Локон в медальоне

Мои слова, означая добычу, быть может богатство оживили экипаж. Первый лейтенант отдал распоряжение и над 'Геркулесом' тотчас взвился флаг португальского королевства. Неприятель приближался, пытаясь захватить все больше ветра, люди готовые к бою находились уже на своих местах.

— Это 'Хиронделле', сэр? — спросил штурман.

— В этом нет никакого сомнения, мистер Фаррелл, будьте любезны поднять флаг его величества.

Полотнище с армиллярной сферой скользнуло с кормового флагштока, вместо него порыв ветра развернул красное британское, с крестом святого Георга в белом крыже.

Скрывавшая бортовую батарею парусина была сорвана и в следующий миг откинулись крышки орудийных портов. 'Геркулес'. дал полный залп практически в упор, неся смерть и опустошение на палубу голландского капера. На баке сразу же убило человек тридцать, грот-мачта рухнула, увлекая за собой крюйс-стеньгу и накрывая их изорванными парусами словно саваном. Еще почти столько же, покаленных обломками рангоута на шкафуте и корме 'Хиронделле', издавали душераздирающие крики.

Оставшиеся в живых не смогли оказать сопротивляться волна идущих на абордаж британцев. Кеч сдался, в трюме мы обнаружили тюки индиго и имбирь. Эти грузы высоко ценились на европейском рынке, но их стоимость не превышала тысячи фунтов, я больше обрадовался бочонкам отличного пороха.

Этот первый для меня бой закончился богословским диспутом с нашим капелланом. Преподобный появился на палубе, поднял руку для благословения и, смотря прямо на меня: произнес пятидесятый псалом 'Ибо беззаконие мое я знаю и грех мой всегда предо мною'.

— Что, во имя Иисуса, — начал я, — вы хотите сказать, сэр?

-Дозволено ли прибегать к хитрости с чужим флагом, капитан Грэм? Вспомним апостола Павла, когда он произнес 'не обманывайте друг друга'.

-Преподобный, действия капитана королевского флота ограничивает только Свод законов военного времени, и я имею окончательное слово во всех решениях, касающихся корабля и службы. . Первый удар — половина сражения, по словам святого Августина 'следует благоразумно таить истину, каким-либо образом маскируя ее'.

Это место из книги 'О праве войны и мира' отца международного права Гуго Гроция, подаренной мне шведскими друзьями с учебного брига 'Тре крунур', очень вовремя пришло мне на память.

В гавань Чарлстауна капер привели на буксире 2 июля, 'Хиронделле' сразу же перешел под контроль призового офицера для продажи с торгов и отчисления лорду-адмиралу 1/10, а в пользу короля — 1/15 части. Затем вырученные деньги делились на доли: капитан — 3/8, лейтенанты, штурман— 1/8, помощники штурмана, писарь, капеллан— 1/8, мичманы, уорент-офицеры, сержанты -1/8, остальные — 2/8.

На другой день, в лучах восходящего солнца 'Геркулес' покинул Чарлстаун, ветер дул с северо-восточного направления силой в четыре балла. К вечеру вторых суток тучи полностью покрыли небо и разразился шторм.

Утром 6 июля было все еще ветрено, небо прояснялось, погода менялась самым благоприятным образом. Из северо-восточной четверти дует ровный умеренный пассат, гонит белые барашки волн. Суточные пробег увеличился до 168 миль в сутки, в нужном направлении, без дрейфа.

В три часа пополудни следующего дня с подветренной стороны по носу показался Барбадос. Два года тому назад к острову прибыл вице-адмирал Михаэль де Рюйтера с эскадрой из двенадцати боевых кораблей.

В тот вечер и ночь на берегу шла лихорадочная работа, британцы строили две открытые земляные батареи. Места выбирали возвышенные, несколько отдаленные от береговой черты, укрытые от взоров и продольного огня противника. Орудийные команды формировали в том числе и из местных жителей. Готовясь к высадке десанта, наскоро сколачивали отряды ополченцев.

