63581 Повествование о воинах стройбата

Шло время.

Воинская дисциплина шла на убыль. После команды "Подъём", воины не спеша, натягивали обмундирование и, вместо того, чтобы делать утреннюю гимнастику, гуськом тянулись к туалету на краю части. Покуривая сигареты, они ждали окончания утренней зарядки, возвращались в казарму, умывались, брились и, вместо утреннего осмотра, опять курили в ожидании завтрака.

Через пару недель о зарядке никто не вспоминал.

Придя с объекта, ребята дремлют на заправленных кроватях, хотя раньше, на них до отбоя, запрещалось даже сидеть.

Сержанты, из командиров превращаются в старших товарищей, отягощенных служебной ответственностью. Перед ними уже не нужно больше козырять и вытягиваться в ниточку по стойке смирно. Достаточно просто не "подставлять" по службе.

Старшина роты пытался некоторое время восстановить порядок, но затем махнул рукой, поняв бесполезность своих усилий.

А кушать хотелось до одури. По ночам снились подрумяненные пшеничные батоны и карамель в пёстреньких фантиках.

Таджики и узбеки, присланные в роту после карантина, забыли про заповеди пророка Мухаммеда и жадно набрасывались на кашу или суп с мясом "нечистого" животного — свиньи.

Чтобы растянуть время приёма пищи и создать иллюзию насыщения, в суп ложками сыпали жгучий перец, но и перца на столах не хватало.

Единственным, чего не жалели для солдат, был успокаивающий бром. Через день, санинструктор Серёга приносил пакет этой каверзной добавки и высыпал её в кисель. От бора, молодые парни переставали видеть по ночам романтические сны, а в вопросах секса, на период действия препарата, они теряли практические возможности и превращались в теоретиков.

Однажды, войдя в столовую, воины поразились тем, что на столах стояли наполненные "с горкой", бачки каши. Чуть ли не половину объёма каши занимали куски мяса. Разочарование пришло быстро. Оказалось, что новый Начпрод (начальник продовольственно службы) завёз со складов не мясо, а ободранные конские хвосты. Каша была наполнена не кусками мяса, а позвонками хвостов, едва прикрытых мясными волокнами. Когда голодные строители уходили из-за столов, перед каждым из них высилась куча обглоданных костей.

Через месяц хвосты закончились. Следующий месяц кашу варили с печенью. Вначале вкусно, но через три дня от запаха варёной печёнки начинает воротить, а через 2 недели — мутить.

Пришло время, когда терпение воинов кончилось и первая рота отказалась от приёма пищи. Взбешенный комбат влетел в помещение столовой, наорал на набычившихся пацанов, затем надел миску с кашей на лицо выступающего больше всех, солдатика.

Утром в редакцию газеты "Красная звезда" ушло письмо, рассказывающее об этом инциденте. В часть приехал московский корреспондент, комбат публично извинился перед личным составом части и качество еды в столовой улучшилось. Справедливости ради, следует отметить, что гороховую кашу с тушёнкой, жареную мойву и винегрет, а так же плов — по праздничным дням, готовили замечательно.

Второй проблемой был дефицит курева. Особенно в конце лета. К осени, запасы табака на сигаретных фабриках заканчивались, магазины пустели, а на полках магазинов оставались только, крепчайшие, как самосад, кубинские сигареты и дорогущий кишинёвский "Космос" по 90 копеек. Сигареты в стройбате не выдают. Месячное денежное довольствие рядового солдата — 3 рубля 20 копеек, на него не купить и четырёх пачек "Космоса". В ротах собирали последние копейки, отдавали их почтальону-киномеханику Витьке Глухову, который привозил в часть сигареты. Несколько пачек делились по 2-3 сигаретки и до обеда выкуривались. Затем начинался никотиновый голод. Если кому-то приходила посылка с куревом, она моментально делилась и, это был праздник!

Магазинчика или продовольственного киоска в части не было.

