Дэттер или Вернуть себе себя

— Сам ты идиот! — обиделся владелец хриплого голоса. — Бывает иногда моменты боя, когда использовать магию невозможно, например, когда воины сошлись в ближнем бою, и заклинанием можно положить не только чужих, но и своих. А ты должен служить щитом, прикрывая своих от обстрела лучниками. Вот для этого и надо уметь вращать меч с огромной скоростью, — со сдержанной гордостью объяснил хриплый голос.

— На каком расстоянии находятся Лучники? На какой высоте, относительно сражающихся? С какой скоростью летят стрелы? Из какого металла наконечники? — посыпались вопросы, задаваемые голосом Сергея.

— А тебе это зачем? — подозрительно поинтересовался хриплый голос.

— Хочу быстро рассчитать пробивную силу удара стрелы и крепость брони, что может от них защитить, потом прикину вес доспехов, потом...

— Ничего я тебе не скажу! — прорычал первый голос и обиженно умолк.

Вдруг Сергей ясно осознал, что разговаривает сам с собой, находясь в каком-то трансе, и слова вылетают изо рта, совершенно без его участия.

"Я сошел с ума! — с ужасом подумал он. — У меня шизофрения. Раздвоение личности!". Сначала он хотел сразу ехать в больницу, в которой провел несколько месяцев, благо врачи там все были знакомые, но страх, что его упекут в лечебницу до конца жизни, остановил его. Он прислушался к себе, голосов слышно не было, стало чуть легче, появилась надежда, что это только какая-то странная случайность.

Снился Сергею сон, что стоит он рядом с двумя ругающимися мужиками, и до того они ссорятся между собой, что вот-вот кинутся друг на друга.

— Ты идиот! — кричал один. — Кому нужна твоя физическая сила, когда есть оружие? У кого совершеннее оружие, тот и победит.

— При чем тут физическая сила? — удивлялся второй. — Я говорил о магической силе, а она, кстати, напрямую зависит от физической выносливости.

— Какая еще магическая сила? Это что-то типа колдовства, как в сказках? Так вот! В сказки я не верю. Я верю только в разум.

— В разум? Это у тебя что ли?

— Ну не у тебя же!

— Э-э-э, — вмешался Сергей, — зачем так ругаться? Неужели нельзя спокойно поговорить и все обсудить.

— А ты вообще молчи! — заорал один из мужчин. — Ты вообще никто. Тебя никогда не было. Ты появился случайно, пока мозг был травмирован ушибом и раной и никто из нас не мог пробиться свое сознание.

— Что значит в свое? — возмутился второй. — Это мое тело, значит, мое сознание должно управлять им. Ты нагло вторгся в мое тело, не спросив моего желания, значит, ты должен немедленно убраться отсюда.

— А если я не уберусь, что ты сделаешь? Подерешься со мной? — и мужчина зло и довольно засмеялся. — Да если бы все так получилось, как я планировал, ты бы исчез бесследно в момент моего переноса.

— Планировал? — теперь зло и ехидно смеялся второй. — Тебе нечем планировать. Подозреваю, что в твоей прежней голове была только одна извилина, к тому же, прямая.

От автора: эта часть не окончена, она еще будет дописываться

Часть вторая

Глава 1

Эг Тонан был занудой, ботаном и педантом. Своей дотошной скрупулезностью он раздражал всех, даже родителей. Его въедливое любопытство, от которого не было спасения, отпугивало от него окружающих, словно комаров от дымящегося костра. Он искренне не понимал такого к себе отношения. Почему, например, мама начинала стонать сквозь зубы, когда он ее о чем-то спрашивал, когда еще был маленьким. Как он мог удовлетвориться ее ответом на вопрос: "Откуда берутся дети?", пренебрежительно брошенным: "Их приносят аисты". Почему она удивилась, следующему вопросу: "Кто такие аисты?", потом следующему: "Почему он ни разу не видел аистов, несущих детей?", потом следующему: "Они приносят детей к двери или стучат в окно?", потом следующему: "Что делает аист, если хозяев нет дома?", потом он спросил, как заменить непонравившегося ребенка, потом спросил, по какому телефону аистам заказывают детей, потом, как аисты моют лапы, им же для этого придется сесть на хвост, потом как они несут детей за руку, ногу или, как провинившихся, за ухо.

Мама стонала все громче и громче. После слов: "Их приносит аист", она не издала ни звука, все вопросы сыпались в пустоту, но продолжали сыпаться и сыпаться, как из рога изобилия.

С возрастом он осознал свой недостаток и даже пытался себя контролировать. Это не всегда получалось, потому что увлекшись чем-то, он сразу об этом забывал, становясь самим собою.

С девушками тоже не складывалось. Привлеченные его приятной внешностью и высоким интеллектом они с радостью соглашались на встречу, но все отношения обрывались после первого же посещения ресторана. Пережить его допрос официантов, когда он выспрашивал не только о самом блюде и методе его приготовления, но и о всех ингредиентах, что при этом использовались, вплоть до их места произрастания или места проживания, не смогла ни одна из них.

