Жизнеописание Айзена Соске.

Юный Айзен хоть и помнит наставления отца, но сдерживаться, и оставаться вежливым получается все хуже и хуже. Да и пристальный взгляд слуг оказался весьма нервирующим. Даже понимание, что все происходящее явно не просто так ситуацию не спасает. И вот, когда Соскэ совершает превосходный бросок, опережающий все, что выдавал Джун, настаёт переломный момент.

— Да, наверно, твои родители глубоко несчастны, иметь столь обделенного талантами сына, ведь лишь невероятной удачей, снисходительной к убогим, можно объяснить такой результат, впрочем, чего еще можно ожидать от кучки крестьян, едва-едва оторвавшихся от грязи, но так и норовящих туда вернуться?

— Что ты сказал? — процедил сквозь сжатые зубы Соске.

— Ты глух? Или ты, может, глуп и не образован, как твоя глупая мать? О, как она глупо хихикает на весь дом! Смрад изо рта черни в моем поместье, какой позор, — прикрыв рот тыльной стороной ладони, глядя мимо Соске говорит сын советника.

— Ты... — дыхание мальчика сбивается, грудь сперло от злости и обиды.

"Да как он смеет!" — думает младший Айзен, — "плевал я, аристократ он или как, порву на части!"

Черноволосый мальчик хихикает, с ожиданием уставился на Соске. Такого он уже не выдержал, кидается на обидчика, всей душой желая схватить, растоптать, разорвать! Соске вытягивает руку, желая схватить, пальцы хватают воздух, он уклонился!

— Простолюдину никогда не преодолеть...

— Заткнись! — кричит в бешенстве Соске, — забери свои слова!

Джун лишь прищурил черные глаза, мальчик быстро, одним движением рванулся к младшему Айзену, у него перед глазами земля и небо меняются местами, жесткий удар о землю вышибает весь воздух из груди. Запах травы щекочет расширившиеся в злости ноздри, Соске вскакивает на ноги.

"Как он так быстро меня бросил?" — думает он, — "главное — поймать, ничего страшного, если получу в глаз. Я заставлю его извиниться!"

Соске снова прыгает на обидчика, раскинув руки, но опять ловит пустое место. Джун исчез перед глазами и тут же страшный удар в ухо кидает мальчика на траву, Соске катится кубарем, из глаз брызнули злые слезы боли и унижения.

"Он сильный, этот Джун, а еще быстрый" — ясно понимает мальчик, — "но я хочу победить! Хочу!"

Боль в отбитом ухе быстро проходит, в груди будто лопнул шарик, гулко ухает сердце. Из солнечного сплетения распространяется тепло, тело начало мелко трястись, как в лихорадке. Перед глазами, сквозь пелену слез видны травинки, вздымающиеся к небу, клочками открываются от почвы и взлетают.

"Что это?" — мелькает мысль.

На Соске запрыгивает Джун, прижимает коленями руки к земле, начинает размашисто бить лежащего.

"Мне не больно, почему?" — думает мальчик, голова мотыляется от ударов то влево, то вправо.

Кулаки Джуна двигаются как в воде, медленно и неспешно приближаются к лицу. Соске запросто хватает запястье, рывок, и положение сил изменяется. Джун пыхтит лицом в землю, Соске прижимает его к земле, уперевшись коленом меж лопаток и выворачивает руку, нанесшую ему столько ударов.

— Господин Джун! — кричат слуги.

Младший Айзен выворачивает руку чуть сильнее, черноволосый мальчик под ним захрипел, стискивая зубы, мелкая травинка упирается ему в глаз.

"Он шипит от боли? Если вывернуть руку — так больно? Может, повернуть еще не много?" — мысли в голове тоже стали четкими и ясными, как никогда. Кристально чистый разум мгновенно находит решение.

— Извиняйся! — кричит Соске.

— Никогда... Ай! Не буду!

Соске еще поднажал, Джун выпучил глаза, раскрывая рот в немом крике.Хруст! Рука сына советника повисает плетью, мальчик закатывает глаза и обмякает.

— Эй, не придуривайся! — нажимает коленом сильнее Соске.

Противник никак не реагирует.

"Он умер?" — думает маленький Айзен.

