскакивающим из домов немцам. Результат бойни свыше сотни убитых и пять пленных, которые ненадолго переживут своих товарищей.

"Ну да, откуда пехотной махре взять силы, чтобы отбиться или заметить таких, как Ветров со товарищи?", — промелькнула у меня мысль в голове, которая немедленно свернула на свойства мода. Рядовой стрелок оценен в единицу, обычный пулемётчик в двойку, а спецназ шёл от трёх с половиной до пяти. Гвардия и элита от трёх. И это с учётом того, что мотоцикл с пулемётов равнялся пятёрке, конечно, если там не сидели, опять же, гвардейцы или спецназовцы. То есть, повторюсь, у немцев не было шансов.

Красноармейцы после зачистки погрузились в броневики, закинули туда же "языков" и немного трофеев, после чего стартовали на восток.

Ехали совсем недолго, час, может, немногим больше. На удивление трясло в железном ящике, называемом десантным отделением, не так чтобы и сильно. Возможно, в том нужно сказать спасибо за полугусеничный ход и сухие грунтовки.

Через час большая часть отряда выгрузилась с пленниками и трофеями и быстрым шагом отправилась в лес, а пять бойцов погнали бронемашины дальше, запутывая следы. Место встречи — и не одно — было оговорено с ними. Картами местности "любезно" поделились немцы. То, что там все обозначения были на немецком, никому не мешало, так как все осназовцы на том или ином уровне владели языком врага. Марш закончился через два часа, когда у меня и немцев сил уже не было идти.

Дозор в лице одного бойца нашёл подходящее место для отдыха. О чём было им сообщено Ветрову.

— Привал, — произнёс старшина долгожданное слово. — Зайцев, Махуматдеев, на пост.

Пара бойцов без лишних слов скрылись в кустах. Пленных надёжно прикрутили к деревьям, попутно наградив несколькими затрещинами, когда те попытались возмущаться. Гауптман постоянно сверлил меня ненавидящим взглядом, но рот благоразумно не открывал. Ему хватило одной пощёчины, после которой немец свалился на землю и пару минут лежал скорчившись. Явно пощёчина только с виду оказалась обычной, скорее всего, досталось лицевым нервам или чему-то вроде. Головы всем пленникам замотали их же нательными рубашками. Основной лагерь расположили примерно в двадцати метрах от деревьев с немцами, оставив присматривать за ними одного бойца с автоматом.

— Товарищ Борисов... — обратился ко мне старшина.

— Просто Евгений, а то мне как-то непривычно, — перебил я его. — Если сами не против, конечно.

— Евгений, просьба у меня к вам особого характера будет.

Я с интересом посмотрел на него, услышав эти странные слова:

— Особая просьба? Это как?

— Я всего лишь старшина и привык командовать максимум взводом. Да и планы строить самые простые и чаще всего они означают то, как быстрее и эффективнее нанести много вреда немцам в одном месте. А нам сейчас нужно придумать, как дать прикурить немчуре во сто раз больше.

— Я понял, что ты хочешь, — догадался я о подоплёке нашей с ним беседы. — Нужен офицер, который взял бы командование на себя?

— Да. Желательно командир стрелкового батальона или штурмового-сапёрного, но можно и ротного хорошего, — подтвердил он.

— Насчёт вот таких условий я не могу ничего сказать, — пожал я плечами. — Я могу вызвать просто офицера. А вот кем он окажется — увы, не знаю, — и я развёл руками, потом добавил, увидев кислое выражение на лице старшины. — Но точно знаю, что он усилит своим командованием наш отряд.

Не стал говорить, что в моде это воздействие описывается в цифрах: на треть увеличивает дальность обзора, значительно повышает шанс обнаружить замаскированных врагов, увеличивает на треть точность попадания и шанс поразить, например, танк или ДОТ в критически-уязвимую точку. Ещё он уменьшал процент тяжёлых ранений и погибших, повреждения техники, снаряжения и вооружения.

— Если так, то зовите.

— Сейчас гляну возможно это сделать сейчас или нет.

Первым делом я посмотрел бар энергии и был приятно удивлён тем, что в нём наличествовало сто семьдесят шесть единиц.

"Наверное, это баллы за уничтожение немцев и освобождение деревни, — догадался я. — Тэк-с, а сколько стоит наш суперкомандир?".

Цена неприятно поразила: полторы сотни. Можно купить пару танков вместо него.

— Товарищ старшина, приготовьтесь встречать, — произнёс я, не открывая глаз, и ткнул в иконку с офицером.

Когда открыл глаза, то увидел в нескольких метрах впереди молодого мужчину в новенькой офицерской форме, отлично сидящей на нём, в начищенных до зеркального блеска сапогах, с командирской сумкой, висевшей через плечо, большим биноклем на груди и коричневой кобурой на правом боку.

— Кто мне может объяснить происходящее? — спокойно сказал он и обвёл нас всех внимательным взглядом.

