Мизантропия Ицки Коидзуми

К черту, такое гадание нам не надо... как там эта соплюшка, еще не отошла? Ну и фиг с ней... свалить бы отсюда подальше... хотя нет, нельзя оставлять её, пока она не придет в себя. Хмм... как бы ускорить это...

Я же в мед кабинете, где-нибудь обязательно нашатырь будет. Скорее всего, он должен быть совсем рядом, под рукой. Такой маленький пузырёк. Если бы я был врачом, куда бы его запихнул... на верхних полках нету... в шкаф тянуться далеко... может ящики стола? Бумаги, ручки, карандаши, линейка, ластик, файлы... нет, ищем дальше. Раскрытая пачка чипсов, конфетные бумажки, бутылка с чаем... всякие разнообразные фигнюшки, орешки, духи, презервативы... Хм...

-ЭЙ ты! А ну стоять! Какой класс, как зовут?

Прежде чем я успел осознать суть вопроса, мое тело уже вытянулось по струнке, и ответило на него,

— Коидзуми Ицки, первый бэ

Черт. Такое ощущение, что я только что совершил большую глупость

— И что же, ты, Ицки Коидзуми, ищешь в моем столе...

Тик, тик, тик. Время, отведенное на раздумья, кончилось.

— Ну, это, как-то так... вот.

В недоуменном жесте развел руки в стороны...

-Презервативы? — с иронией спросила довольно молодо выглядящая медсестра. Большая грудь... каштановые волосы, уложенные в два хвостика... симпатичное личико

— Уху. — бездумно ответил я.

-Кхм... но зачем? — в этот раз в её голосе звучало неподдельное изумление.

-Шел сейчас по коридору... вижу медкабинет... Думаю, зайду, болезным притворюсь, занятия просимулирую, а тут девушка лежит без чувств... ну и как бы вот... — сказал я, повторно разведя руки в стороны, со всё еще зажатым в пальцах правой 'изделием номер два'.

— Где? — как то очень резко спросила меня медсестра.

Головой указал её на кушетку, находящуюся за белой ширмой, после чего в течении десяти секунд ширма была отдернута, пациентка осмотрена, и вынесен ободряющий вердикт.

— А, ясно... Санада-тян опять увидела где-то кровь?

И, дождавшись моего утвердительного кивка, продолжила.

-Бывает. Ты это... иди... на уроки, во! Учится вали...

* * *

Судя по тому, что с начала урока прошло десять минут, и меня туда никто не тянет , можно будет и забить на него. А раз так, то, я думаю, надо сейчас неспешно пойти в то место, что в мозгах Ицки Коидзуми накрепко связано с образом дома. Переобуться у шкафчика, выйти в парадную дверь, отцепить свой велосипед от рамы, кинуть сумку в специальную корзинку перед рулем, пять минут езды, и вот, передо мной открывается чудесный вид на дом. Мой новый дом. Два этажа, маленький дворик отгороженный забором, газон, какое-то дерево, похожее на абрикос, но судя по тому, что мы в Японии, непременно являющееся сакурой...

Переступая порог, тело непроизвольно сказало 'Тадаима!', чем ввергло меня в легкий ступор. Смысл оповещать о своем присутствии, если живешь один?

Положить туфли на специальную полочку, школьную форму повесить на вешалку, чтобы можно было её завтра не гладить, попутно изумившись тому, что кроме одного комплекта школьной формы в шкафу больше не было НИКАКОЙ одежды... Начать перетряхивать дом, в поисках каких-нибудь шорт и майки, и, спустя примерно пятнадцать минут, остановится посередине коридора в полном замешательстве.

Ладно. Предположим, просто предположим, что у парня есть только школьная форма. Причем в одном экземпляре. О чем это может говорить? Только об одном.

Тут творится, какая — то лютая хуета. Даже... даже если этот парень такой хикки — мизантроп, что никуда не ходит кроме школы, у него должно быть минимум что то, во что можно переодеться, пока пиджачок стирается.

