Красная книга. Черновик

— МакГил. — ответил Литвинов.

Уйдя таким образом от назойливого француза, молодой человек поспешил в раздевалку. Переодеваясь, Литвинов обдумывал полученную от барона информацию. О том, что француз хотел его прощупать, речи не шло. Не такая уж он важная птица, чтобы вот так в открытую 'говорить' о том, чего не следует. Скорее всего, де Баллэ отказался от дежурной маски 'доброго дядюшки', которую он выбрал для нового русского, по какой-то более важной причине. Вывод только один: француз хотел через него сказать о чем-то важном, но использовал эзопов язык, который поймет только другой кукловод — а именно Бюцов.

Нельзя сказать чтобы награждение проходило в дружеской атмосфере. Действительно, за последнее время, британцы потерпели много неудач в Персии (как явных, так и скрытых) от русских, поэтому наиболее оптимальным с точки зрения результата скачек, была бы победа немца или перса — Германия была одинаково в дружеских отношениях с Британской и Российской империями.

Но скачки, есть скачки, и в них нет места дипломатическим изыскам. Тем более что английский жокей свою лошадь явно придерживать не собирался.

После вручения победителю переходящего Кубка, светское мероприятие как-то быстро утихло. Барон не делал попыток подойти ни к русской миссии, ни к английской, предпочтя беседовать с бельгийцами и шведами.

В здание миссии, Литвинов ехал с Бюцовым в одном экипаже.

— Ну выкладывайте уже, что сказал вам де Баллэ, -нетерпеливо сказал Евгений Карлович,— у вас вид как у гимназистки, которая получила признание в любви в первый раз. Надеюсь, британцы отнесли это к вашему триумфу.

Проглотив намек, но учтя на будущее замечание, Литвинов подробно передал свой разговор с французским посланником.

— Ну что же, — после окончания рассказа, сказал Бюцов,— жду Вас через два часа в Большом зале.

Эти два часа Литвинов провел, не зная чем себя занять...

-Ну, что же Александр Владимирович, разговор у нас сегодня будет долгий, прошу его оставить между нами,— начал разговор посланник. — Никаких клятв требовать не буду, — улыбнулся он,— потому что если человек захочет их нарушить, слова не остановят его.

— Прежде всего, о вашем разговоре. Барон сказал и много и мало.

Мало: потому как о том, что мы активно были против табачной монополии англичан, известно многим. И не надо уж особых усилий, чтобы понять, что мы будем всячески помогать тем силам, которые также будут против монополии. Хотя конечно, в наши планы и не входило покушение на наследника, спасибо Вам за инициативу. Если бы не вы, и покушение было удачно, даже не знаю, как бы пришлось выкручиваться. Войны конечно бы не было, но симпатии шахиншаха и враждебного нам нового валиахда были бы явно на стороне наших недоброжелателей,— закончил Евгений Карлович, прикрыв глаза...

— А много, — открыв глаза, и понизив голос,— в том, что он сделал ясный намек на предложение, от которого я не откажусь. Джэмшэд ни в какую секту не входит, а вот то, что врач у визиря еврей, а французы имеют 'особые',— Бюцов выделил голосом слово 'особые',— отношения с этим меньшинством, мы знаем давно. Но 'добрый дядюшка Рене', который в Персии уже десять лет, прекрасно знает, что мой слуга с 'народом талмуда' не ладит, считая их хуже армян. Александр Владимирович, суть всего выше сказанного: он вам сказал, что у него есть свой человек у Ос-Солтана, и он готов делиться с нами информацией. Ос-Солтан — уже давно на коротком поводке у британцев и ставит нам палки в колеса. Я был бы не против его перекупить. Но стоит дорого — около 100 тысяч фунтов в год.