Сзади его хватают сильные руки слуг, оттаскивают от тела своего господина, бросают возле ближайшей скамьи. Из поместья повыходили люди. К Соске быстрыми шагами подходит отец, в окружении нарядных женщин стоит мама, прижимая руки ко рту.

— Что случилось? — шепчет Акихиро сыну.

— Отец! Он сам первый начал, оскорблял меня и вас, называя грязными словами, — быстро заговорил Соске, захлебываясь словами.

— Тише-тише, все в порядке.

— Мой Джун! Сынок! — заходится криком пышнотелый советник, расталкивает слуг от лежащего мальчика.

Наконец, Джуна приводят в чувство, он тут же громко заревел на весь двор, заливаясь слезами.

— Он сломал ему руку, вы видели?

— А это духовное давление?

— Сколько ему, шесть лет?

— Малец посмел напасть на юного господина Машиба...

Оба Айзена, старший и младший, оказались в центре всеобщего внимания. Отец прижал к себе Соске, смотрит поверх его головы на волнующихся людей.

— Ты ответишь за это, Айзен! — взревел вдруг советник Машиба.

Он больше не похож на добродушного мужчину, глаза будто пылают яростью, толстый палец с золотым перстнем обвинительно показывает на Акихиро. За широкой спиной советника собираются люди в черной траурной одежде, с рогатинами в руках. Старший Айзен отпускает сына, делает пару шагов навстречу, спина гордо выпрямляется, заслоняя Соске от всех взглядов.

— Думаешь, я не знаю — зачем все это? — громко говорит отец, обращаясь только к советнику, — твой сын спровоцировал моего специально. Хочешь завладеть моим богатством?

— Ты неуравновешен, Айзен, — мерзко хихикает из толпы друг отца в красном кимоно, — и несешь чушь.

— Шигеру, — тихо выдыхает отец, — предаешь меня?

Приглушенный рукой смех бывшего партнера разносится по двору, гости заулыбались.

— Ясно, — сжимает руки в кулаки Акихиро.

— Зачем мне покупать, когда я могу... — один из совета вытягивает вперед открытую ладонь, резко сжимает в кулак, — ... отобрать! Ты сам, сам дал мне повод. Нападение на мою семью — величайший грех! Схватить обоих!

Пятеро стражников вышли из-за спины советника, металлические рога на длинных древках смотрят прямо на горло мужчины. Стражники медленно стали окружать их, отец напротив, шагает прямо на них.

— Эй-эй, стой смирно! — предупреждает стражник.

Старший Айзен резко сокращает расстояние, появляясь прямо перед центральным стражем, так близко, что шея сама оказывается меж двух рогов, наточенных и блестящих в закатном солнце. Все замерли.

— Я встану, — спокойным голосом сообщает стражу, — возможно, даже смирно...

Берется рукой за древко рогатины, пальцы с треском сжимают древесину. Резкое движение назад и страж теряет равновесие, не отпуская оружия. Рывок старшего Айзена, свист рассекаемого воздуха, никто не успел и глазом моргнуть, страж падает с рассеченным горлом, заливая кровью сандалии и превращает зеленую траву в багровую. Акихиро заводит руку с рогатиной за плечо, на манер копья, выцеливает советника. Человек хрипит у его ног, катаясь по траве и зажимая горло, кровь толчками прорывается через пальцы. Остальные боятся и шагу ступить к грозному мужчине, прикованные страхом и коротким взглядом прищуренных серых глаз.

— Но не раньше, чем наколю эту свинью на вертел, — сказал он.

Перед отцом все застыли, словно статуи, советник Машиба вскидывает открытые ладони.

— Айзен, давай не будем горячиться, ну подрались детишки, велика беда? Сядем, выпьем сакэ...

Соске замечает на крыше темную фигуру, она тут же исчезает, растворившись в воздухе. За спиной старшего Айзена появляется еще один страж, но в руках его меч. Отец поворачивает голову на странный свистящий звук за спиной, страж быстро бьет в спину.

— Дорогой! — вскрикивает мама, видевшая все со стороны советника и толпы.