Кое-что я понял сразу: все заявленые функции работают в полной мере. По крайней мере, я сейчас ощутил прилив сил, спокойствие и уверенность. Судя по тому, как стали разглаживаться лица бойцов, они тоже испытали аналогичный эффект от присутствия офицера.

Ветров закинул автомат за спину, одёрнул камуфляж и сделал два шага вперёд к гостю. Остановившись, он вскинул правую ладонь к виску и чётко произнёс.

— Старшина Ветров. Товарищ майор, разрешите обратиться!

Он ещё только поправлял одежду, как остальные парни уже вскочили с земли и вытянулись.

Майор ответил воинским приветствием и принял доклад от моего недавнего собеседника, после чего скомандовал:

— Вольно!

Старшина отступил в бок и продублировал:

— Вольно!

Дальше между нами состоялся разговор аналогичный ночному. Я опять рассказал свою биографию, то, что помнил про Великую отечественную, о своём переносе в это место и связь между красноармейцами и собой. Потом был допрос пленных, осмотр карт и создание плана.

— Надо же, — слегка удивился майор Соболев, когда обнаружил в своей сумке карту данной местности, причём очень подробную, где были указаны высоты, характеристики грунтов, все ручьи и речки, существовавшие лесные и грунтовые дороги, все хутора, сёла, деревни и города. У него имелась карта с большим масштабом и несколько с мелким. — Ну, тем лучше. Мы вот в этом районе, — он обвёл тупой стороной карандаша круг на карте юго-восточнее Ковеля и севернее Луцка. — Немцы сейчас рядом с Киевом. Это подтверждают пленные и моя память. И почти через три недели город падёт, — тут он не сумел сдержать эмоции и скрипнул зубами. — Наша задача сделать так, чтобы этого не случилось или оттянуть дату как можно дальше. И возможности товарища Борисова будут очень кстати.

План майора не предусматривал отступление к линии фронта, где нам бы изрядно потрепали нервы проверками и вряд ли бы допустили вообще до сражения. Да и расстояние в четыре сотни километров по прямой в реальности запросто превратятся в шестьсот. Группа вроде "Алмаза" потратит на переход максимум неделю. А вот я на такой подвиг совсем не гожусь. Без транспорта я буду лесами и полями добираться до линии фронта пару недель точно. Да и Соболев лишь немного лучше физически подготовлен меня. Он не осназовец, который зайца на спор в поле загоняет.

Предлагал он для начала уничтожить несколько мостов и железнодорожных путей с водокачками на перегонах. Затем уйти на восток от Ковеля за реку Стоход и устроить позиции в удобном месте, перекрыв немцам движение по шоссе из Ковеля и по железной дороге, проходящей севернее. Река и болотистая местность осложнит немцам попытки выбить соединение с рубежей.

Лично я не видел причины засесть в одном месте, как самоубийцы какие-то. С моими возможностями лучше двигать на восток, перейти линию фронта и связаться с кем-то из адекватных руководителей страны или военачальников. Но майор отмахнулся от этой идеи, словно, в его голове стоял процессор с зашитым на уровне БИОСа приказом перекрыть немцам кислород в их тылу на свежезахваченных территориях. Остальные бойцы его поддержали. Для меня был приведён "обоснуй", что сейчас каждый день на счету. И пока отряд станет добираться до своих, то будут потеряны огромные возможности нанести врагу катастрофический урон.

"Так и скажите, что рвётесь в бой и не хотите ныкаться по кустам", — с раздражением подумал я. Всего моего влияния не хватало, чтобы переубедить Соболева. Мне до жечной горечи во рту не хотелось лично участвовать в боях, а всё к этому идёт.

Единственное, что умное предложил майор — с моей точки зрения — это отправить одну группу осназовцев за линию фронта с пакетом документов и сообщением о нашем плане и примерном местоположении. В зашифрованных посланиях будут указаны все значимые события этого и последующего года, поражения и удачи РККА и Вермахта и многое другое. По возможности туда же войдут образцы вооружения и наброски уставов на момент сорок пятого года.

— Товарищ майор, чтобы реализовать всё то, что вы хотите, мне нужны кое-какие единицы учёта, а пополняются они в час по нескольку штук. Или нужна большая победа над немцами. Как пример могу привести уничтожение бойцами Ветрова почти сто пятьдесят врагов с техникой.

— Будут тебе победы, — недобро усмехнулся офицер. И его злость была направлена не на меня.

* * *

*

Два отделения штурмовиков-сапёров из ШИСБр обошлись мне в копейки, если считать то количество энергии, которое я потратил на вызов Соболева и то, сколько у меня сейчас собрано. Майор устроил диверсию на железной дороге, пустив под откос эшелон с топливными цистернами. За эту победу мне капнуло сразу сто единиц. Ещё два нападения на колонну грузовиков и штабную колонну принесли мне сто двадцать единиц энергии. После этого мы ушли на юго-запад, следуя пометкам на трофейных картах. Одна из них указывала на крупный аэродром с бомбардировщиками.