— Ого,— выдохнул Литвинов,— я и не думал, что в Персии есть такие деньги. В Европе он бы входил в сотню самых богатых людей

— Молодой человек, — ехидно сказал Бюцов, — а вы на Восток со своим европейским уставом не ломитесь. Тут давно уже все решают только деньги. И страх, пожалуй. И уж визирь не последний человек, потому и должен брать самые большие 'вознаграждения'.

Термин 'взятка' Бюцов не употребил — находить более компромиссный термин у дипломатов происходит на уровне рефлекса .

— Но вернемся к нашему французу. Уж де Баллэ то точно не добрый самаритянин, и попросит что-то взамен. Александр Владимирович, вы когда с ним сможете увидеться? — спросил у собеседника посланник.

— Полагаю завтра, мое посещение французов не вызовет подозрений: нанесу им визит вежливости, поблагодарю за лошадь.— ответил Литвинов

— У меня к вам просьба: нам срочно надо повидаться наедине с де Баллэ. Встретиться в городе, — сразу вызовет подозрение у англичан, поэтому желательно в безлюдном месте, за садами.

Александр Владимирович, вы в могильнике гебров были? — внезапный переход вызвал замешательство у третьего секретаря.

— Нет, не тянет меня на покойников смотреть. — ответил Литвинов.

— А для дела придется,— ответил Бюцов,— поэтому назначьте встречу у Башни Молчания послезавтра, желательно ближе к полуночи.

— Не опасно ли будет? Разбойники — они люди отчаянные, могут и поцарапать, — с беспокойством в голосе заметил Литвинов.

— А вот для этого у нас есть Джэмшед. Он сделает так, чтобы все было безопасно, и никто не проболтался.

Через два дня, как и условлено было, две повозки с разных сторон подъехали к "башне", которая к слову мало заслуживала данного названия. Это была невысокая круглая серая глинобитная постройка в виде полого цилиндра, пяти-шести саженей в диаметре.

По перекинутым веревочным лестницам обе делегации оказались внутри башни. Антураж внутри дополняли только скелеты, кости которых отблескивали в лучах керосиновых ламп.

— Обстановка прямо как в романах Эдгара По, — на немецком начал барон, как только убедился, что его собеседники прибыли.

— Разумно, — поддержал коллегу Бюцов,— если кто-то из персов все же кто-то подослан британцами, то персидский, французский, или русский — явно ожидаемые языки. Ну а немецкий... Я еще не видел англичанина, который им владел хотя бы на уровне гимназического курса, а персов, говорящих на нем, я не знаю вообще.

— Я полагаю, и вы и мы. Здесь собрались явно не участвовать в розыгрыше домашней сценки, — продолжил Бюцов, взяв быка за рога, — а поговорить о вполне насущных делах, о вашем "нашем" враче у визиря.

— Ваша проницательность — с усмешкой, ответил француз,— давно оценена в Тегеране и Париже. Я готов полностью информировать Вас о планах визиря.

— Спасибо за оценку, откуда такая щедрость, уважаемый герр де Баллэ?— спросил Евгений Карлович. — Ранее Вы не были замечены в симпатиях к "северным варварам" и склонности к благотворительности. Пожалуй, вы даже более информированы о положении дел в стране, чем я или наш коллега Лэсселз, при этом мы затрачиваем на это гигантские средства, а вы получаете почти даром, пользуясь французским влиянием в Палестине у евреев. Лишь невозможность поддержать силой оружия свои интересы не дает вам возможности забрать себе этот азиатский Алжир. Что вы хотите взамен?

— Я — ничего. Хотя нет, определенное удовольствие получу, отомстив британцу за Египет, — опять же с улыбкой ответил барон

— Бросьте, Рене, — начал Бютцов

— Ах, Вы не знаете, — выразил показное или истинное удивление де Баллэ.— Лэсселз был секретарем в Египте во время событий 1882 года, и участвовал в изгнании Франции из Египта.

Конечно, мне как французскому дипломату хочется отомстить за унижение Франции.

— Но все же это не основная причина,— закончил Бютцов.