Странный страж в черных одеяниях резко отстраняется от отца, свистнул меч, рассекая воздух. Стряхивая капли крови на траву, страж спокойным шагом огибает застывшего отца и припадает на колено перед советником Машиба. Соске видит, как на бежевой накидке разрастается красное пятно, рогатина выпадает из ослабевших пальцев, старший Айзен падает на колени, склонив голову на грудь.

"Нет, быть того не может" — веки мальчика трепещут, зрачки карих глаз расширяются.

— Отец!

— Я забираю у тебя все, Акихиро Айзен, а ты будешь беспомощно наблюдать, как я разрушаю твою жизнь. Это цена за высокомерие.

Соске подбегает к отцу, тот без сил, но серые глаза по-прежнему смотрят прямо на советника.

— Кхшс... — сжимает рану на груди и шипит сквозь стиснутые в ярости зубы, по уголку подбородка пробегает красная струйка крови.

— Выбросите этот мусор, — повелительно махает советник.

Короткий всплеск из пруда, это радужный карп, шлепнув хвостом, уходит на дно.

* * *

Двое стражей ворот безмолвно наблюдают, как маленький мальчик старается придерживать окровавленного мужчину. Богатое, красивое черное кимоно испачкано кровью, золотые цветы окрашены алым, мужчина еле стоит на ногах, опираясь рукой на плечо сына. Красивая женщина в белой юкате со слезами на глазах разговаривает с извозчиком. Черная повозка стоит позади, отражая закат полированными боками.

— Я не повезу! Вы мне всю повозку заляпаете! — возничий махает руками.

— Хиями... — хрипит отец.

Женщина резко оборачивается, но Акихиро вновь опускает голову, закрывает глаза, шатается. Из раны в груди толчками вырывается кровь, орошая пыльную дорогу.

— Отец! — вскрикивает маленький Соске, шатаясь под тяжестью, — прости меня, это я виноват, что угодно сделаю, только не умирай здесь! — быстро, захлебываясь словами, со слезами в уголках глаз.

Старший Айзен растягивает плотно сжатые губы в улыбке и неожиданно кашляет кровью.

— Пап?

— Не волнуйся об этом, — пальцы крепко сжимают плечо мальчика, — ты молодец, Соске.

Хиями, решительно прищурив глаза, наступает на извозчика, хватает за грудки и кричит ему в лицо:

— Или повезешь, или умрешь!

— Что вы себе позволяете, — чуть заикается мужик.

Женщина толкает беднягу вперед, пока он не упирается спиной в повозку. Тонкие женские руки приподнимают мужчину за одежду, красивое лицо в разводах от слез и макияжа, красные губы сжаты в тонкую полоску.

— Понял! — поднимает ладони мужик.

Извозчик помог загрузить отца, Соске с матерью садятся по бокам, придерживая с двух сторон. Хиями наклоняется, резко рвет подол юкаты, вырывая из любимого наряда полоску ткани.

— Соске, подними отцу руки.

Мальчик молча помогает бинтовать отца, белоснежная полоса тут же окрашивается красными пятнами. Соске с беспокойством смотрит на бледное лицо, испачканный кровью подбородок, на белой коже отлично выделяется косой шрам, веки трепещут.

"Ему больно, наверно очень больно, но отец сильный, все вытерпит! Главное — живой" — страх за отца медленно разжимает лапы в груди мальчика.

— Хиями, — размыкает губы глава семьи.

— Не говори, пожалуйста... — на последнем слове голос женщины срывается, слезы вновь бегут по щекам, оставляя разводы.

— Из района, кха! — снова идет горлом кровь, пачкает кимоно и повязки, мужчина медленно вытирает губы, — надо уходить. Если я умру...

— Что ты такое говоришь... — дрожат красные губы.

Повозка дернулась, наскочив на камень.

— Простите! — кричит извозчик.

— В домике у шахты... под половицей, — Акихиро замолкает, чуть скривил лицо.

Дорога вьется впереди, исчезая под ногами возницы и повозкой. Повязки пропитались кровью. Показались знакомые места, старые домики.

"Осталось чуть-чуть! За тем поворотом наш дом, чуть-чуть!" — кусает губы Соске, не отрывая взгляда от поворота.

