— Эту женщину, — Марцелла указала на Касинию, — задержали с оружием в руках. Она пыталась убить принцепса. За такое полагается мучительная смерть. Висеть на кресте ей не хочется. Стоит пообещать милость, и она обвинит любого.

— Считаешь, мы это подстроили? — ледяным голосом спросила Лаура.

— Я лишь утверждаю, что преступнице нельзя верить, — выкрутилась Марцелла.

— У тебя все? — спросила я.

— Да, принцепс!

— Проконсул?

— Пригласите свидетелей! — велела Лаура.

Когда в зал вошли мужчины, на скамьях загудели. Никогда прежде пришлых не приглашали в этот зал. Мужчины, встав, растерянно скользили взглядами по сторонам. Было видно, что они встревожены.

— Назовите себя! — предложила Лаура.

— Я — Ион, — сказал высокий, черноволосый мужчина.

— А я — Стефан, — поклонился второй, такой же черноволосый, но ростом пониже.

— Чем вы занимаетесь?

— Служим в храме Богини-воительницы.

— Поднимите руки, чтобы все видели браслеты!

Мужчины подчинились. Лаура кивнула, и пришлые опустили руки.

— Вам известно, зачем вы здесь?

— Нет, госпожа! — ответил Ион. — В храм пришли воины и велели за ними следовать. Они не говорили, зачем. Мы, наверное, провинились, но не знаем в чем.

Лаура глянула на Марцеллу и усмехнулась.

— Вас ни в чем не обвиняют! — успокоила пришлых, — Вы здесь, как свидетели. Сейчас я буду задавать вопросы, а вы — отвечать. Честно и правдиво. Понятно?

Мужчины кивнули.

— Внимательно посмотрите на этих женщин. Если кого узнаете, указывайте рукой. Опознанных сенаторов прошу спускаться в зал.

По скамьям пробежал ропот, но Лаура не обратила на это внимания. Ион со Стефаном двинули вдоль скамей, разглядывая сенаторов, и время от времени на кого-то показывали. Отмеченные женщины бледнели, но вставали и послушно спускались вниз. Одна из сенаторов пыталась спрятаться, склонившись за спину соседки, но Ион подошел и положил ей на плечо руку. К концу опознания в зале стояло четыре сенатора, в том числе и Марцелла. Ион со Стефаном подошли к Лауре.

— Откуда вы знаете этих сенаторов? — спросила она.

— Видели в храме, — ответил Ион. — Они приходили к нам.

— Зачем?

Ион замялся.

— Говори! — велела Лаура.

— Мы совокуплялись с ними.

На верхних скамьях кто-то охнул.

— Вы делали это по их просьбе?

— Нет, госпожа! За нами приходила Касиния и отводила в покои понтифика. Там находился кто-то из этих женщины. Понтифик уходила, а мы оставались...

— Вы ласкали женщину сразу вдвоем?

— По-разному, госпожа! Иногда вдвоем, иногда поодиночке. Вот она, — Ион указал на Марцеллу, — любила, чтобы вдвоем. Ей очень нравились наши ласки. Она обещала взять нас к себе. Нас возили к ней в дом.

— Он у нее очень большой и роскошный! — восторженно сказал Стефан. — Много слуг, красивые мозаики и вазы.

— Твоя знаменитая коллекция, Марцелла? — усмехнулась Лаура. — Ты и теперь будешь утверждать, что мы это подстроили? Может, пригласить в свидетели твоих слуг?

Марцелла не отозвалась. Она смотрела в пол. Руки, которые сенатор держала перед собой, тряслись.

— Вопросы к свидетелям есть?

Ответом было молчание.

— Вы свободны, граждане!

Мужчины поклонились и вышли.

— Ты — тоже! — Лаура указала на Касинию.

Стража вывела хромающую треспарту.

— Возвращаю тебе слово, принцепс!

Я встала.

— Властью, дарованной мне сенатом и народом, я, Флавия Авл, принцепс и цензор, обязанная следить за нравами, за преступления против законов Ромы исключаю Марцеллу Канис, Манию Ульпию, Валерию Дециус, Клавдию Порцию из списка сенаторов на вечные времена. Стража! Вывести заговорщиц! Им тут не место!