Литвинов, наблюдая за беседой двух дипломатов, поймал себя на мысли, что находится, в качестве зрителя, на турнире двух опытных бойцов с саблями, каждый из которых, превосходно владеет своим оружием, и лишь какая-то внешняя сила, может дать преимущество одной из сторон. И похоже на этот раз преимущество на стороне бойца, представляющего Россию.

Между тем разговор продолжался, и его фигура в нем оказалась если не ключевой, то явно значимой.

— Да-да, Эжен, — на французский манер, трансформировал имя русского посланника, француз,— Я получил прямое указание из Министерства содействовать вашей политике в Персии, и помогать всеми возможными способами. Также я получил указание, как и мои коллеги, в случае конфликта деловых интересов французских и русских поданных, идти навстречу русской стороне, в ущерб французской. Причем, между нами, это касается не только Персии, но и политики в Китае и на Балканах. Это если сократить те две страницы шифрограммы, в двух словах...

— А взамен... — продолжал гнуть свою линию Бюцов.

— А взамен... А взамен — приятный баритон барона, внезапно сменился на глухое карканье,— а взамен мы получим с десяток корпусов русской армии в Польше, готовых идти на Берлин, если колбасники вздумают повторить Седан.

Слова собеседника произвели на Евгения Карловича ошеломляющее впечатление. Было видно, что ожидал он всякого — и готов был торговаться. Но торговаться не пришлось — обо всем договорились в верхах.

— Ну что же... — через силу продолжил Бюцов, — чем же Вы готовы нам посодействовать?

— Для начала, вы получите всю информацию о визире: его интриги, письма, информацию кто и за что ему дает взятки — ответил Рене,— а также информацию о губернаторах южных провинций у залива, где, как я знаю, вы давно бы хотели закрепиться. В последующем — все, что удастся мне раздобыть о планах англичан.

Полагаю, имея свои источники, Вы будете видеть все планы островитян как открытые карты в баккара, и значит можете заранее переиграть соперника.

И, кстати, браво! — продолжил француз, — если бы я не знал, что господин Литвинов, как гонец наших общих друзей, Вам уже рассказал о Конвенции, я бы решил, что Вы все услышали в первый раз.

Оба, Литвинов и Бюцов с недоумением посмотрели друг на друга и на француза.

Тот же, увидев их реакцию, решил, что представление продолжается.

— Ну хватит, вы уже переигрываете. Я прекрасно знаю,— тут де Баллэ, кивнул в сторону Владимира,— что Вы служили в лейб-гвардии гусарском полку, отлично знаете Великого Князя, знакомы с Наследником.

Я еще сомневался, тот ли Вы, за кого себя выдаете, но скачка подтвердила, что Вы в самом деле отличный наездник, а полученная полковая фотография — что вы — это Вы.

Наши Братства не так тесно сотрудничают, как хотелось бы, но то, что Вы резко поменяли карьеру и согласно указанию Магистра пройти обучение по дипломатической службе, нам удалось узнать.

Никто в здравом уме, просто так не покинет Гвардию, и не поедет в это болото после столицы. Я в такие чудеса не верю

— Я также знаю, — на этот раз кивка де Баллэ удостоился Бюцов, — что Вы состоите в Братстве, и что у Вас большая поддержка в Петербурге.

И вот что я вижу: русские при князе Долгорукове терпят только поражения, нет финансирования. И тут приезжаете вы, и появляются деньги, много денег. И все чудесным образом налаживается. Из-за неоткуда возникает восстание, целью которого является показать шаху, что он и наследник в руках не Всевышнего, — тут француз опять усмехнулся, — а в руках северного соседа.

Единственное, что вам не хватает, это моих знаний, но вы действуете так, что они сами к Вам придут. И что же: приезжает курьер из Парижа, и я получаю из Министерства и Братства указания, суть которых сводится, чтобы я как можно быстрее наладил с Вами отношения. Вы, Александр, ведете себя так, что это вполне нормально, что посланник чужой Державы, вполне по-свойски общается с третьим секретарем.

