Локон в медальоне: Флибустьерское море

— Это 'Хиронделле', сэр? — спросил штурман.

— В этом нет никакого сомнения, мистер Фаррелл. Будьте добры поднять флаг его величества.

Полотнище с армиллярной сферой скользнуло вниз с кормового флагштока, вместо него порыв ветра развернул красное британское, с крестом святого Георга в белом крыже. Парусина над орудийными портами, закрывавшая бортовую батарею от кормы до самого носа, была сорвана и в следующий миг их крышки откинулись. 'Геркулес' дал полный бортовой залп практически в упор, неся смерть и опустошение на палубу голландского капера.

На 'Хиронделле' погибло около двадцати человек. Накрывая их изорванными парусами, словно саваном, рухнула грот-мачта, увлекая за собой крюйс-стеньгу. Еще почти столько же, покалеченных обломками рангоута на шкафуте и корме, издавали душераздирающие крики. Оставшиеся в живых не смогли оказать сопротивление волне британцев, идущих на абордаж. Кеч сдался, в трюме мы обнаружили индиго и имбирь. Этот груз высоко ценился на европейском рынке, но его стоимость не превышала восьмисот фунтов и больше меня обрадовали бочонки отличного пороха.

Бой закончился богословским диспутом. Наш капеллан появился на палубе, поднял руку для благословения и, смотря прямо на меня, произнес пятидесятый псалом: 'Ибо беззаконие мое я знаю, и грех мой всегда предо мною'.

— Что, во имя Иисуса, — начал я, — вы хотите этим сказать?

— Дозволено ли прибегать к хитрости с чужим флагом, капитан Грэм? Вспомним апостола Павла, когда он произнес 'не обманывайте друг друга'.

— По словам святого Августина 'следует благоразумно таить истину, каким-либо образом маскируя ее'.

Это место из книги 'О праве войны и мира' отца международного права Гуго Гроция, подаренной шведскими друзьями с учебного брига 'Тре крунур', очень вовремя пришло мне на память.

— Первый удар — это половина сражения, преподобный. Капитан королевского флота имеет абсолютную власть во всех решениях и действия его ограничены только Сводом законов военного времени.

В гавань Чарлстона 110-тонный кеч привели на буксире 2 июля и сразу же передали под контроль призового офицера. После продажи с торгов лорду-адмиралу отчислялась 1/10, а королю — 1/15 часть вырученных денег. Все оставшееся делилось на доли: капитан получал 3/8, лейтенанты и штурман — 1/8, его помощники, писарь и капеллан — 1/8, мичманы, уорент-офицеры, сержанты — 1/8, остальные — 2/8.

'Геркулес' покидал Чарлстаун в лучах восходящего солнца, но уже к вечеру небо затянули тучи, начался сильный шторм. С утра 6 июля все еще было ветрено, но погода изменилась самым благоприятным образом. За сутки пройдено 168 миль. С северо-восточной четверти дул ровный, умеренный пассат, гонящий волны с белыми барашками на их гребнях.

В три часа пополудни следующего дня с подветренной стороны открылся Барбадос. Два года назад к этому острову прибыл вице-адмирал Михаэль де Рюйтер с эскадрой из двенадцати боевых кораблей. Весь вечер и ночь на берегу шла лихорадочная работа, британцы строили две открытые земляные батареи. Места выбрали возвышенные, несколько отдаленные от береговой черты, спрятанные от взоров и продольного огня противника. Орудийные команды формировали, в том числе, и из местных жителей, а наскоро сколоченные отряды ополченцев готовились к отражению десанта.

Ранним утром 30-го апреля 1665 года де Рюйтер вошел в залив Карлайл, где обнаружил двадцать девять торговых кораблей, стоящих на якоре. Орудия форта и вооруженные суда открыли огонь, голландцы отвечали, двигаясь кильватерной колонной в направлении гавани. К немалому удивлению де Рюйтера, внезапно заговорили хорошо укрытые береговые батареи. Били они достаточно точно, а не сумевшая заставить их замолчать эскадра несла значительные потери.