Ранним утром 30-го апреля 1665 года де Рюйтер вошел в залив Карлайл и обнаружил здесь двадцать девять торговых кораблей, стоящих на якоре. Вместе с вооруженными судами открыли огонь орудия форта, продвигаясь кильватерной колонной в направлении гавани. голландцы отвечали.

К немалому удивлению де Рюйтер внезапно заговорили хорошо укрытые береговые батареи. Били они достаточно точно и через полтора часа нанесли значительный урон флагманскому 70-пушечному кораблю вице-адмирала. Его 'Шпигель', имея десять человек убитыми и пятнадцать ранеными, с потерей мачт стал практически беспомощен, не сумевшая заставить замолчать батареи эскадра несла потери,

Бесплодная попытка осуществить высадку стоила голландцам 400 погибших Взвесив все 'за' и 'против' де Рюйтер, удовольствуясь 12 потопленными торговцами, принял вынужденное решение уйти для ремонта на французскую Мартинику, в а затем вернуться на родину.

Сегодня Бриджтаун купался в солнечном свете. В Карлайлской бухте несущие латинский парус не только на бизани, но и на гроте полдесятка округлых торговых судов соседствовали с уже знакомым флейтом 'Дефианс'.

Предстояло швартоваться во внутренней части гавани называемой местными Каренейдж и явно не удастся 'посмотреть, прежде чем прыгнуть'. Фрегат куда меня вознесло на шканцы в роли командира, казалось, начинает роковым образом увеличиваться в размерах. Прижимаясь к ее наветренной стороне, 'Геркулес' идет курсом бакштаг левого галса. Едва он минует вход, я подаю команды:

-Убрать грот-стень-стаксель! Убрать грот!

Паруса все еще дают нам слишком большую скорость.

— Фок на гитовы!

К месту якорной стоянки подходим под фока-стакселем и поставленной в диаметральную плоскость бизани

-Лево на борт! Фока-стаксель долой!

Фрегат приводиться против ветра и, погасив инерцию, начнет забирать задний ход.

— Отдать якорь! Убрать бизань!

Подали швартовы и наконец-то я вздохнул спокойно. Фрегат с убранными парусами слегка покачивался на волнах, едва слышно поскрипывая. Передо мной лежал Бриджтаун, расположенные на обоих берегах реки, его дома строили из коралловых блоков и балластных камней, для лучшей осадки ими грузили суда, выходившие из Англии за сахаром.

Островерхие крыши, иногда соломенные из тростника, но чаще черепичные несли сильное голландское влияние. Белели фасады кафедрального собора и дома губернатора с ярко-красными крышами, в обилии зелени.

— Чем могу служить, сэр? — спросил секретарь в приемной.

— Доложите его превосходительству прибыл капитан Грэм.

— Извольте следовать за мной, сэр.

В гостиную через открытые окна проникал свежий ветер с моря, я снял шляпу и поклонился губернатору.

— Рад вас видеть, — лорд Уиллоуби указал на одно из кресел. — Садитесь и рассказывайте, капитан.

Представленное повествование он встретил достаточно хорошо.

-Уверен враг надолго запомнит полученный урок. Поздравляю от всей души мистер Грэм и для вас есть новое поручение,

— Я весь внимание, милорд.

Глаза Уиллоуби внимательно изучали мое лицо, затем он продолжил.

— Предписание о вызове в Палату лордов, сохраняя за мной должность губернатора Барбадоса, периодически требует присутствия в Лондоне как наследственного пэра. Вашему фрегату предстоит сопровождать меня на Ямайку, нашу главную базу в Карибском море. Впрочем, совет Барбадоса в качестве моего заместителя назначил полковника Кодрингтона. Надеюсь, с ним вы найдете общий язык, ну а пока мне необходимо оформить необходимые бумаги.

Губернатором обещал прислать инструкции на другой день с рассветом. Я откланялся и вышел, думая о том, что нет попутного ветра для того, кто не знает, в какую гавань плыть. Намереваясь переменить стеньги и поднять запасные, тремя с половиною футами более настоящих, я отдал на 'Геркулесе' нужные приказания и направился в город поужинать.