А господин Посланник, ведет себя так, как будто так и надо.

Кстати про третьего секретаря. Александр, скажите мне, что это неправда — и вы не шифруете телеграммы, не вы заведуете архивом, не вы общаетесь с торговцами, а значит вашими соглядатаями.

Я на Вашей стороне, но если вам так нравится, то продолжайте упорствовать, — закончил барон.

— Хорошо Рене, когда мы сможем получить записи визиря? — спокойным голосом спросил Бюцов.

-Это займет время. Пусть месье Литвинов заедет в нашу миссию недельки через три. Я ему отдам его долю от продажи Кутея, которого выкупил у меня МакГил. Заодно будет удобный способ передать часть бумаг.

Остальные передачи будут через Джэмшеда, — закончил француз

На этом встреча завершилась, и участники покинули место встречи.

Дорога к зданию миссии прошла в тишине. Лишь у ворот посланник обратился к Литвинову: "Завтра в 8 утра, жду вас у себя!"

Глава 3.

Утром, одетый по форме, Литвинов с волнением зашел в кабинет.

Бюцов уже сидел за столом и перебирал какие-то бумаги: часть из них откладывал в сторону, часть рвал в мелкие клочки.

— Заходите-заходите, мой "третий секретарь",— шутливо-иронично ответил на осторожный стук Литвинова. — Прошу немного посидеть, с бумагами я скоро закончу.

Александр приготовился к серьезному разговору. Похоже попал он, сам того не желая, в какую-то серьезную историю, поэтому на все вопросы отвечать честно, иначе... Иначе придется потерять пост и вернуться домой под Полтаву, тихо гнить в губернской глуши.

Шуршание бумаг быстро закончилось.

Посланник подошел к окну и, глядя на цветущий сад, начал неспешный разговор.

— Александр Владимирович, в том, что сказал французский посланник, в нем больше правды или лжи?

-Евгений Карлович, правды там много,— осторожно сказал Литвинов, — но выводы, которое сделал барон, неверны.

— Давайте начнем сначала, Александр Владимирович. Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте, подробно, без утайки. Иначе, последствия будут очень серьезные, — в конце фразы тональность Бюцова перешла от теплой к ледяной.

Впрочем, неожиданно, но на Литвинова последняя фраза оказала ободряющее действие.

-Евгений Карлович, действительно серьезные. Я ведь тоже слышал упоминание о Братстве, — на этой фразе уголок рта Бюцова непроизвольно дернулся, — и, думаю, в Петербурге не хотели бы узнать эту информацию.

— Господин Литвинов, вы меня шантажируете? — немедленно спросил посланник, делая движение, чтобы достать и дернуть вызывной колокольчик.

-Ваше Высокоблагородие, вовсе нет. Я просто хотел сказать, что в том, чтобы мы сейчас поняли друг друга, заинтересованы и Вы и я. И мы находимся в одной лодке, и тонуть нам вовсе не обязательно.

— Ну что же, — снова подойдя к окну, сказал Бюцов, — худая ссора лучше доброй войны.

Меня интересует всего лишь несколько вопросов, прошу рассказать все как на духу, согласны?

— Согласен, — ответил Литвинов.

— Начнем-с. Это правда что Вы знакомы с Наследником и Великим Князем Николай Николаевичем— младшим?

— Да. После выпуска из "Славной школы" как отличившийся портупей-юнкер, выбрал лейб-гвардии гусарский полк Его Величества. Естественно, Наследнику был представлен, впрочем, как и все остальные офицеры. Хотя третий эскадрон не такой уж и парадный. И мы несли службу больше строевую. С другой стороны, полагаю, с Великим Князем знакомство у меня было тесное — по службе не раз мой эскадрон выходил победителем из парфорсных охот.

-Это что за охоты такие — неужели наши конные полки заделались лесными егерями? — серьезно спросил Бюцов