Этого он тоже не понимал. Неужели девушкам было настолько безразлично то, что они собирались съесть? Неужели они не понимали, насколько важно потреблять только полезные, качественные продукты? Его мама, к которой он обратился за разъяснениями, в виду отсутствия других женщин в своем окружении, только, в очередной раз, горестно вздохнула.

Ее сын был самым большим разочарованием в жизни отца, и не самой большой радостью в ее жизни.

А ведь как они с мужем были счастливы, узнав, что у них будет сын. Ее муж сильный и мужественный человек, страстно мечтал передать все свои знания, весь свой жизненный опыт этому малышу. Не тут-то было.

Отец мечтал, что когда Эг подрастет, они будут выезжать в дачный домик, стоящий на берегу реки и теплыми летними вечерами, сидя у костра, он будет рассказывать сыну о своей жизни, своей опасной работе, а Эг восторженными глазами будет смотреть на него. Однако осуществление его мечты все отодвигалось и отодвигалось. Сначала сын был очень мал, потом корпорация, на которую он работал, продала права по разработке этого метеоритного пояса другой компании, но как оказалось, эта продажа была всего лишь ловкой махинацией. Началась судебная тяжба, всех рабочих уволили, невзирая на заслуги, стаж и мастерство. Для отца это было настолько трудное время, он так нервничал и переживал, что их семья, лишь чудом сохранилась. Потом все наладилось, вернулись почет и уважение, и когда отец, наконец, смог по душам поговорить с сыном, то был несколько шокирован, озадачен, разочарован, проще говоря, офигел от этой беседы, что не передать.

— Эг, ты же знаешь, какая у меня опасная и прекрасная работа, — начал отец свой разговор с сыном. Эг насторожился, такое начало ему не очень понравилось. Рядом с отцом он всегда чувствовал себя неуютно. Видел он его очень редко, поскольку едва ему исполнилось семь лет, его отправили в интернат для особо одаренных детей, и его каникулы не всегда совпадали с отпуском отца. Бывало, он не видел его месяцами. И вообще этот высокий хмурый, суровый человек пугал его, никогда не вызывая ни малейшего желания пооткровенничать или рассказать о своих проблемах. Эг даже с матерью был не особенно близок, отца же почти боялся.

— Ты работаешь подрывником? — неуверенно ответил Эг. — Мама говорила, что ты и еще несколько человек высаживаетесь на крупных астероидах, пробиваете в них шурфы и закладываете взрывчатку, чтобы разбить, измельчить астероид на мелкие осколки. Потом их, словно пылесосом, втягивает в бункер, установленный на платформе. Куски дополнительно дробятся, из них извлекают полезные ископаемые, — заученно повторял Эг, и вдруг заинтересованно спросил: — Я читал, что этот астероидный пояс является источником железа. Это железо содержится в породе в виде руды, или в виде чистого железа?

-В виде чистого железа, окатышами, размером, начиная с горошины до куриного яйца, — неохотно ответил отец, который хотел поговорить совсем о другом. Наша команда состоит из десяти человек, — решительно перевел он разговор на нужную ему тему, — каждому из которых, я, не задумываясь, доверю свою жизнь, — пафосно стал продолжать он, но Эг, до этого мучительно думающий о чем-то, его перебил:

-Папа, но вы ведь можете рассчитать заряд и объем взрывчатки таким образом, чтобы осколки были сопоставимы по размеру с грецким орехом?

-Наверно, мог бы, — недовольно ответил отец, раздраженный тем, что сын перебил его в таком важном месте рассказа.

— Тогда я не понимаю, зачем всасывать в бункер все осколки, оставшиеся после взрыва? Зачем загружать бункер лишним шлаком? Можно же установить что-то типа огромного магнита, чтоб в бункер попадали только частички, содержащие чистое железо.

-Ты что самый умный? — рявкнул гневно отец, — Думаешь, другие не подумали бы об этом? Если корпорация применяет такую методику добычи полезных ископаемых, значит, она является самой эффективной, самой простой, самой удобной и самой дешевой!

-А, что делают с пустой породой? — не обращая внимания на гнев отца, продолжал допытываться Эг.

-По закону, — хмуро ответил отец, — все, что попало в бункер, должно быть переработано, или уничтожено. Выбрасывать на орбиту из бункера что-либо запрещено.

-Вот и я о том же! — обрадовался Эг. — Как же такая технология может быть самой эффективной, если приходится сжигать шлак? Это же огромные энергозатраты! Проще отделять железо еще до загрузки в бункер, тогда намного уменьшится количество шлака, которое надо уничтожить!

Отец растерянно глянул на сына.

-Я хотел тебе сказать о другом, — снова начал он, но увидев, что мысли Эга витают где-то далеко, плюнул с досадой и ушел в дом.