Только на пятый год существования части, отцы — командиры сподобились задуматься над вопросом дополнительного питания.

Причём, вопрос решили довольно оригинальным способом. В части организовали конкурс на звание лучшей бригады и лучшего каменщика. К вечеру, за день проведения конкурса, кирпичные стены будущего кафе-магазина были выложены. Где-то в гарнизоне договорились с подъёмным краном, привезли с объекта бракованные железобетонные плиты и соорудили крышу. На отделку магазина направили трёх опытных "стариков".

К тому времени, перетаскивая тонны кирпича и раствора, Антон сорвал спину. Военврач перевёл его на три дня "на лёгкий труд". Бригадир направил прихворнувшего бойца в помощь отделочникам магазина. Через три дня, отделочники заявили командованию, чтобы Антона оставили с ними до окончания работ.

Коля, Серёга и Никита щедро проявляли свою фантазию и опыт, приобретённый за время службы.

Стены банкетной комнаты именинников украсили самодельной гипсовой рельефной плиткой и покрасили под золото.

Полы выложили дефицитной половой плиткой с рисунком шёлкографии.

Соорудили подвесной потолок из панелей АГШа со встроенными светильниками.

Систему отопления закрыли панелями полированного дерева.

На стены повесили круглые медальоны самодельной чеканки.

Входной тамбур окрасили "под мрамор".

Водрузили на окна фигурные металлические решетки.

Получилась красота.

Обычно, Антон трудился "на подхвате", а работы по дереву делал самостоятельно. Старался, и получалось неплохо.

"Старики" оказались нормальными пацанами, сроком службы не кичились, работали до отбоя, а иногда и до полуночи, зарабатывали себе отпуска. По вечерам приносили из столовой бачёк каши, сахар, чай и подкармливали изголодавшегося Антона.

Один только раз призвали к порядку...

Пошел Антон к канаве, вырытой вокруг части, за водой, чтобы шпаклёвку развести. Глянул, а за канавой — поляна черничника с крупнющими сизыми ягодами. Перепрыгнул через канаву, начал ягоды срывать и не заметил, как час пролетел. Вернулся и получил разок по мордасам, чтобы не борзел и не заставлял себя долго ждать. Получил, но не обиделся. Сам виноват, за дело получил. Что было, то было...

Когда, от постоянных сквозняков, у Антона поднялась температура, "старики" завели его в подсобное помещение. Завалили кучей старых бушлатов и шинелей, сказали: "Поспи". За день безделья, Антон отдохнул, пропотел как в бане, болезнь, как рукой сняло...

Заведовать открывшимся магазином поставили лысоватого, вороватого таджика, призванного в армию на 27-м году жизни, имеющего богатый опыт работы в сфере торговли, и трёх жён в далёком Таджикистане.

С этого времени, всегда можно было заскочить в магазин, купить сигареты, сок, молоко, булочки и конфеты.

Вторая рота размещалась отдельно от В.Ч. 63581, трудилась на СП-2. Она обслуживала бетонный завод. А самое интересное, что на строительные площадки гарнизона, бетона поступало в 2 раза меньше, чем производил завод. Половина продукции бесследно растворялась в воздухе по пути от завода до строящихся объектов. Управление инженерных работ подняло шум, поручило комбату послать на завод серьёзного ответственного человека, который наладит учёт и прекратит факты приписок продукции или хищения готовой продукции. Ротный замполит предложил кандидатуру Антона и повёл его в штаб оформлять документы на перевод в другую роту, однако через десять минут вышел из кабинета командира части и сказал: "Тебя не отпускают. На тебя есть другие планы. Завтра будешь принимать клуб".

Утром, в присутствии комиссии, Антон пересчитал музыкальные инструменты духового оркестра и вокально-инструментального ансамбля, акустические колонки и зрительские стулья в зале, мебель в кабинетах, фотоувеличители и фотобачки. Поближе познакомился с художником Димой Добрыдень, библиотекарем Володькой Краниным, почтальоном-киномехаником Витькой Глуховым и руководителем духового оркестра, Серёгой Скрыником.