Через полтора часа флагманский 70-пушечный 'Шпигель' имел десять человек убитыми и пятнадцать ранеными, с потерей мачт практически став беспомощным.Эта бесплодная попытка стоила голландцам 400 погибших. Взвесив все 'за' и 'против' де Рюйтер, довольствуясь 12 потопленными торговцами, принял вынужденное решение уйти для ремонта на французскую Мартинику. Затем его эскадра вернулась на родину.

* * *

Сегодня Бриджтаун купался в ярком солнечном свете. В Карлайлской бухте с уже знакомым флейтом 'Дефайнс' соседствовали полдюжины толстобоких торговых судов, несущие латинские паруса на бизань— и грот-мачтах. Швартоваться предстояло во внутренней гавани, имеющей форму подковы и называемой жителями Каринаж.

Фрегат, куда меня вознесло на квартердек в роли командира, казалось, роковым образом начал увеличиваться в размерах. Прижимаясь к наветренной стороне бухты, 'Геркулес' шел курсом бакштаг левого галса. Едва он миновал вход, я подал команду:

-Убрать грот!

Явно не удастся 'посмотреть, прежде чем прыгнуть', паруса все еще придавали слишком большую скорость.

— Фок на гитовы!

К месту якорной стоянки подходили под блиндом и бизанью, поставленной в диаметральную плоскость.

-Лево на борт! Блинд долой!

Фрегат привелся против ветра и, погасив инерцию, начал набирать задний ход.

— Отдать якорь! Убрать бизань!

Фрегат со свернутыми парусами слегка покачивался на волнах, едва слышно поскрипывая, и я наконец-то вздохнул спокойно.

Перед моими глазами лежал расположенный на обоих берегах реки Бриджтаун. Его дома строили из коралловых блоков и балластных камней, их использовали для повышения остойчивости судов, направляющихся из Англии за сахаром. Островерхие крыши, иногда соломенные из тростника, несли сильное голландское влияние. В обилии зелени белели фасады кафедрального собора и дома губернатора с ярко-красными черепичными крышами.

— Чем могу служить, сэр? — спросил меня секретарь в приемной.

— Доложите его превосходительству, что прибыл капитан Грэм.

— Слушаюсь, сэр. Вы можете пройти.

В гостиную через открытые окна проникал свежий ветер с моря. Я снял шляпу и поклонился губернатору.

— Рад вас видеть, капитан, присаживайтесь и рассказывайте, — лорд Уиллоуби указал на кресло. Предоставленный ему отчет был встречен достаточно хорошо.

-Уверен, что враг надолго запомнит полученный урок. Поздравляю от всей души мистер Грэм и у меня есть новое поручение для вас.

— Я весь внимание, милорд.

Уиллоуби несколько мгновений внимательно изучал мое лицо, затем продолжил:

— Предписание Палаты лордов периодически требует моего присутствия на заседаниях как наследственного пэра. На этот период исполняющим обязанности губернатора Советом Барбадоса назначен полковник Кодрингтон, надеюсь, вы найдете с ним общий язык. Ваш фрегат сопроводит меня на Ямайку, главную английскую базу в Карибском море, ну а пока мне необходимо оформить надлежащие бумаги.

Губернатором пообещал прислать инструкции на другой день с рассветом. Я откланялся и вернулся на 'Геркулес', думая о том, что нет попутного ветра для того, кто не знает, в какую гавань он плывет. Отдал распоряжение сменить стеньги на запасные, они были на три с половиной фута длиннее нынешних, и направился в город поужинать.

Бриз приятно холодил кожу после духоты дня, когда мой выбор в восьмом часу вечера пал на таверну 'Сахарная голова'. В ожидании, пока принесут свиные ребрышки в пряном соусе, я заказал кружку местного барбадосского пива, что оказалось дороже рома. Пригубил и, наблюдая за посетителями, коротал время, стараясь не привлекать к себе внимания.

За соседним столом, в желтом круге света, отбрасываемого свечами, подозвал служанку мужчина лет сорока пяти. Человек плотный и плечистый, одетый в камзол из простого сукна. На загорелом до черноты лице резко выделялся пересекающий левую щеку шрам. За пояс были заткнуты два пистолета, а длинная тяжелая шпага небрежно брошена на стол поверх разбросанных карт и мягкой фетровой шляпы, украшенной пером.

