Метро 2036: Изумрудный Город

— Согласен. Но кое-кто из вершителей судеб воспринял его слова всерьёз. Значит, основания были. Возможно, объединение красных и коричневых стало бы уделом отдалённого будущего, если вообще состоялось бы, но известие об Оружии ускорило процесс. Ни у одной из сторон нет достаточных сил, чтобы диктовать Городу свои условия, но их альянс теоретически способен справиться с подобной задачей. Красные уже сделали первый ход — по слухам, просочившимся оттуда, товарищ Москвин серьёзно болен. В переводе на русский это означает, что формально он ещё остаётся главой Красной Линии, а фактически отстранён от руководства. В Ганзе тоже всё готово для прихода к власти хунты. Как только о союзе объявят официально, границы перекроют. Вот почему я и поспешил сюда. Завтра уже может быть поздно. Такой альянс сам по себе страшен, а уж если завладеют Оружием... Тогда уж точно не устоит ни одно из ныне независимых мини-государств. И прости-прощай былая вольница, шаг вправо или влево будет считаться побегом, прыжки на месте — провокацией. Всё Метро превратится в одну большую зону. И окончательно разделится на "элиту", её обслугу и быдло, на долю которого останется лишь трудиться в поте лица, обеспечивая райскую жизнь своим хозяевам.

— Вечно учёные понапридумывают чего-то, а мы потом расхлёбывай, — проворчал отчим. — Не изобрели бы атомную бомбу, жили бы сейчас как люди.

— Скорей уж политики виноваты, — возразил Артём.

— Сейчас нет смысла обсуждать, кто виноват, — решительно оборвал Мельник зарождавшуюся дискуссию. — Если такое оружие и впрямь существует, оно ни в коем случае не должно попасть в руки красно-коричневых. Эти, в отличие от "изумрудников", вряд ли станут испытывать душевные терзания по поводу, пускать его в ход, или нет. Такой вот краткий ликбез по состоянию дел на текущий момент. Ситуацию я в общих чертах обрисовал, теперь твоя очередь, Артём. Соглашаешься — наш разговор продолжится. Нет — деваться некуда, ищем другую кандидатуру.

— Я пойду, — неожиданно даже для самого себя единым порывом выдохнул Артём.

— Наконец-то мужской разговор, — скупо улыбнулся полковник. — Официальным прикрытием твоей миссии будет коммерческое представительство. Получишь статус дипломата, легенда — заинтересованность в расширении рынка сбыта чая. Вот пакет, в нём соответствующие бумаги. Оформлены на Поплавского Арсения Витальевича. Автомат оставишь дома, — и, заметив искру недовольства на лице свежеиспечённого дипломата, — не положено по статусу. Да и не пропустят тебя с ним на Ганзу. Не волнуйся, совсем безоружным не оставлю.

На стол легла карманная "беретта". Игрушка, из такой только крыс мочить.

— До Проспекта Мира пойдёшь с сопровождающим из местных, — не слушая возражений, продолжал Мельник. — Я задержусь тут с ребятами немного. По Кольцу прокатишься до Парка Культуры. В принципе, безразлично, в какую сторону, расстояние почти одинаково, сам определишься по ситуации. На Парке комендантом станции, то бишь её Первым Секретарём товарищ Батищев. Должок у него перед Полисом имеется, надеюсь, не забыл. Передашь ему привет от Альберта Яковлевича и пачку чая, сразу пропустит на Линию. Проси, чтоб посодействовал добраться до Города, можешь ещё пару пачек ему оставить.

— Но как я преодолею разрушенный метромост? Или нашлись обходные пути?

— Канатная дорога переправит на ту сторону. Передашь сообщение, и тем же путём обратно. Постарайся нигде не задерживаться. Если Плужникова не найдёшь, просись на приём к самому Ректору. Не думаю, чтоб тебе отказали. Вопросы есть?

— Этот Плужников — кем он там?

— Понятия не имею. Как ушёл из Полиса много лет назад, с браминами поругавшись, так больше и не виделись. Надеюсь, ещё помнит меня. Заодно и привет передашь.