Можно представить, что он стирал её на выходных, но тут возникает пара проблем. Во первых, сегодня четверг, а одежда чистая. Я бы даже сказал, она новая, будто никто ее не одевал до меня. Да и потом, одна пара носков... это не просто экстрим — хардкор, это уже за гранью добра и зла. Наверное, индийские йоги, проводящие дни в медитациях, и могущие запустить кишечник в обратную сторону, более понятны, чем Ицки Коидзуми, умудрявшийся жить с одной парой белых носков в доме.

Но, при всем при этом, это точно не было вызвано финансовыми трудностями. К примеру, холодильник, к которому я подошел затем, чтобы кровь немного отлила от головы, был забит под завязку. Причем, тут тоже наблюдались странности.

Еды было слишком много для одного. И ладно, если это было бы что-то, что хранится долго, вроде консервов или галет. Но нет же, там было полно вещей, которые уже завтра — послезавтра пропадут. Особенно мне запомнилась коробка с черничным пирогом, на донышке которого было написано, что, он сделан в ноль часов шесть минут сего дня. А срок годности составлял ровно сутки.

Вот как то так... я бы сказал, тут замешана какая то тайна.

А если попробовать повернуть доску. Допустим, я злодей. И мне, во что бы то не стало , нужно провернуть хитрый план, для достижения своих невразумительных целей. Для этого, я беру ученика средней школы. Самого обычного японского школьника по имени Ицки Коидзуми. Что дальше?

Дальше я жду, пока он заснет, беру своих злобных миньонов, незаметно захожу в дом, выношу оттуда всех членов семьи, возможно домашних животных, все вещи которые о них напоминают, все кровати кроме одной, потому что на ней спит моя цель, краду всю одежду Ицки, включая носки и трусы, еду из холодильника...

Потом достаю из другого мира душу обычного дохлого чувака, и меняю ее местами со школьником.

И, да, не забыть постирать школьную форму, и заполнить холодильник свежей едой.

А потом, вуаля, мы получаем то, что получаем.

Мда. Картина не складывается. Попробуем по другому...

Если допустить... к примеру, если допустить, что Ицки Коидзуми это не человек, а такая ширма. Непонятно кем и зачем созданная имитация, вся работа которой, это создавать видимость своего существования.

Хмм. Вот эта концепция многое обьясняет. Да. Этакий более глубокий аналог Потемкинских Деревень. Человек однодневка, вся работа которого заключается в том, чтобы взять чистый пиджак, позавтракать, утром прийти в школу, пройти строго заданным маршрутом, что, кстати, объясняет то, почему в школе я чувствовал себя как марионетка, а потом вернуться домой... да и некоторые другие странности. Стоит принять за рабочую гипртезу.

И что теперь? Черт его знает. Тот, кто может делать такое, должен быть слишком крут для того, чтобы ему можно было бы настучать по голове. Да, и, вряд ли, бы кто то стал интересоваться, к примеру, мнением травы, которую красят краской в зеленый цвет, для создания более глубокой атмосферы дикой природы...

Хотя, конечно, подобные ширмы обычно стоят от силы пару дней, а после того, как важная шишка проехала мимо них, их либо демонтируют, либо бросают как есть. Неприятно конечно, но кто знает. В другом случае, наверно, я был бы уже мертв.

Если рассуждать так, то срок моего существования, наверное, будет исчисляться днями, или даже часами...

Но возможно, это лишь все мое воображение говорит, а мы сейчас находимся на тротуаре, зажатые между стеной и фурой, и мой агонизирующий мозг рисует сладкие картины в последние минуты своего существования...

Черт, всё плохо, и нет в жизни радости...

Короче, надо отвлечься. Прогулка по незнакомому городу отлично подойдет, я думаю. Если уж это и мой последний день, то, как минимум, стоит им насладится. Сделать что то, чего никогда раньше не делал.

К примеру, взять вот эту бутылочку сакэ, которая непонятно как оказалась в холодильнике у подростка, перелить его в термос, чтобы оно осталось таким же холодным, сесть на лужайке под одинокой сакурой, стоящей на фоне горы Фудзи, и выжрать всю бутылку, попутно читая томик манги про сисястых школьниц и тентаклевых монстров. В оригинале.