Подбежавшие преторианки, бесцеремонно пихая бывших сенаторов, вытолкали их из курии. Я кивнула Лауре.

— Призываю сенат наказать виновных! — объявила она.

— Почему нет Октавии? — заметила Северина, все это время тихо сидевшая в кресле. — Нельзя выносить приговор в ее отсутствие. Все-таки верховный понтифик.

— Октавия сбежала, — вздохнула Лаура. — Когда за ней пришли, в храме ее не оказалось. Успели предупредить. Полагаю, она спряталась в городе "фармацевта". Придется судить заочно.

— Своим побегом она подтвердила обвинение, — кивнула трибун. — Не возражаю. Что предлагаешь?

— Объявить Октавию вне закона.

— Справедливо! — согласилась трибун.

— Голосуем! — объявила я.

Руки сенаторов поползли вверх. Я следила, прищурившись. Как и предполагала, никто не уклонился.

— Принято!

— Теперь бывшие сенаторы, — сказала Лаура.

— Предлагаешь крест? — насторожилась Северина.

— Нет, трибун! Если нола умышленно, угрозами или подкупом склоняет к сожительству мужчину из храма, — процитировала закон Лаура, — ее казнят. Здесь этого не было. Бывших сенаторов совратила Октавия. Она предлагала мужчин в обмен на поддержку. Думаю, изгнания достаточно.

— Они богаты, — покачала головой Северина, — и не пожалеют золота, чтобы вернуть положение. У каждой — десятки клиентов. Станут мутить нол, а Роме не нужен бунт. Я вообще не понимаю, почему вы медлили. Каждая из изгнанных — развратная тварь, кичившаяся своим богатством и выставлявшая его напоказ. Они предавались удовольствиям, не думая о народе... ("Олигархи!" — вспомнилось мне слово Игрра). Я говорила об этом сенату, но меня не слышали. Настаиваю на конфискации имущества.

— Согласна! — сказала Лаура.

— Кто "за"?

Руки в этот раз подняли неохотно, но, все же, проголосовали.

— Необходимо назначить понтифика, — сказала Лаура, когда решение утвердили. — Предлагаю Северину.

— Почему я? — удивилась трибун.

— Касиния нам многое рассказала. В храме деялось непотребное. Октавия пользовалась его казной, как своей. Многое расхищено. А что вытворяли жрицы! Они совокуплялись с мужчинами, устраивали с ними оргии... (Северина сморщилась). Для того чтобы навести порядок, требуется женщина безукоризненно честная. Кто, если не ты?

— Тысячу лет понтифика избирали из рода жриц, — заметила трибун.

— Они вышли из доверия! — вмешалась я. — Их представитель затеяла заговор с целью убить принцепса. В прежние времена за это казнили весь род. Я не настолько кровожадна, но никто из жриц более не станет верховным понтификом!

Северина подумала и кивнула.

— Голосуем!..

— На сегодня — все! — объявила Лаура, когда руки опустились.

— Нет!

Наставница глянула на меня с изумлением. Я встала.

— Хотя виновные изобличены, Октавия скрылась. Она увела с собой стражу, довольно многочисленную и хорошо вооруженную. Рома в опасности. В такое время нужно действовать без промедления. Я настаиваю на полномочиях диктатора.

— Надолго? — насторожилась Северина.

— На установленный законом срок — полгода.

Северина задумалась и кивнула:

— Не возражаю!

— Голосуем!..

Из курии я выходила, едва не танцуя. Получилось! Теперь никто не помешает мне послать войско на выручку Игрру. Не нужно испрашивать разрешения у сената, уговаривать наставницу. Мы снова увидимся...

— Могла бы сказать! — упрекнула догнавшая меня Лаура. — Зачем ты это затеяла? Теперь любую ошибку припишут нам.

Я только плечами пожала: подумаешь!..

Поселок FAGG, 100 миль севернее Ромы. Пакс

— Я вне закона! — закричала Октавия с порога. — Из Ромы прискакала жрица: на улицах возглашают указ. Теперь любой может меня убить и получить за это награду от сената.

