Старая версия Pax Russian

— Остальных гостей тоже будет по австралийскому сценарию проводить?

— Ты же их не армии собираешься проводить. Для каждого что-нибудь придумаем. У нас в Сибири и на Дальнем Востоке много темных углов, о которых никто не знает. Да и с Аляски можно вернуться, благо, что там тоже какие-то русские оставались на момент сдачи в аренду.

— В аренду? — Удивился Аркадий.

— А ты разве не видел договор? Там и сумма такая незначительная, что это все было оформлено, как аренда. Ладно, все это мелочи к делу не относящиеся. Слона, как известно, можно есть маленькими кусочками. Вот и будем выдумывать легенды по мере надобности. До сих пор мы даже не знаем, сколько людей заберем с собой. Поэтому давай о более насущных вещах поговорим. Как там дела с оружием? Удалось прощупать почву?

— Слушай, если с пулеметами и пистолетами я с тобой полностью согласен — хороший выбор, то на кой бес тебе сдалась эта француженка?

— А что еще брать? — Развел руками Гоша. — Мою позицию по вооружению и любым внешним средствам ты знаешь. Пока мы не обзаведемся собственной производственной базой, нужно не сильно выделываться. Автоматы и самозарядные карабины — это очень хорошо. Но рано. Остаются только винтовки, проходящие по категории bolt action.

— Это все мне известно и понятно. Но почему именно MAS 36?

— Считай, что последняя оригинальная конструкция этого класса, поставленная на вооружение. Она была разработана с учетом опыта, как Первой мировой войны, так и колониальных войн, носящих довольно маневренный характер. При этом конструкция настолько оригинальна, что проблем с патентами не будет.

— Но ведь она далеко не эталон.

— Это верно. К ней есть претензии. Однако другие варианты хуже либо технологически, либо в плане эксплуатации, либо их внедрение обеспечит патентную войну. Единственной беспроблемной альтернативой француженке станет только винтовка Мосина, но она далеко не эталон. Архаика, выстраданная для производства на убогом оборудовании руками рабочих невысокой квалификации. В нашем случае будут и станки из XXI века, по крайней мере, конструкционно, и с людьми что-нибудь придумаем. Поэтому делать ставку на нее я не хочу. Какой смысл, если можно сразу сделать хорошо?

— А что тебе в маузере не нравится?

— Патенты. Они его сильно патентами закроют.

— Что тебе мешает первым эти патенты получить? Ведь в отличие от братьев, ты вполне можешь снять чертежи с той же, проверенной временем к98, а не рождать их в тяжелых муках. В каком году братья получили патент на первую магазинную винтовку?

— Если меня память не обманывает — в 1887.

— Сейчас 1883. Вот и дерзай.

— В свои двенадцать лет стать оружейным конструктором? — Усмехнулся Гоша. — Да, мы с братом и Сандро много упражняемся в стрельбе, но ведь это все не то.

— Ты человек уже в научных кругах знаменитый. Маиевский поставил тебя в соавторы новой книги по внешней баллистике, а Менделеев — в своем труде о растворах. Да и иных публикаций хватает. Иди по отработанной схеме. Тот же Мосин уже начал работать над своими магазинными винтовками. Вот и напиши ему с просьбой изучить твои чертежи. Ведь не откажет же?

— Не откажет, — кивнул, усмехнувшись, Георгий. — Только что с немцами делать? С чисто этической стороны братьев жалко. Такой облом. С другой стороны — это все сильно спутает карты. Вдруг с горя возьмут, да самозарядную винтовку дельную раньше времени создадут?

— Что-то ты сегодня не сообразительный, — расплылся в улыбке Кривенко. — Как Мосин все запатентует тщательно, напиши им письмо с предложением выдать им лицензию на использование любых твоих наработок по винтовке, вплоть до копирования отдельных узлов в своем оружии. Взамен же попроси изготовить, допустим, десять тысяч винтовок, плюс какой-нибудь символический процент с каждой винтовки, созданной с участием лицензии. Одного процента за глаза хватит. А вырученные деньги пополам — половину тебе, половину Мосину. Сам знаешь, на девочек и Ниццу он деньги тратить не станет. Все в дело пойдет. Да и Германия получит свою девяносто восьмую пораньше лет этак на десять.