А что, даже если это и галлюцинации, то надо получать от них удовольствие. Да. И школьная форма придаст дополнительный колорит происходящему действу...

* * *

Сборы были недолгими. Взяв всё, что мне было надо, я сел на велосипед, и поехал, попутно обозревая местные достопримечательности. Неплохо, конечно, было бы иметь тут двухэтажный домик, утопающий в зелени, вдали от шума и суеты. И в то же время, когда смотришь вниз, с холма открывается чудесный вид на город внизу...

Идиллия.

Утопия.

И всё же, довольно о грустном. Я думаю, стоит для начала подъехать к стенду с картой, который я видел возле школы, благо тут всего ничего ехать...

Ха. Ха-Ха-Ха. Я думал, это шутка такая. Но нет же. Город называется Тояма. Да-да. Именно та, которая Токанава. Кстати, последней в округе не наблюдалась. Удобно кстати, слева карта города, справа карта... области наверное... или у них тут вроде префектуры какие то. Черт его знает. Никогда не был космополитом, и поэтому знания об этом у меня самые поверхностные.

В любом случае, гора Фудзи откладывается на потом, туда, где хранятся все несбыточные мечты, а сейчас, я думаю, стоит поехать в район, где, судя по плану, находится парк, да вдобавок еще и небольшое озеро...

* * *

Что было дальше? Я сидел под деревом, предавался черной меланхолии, жалел себя, ненавидел все вокруг, не хотел уходить... уходить туда, откуда нет возврата. Снова жалел себя, проклинал друзей, гололед, зиму, праздники, коммунальных служащих, алкоголь, персонально водителя сбившего меня, и всех водителей в целом. И неудачное стечение обстоятельств, да куда же без этого... Много чего было. И, красной нитью, через все мое сознание, пролегала мысль о том, что в любой момент всё это может закончится, и тогда хлоп.

И Всё.

Потом, спустя какое то время, довольно длительное надо отметить, начался дождь. Как это часто бывает очень сильный, холодный, и абсолютно неожиданный. И я, мокрый и злой, изрядно поддатый, шатаясь и проклиная погоду, дороги, холмы, грязь, и так невовремя пробитое колесо, сорок минут добирался до дома. Особенно запомнился последний эпизод, когда, по тропинке где я шел, лился поток воды, достигавший мне щиколоток.

А дальше воспоминания идут урывками. Вот я дошел до дома, вот я скидываю с себя мокрые вещи, сижу в теплой ванной, что то еще, и кровать с толстым мягким одеялом.

Глава вторая.

Писк. Мерзкий раздражающий писк.

Левой рукой, вслепую, найти будильник, и устранить источник раздражающего шума. Ладонью правой — шлепнуть себя по лицу. Сначала по одной щеке, затем, согласно канонам, по другой. Повысив, таким образом, кровообращение кожных покровов лица, и поборов мимические морщины в зародыше, надо двигаться дальше.

Зевнуть, потянуться, слезть с кровати, вслепую спустится по лестнице, пройти на кухню, нажать кнопку на чайнике, и, оставив последний закипать, перенести свое тело в душ.

Просыпаться по утрам лично мне очень тяжело, поэтому я не обращаю внимания на всякие мелочи до тех пор, пока мой мозг не выйдет в режим бодрствования. Теплые же струи воды способствуют быстрейшему включению последнего. В голову приходит мысль, что, наверное, я остановился у кого то в гостях, но, раз я знаю как тут что работает, значит уже не первый день, и всё Ок. Ух, тут даже сушилка встроена...

Кстати, мне недавно сон похожий был, там такая же была...

Ха — ха...

А руки то не мои...

Вот ведь дерьмо....

