Уроки ирокезского 13

Но чтобы не навредить вашему скоту, придется соблюдать несложные ограничения. Первое — не гнать скотину и самим не ездить там, где мои машины поднимают столбы пыли. Если же вы случайно попали в облако этой пыли, то дышите через платок, как в пыльную бурю, и старайтесь быстрее уехать и отогнать скотину. Там, где вы увидите белый след от пыли на траве, не ходите сами и не гоните скотину. И соблюдайте это ещё две недели после прилета саранчи.

А люди, которые сеют эту белую пыль, они рискуют жизнью чтобы вы не остались зимой без скотины. Поэтому прошу вас, братья: не мешайте другим братьям спасать вас, а если они попросят о небольшой помощи — постарайтесь им помочь.

Вы все знаете: боги редко помогают людям сами, обычно они выбирают кого-то из людей для помощи другим людям. Цаган Авга сейчас выбрал меня — и не потому, что я чем-то лучше любого из вас, а только потому, что у меня есть нужные для помощи машины. Но я горжусь этим выбором и приложу все силы, чтобы оправдать его доверие. И благодарю всех вас, что вы поверили мне и приехали сюда...

В общем-то, ничего выдающегося в моем выступлении не было. По большому счету — обычная "лапша на уши" с использованием религиозной атрибутики. Но мне — поверили. Хотя вовсе не потому, что, скажем, "рожа у меня очень честная" оказалась. А потому, что я речь свою произнес на калмыцком языке, причем не просто на разговорном калмыцком, а на языке, каким умудренные старцы обращаются к детям несмышленым. Или — как высшие иерархи буддизма обращаются к простому народу. На языке, который "чужие" не знают просто потому, что "чужих" такому никто не учит...

Все же наверное мне большинство из собравшихся так сразу не поверили — ну мало ли кто научился по-калмыцки говорить? Однако они поверили, хотя и не совсем мне. После того, как я "закончил дозволенные речи", гелюн подошел ко мне и что-то спросил. Хотя колонки стояли достаточно далеко от меня, все равно оказалось очень громко, и я слегка оглох и не расслышал вопроса — или просто не понял, а потому, смущенно улыбнувшись, сказал:

— Извините, уважаемый, но я не совсем понял что вы сказали.

— Но ты же говорил на нашем языке! — удивился он.

— Наверное это всего лишь Цаган Авга говорил моими устами — попытался отвертеться я.

— И он помог тебе говорить на всю степь? — спросил он уже по-русски.

— Нет, громко говорить мне помогла вот эта машина — я указал на микрофон.

— И она поможет кому угодно говорить громко? Я тоже хочу, как ты, говорить со всеми.

— Она несовершенна, и помогает очень недолго...

— Мне нужно сказать людям немного... твоя машина поможет мне?

— Если недолго, то, думаю, поможет. Вы говорите вот сюда — я показал в раструб, экранирующий микрофон от "лишних" звуков, — говорите так, как вы обычно разговариваете с людьми...

— Мы исполним просьбу Цаган Авги, и передадим ее тем, кто не смог приехать сегодня. И если прилетит саранча и погибнет на этих полях, мы найдем, чем отблагодарить его посланца...

Последнее прозвучало несколько двусмысленно, как завуалированная угроза — но я не испугался: высланные разведчики уже нашли саранчу на Маныче и в ее прилете я не сомневался. Правда если ДДТ успеет уже разложиться... Но Камилла — две жизни назад — утверждала, что это произойдет примерно через месяц, так что бояться рано. Сейчас нужно бояться всего лишь второго суховея — да и с ним Портнов как-то справится.

А вот с прочим справляться предстояло лично мне.