— Связаться с "изумрудниками" по рации никак нельзя? Шифровкой, естественно, передать? — неожиданно заволновался отчим, уже успевший украдкой приложиться к самогонке. Пропустить стаканчик-другой он позволял себе и раньше, но в последнее время возлияния случались всё чаще. Казалось, что-то надломилось в нём, мучили приступы депрессии, на расспросы о её причинах отвечал невнятно — жизнь, мол, полное дерьмо, лучше уж от водки подохнуть, чем со скуки. Как с этим бороться, Артём не знал, надеялся лишь, что пройдёт само собой.

— Нет. Даже если бы с Городом и была радиосвязь, сейчас мы не смогли бы ею воспользоваться: "глушаки" работают вовсю. Ещё один признак готовящегося переворота.

— И когда отправляться?

— Как только организуют всё необходимое для путешествия. Визитку спрячь так, чтобы никто случайно не нашёл. Сам понимаешь, что с тобой будет, попади она в руки ганзейских спецагентов или сотрудников КГБ.

— Главное, береги себя, — обречённо вздохнул отчим, доставая из тумбочки бутыль с мутной жидкостью. — Что-то я разволновался слегка...

— Соберись духом, солдат, — глухо, глядя прямо перед собой, произнёс полковник. — Даже цистерны чистейшего спирта не хватит залить внутреннюю боль любого из нас. Наш бой ещё не окончен, рано расслабляться. И тебе, Артём, не советую. Единственно, подслащу горькую пилюлю: когда вернёшься, так и быть, подкину ящик патронов. Чтоб свадьбу сыграли, как положено!

Глава 3. В дорогу дальнюю

Коротко отдав распоряжение начинать подготовку и ещё раз порекомендовав держать язык за зубами, Мельник поспешил вслед за Артёмом, мысли которого были забиты не столько предстоящим походом, сколько неизбежностью объяснений с Таисией. Новость, которую сообщит, её точно не обрадует. А если обидится всерьёз — вообще пиши пропало. Такое как-то раз уже случилось — два месяца потом не разговаривала.

Но, с другой стороны, никогда не капризничала по мелочам. И не пускала в ход женские истерики, добиваясь цели. И в той ситуации он действительно был не прав — лишь когда открыто признал свою вину, наступило примирение.

— Извини, Тася, не получится у нас сегодня. Опять иду спасать человечество, — на едином духу выпалил Артём, скользнув внутрь палатки.

— Ты что, напился?

— Даже капли в рот не брал. Честно! Хочешь, дыхну? Очень важное и срочное поручение.

— И конечно же, другого дурака не нашлось! Знали, гады — не откажешь, вот и припёрлись, да ещё посреди ночи! Ну-ка, где там твой знакомый, сейчас скажу ему пару ласковых!

— Тася, погоди, я всё объясню..., — но та уже успела выскочить наружу. Лицом к лицу столкнувшись с полковником, который словно почувствовал, что может понадобиться его вмешательство.

— Кроме Артёма, некого было послать!? — накинулась она на виновника сорванного свидания.

— А ты бы предпочла, чтобы вместо него пошёл и почти наверняка погиб парень другой девушки? — жёстко осадил её Мельник.

И Таисия сразу сникла; чувство справедливости одержало верх над эгоизмом.

— Раз так, то конечно... Надолго?

— Если нигде заминок не случится, через неделю будет обратно. Иначе жизнь в Метро, которая и так не сахар, станет ещё гаже.

Не решившись больше спрашивать о чём-либо, Таисия молча кивнула головой, и полковник тихо удалился, растворившись в темноте. Зато на любимом оторвалась по полной.

— Какая ещё военная тайна? Глупости, вы мужики, как дети, обожаете шпионские игры. Ну-ка, давай признавайся, куда собрался. Болтать никому не стану.

Пришлось выкладывать, как на духу, опустив несущественные подробности типа рассуждений о связи политики и экономики.

— Теперь вот надо придумать, куда эту визитку понадёжнее спрятать.

— Лучше всего зашить в одежду. Тогда не сопрут и не вытащат случайно. Дай сюда свою куртку, ножницы, иголку и нитку, так и быть, помогу.