Судя по всему, не сомневаясь в успехе, он рассчитывал получить от нее кое-что большее, чем полные кувшины с вином. Пустые ясно подтверждали его упорное старание одолеть засуху, а два новых доказывали, что первое усилие сочтено недостаточным. Не получая согласия, незнакомец пришел в такое бешенство, что вскричал, ударив кулаком по столу так, что запрыгали оловянные стаканы:

— Я всех угощаю! Эй, приятель! Хочу пригласить вас выпить со мной и, черт побери, не вздумайте отказаться. А начнете воротить нос, так клянусь Святым Патриком, мы будем драться!

— Сожалею, но не имею права пренебречь своими обязанностями и не могу принять ваше любезное приглашение.

— Что? Вы хотите подчеркнуть, употребляя разные ученые словечки, мистер, что капитан Уолш неотесанный моряк? Ей-Богу, есть от чего прийти в ярость! Да вы просто насмехаетесь!

— Я уже все объяснил. У меня нет никакого желания шутить, напрасно так думать.

— Вы невежа и к тому же трус, если из страха перед начальством отказываетесь выпить со старым моряком.

— Не забывайтесь мистер Уолш, я готов вернуть вам оскорбление вместе с ударом шпаги.

— Клянусь всеми чертями! Я научу вас с почтением относиться к моим словам!

— К вашим услугам, капитан.

Посетители расступились, освобождая место дуэлянтам, многие влезли на столы, чтобы лучше наблюдать ход поединка. Сухой долговязый хозяин таверны поправил подвесной светильник. Противники скинули камзолы, сейчас мы оба были в рубашках, и скрестили шпаги.

Уолш яростно набросился на меня и, воспользовавшись пустячной ошибкой, чуть было не проткнул насквозь, его рот скривился в презрительной усмешке. Тишина нарушалась лишь звоном стали, скрипом половиц изредка грохотом падающего стула, подвернувшегося под ноги.

Следя за каждым движением соперника, мне удалось успешно парировать своим более легким клинком несколько довольно опасных выпадов. Наконец, уловив подходящий момент, я проскользнул под наносившей удар рукой, острие моей шпаги вонзилось в правое плечо моряка. Он выругался сквозь зубы, на рубашке проступила кровь, но увеличивалось пятно медленно. Сделав шаг назад, я опустил шпагу.

— Вам этого довольно? — между нами встал один из завсегдатаев таверны. — Вы, джентльмен, скорее удачливы, чем благоразумны.

— Я капитан Ричард Грэм! Невозможно чтобы случай не имел власти над нашей жизнью, коль скоро мы живем им.

— Признаю себя побежденным, повреждены мышцы, но вполне можно обойтись и повязкой. Заживет, ручаюсь, — с резкой откровенностью сказал Уолш. Хотя обстановка становилась весьма располагающей к доверительной беседе, к моему сожалению, следовало возвращаться на фрегат.

На следующее утро я направлялся к дому губернатора Барбадоса, проходя мимо собора Святого Михаила. Утренняя служба закончилась где-то в начале одиннадцатого. Выйдя из храма вместе с другими прихожанами, по истертым ступеням паперти спускалась хрупкого сложения девушка. Мои ноги точно приросли к земле, когда наши глаза встретились. Эта случайная встреча решила мою судьбу. Я узнал сестру полковника Кодрингтона. Она покраснела, замедлила шаг и бросила на меня быстрый взгляд.

— Добрый день мисс Кодрингтон, могу я называть вас просто Герти?

— Разумеется, мы же друзья, — ответила она, приветливо поздоровавшись. — Очень рада вас видеть Ричард, вся моя жизнь на острове скучна и однообразна. Отец приехал сюда больше двадцати лет назад, купил землю и стал выращивать сахар. Была совсем девочкой, когда он умер, оставив моему брату небольшое состояние.