Следующий откровенный разговор между отцом и сыном произошел, когда Эгу нужно было выбирать будущую специализацию. Эг, уже достаточно разочаровавший отца тем, что ненавидел любые физические упражнения, занимаясь ими только потому, что хоть и отвращением, но осознавал их необходимость, в то время, как отец был и оставался чемпионом по многим видам спорта, занимая первые места в ежегодных соревнованиях, что устраивались между корпорациями. Эти соревнования были очень важны, потому что, по сути, являлись рекламными компаниями по привлечению новой рабочей силы. А на рекламу денег никогда не жалели. Отец получал очень солидное вознаграждение-приз, по праву гордясь собой, и надеясь, что и жена с сыном испытывают такие же чувства. Жена, да, она по-настоящему любила мужа и искренне восхищалась им, но вот Эг... Более бессмысленного занятия, чем тратить свои силы, бегая, прыгая, лазая по канатам, метая диски и другие предметы в угоду публике, он не представлял.

Они снова сидели в том же злополучном домике, что и десять лет назад, только на этот раз не около костра, а на открытой веранде. Отец предложил Эгу пива, предложил впервые, подчеркивая тем, что считает его уже взрослым человеком. Эг незаметно, с некоторым испугом поглядывал на отца, не зная, как сообщить ему свою новость. За десять прошедших лет отец уже смирился с мыслью, что его сын не станет покорителем звездных просторов. Не станет первооткрывателем, шагнувшим на неизведанную планету, удел его сына какая-нибудь аналитическая лаборатория, где он будет изучать сведения и материалы, добытые другими. От этой мысли такая горечь поднималась к горлу, что не передать. И плевать, что за его сына, уже два года назад началась борьба между несколькими корпорациями, и плевать, что начальный оклад, предлагаемый ему, в два раза превышал оклад командира обычного звездолета, дело было в принципе. Эта возня с документами, бланками, графиками казалась отцу какой-то мышиной возней, не заслуживающей уважения, казалась работой недостойной настоящего мужчины. О! Это эфемерное понятие "настоящий мужчина", сколько разного и часто противоречивого смысла вкладывают в это понятие люди. Отец Эга, например, считал, что настоящим мужчиной может быть только физически сильный человек, мужского полу, имеющий опасную и почетную профессию, то есть он сам. И то, что его сын мало того, что не стал таким, а еще и свысока смотрел на людей, "зарабатывающих на хлеб только мускулами, полностью отключая мозги", (так он однажды высказался, заработав после этих слов, здоровенную оплеуху), очень огорчало отца. "Но что поделать: сын есть сын, надо его любить таким, каким он есть!", — часто повторял про себя отец, искренне не понимавший, как можно с таким увлечением что-то читать, что-то рассматривать, что-то высчитывать, долгими часами, не интересуясь больше ничем. Отец слышал, что сын выбрал своей специализацией прикладную математику, изучая и описывая математически волновые процессы, в какой бы среде они не создавались. Акустические волны, световые, механические, электромагнитные. Отец с этим смирился. Ему говорили, что работами сына интересовались даже в военном ведомстве. Хоть не совсем то, о чем он мечтал для своего детища, но все-таки...

Эг без труда знал, что думает его отец, знал настолько точно, словно слышал его мысли. Отец был прямолинеен и открыт, это было и хорошо и плохо. Плохими чертами отца было упрямство, косность и консерватизм. Раз что-то вбив в голову он уже не отступал от своей мечты и своих планов. Вот в этом-то и была большая проблема.

Год назад Эг, совершенно неожиданно для себя увлекся биологией. Сначала, как факультативным занятием, а потом интерес перерос в настоящую увлеченность. Он забросил свою основную специализацию и отказался экстерном окончить школу, хотя у него была такая возможность.

Биология! Она поглощала все его мысли. Вернее не вся биология, а только раздел, касающийся грибов. Да, да грибов, правда, не совсем обычных.

Эти грибы были найдены одной из экспедиций. Они были уникальны. Могли изменять вкус, запах, набор питательных веществ и микроэлементов, под воздействием самых разных и самых странных внешних раздражителей. Это было захватывающе, это было интересно, это было наглядно. Грибы росли быстро, несколько дней и уже можно было видеть результат.

Что Эг только не придумывал! Выращивал грибы, облучая их гамма, альфа, бета лучами. Выращивал в атмосфере с уменьшенным количеством кислорода и увеличенным количеством углекислого газа, потом добавлял в аквариум, где произрастали грибы, все известные газы и их производные, каждый раз получая грибы с новым вкусом и запахом. Сам он их, конечно, не пробовал, но анализатор, не только предоставлял данные, но даже мог сравнить вкус грибов или их запах с какими-то известными продуктами. Сначала Эг получал только ядовитые грибы, но перейдя к более щадящим опытам, стал получать и вполне съедобные.

Это была настолько увлекательная работа, что он предпочел еще год провести в интернате, чтобы подольше ею заниматься.

Сейчас он находился на распутье. Микология неудержимо его влекла, но так резко изменить специализацию можно было только с уведомления об этом родителей. Он еще не был полностью совершеннолетним, а поскольку биологи учились на другом континенте, ему нужно было получить разрешение родителей, даже на то, чтобы сдать документы для возможного получения гранда на бесплатное образование. И вот теперь Эг сидел рядом с отцом, не зная, как ему об этом сказать.