Артём, как и любой другой мужчина на их станции, разумеется, мог залатать прореху в обмундировании и пришить оторвавшуюся пуговицу, но спорить не стал. Всё-таки женщины делают это лучше. Да и приятно, как ни крути, когда о тебе хоть кто-то заботится.

— Смотри: здесь, внизу, прокладка из толстой ткани. Если распороть и поместить внутрь — даже при ощупывании сразу не обнаружишь.

— Умница ты у меня. Чтоб я без тебя делал?

— Другую нашёл бы, — и, закончив работу, — на, держи, одевай. Тебе хоть командировочные выдали?

— Обещали собрать рюкзак.

— Посмотрим. Давай так: почувствуешь, что запахло жареным, избавляйся от куртки немедленно. Если схватят в ней, говори — на барахолке с рук взял. Хотя вряд ли сильно поможет. И почему на словах передать нельзя?

— Наверно, иначе не поверят.

— Ладно, — вздохнула Таисия. — Расскажешь потом, как оно там, в Изумрудном Городе. Будет возможность — привези оттуда сувенирчик.

— Артём, ты здесь? — послышался шёпот снаружи.

Словно набат, возвещающий memento mori.

— Где ж ещё, — выскочил наружу тот, нос к носу столкнувшись с давним напарником по патрулированию.

— Андрей?

— Он самый. Вот, дали боевое задание — довезти тебя в целости и сохранности до Проспекта и проследить, чтоб границу Ганзы пересёк без проблем. Готов в дорогу?

— Через пять минут.

— Добре. "Ласточка" на ближайших путях, твой вещмешок уже на ней. Не задерживайся.

— Вот и всё, Тася. Пожелай мне удачи, — тихо попросил Артём, положив ладони на плечи подруги. И, чуть замешкавшись, — когда вернусь, назову тебя своей женой.

— Ты вначале вернись! Санька три года назад то же самое Иришке обещал, а на следующий день его убили. Когда всё будет позади, повторишь.

— Обязательно.

И их губы слились в долгом и страстном поцелуе.

— Попутных рельсов и тихих туннелей тебе, воин, — нехотя оторвавшись, прошептала Таисия.

Так у них провожали уходящих в долгое и опасное путешествие.

Вокруг дрезины уже собрались все, так или иначе причастные к операции. Мельник и его верные телохранители, едва различимые в тусклом свете ночных светильников. Отчим, нервно комкающий в руках пилотку, одеваемую в особо торжественных случаях. Рядом с ним — улыбающийся в усы Андрей, у ног которого примостился Друг, недоумевающий, зачем его подняли, когда другие спят.

Когда-то подобранный в туннеле беспомощным щенком, за прошедшие годы Друг превратился в громадного лохматого пса. Сенбернар, правда, нечистокровный, определил Никифор Семёнович. Спорить никто не стал, всё равно лучше него в собачьих породах на ВДНХ никто не разбирался. Для Андрея это не имело никакого значения, главное — Друг полностью оправдывал данную ему кличку: в бою не оробеет, одним весом задавит кого хошь, раненого на себе вынесет, и в тяжкие минуты душевных невзгод поддержит, положив тяжёлую голову на колени и преданно смотря в глаза. Пёс привязался к своему хозяину, таскался за ним повсюду, но и прочих обитателей станции не игнорировал. Охотно подавал лапу, а малышню, обожавшую его, без возражений катал на спине.

— Помни, мы все верим и надеемся на тебя, — пожимая руку, напутствовал Мельник. — А я своё обещание сдержу. Слово офицера.

— Вновь вернёшься героем! — усмехнулся Андрей, забираясь на дрезину, куда следом запрыгнул Друг.

— С установкой памятной доски на исторической родине, — Таисия и тут не обошлась без шпильки.

— Хорошая мысль, — отчим в задумчивости воспринял её юмор всерьёз. — А то, кроме, бездушных канцелярских книг, нигде больше подвиги наших ребят не фиксируются...

Чем дольше расставание, тем оно тягостнее. Поэтому Артём, на которого вдруг накатила бесшабашная удаль, без лишних слов запрыгнул на платформу "Ласточки".