* * *

Но, несмотря на то, что на душе у меня скребут кошки, поводок с моей шеи никуда не делся. Простояв пару минут у зеркала и помянув про себя все те слова, которые приходят в голову, когда среди ночи вы бьётесь о тумбочку мизинчиком, я почувствовал, как меня потащило. Тело, словно исчерпав лимит времени, отведенного на бездействие, резко двинулось в сторону кухни. Остановка перед открытым холодильником на пару секунд, в течение которых разум мой пытался выбрать что-нибудь, но, спустя отведенное время, тело решило за меня, взяв какие — то белые... хмм. Белые треугольные котлеты из риса с полоской чего-то темно — зеленого наверху.

После чего, мои челюсти начали энергично работать, и, за пару минут, в мой живот отправились три здоровых... Взгляд на ценник. Онигири с Умэбоси. Очень информативно. Наверное, это именно умэбоси, было тем мерзко — остро — кисло — соленым, что находилось внутри рисового треугольничка. Хм... дата изготовления у нас... Сегодняшнее число, шесть минут первого часа ночи. Это получается, что сегодня ночью кто — то пополнил мои запасы еды в холодильнике... а также завёз новую форму, ибо то, в чём я вчера пришел с улицы, мало подошло бы для того чтобы идти сегодня в школу.

А я, втайне надеялся... впрочем, отрицательный результат — это тоже результат, и надо иметь дело с тем, что есть на данный момент.

Ладно, это вопрос не на ближайшие пол дня. Меня ждет школа.

Щегольски стукнув два раза носочком обувки по полу, и оставив дверь незапертой, мое тело село на велосипед и поехало в сторону школы находящейся на верхушке близлежащего холма.

По счастью, возможность свободно крутить головой у меня осталась, чем я и занялся. Двухэтажные домики, столбы, дорожные знаки на них, железнодорожный переезд с желто — черным шлагбаумом, все эти вещи объединяло одно. Они выглядели слишком... неестественно. Сложное чувство... Будто все вокруг кукольное... или нет, скорее....прилизанное... идеальное...

Впрочем, сейчас я ничего конкретно сказать не могу... мне пока хватает волнений о домовом, который, ровно в шесть минут каждого нового дня, меняет продукты у меня в холодильнике. Я ведь точно заметил, что сегодня там был новый фруктовый пирог. А вчерашний полусъеденный куда то пропал.

* * *

Кстати, сегодня в школу, я пришел вовремя. И первым уроком было, угадайте что... геометрия. Еще с прошлого занятия не могу терпеть эту науку. Хотя, конечно, я думаю, что это один из тех редких случаев, когда действительно виноват преподаватель.

-Встать.

-Поклон.

-Сесть.

Началась перепись присутствующих. Всё тот же лысый мужичок с усиками и лысиной нудным голосом зачитывал фамилии, с таким выражением на лице, будто мы все ему настолько противны, что он делает нам огромное одолжение, просто находясь с нами в одном месте. Но, когда перекличка была уже близка к своему завершению, в дверь робко постучали, а затем её же со скрипом отодвинули в сторону. В проем робко зашел мой одноклассник... точно, это именно он вчера говорил мне не опаздвать. Хм. Иронично. Сегодня ты на коне, а завтра тебя втопчут в грязь...

И началась экзекуция. Сенсей разошелся. В ход пошло всё. И сравнение ученика с бандитом, крадущим время у класса, и суление всяких бед долженствующих свалиться на голову неучу, и пресловутый уничижающий взгляд, вкупе с угрозами сообщить родителям...

На что, провинившийся, лишь понуро смотрел в пол, и, что-то тихо бубнил себе под нос. Всё это было очень долго и нудно, и казалось, что они вообще никогда не закончат... время тянулось, сенсей распалялся все больше и больше, лицо его пошло красными пятнами, лысина заблестела от пота, началась одышка..

И вот, спустя довольно длительное время, наверное, десять или даже двадцать минут, этот хрен окончательно притомился и замолк. Жестом приказал провинившемуся сесть за свой стол. Затем сел сам, расплывшись в кресле подобно амёбе, немного ослабил галстук, протер платком пошедшее красными пятнами лицо, и изрек.