— Хорошая идея, — кивнул Георгий, уже просчитывая то, что он через Мосина в дальнейшем сможет прогнать и пистолеты с пулеметами, как через соавтора. — Ты сможешь достать Mauser k98 в том же калибре, что я хотел для французской винтовки?

— Конечно. Это не проблема. В любом калибре и любом исполнении. Хотя, на мой взгляд, ты зря так извращаешься.

— У всех свои слабости, — подмигнул ему Георгий, — Кстати, ты будешь заказывать маузер индивидуального изготовления?

— Конечно. Тебе ведь не нужна маркировка. Вот ее наносить и не станут, да и обработка поверхностей должна быть такая, словно оружие сделали в мастерской, а не на заводе. А то кто же тебе поверит, что ты эту поделку слепил сам?

— Отлично! Тогда попроси сделать одну несущественную правку конструкции — мне нужно, чтобы они поставили откидной игольчатый штык на защелки от нашего карабина 44-ого года. Это реально?

— Да, не проблема. С прочим легким вооружением поступим также?

— Только немцам ни заказа, ни лицензии передавать не станем. Сами справимся, благо, что объемы нам понадобятся намного более скромные. Кстати, авантюра с драгметаллами удалась? — Спросил Георгий, приглашая Аркадия вернуться в лабораторию, чтобы не отсвечивать. Слишком уж бурно они обсуждали оружие, что не укрылось от внимательного взгляда городового. Кроме того, Аркадий Юрьевич стал ловить на себе любопытные взгляды дам, прогуливающихся по улице.

— Отчасти. Только касательно серебра. За золотом слишком пристально следят, да и не нужно оно нам, как оказалось.

— Почему? — Искренне удивился Георгий Александрович.

— Разница в четыре с половиной раза. За те же деньги мы можем значительно больше валюты в серебре получить, чем в золоте.

— Вот как? Ну и ладно. Это не суть. Ты начал уже чеканку?

— Потихоньку. Купил оборудование для изготовления медалей и нанял одного старого знакомого, серебро подготавливать и прогонять через аппарат. Сейчас уже готово тысяч десять рублей образца 1878 года. Думаю, они будут в самый раз. Они в сейфе лежат в зале. Можешь забрать.

— Только если ты поможешь перетаскивать. Два центнера!

— Не вопрос. Они в ящиках. Как раз вдвоем куда быстрее управимся.

— А сколько должно получиться?

— Около миллиона, плюс-минус тазик.

— Нужно где-то погрузчик искать... это сколько должно получается?

— Около двадцати тонн.

— Жесть...

— Понимаю тебя, но искусство требует жертв. Нам тут нужен стартовый капитал, чтобы раскрутиться. Миллион рублей окажется как нельзя кстати.

— Да прав ты, прав, просто я обалдеваю от тоннажа. Это же вагон нужно снаряжать, железнодорожный, чтобы перевезти из города в город.... Никогда раньше не задумывался.

— И не стоит. Оставим на черный день немного. Остальные положим в банк и на этом прекратим наши мучения. Безналичные расчеты для того и созданы. Потом, к в начале восемнадцатого года, если еще останутся деньги, то постараюсь закупить еще серебра. Хуже не будет. Благо, что у меня уже готова 'коллекция' штампов по крупным серебряным и золотым монетам всех ключевых стран конца XIX — начала XX века. Даже немного японских и китайских сделал, мало ли подкупать придется, без ненужных мыслей.

— С клише для печати банкнот тоже все удалось?