— Соске, Хиями, — тихо шепчет отец, каждое слово с трудом вырывается из груди.

— Да? — мальчик с надеждой смотрит на белое, как полотно, лицо.

— Люблю вас... сильным... будь, — широкая ладонь ложится мальчику на голову в попытке взъерошить волосы.

Отец приоткрывает веки, смотрит серыми глазами на мать, слегка улыбается. И замирает, глаза потухли.

— Нет, — в ужасе закрывает рот мама.

* * *

Когда-то родные и знакомые улицы теперь кажутся опасными, а местные жители вызывают настороженность. Убийство отца, казавшегося незыблемым, изрядно пошатнуло мировосприятие Соске. Пробираясь закоулками к шахте смертного камня, он шарахается от каждого скрипа. Хоть ум понимает, что советнику они не интересны, воображение рисует затаившегося на крыше убийцу в черном одеянии. Солнечный день нисколько не развеивает страхи.

Но ничего так и не происходит на всём пути до указанного отцом домика. Новость о смерти былого владельца, и появлении нового, быстро достигла этих мест, и ранее оживленная территория пустынна. Люди привыкли не ждать ничего хорошего от таких перемен, и предпочитают пересидеть смутное время по домам. Лишь ветер гоняет шахтную пыль по земле.

Мальчик осторожно заглядывает в раскрытую настежь дверь, от скудной обстановки остались лишь голые стены, да намертво прибитый к ним стол. Похоже, кто-то решил поживиться "бесхозным" имуществом, пока советник не прислал управляющего. Айзен подозревал, что им станет тот мужчина в красном кимоно, не зря же он крутился возле советника, небось, давно задумали это провернуть.

Судя по всему, тайник не потревожен, никто не додумался вскрыть половицы, но Соске растерянно осматривается. Как будет его вскрывать, он совершенно не продумал, хорошо хоть мешок захватить догадался. Раньше тут хранился ящик со скудным ремонтным инструментом, но сейчас ему приделали ноги. Порывшись возле шахты в так и не вывезенном мусоре, Соске находит ржавый обломок кирки. С мыслью, что даже так лучше, чем голыми руками, приступает к делу.

Даже трухлявые доски с трудом поддаются. Но упорная работа приводит к результату, и через полчаса мальчик достаёт тяжелый глиняный кувшин, с залитой смолой деревянной пробкой.

Посчитав, что горшок в мешке лучше, нежели мешок с монетами, Айзен решает тащить добычу, как есть, разбить всегда успеется. Нелегкая, не слишком удобная ноша, вкупе со вновь ожившими страхами, изрядно замедляет путь до дома. Хоть он и вышел рано утром, вернуться получается лишь после полудня.

При выходе на свою улицу, мальчик сразу же замечает мать, сидящую на сундуке, с компанией пары мешков, у запертых ворот в родное жилище. На её лице расплывается огромный кровоподтек, а волосы растрёпаны, хоть и носят следы попытки вновь их уложить.

— Мама! Что случилось?! — подбегает Соске.

— Нас выбросили из дома, — слабо улыбается женщина. — Хорошо хоть, дали время собраться.

— Что с твоим лицом?

— Ах, это... — аккуратно касается синяка кончиками пальцев. — Меня немного поторопили...

— Куда мы пойдем? — Айзен чувствует недовольство, но ясно понимает, что ничего не сможет сейчас сделать.

"Когда вырасту — вы ответите за это" — подумал мальчик.

— Я смогла договориться с соседом. Он продаст повозку, и мы поедем в семидесятый район, — Хиями осторожно встаёт и тщательно расправляет складки на одежде. — Там всегда было много свободных домов.

Мужичок с лысой головой, не особо разговорчивый и со складкой меж бровей, единственный их сосед. Точнее, был им, хорошо хоть повозка у него не развалилась, верно послужив напоследок. Мужичок молча помог загрузиться, сам взялся за поручень и повёз, им лишь осталось просто идти рядом. Граница района легко преодолена, остались сзади столбы с цифрой "69", впереди показались такие же с цифрой "70". Улицы тут еще хуже, многие дома давно обвалились, но это окраина района, дальше стали попадаться домишки опрятней. Сосед останавливает повозку у домика на самом отшибе.