— Садись! — предложил Говард.

Октавия сверкнула глазами, но подчинилась, выбрав кресло напротив фармацевта.

— Это ты виноват! — продолжила, расправив складки палы. — Зачем я тебя послушала? Не стоила затевать...

— Я советовал убить принцепса и захватить власть, — согласился Говард. — Но разве моя вина, что ты не сумела?

Октавия раздула ноздри, но промолчала.

— Зачем было подсылать убийцу, да еще свою помощницу? — продолжил Говард.

— Она бывший ликтор и могла пройти в Палатин! — огрызнулась Октавия. — Отменно владеет оружием.

— А что, обязательно девчонку резать? Разве не существует других способов? Нельзя, к примеру, подкупить повара, чтобы подсыпал в пищу яд? Или подстрелить Флавию на пути к сенату? Есть десятки возможностей избавиться от правителя, но ты почему-то выбрала самый рисковый. Тридцать лет назад ты действовала умнее.

— Тогда ты подсказал, как делать, — вздохнула Октавия.

— Что мешало спросить сейчас? Я надеялся, ты знаешь, и не стал лезть с советами. И вот теперь ты меня упрекаешь.

Октавия вздохнула.

— Из Ромы пришлют за мной. Потребуют выдачи.

— Я не подчиняюсь Роме, а мои люди справятся с любым войском, — пожал плечами Говард. — Здесь ты в безопасности.

— Дай мне своих охранников! Я заплачу! С твоим оружием и моими стражами мы захватим Рому. Я разберусь с этой маленькой сучкой!

Октавия сжала кулаки.

— Затеять войну? Я фармацевт, а не генерал. Но даже я понимаю: не получится. Здесь мы отобьемся, но взять Рому... Там стены, внутри — улицы, ограды, за которыми легко спрятать стрелков. Моих охранников перебьют. Их всего-то пару десятков.

— Привези еще!

— Существование Пакса — тайна. Чем меньше людей ее знает, тем проще секрет сохранить. Нет, понтифик!

— Я больше не жрица! — возразила Октавия. — Они назначили Северину. Старую зануду, помешанную на нравственности.

— С ней можно договориться?

— Нет! — зло фыркнула Октавия. — Она не станет возить тебе девочек. Даже не рассчитывай!

— Я оставлю Пакс без мужчин.

— Заявят, что и не нужно. Достаточно тех, что есть.

— Трудно устроить второй мор?

— Его свяжут с тобой. Скрыть не удастся. Вас вышвырнут из Пакса!

Говард задумался.

— Я подумаю над твоим предложением, — сказал примирительно. — Думаю, его надо принять. Отдыхай!

Торжествующая улыбка растянула губы Октавии. Она встала и вышла. Говард, оставшись один, некоторое время сидел в кресле, затем поднялся и взял со стола карманную рацию.

— Зайди! — бросил, нажав кнопку.

Спустя минуту в дверь постучали, и в кабинете возник начальник охраны — высокий мужчина лет сорока с заметной сединой на висках.

— Слушаю, босс! — сказал, склонив голову.

— Октавию с дочерью разместили отдельно?

— Да, босс!

— Ужинают у себя?

— А также обедают и завтракают. Стараются не выходить лишний раз.

— Вот и хорошо. Сегодня к ужину подай им вино с цианидом. Возьмешь у Марты.

Начальник охраны поднял бровь.

— Отработанный материал, — сказал Говард. — Связывают руки. В Роме объявили награду за их головы. Нам это ничем не грозит. Все подумают, что они отравились сами.

— Сделаю, босс! — сказал начальник.

— Устроим им пышные похороны. После чего храмовая стража уйдет в Рому. Нам она не нужна, да и кормить нечем. Новому понтифику возвращение охраны понравится.

— Нужно ли отправлять всех, босс? Парни обидятся: они привыкли к девочкам. Им нужны девочки. Те, у которых берут кровь, слишком тощи. Кому-то нужно патрулировать окрестности. Храмовая стража использует лошадей, а мои парни плохо ездят верхом. Их этому не учили.