Все они были украинцы и, кроме Скрыника, через четыре месяца уходили на дембель.

Незаметно приближалась осень. На очередной конференции Антона избрали заместителем секретаря комсомольской организации части. Служба клубных специалистов шла по отлаженной колее. Киномеханик, библиотекарь и художник знали своё дело. Перед разводом в музыкалку прибегали музыканты. Они хватали свои инструменты и строились на плацу, чтобы роты, уходящие на объект маршировали под музыку строевого марша "Прощание славянки" или под белогвардейский марш "Тоска по Родине". Инструменталисты по вечерам, перебирали струны самодельных электрических гитар и отбивали ритм на ударной установке. Фотограф жил особняком. Он по вечерам приходил в лабораторию и запирался в ней. Проявлял фотоплёнки, печатал и глянцевал фотографии, а к полуночи шел спать в казарму. Ко дню строителя и ко дню комсомола в клубе показали 2 концерта. По субботам и воскресеньям показывали патриотические кинофильмы, а затем, по графику, приходил взвод солдат и до часу ночи мыл полы.

Длинное неуютное здание клуба за глаза называли конюшней. Поэтому у замполита части, майора Смирнова, курировавшего клуб и клубную работу, была кличка "Конюх".

Конюх неусыпно пас личный состав клуба, не давая ни минуты свободного времени. Скучать не приходилось.

ЧТО МЫ ТЕРЯЕМ И ЧТО МЫ НАХОДИМ?

Осень первого года службы запомнилась Антону тем, что на СП-2 погиб военный строитель из второй роты. Закрытый, обитый красной материей гроб привезли в клуб и поставили в помещение агитпункта. Наутро пришёл газосварщик со сварочным оборудованием и раскроенными листами оцинкованного металла. Сварщик изготовил цинковый короб. В него поставили гроб мёртвого солдата, накрыли металлическим листом и наглухо заварили газовой сваркой. Сколотили большой деревянный ящик, устелили его древесными стружками, на стружки — положили запакованный в цинк гроб и заколотили сверху деревянным щитом. Солдатики сбросились по рублю и прапорщик Полосин повёз скорбный груз на родину солдата.

После этого, в агитпункте будут одиноко стоять гробы Раджаба Мирзоева и Серёги Ларина.

Раджаба, бывшего киномеханика из города Душанбе, ударит по голове тяжелая металлическая труба. Он месяц будет лежать в коме, не приходя в сознание, пока врачи госпиталя не отключат аппарат искусственного дыхания. Чтобы отправить тело Раджаба домой на самолёте, личный состав роты отдаст всё своё месячное довольствие, сбросится по три рубля.

Серёжа, симпатичный, добрый подмосковный парень, вчерашний школьник, погибнет ещё более нелепо...

Вечером на бетонном плаце поставят футбольные ворота и начнут гонять мяч. Серегина команда играла классно, игра шла на стороне ворот противника. От нечего делать, Серёжа подпрыгнул, ухватился за верхнюю перекладину ворот и подтянулся, радуясь силе в руках.

Ворота опрокинулись, Сергей упал спиной на бетонную плиту, а сверху, по груди, его ударила тяжелая сварная конструкция футбольных ворот.

Родители Серёжи погибли несколько лет назад в автомобильной аварии. Серёжин гроб встречали на Родине и провожали в последний путь старенькая бабушка и сестрёнка — второклассница...

После первого ухода дембелей, личный состав шестой роды захватил власть в В.Ч. 63581.

Антон заведовал клубом.

Гена Камарзин — кинобудкой и почтой.

Санька Островский принял библиотеку.

Сашка Аверьянов будет заведовать вещевым складом.

Витьку Иванилова поставят начальником столовой.

Витьку Кабанова — шефповаром.

Курбана — хлеботезом.