— Безусловно. Эти древние деньги никому сейчас не нужны, поэтому я воспользовался своими связями на Гознаке и за весьма умеренные деньги получил клише банкнот указанных стран на полвека вперед. А также массу вспомогательных сведений по графику выпуска банкнот с привязкой к серийным номерам, составу бумаги и краски, и так далее. В общем, я уже сейчас сомневаюсь на тему того, чьи банкноты окажутся лучше — наши или оригинальные, — произнес, усмехнувшись, Аркадий.

— Это все очень хорошо, но у меня из головы мысли о золоте не выходят...

— В смысле?

— Мы ведь с концами уйдем из того мира в апреле восемнадцатого года. Так?

— Я надеюсь.

— Может быть, нам постараться под финиш провернуть ограбление века? Это там, уперев несколько тонн золота, совершенно не понятно, что с ним делать и как сбывать. Все под контролем. Не закапывать же в овраге. А тут все на порядок проще. Особенно, имея оборудование и штампы для изготовления собственных монет.

— Тебя интересует только золото? — Задумчиво спросил Аркадий.

— Золото, платина, палладий, алмазы, рубины, изумруды и прочее. Не принципиально. Уходить нужно с песнями. Мало этого — совершенно не важно, у кого брать, так как волна временных искажений все равно в будущем все перевернет. И, боюсь, что в новой сборке мира мы с тобой не только не познакомиться, но и не факт, что сможем вообще родиться. Так что, все моральные и этические вопросы уходят далеко в лес.

— А нажитое непосильным трудом тут не исчезнет?

— Нет. Обратной силы волна временных искажений не имеет. Она лишь зачистит все аномалии в будущем, сообразно обычным законам мира. Проходы во времени к ним не относиться. Поэтому...

— Это значит, что если, кто-то залезет дальше по временной шкале и вызовет новую волну временных искажений, то нас тут накроет, и мы испаримся?

— Полагаю, что да. Но мне наш тайный друг объяснил, что сам факт перехода — редчайшая ситуация, ибо строжайше запрещено правилами. Мы, по его словам, залезли из актуального времени в стабильную хроносборку.

— А ему не выгодно разве нас затереть вообще?

— Шило на мыло. Если он просто затирает нас, то оказывается в ситуации, которая имела место до моей с ним сделки. Он тупо теряет все, ради чего шел на это преступление. Если же он высылает себе информацию в более ранний период, то получает других курьеров. Ну и так далее — до бесконечности.

— Мы можем что-то не знать...

— Безусловно. Но, у нас разве есть выбор? Нам дали шанс, по крайней мере, его видимость. Эту ситуацию мы контролировать не в состоянии, поэтому либо играем, либо не играем. Впрочем, выбор уже сделан и давно. Ладно, это все досужие разговоры. Какой будет твой положительный ответ, относительно ограбления века?

— Я подумаю, что можно сделать, — задумчиво произнес Кривенко. — Кое-какие мысли проклевываются, но не более того.

— То есть, принципиального неприятия у тебя нет?

— Разумеется. Я хоть и боролся с террористами, но далеко не идеалист-законник. Мне важен результат, все остальное носит второстепенный характер. Ты же и сам знаешь.

— Знаю, но спросить было не лишним. Мы с тобой с этим порталом уже слишком много пережили потрясений.

— Да уж...

— В нашу последнюю встречу, ты говорил, что хочешь прикупить сюда немного цветных металлов. Все в силе?

— Конечно. Но, если честно, руки пока не дошли. Думаю, никаких проблем не будет. Что никель, что вольфрам, что прочие цветные металлы особого дефицита не представляют. Купим. Переправим. Разве что с металлами вроде урана ничего не выйдет. Очень уж их серьезно пасут. Тут золото просто нервно курит в сторонке. Никто не хочет получить внезапный ядерный гриб у себя в столице.

— Уран не столь и важен. По крайней мере, у нас есть подробная карта полезных ископаемых нашего мира с учетом тех месторождений, что разрабатывали с середины XIX века. Если очень понадобится — сами добудем.