— Оставь с полсотни! — пожал плечами Говард. — Достаточно?

— Более чем! — кивнул начальник.

— Можете отобрать по своему вкусу. Свободен!

Начальник боднул головой и вышел. Говард, оставшись в одиночестве, достал из шкафа бутылку, плеснул в бокал янтарную жидкость и жадно глотнул. После чего раскурил сигару и подошел к окну. Отсюда хорошо были видны палатки, разбитые за стенами. Возле них копошились люди, в отдалении паслись кони.

"Завтра этот табор уйдет, — подумал Говард. — И я передам с ним письма к принцепсу и верховному понтифику. Сообщу о самоубийстве Октавии, выражу сочувствие в связи с попыткой переворота и приглашу Северину в гости. Не думаю, что не удастся склонить ее к сотрудничеству. Если она так нравственна, как говорит Октавия, то наверняка помешана на благе отечества. Что ж... Паксу нужны мужчины, мне — маленькие димидии. Лекарство нужно производить. Заказы растут, в Цюрихе требуют нарастить объемы. Это даже к лучшему, что Октавии не станет: вместе с ней умрет и наша тайна. Плохо, когда меняешь давнего партнера, но бизнес есть бизнес".

Говард хлебнул из бокала и затянулся.

"Интересно, Мада получила этого русского? Он отправился к сармам за своей женщиной? Следовало спросить Октавию".

Поразмышляв, Говард решил, что дело того не стоит. Слишком мелкая фигура, чтоб беспокоиться.

Санейя, проводник. Испуганная

Сотня из Балгаса догнала нас через пять дней. Видимо, устав ждать, сотница пустила дозоры, и те наткнулись на наши следы. Сармам не много нужно, чтобы их прочесть. Сотница поняла, что пришлого перехватили, и скомандовала погоню.

К тому времени мы освоились с провожатыми. К моему удивлению, сармы вели себя прилично. К Игрру не приставали, меня не задирали, по вьюкам не шарили. Это все благодаря Игрру. С сармами он с самого начала повел себя дружески: расспрашивал их об обычаях Степи (заодно и совершенствуясь в языке), шутил, на стоянках учил Амагу бороться. Ей это нравилось. Юные сармы смотрели на поединки восторженно, и сами пробовали выходить против Игрра. Он их легко разбрасывал, от этого почтение к пришлому только росло. Сармы уважают силу. С едой тоже наладилось. Амага догадалась или Игрр подсказал, но каждый день нам приносили что-то из дичи. Зимой ее мало, но сармы умеют охотиться. Если не коза, то дикая курица или заяц, в худшем случае — степная крыса. Игрр называет ее "сурок". Сурки, кстати, жирные, и мясо у них нежное. Игрр разделывал дичь, складывал куски мяса с кружками порезанного лука в бурдюк и заливал водой с уксусом. К вечеру мясо мариновалось, Игрр посыпал его солью и порошком пряных трав, после чего жарил на вертеле. Он у нас имеется, как и сковорода с треногой, чтобы подвешивать котелок. Мясо с луком выходило сочным и необыкновенно вкусным. Игрр называет "шашлык". К шашлыку полагались лепешки, Игрр их печет замечательно. Я объедалась, что говорить про Амагу! Они в своих стойбищах кроме вареной баранины ничего не видали. Кашу мы варили со свежим мясом, которое Игрр предварительно обжаривал на сковороде. Получалось необыкновенно вкусно. Ну, у Игрра всегда так.

Еще Игрр приучил Амагу мыться. Во второй вечер отвел к ручью и показал, как нужно. Амага пыталась отговориться, тогда Игрр взял ее за шею и правой рукой умыл сам — решительно и жестко. Удивительно, но сарме это понравилось. Теперь на каждой стоянке она бежит за пришлым и подставляет физиономию. Ей, как я думаю, нравятся прикосновения пришлого, она воспринимает умывание, как ласку. Если бы не я, Амага и в постель к Игрру полезла бы. Только уж нет! Место занято.