Сейчас Кристофер состоятельный человек и намерен стать еще богаче. Но что мне до того, я живу предоставленная самой себе. Так расскажите о своей семье Ричард, это интересно и поможет скрасить мое одиночество.

— О, простите, что не сделал это раньше, Герти. Я единственный сын 1-го баронета Нортон Коньерс, мой отец получил титул во времена короля Карла I. Наша семья из Камберленда и в ней всегда были моряки. На Антилы мой фрегат прибыл для охраны британского судоходства и подрыва торговли противника. Вот как будто и все.

— Кем бы мы могли стать друг для друга? — мелькнуло в голове. — А знаете Герти, вы очень похожи на портрет в кабинете моего отца.

-У вас слишком пылкое воображение Ричард.

— Клянусь, что он существует. Я вспомнил о картине, когда увидел вас.

— Все это очень странно и здесь кроется какая-то тайна — стараясь не показывать своего волнения, сказала девушка. — Обещайте прийти с визитом и рассказать о своих приключениях. Я провожу вечера за чтением или игрой на клавесине.

Мысль о возможности свидания с Герти пьянила, я поблагодарил за приглашение и учтиво простился.

Губернатор нервно перебирал лежащие на столе перед ним бумаги, час назад ему сообщили о дуэли в таверне и Уиллоуби тут же переговорил с Кодрингтоном.

— Прибыл капитан Грэм, ваше лордство, — доложил секретарь.

— Пусть подождет, — ответил Уиллоуби.

— А, это вы мистер Грэм? — встретил он меня через несколько минут. — Вы затеяли дуэль вопреки королевскому эдикту, осуждающему 'деяние позорное для христианской веры'. Неслыханная наглость и открытое нарушение наших законов. Я с нетерпением жду от вас объяснений.

— Милорд, капитан Уолш был навеселе и предложил мне выпить, а когда я отказался, обиделся и перешел к оскорблениям.

— Ваше счастье, что он только ранен. Я готов закрыть глаза, тем не менее, необходимо как можно быстрее уладить между вами этот конфликт. Полагаю, что капитан Уолш проводит свое время в таверне.

Уиллоуби развернул карту Карибского моря, в ее правом углу западнее Барбадоса шла цепь Наветренных и Подветренных островов. Далее влево находились испанские Пуэрто-Рико, частью французская Эспаньола и Куба, ниже лежала Ямайка. По прямой от Барбадоса до Антигуа 270 миль, а затем еще 900 миль на запад, до Порт-Ройала.

— Вооруженный флейт 'Дефайнс' обычно ходит без конвоя, надеясь на свою скорость. Для Уолша главное хорошая прибыль за высокий риск, я же связан страховыми полисами и предписанием Адмиралтейства. Сезон ураганов начинается в июле и, имея пик в сентябре, длиться до конца ноября. Нам необходимо как можно быстрее выйти в море, капитан.

— Фрегат полностью оснащен, — заметил я, отлично понимая, почему нервничает Уиллоуби. Шла вторая недели июля, с первого августа все страховые ставки в Вест-Индии удваиваются. Положение губернатора очень серьезно, если в течение следующих трех недель он не прибудет на Ямайку, конвой уйдет. Пересечение Атлантики придется отложить до ноября.

— Значит, отплываем завтра, мистер Грэм. Надеюсь, что бог пошлет нам попутный ветер и путешествие пройдет без приключений. Вам сообщат все указания, касающиеся моего сопровождения, а также личные флажные сигналы. Как известно, любой, кто без разрешения умышленно покинет конвой, подлежит штрафу в тысячу фунтов.

— Да, милорд.

— Всего доброго, оставляю вас на попечение полковника Кодрингтона, в отсутствие губернатора ему поручено повседневное управление.

Прощаясь, я пожелал Уиллоуби счастливого возвращения. Меня действительно уже ждали, полковник Кодрингтон ходил по залу из угла в угол.

— Доброе утро, капитан Грэм! — сказал он. — Позвольте представить вам моего письмоводителя Роберта Дуарте. Он испанец, но расстался со своей страной очень давно, всецело мне предан и без него я как без рук.