— Это та, на которую ты убил полгода жизни, сводя сведения из разных источников, дескать, для научного исследования?

— Она самая, — усмехнулся Гоша.

— Кстати, — уже возле портала опомнился Кривенко, — ты говорил, что на время открытия портала, время течет одинаково. Это так?

— Думаешь немного протянуть?

— Нам каждый день полезен.

— Не вопрос. Давайте проверим. Тем более что я давно хотел узнать о прохождении радиоволн через него.

— Зачем тебе это?

— Интернет, дорогой мой друг, интернет. Я скоро свихнусь от информационного голода. Кроме того, он позволит оперативно решать очень многие вопросы.

— Ну что же, дело хорошее, — кивнул Аркадий. — Ладно. Пошли. Тебе еще там настраивать точку доступа. Сам знаешь, я в этом вопросе ни в зуб ногой....

В тот день, точнее ночь, произошло знаменательное событие — Георгий Александрович решил прогуляться по целому спектру форумов конца 2015 года, сидя за ноутбуком в 1883-ем. В конце концов — одна голова хорошо, а массы людей намного лучше.

Глава 4

2 марта 1884 года. Нью-Йорк. Особняк Вандербильтов

Утро замечательного дня для супруги Уильяма Вандербильта Альвы началось с довольно странного события — в их особняк прибыла почта из далекой России. Ее дочке сегодня исполнялось семь лет, и бандероль предназначалась именно ей.

— Очень странно, — покачала головой Альва. — Из Российской Империи... Ты что-нибудь понимаешь? — Спросила она у супруга.

— Мама? — Раздался голос Консуэло, которая спустила на шум. — Что это?

— Подарок для тебя. Кто-то успел первым.

— Так открывайте! — Оживилась девочка, у которой совершенно разгорелись глаза.

Разумеется, посылку вскрыли... и ахнули. Под стеклянным колпаком располагалась небольшая площадка с искусственной розой, выполненной из какого-то непонятного материала, похожего на какой-то металл. Да так качественно, что поражал воображение. Словно живая роза, обращенная волшебником в такую вот поделку. Однако основой всеобщего восхищения стало не чудный цветок, а площадка, что висела в воздухе.

Для всех присутствующих это стало каким-то волшебством, ведь о магнитной левитации никто из них не слышал...

Первым пришел в себя Уильям, взяв письмо, лежащее в бандероли, он быстро пробежал его глазами.

— Ну что там? — Поинтересовалась Альва.

— Подарок прислал Георгий, брат наследника Российской Империи. С его слов, он сделал его сам.

— Кто?! — Переспросила супруга, которая имела идею фикс — выдать дочь за высокородного аристократа.

— Неожиданно все это, — проигнорировав вопрос супруги, продолжил Уильям, сильно задумавшийся.

И если взрослая часть дома была погружена в раздумья, то девочка оказалась более чем довольна. Почти что счастлива. Шутка ли — получить в столь нежном возрасте волшебный предмет. А иначе Консуэло эту розу, висящую в воздухе, и не могла воспринимать.

Она попыталась унести подарок в свою комнату, но родители решили оставить его на несколько дней на виду — от соблазна похвастаться необычным сувениром они не устояли. Ведь ожидалось множество гостей. Совершенно уникальный подарок....

В то же время, Гатчина, Лаборатория 'Омега'

— Это безумие! — Николай вышагивал совершенно взбаламученный. — Зачем? Жорж, зачем ты это сделал?

— Спокойно!

— Как? Как можно успокоиться? Это ведь скандал!

— Мой подарок ни о чем не говорит. Просто знак внимания.

— Конечно, — фыркнул Николай, — знак внимания. Учитывая, что ты никогда ничего не делаешь просто так.... Кроме того, ты даже не знаешь, как эта девочка выглядит. Понравиться ли она тебе?

— Мне понравятся капиталы и связи ее родителя. И они, при удачном стечении обстоятельств, могут пойти на пользу России.