Бриз приятно холодил кожу после духоты дня. когда мой выбор в восьмом часу вечера пал на таверну 'Сахарная голова'. В ожидании, пока принесут свиные ребрышки в пряном соусе я заказал местного барбадосского пива, что оказалось дороже рома и принялся разглядывать посетителей.

За соседним столом мужчина лет сорока пяти, на его загорелом до черноты лице резко выделялся пересекающий левую щеку шрам, подозвал служанку. На вид это был человек плотный и плечистый, в простого сукна длинной куртке до середины бедра, два пистолета заткнуты за пояс, длинная тяжелая шпага с обоюдоострым клинком небрежно брошена на стол поверх разбросанных по столу карт и мягкой фетровой шляпы, украшенной пером.

Судя по всему, не сомневаясь в успехе, он рассчитывал получить от нее кое-что побольше чем полные кувшины с вином. Пустые ясно подтверждали упорное старание одолеть засуху, а два новых доказывали, что первое усилие сочтено недостаточным. Не получая согласия, незнакомец пришел в такое бешенство, что вскричал, ударив кулаком по столу так, что запрыгали оловянные стаканы:

-Я всех угощаю! Эй приятель! Идите сюда я желаю вас угостить и черт побери. не вздумайте отказываться. А будете воротить нос, клянусь Святым Патриком, мы будем драться!

-Сожалею, я не имею права пренебрегать своими обязанностями и не могу принять ваше приглашение.

-Пренебрегать? Вы хотите подчеркнуть, употребляя разные ученые слова мистер, что капитан Уолш неотесанный моряк? Ей-Богу, есть от чего прийти в ярость! Он насмехается!

-Я уже все вам объяснил и у меня нет никакого желания шутить. Напрасно так думать, капитан.

-Вы невежа и к тому же трус, если из страха перед начальством отказываетесь выпить со старым моряком.

-Не забывайтесь мистер Уолш, я готов вернуть это оскорбление вместе с ударом шпаги.

-Клянусь всеми чертями! Я научу вас с почтением относиться к моим словам!

-К вашим услугам, капитан.

Посетители расступились, освобождая место сражающимся; многие влезли на столы, чтобы лучше наблюдать дуэль. Сухой долговязый хозяин таверны поправил подвесной светильник. Оба противника скинули камзолы и оставаясь в одних рубашках скрестили шпаги.

Уолш яростно набросился на меня и, воспользовавшись незначительной ошибкой, чуть было не проткнул насквозь, рот его скривился в презрительной усмешке. Тишина нарушалась лишь звоном стали, скрипом половиц изредка грохотом падающего стула, подвернувшегося под ноги.

Следя за каждым движением соперника, мне удалось успешно парировать своим более легким клинком несколько довольно опасных выпадов. Наконец, уловив подходящий момент проскользнул под наносившей удар рукой и острие моей шпаги вонзилось в правое плечо моряка. Он выругался сквозь зубы, на рубашке тут же проступила кровь, но увеличивалось пятно медленно. Сделав шаг назад я опустил шпагу.

— Довольно! — между нами встал один из завсегдатаев таверны. — Вы скорее удачливы, чем благоразумны молодой человек.

— Я капитан Ричард Грэм! Невозможно чтобы случай не имел власти над нашей жизнью, коль скоро мы живем случаем.

— Признаю себя побежденным, джентльмены — с резкой откровенностью сказал Уолш, — повреждены мышцы, но можно обойтись и повязкой, заживет, я ручаюсь.

Обстановка быстро становилась весьма располагающей к доверительным беседам. К сожалению, мне было необходимо возвращаться на фрегат.

На следующее утро, мимо ярко освещенного изнутри собора Святого Михаила. где в начале одиннадцатого закончилась утренняя служба, я направлялся к дому губернатора Барбадоса. Выходящая из храма публика спускалась по истертым ступеням паперти. Хрупкого сложения девушка встретилась со мной глазами, точно ноги приросли к земле, когда я узнал в ней сестру полковника Кодрингтона. Она с своей стороны замедлила шаг и по временам краснела, бросая и тотчас отводя быстрые взгляды. Эти мимолетная встреча решила мою судьбу.