На месте оказалось, что там находится около восьмидесяти самолётов и огромное количество топлива с боеприпасами. Бензин и бомбы со снарядами были по всем правилам расположены во рвах и обнесены земляными валами, плюс, имелась сильная охрана и освещение электрическими прожекторами в ночное время. Давать подсветку вражеской авиации немцы не боялись, так как знали, что самолётов в Красной армии осталось с гулькин нос и те сейчас тают на фронте в неравных боях. Так же там имелись минные поля, колючая проволока, вышки с пулемётами и "секреты".

И вот "шисбровцы" нам были нужны, чтобы без шума проделать проходы среди мин и колючего ограждения. Ко всему прочему они имели мощную боевую подготовку в отличие от обычных сапёров. И если дело дойдёт до боя, то они дадут прикурить нацистам. Один проход вёл к артиллерийским ровикам и топливным хранилищам, второй предназначался для меня. Соболёв сумел-таки уговорить меня рискнуть по крупному. Дело касалось одной моей способности, стоящей двести энергетических "рублей" — вызов массированного артобстрела. Мне требовалось подобраться примерно на несколько сотен метров, чтобы неведомые пушкари сумели положить свои фугасы очень точно в цель. А максимально-возможная дистанция равнялась километру, но при этом давала шанс поражения цели от тридцати до пятидесяти процентов. Майору это показалось очень маленькой цифрой... и вот я ползу под охраной осназа и штурмовиков к аэродрому. Ещё две группы уже заложили взрывчатку среди бомб и бочек с горючим. Через час там сработает часовой механизм, и немецкое добро взлетит на воздух.

До ближайшего самолёта осталось четыреста метров.

Триста метров.

Двести пятьдесят метров.

Двести... сто пятьдесят. Мы практически на открытом месте лежим и лишь отсутствие рядом прожекторов, не даёт немцам возможности нас увидеть. Ну, и чисто психологический трюк ещё, заключающийся в том, что охрана подсознательно не верит, что кто-то способен забраться к ним буквально под нос с самыми недружелюбными намерениями, пройдя без шума сквозь две линии защиты.

Я несильно похлопал по сапогу впереди ползущего бойца, давая сигнал, что нужно остановиться.

Минус двести единиц энергии и появление таймера с обратным отсчётом на десять минут. Точку-маяк я поставил почти в центре поля, заставленного двухмоторными бомбардировщиками.

Всё, пора сваливать отсюда, чтобы не попасть под шальной осколок или пулю охраны.

— Всё, — прошептал я на ухо солдату, лежащему рядом со мной. — Десять минут.

Тот кивнул и жестами показал остальным, что надо срочно уходить. Я их распальцовки не знал, поэтому пришлось хлопать по сапогу и пользоваться речью.

До самого последнего момента я не знал, как сработает трюк с артналётом. Да, энергия ушла, отсчёт начался, но результата может и не быть в силу неких факторов, про которые меня никто не соизволил поставить в известность. Но когда над головой прошуршали в воздухе тяжёлые снаряды, я радостно подумал:

"Получилось!".

Земля подо мной с товарищами дрогнула, когда за нами среди самолётов взорвался первый "чемодан". Не знаю, какой калибр отправил сюда свои подарки, но мощь взрыва поражала воображение. Сразу стало светло от пламени. Но свет этот ничуть не выдавал нас, скорее даже прятал ещё сильнее благодаря ломаным резким теням, забегавшись на аэродроме и вокруг него. Когда мы вышли с прохода в минном поле, то за нами всё ещё громыхало.

— Две тысячи сто! — сообщил я Соболеву, когда моя группа соединилась с остальными.

— Молодец, — похвалил он меня. — Понимаю, что для тебя воевать страшно, но ты с этим страхом нормально справляешься. Когда мы придём в расположение наших войск, то я буду просить, чтобы тебе дали высшую награду.

— Награду, — повторил я за ним и поморщился. — К стенке бы не поставили.

— Не говори ерунды. Я помню, как ты рассказывал о том, что ходит среди твоего поколения о расстрелах, штрафбатах и фильтрах во время войны. А я всё это видел своими глазами и говорю тебе, что две трети россказней не имеют ничего общего с реальностью.

— Так мы пойдём к своим?

— Не сразу. Сначала нужно прервать немцам снабжение и закрепиться в одном месте, — покачал он головой, показав, что не расстался со своей безумной идеей показать захватчикам мать Кузьмы в их тылу.

Я только махнул рукой в ответ, не собираясь скрывать своего негатива к подобному. Нет, я уже просто убеждён, что в мозгах призываемых мной солдат стоит особая закладка, которая не даёт им перейти линию фронта. Конечно, я согласен, что мы потеряем очень много времени, что сейчас мы находимся в удобном месте для диверсий, что мои способности могут переломить ход начала войны и сильно смягчить поражение, которое терпит Красная Армия. Но я могу ещё больше помочь, если окажусь в том же Киеве. И добраться туда можно быстро, достаточно найти ровное чистое место, ночью вызвать туда транспортный самолёт, погрузиться и всё! Ну, или два самолёта, так как нас сейчас уже под сорок человек. Уже через пару часов мы были бы над линией фронта.