— Живы будем, не помрём, так и знайте! Готовьте доску!

— Вот это по-нашему! — одобрил провожатый. — С каким настроением в бой идёшь, такой и результат будет!

Помахав на прощание, Артём взялся за рычаг, и "Ласточка", набрав скорость, скрылась в темноте туннеля. Названная в честь быстрокрылой птахи, она, помимо облегчённой в угоду большей скорости конструкции, сочетала ручной привод с ножными педалями, снятыми с катамарана: устали руки, садись крутить педали, и наоборот. Очень удобно — можно, не останавливаясь на передышки, проскочить несколько станций сразу. Круче только моторка, но её, как пояснил Андрей, брать не рекомендовали, дабы не будить спящий народ.

Отъехав подальше, приятели разговорились.

— Смотрю, боеприпасами тебя затарили — целую роту вооружить хватит.

Отвлёкшись на ходу, Артём приподнял рюкзак за лямки. Действительно, вес приличный. Перспектива постоянно носить его на себе особо не порадовала.

— Да-а, то ли дело раньше, — пустился в воспоминания Андрей. — Вместо "пулек" банкноты — и весу меньше, и носить удобней. Или ещё лучше пластиковые карты — на них хоть миллион с собой тащи, весу не прибавится.

Первое время после Катаклизма невольные затворники Метро ещё верили, что весь этот кошмар вскоре закончится, и деньги вновь обретут покупную способность, а потому свято хранили прихваченные с собой в тот роковой день наличность и банковские карточки. Но по мере того, как угасала надежда, те всё больше превращались в сувениры и игрушки для малышни. Повсюду в Подземке воцарился Его Величество Бартер — меняли одежду на книги, самогонку на табак, консервы на лекарства, автомат — на прописку на престижной станции. И лишь потом, когда с поверхности толпами повалили монстры, а сформировавшиеся "удельные княжества" занялись междоусобицей, единственной валютой, принятой к обращению на всех станциях, стала "пулька". Поговаривали, что в Ганзе рассматривался вопрос вновь ввести в оборот дензнаки, но к консенсусу не пришли, отложили на будущее. Что толку, если ассигнации будут в ходу лишь в пределах одной линии?

А вот если они заполонят всё Метро... Ведь бумажек можно напечатать сколько угодно, и на этом тоже иметь неплохой навар. Ещё один стимул для коричневых всё подмять под себя. Как-то не верится, что их союз с красными — это всерьёз и надолго. Стоит одной из сторон завладеть Оружием, как у её главнокомандующего возникнет непреодолимое желание стать единоличным правителем. Если же, будучи предупреждены, "изумрудники" успеют уничтожить свои разработки или сумеют дать отпор захватчикам, альянс красно-коричневых также, скорей всего, прикажет долго жить. Может, на этом и строил свой расчёт Мельник? Артём кожей чувствовал, что в их разговоре осталось слишком много недоговорённостей. Но разве сразу обо всем сообразишь, особенно когда в мыслях лишь прелести любимой девушки. Теперь усиленно пытался вникнуть в логику нарисованному перед ним пути.

Понятно, почему товарищ полковник не хотел отправлять кого-либо из Полиса — всех, идущих оттуда, красные сразу берут на заметку. А если человек ещё и заявит о своём желании повидать Изумрудный Город — значит, точно шпион. Со всеми вытекающими последствиями. По этой же причине исключалось пересечение Полиса даже транзитом — а то можно было бы от Проспекта Мира до Комсомольской, а оттуда прямиком по Красной Линии без пересадок. Да и сам Артём не испытывал никакого желания оказаться на территории, контролируемой Полисом — вдруг кто из браминов опознает, припомнят ему тогда и провал миссии с Книгой, и гибель Данилы...

Мельник вдобавок так и не рассказал, от кого такие сведения. Наверно, не хочет раскрывать свою агентуру. Или не очень-то уверен в успехе его миссии, перестраховывается — чтоб не смог никого выдать, если схватят и начнут пытать. Артём не удивился бы, если б узнал, что полковник появился на ВДНХ нелегально, и даже в Полисе не имеют представления, где он сейчас.