Юру Мартынова — дежурным по КПП.

Юрку Островского и Володьку Бердникова — дежурными по штабу.

Серёгу Павлова — писарем в штабе.

Сергея Калугина — портным.

Сашку Юткина — парикмахером.

Сашку Анурина — мастером объекта.

Лёпу Чайника — дезинфектором санчасти.

Цыганёнка Тихона — водителем санитарного уазика.

Гришу Крещука — водителем клубной машины.

Толика Терещенко — водителем продовольственной машины.

А ещё были каптёры, сторожа, повара, электрики, колерщики, учётчики, нормировщики, калькуляторы и многие другие должности, занятые ребятами из 6-й роты.

Это стала ИХ часть.

Это было окончательное разделение личного состава роты на хозяйственный взвод — "хозяйственный зброд" и на "настоящих военных строителей".

Жизнь "настоящих военных строителей" тоже изменилась к лучшему. За полгода они приобрели навыки работы, строительство объектов близилось к окончанию и никто уже не шугал их, как салабонов, а начальство не требовало от них горячечных темпов первых лет строительства.

Наряды на заготовку дров для бани стали в части самыми любимыми нарядами на работы.

Дело в том, что банщик Гоха, чтобы не греть сутками воду для бани, самовольно и тайком врезался в систему отопления. Теперь он просил приготовить одну охапку дров, затапливал банную печь, бросал в топку пару кусочков рубероида, чтобы тёмный дым был виден из окон штаба (дым идёт, печь горит, банщик трудится) и шёл курить к бойцам наряда.

О том, какое отделение было с вечера на чистке картошки, можно было судить утром по бачкам с картофельным пюре. Если "пахали" салабоны, бачки наполнены с верхом, и пюре густое. Если в наряд ходили "старики", бачки наполовину заполнены жиденьким картофельным киселём.

Национального вопроса в роте не было. Месяца через полтора таджики и узбеки из самых глухих кишлаков начинали сносно говорить по-русски, делились присланными из дома фисташками, хурмой, гранатами и ташкентской "Примой". Иногда они пели песни на своём языке, иногда собравшись в кружок, читали Коран, но до столкновений доходило редко. Один раз помахался кулаками Антон с Рашидом, за то, что тот наступил сапогом на его кровать. Один раз сказал Курбану, что убьет его, если тот ещё раз прыгнет на Сашку Островского. После такой пробы сил, стали Рашид и Курбан приятелями для Антона. Рашид — не на долго. Вскрылись на гражданке какие-то дела Рашида по продаже наркотиков и Рашида, из армии, загребли на зону.

Были и внутринациональные конфликты. Когда дисциплина совсем упала, а поставки алкоголя в часть наладились, москвич Грушин, сын главного инженера одного из оборонных предприятий оказался драчливым в нетрезвом состоянии, избил несколько человек в казарме, забрёл в клуб, разыскивая трубача Толика Шептунова и не подумав, обозвал Антона колхозником. Напрасно. Недолго думая, с разворота, кулаком правой руки, сбил с ног и напомнил ему Антон московские белые булочки, докторскую колбасу и то, на каких деревьях они растут...

Драка со "стариком" Володькой Крысиным была чревата последствиями. Во время киносеанса, залез Крысин на сцену, покуривал Беломор, пошвыривал окурки на пол. Стал Антон выгонять Крысина со сцены — тот в драку, но сразу же утих, когда на шум борьбы заглянул за экран дежурный по части офицер.

После сеанса, драили в клубе полы "старики" из первой роты. А потом и Крысин заявился разбираться с салабоном. Вызвал Антона на улицу. Получил от Антона фингал под глаз, сказал, что теперь Антон — трупп и ушел в свою роту.

Узнав чем закончилось дело, "старики" сказали, что напрасно он связался с Крысиным, что у того старший брат служит в комендатуре, в "Рексах", и теперь наверняка, приедут "Рексы" избивать Антона.