— Добрый день мисс Кодрингтон, могу я называть вас просто Герти? — Разумеется, мы же друзья, — ответила она, поздоровавшись со мной очень приветливо. — Я рада вас видеть Ричард, жизнь на острове очень скучна и однообразна. Отец приехал сюда больше двадцати лет назад, купил землю и стал выращивать сахар. Я была совсем девочкой, когда он умер, оставив моему брату небольшое состояние.

Сейчас Кристофер богатый человек и станет еще богаче, поскольку назначен губернатором. Но что мне, предоставленной самой себе, до того? Так расскажите о своей семье Ричард, это интересно. Надеюсь, вы поможете скрасить мое одиночество.

— О простите, что не сделал это раньше, Герти. Я единственный сын 1-го баронета Нортон Коньерс, этот титул отец получил во времена короля Карла I. Наша семья из Камберленда и в ней всегда были моряки. На Антилы мой фрегат прибыл для охраны своего судоходства и подрыва торговли противника. Вот как будто и все.

— Кем она могла быть для меня и кем мог стать для нее я? — мелькнуло в голове. — А знаете Герти, вы очень похожи на портрет в кабинете моего отца.

-У вас слишком пылкое воображение Ричард.

— Клянусь, портрет существует. Я вспомнил о нем, когда увидел вас.

— Все это очень странно и здесь кроется какая-то тайна — стараясь не показывать волнения сказала девушка. — Я провожу вечера за чтением или игрой на клавесине. Обещайте прийти с визитом и рассказать о своих приключениях.

Мысль о возможности свидания с Герти пьянила, я поблагодарил за приглашение и учтиво простился.

Губернатор нервно перебирал лежащие на столе перед ним бумаги, час назад ему рассказали о дуэли в таверне и Уиллоуби тут же посоветовался с Кодрингтоном.

— Прибыл капитан Грэм, ваше лордство, — доложил секретарь.

— Пусть подождет, — ответил Уиллоуби.

— А, это вы мистер Грэм? — встретил он меня через несколько минут. — Я жду объяснений. Неслыханная наглость затеять дуэль вопреки королевскому эдикту/ осуждающему их 'как позорные для христианской веры' и 'открытое нарушение наших законов'.

— Милорд, капитан Уолш был навеселе и предложил мне выпить, а когда я отказался, обиделся и перешел к оскорблениям.

— На ваше счастье мистер Джон Уолш только ранен. Я готов закрыть на это глаза, тем не менее необходимо как можно быстрее уладить ваши противоречия. Предполагаю, что сейчас капитан проводит время в таверне.

Главное для него хорошая прибыль за высокий риск и, надеясь на свою скорость, вооруженный флейт 'Дефианс' обычно ходит без конвоя. Я же связан страховыми полисами и предписанием Адмиралтейства.

Уиллоуби развернул карту Карибского моря, западнее Барбадоса в ее правом нижнем углу, вверх шла цепь Наветренных и Подветренных островов, по отношению к северо-восточному пассату. Далее влево Виргинские острова, затем испанские Пуэрто-Рико, частью французская Эспаньола и Куба, между ними лежала Ямайка. От Барбадоса до Антигуа по прямой 270 миль, затем еще 900 на запад, до Порт-Ройала.

— Нам необходимо как можно быстрее выйти в море, капитан. Сезон начинается в июле и, имея пик в сентябре, длиться до конца ноября.

— Фрегат оснащен полностью, — заметил я, отлично понимая, почему лорд нервничает. Шла вторая недели июля, с первого августа все страховые ставки в Вест-Индии удваиваются. Его положение очень серьезно, если в течение следующих трех недель не прибыть на Ямайку, конвой уйдет и пересечения Атлантики придется отложить до ноября.

— Отплываем завтра, надеюсь, бог пошлет нам попутный ветер и путешествия до Ямайки без приключений, мистер Грэм. Как вам известно, любой кто без разрешения умышленно покинет конвой, подлежит штрафу в тысячу фунтов. Вам сообщат все указания, касающиеся моего сопровождения, а также личные флажные сигналы.