Старая версия Pax Russian

Начальнику управления собственной безопасности...

В ходе операции 'CA-177733 Delta 214' был достигнут частичный успех. Объект уничтожен вместе с архивом. Очень большие потери личного состава. Никаких шансов на захват объекта живым или его архивов целыми не имелось. Статус операции 'k-20-20'.

Начальник группу A-12V3 ...

13 мая 2011 года. Москва. Офис категории А

Ясная солнечная погода радовала глаз и наполняла теплом Георгия Александровича Севастьянова. Только неделя прошла после выписки из больницы, после успешного завершения операции на сердце. Слишком уж лихой он вел образ жизни. Прыжки с парашютом. Пилотирование самолетов. Ему следовало бы уже и поберечь себя, а то ведь, мог и не дотянуть до аэродрома в его-то годах....

— Георгий Александрович, — в дверь заглянула Любочка. — Тут вам посылку принесли с пометкой лично в руки. Мне с ней поступать как обычно?

— От кого она?

— Написано, что от Исаева Максима Максимовича, — пожав плечами произнесла юная девица, которая, впрочем, шутку неизвестного автора вполне могла оценить. В ее кругозоре Севастьянов не сомневался.

— Очень интересно, — хмыкнул Георгий Александрович. — Неси. — Странно. Кто бы это мог всплыть с такими шутками?

Классическая пестрая упаковка. Ощутимый вес. Вскрытие прошло довольно быстро и без эксцессов.

Внутри, под несколькими упаковочными слоями, размещалась вроде как стальная коробка с крошечным пластиковым табло, под которым, откидной крышечкой была прикрыта маленькая клавиатура. А сверху, над ней, приклеена небольшая бумажка с надписью: 'Набери свое любимое число'.

Георгий Александрович пожал плечами и набрал '13', так как ничего больше ему в голову не приходило. Внутри коробочки что-то щелкнуло и крышка сдвинулась на пару миллиметров, освобождаясь от фиксаторов. Он поддел ее ногтем, легко поднял и попробовал на излом. 'Удивительная прочность и легкость...'

Под крышкой, лежало письмо, явно предназначенное для первоначального ознакомления:

'Мы не знакомы и вряд ли, когда ли будем. Поэтому сразу перехожу к делу.

В коробке лежат кое-какие запчасти. С их помощью вы сможете собрать установку, которая даст вам возможность прожить новую жизнь с самого юного возраста в теле вашего тезки — Великого князя Георгия Александровича. Полагаю, вы знаете, кто это. Разумеется, вопрос здоровья и долголетия учтен, и преждевременная кончина от туберкулеза вам грозить не будет.

Кроме того, какое-то время вам будет доступен портал, что позволит перевезти в ту эпоху кое-какое оборудование и специалистов из этой. Все подробности по сборке и условиям эксплуатации в приложении.

Как вы видите — очень выгодное предложение, учитывая ваши взгляды и чаяния. Взамен же я хочу, только одну маленькую услугу — первым же порталом пронести в тот мир серебристый шар, расположенный также в коробке. Ничего с ним делать не нужно — он сам через несколько секунд развалится в мельчайшую пыль. Эта услуга нужна не только мне, но и вам, так как позволит скрыть от регулятора наше маленькое хулиганство.

Разумеется, спешить не стоит. Вы можете спокойно завершить дела и подготовиться. Тем более, что ваше нынешнее тело при переносе сознания будет аннигилировано, то есть, превращено в мелкую пыль. Однако сильно тянуть тоже не стоит, потому что регулятор может случайно наткнуться на вас и те, совершенно неуместные запчасти, которых в ваших руках не могли появиться ни в каком случае. Рекомендуемое время подготовки — три-четыре года. Самой очевидной формулировкой вашего ухода из бизнеса станет плохое самочувствие. Этим же можно будет объяснить желание уединиться на большой даче. О том, как будете закупать и доставлять туда различное оборудование, совершенное не характерное для человека, коротающего свои дни на природе, думайте сами.

Важный момент — без здоровой конспирации в дело может вмешаться государство или еще какой крупный фигурант. А чем меньше людей знают о нашей игре, тем лучше. Регулятор отслеживает много разных факторов и показателей. Даже сами старайтесь думать о переселении и портале поменьше, замещая слова на что-то аналогичное вроде 'жизни с чистого листа' и 'дороги', и ровно, очень ровно в эмоциональном плане реагируйте на все это. Это очень важно.

С уважением и надеждой на понимание, всегда ваш Макс Отто фон Штирлиц'

Георгий Александрович вновь заглянул в коробку, где лежал тот самый серебристый шар, размером с большую черешню и несколько странных агрегатов с клеммами для подключения к чему-то.

Если это не шутка, то предложение довольно интересно. Ведь автор письма прав, его действительно и не раз посещали такие мысли, и было бы очень недурственно переиграть судьбу России, избавив ее от тех страданий, что выпали на нее в XX веке.

Уйти совсем. Оставляя все, что нажито непосильным трудом за своей спиной — в уплывающем прошлом. Страшно и заманчиво.

Кто он сейчас? Вдовец. Жена Марина и сын Никита погибли в автокатастрофе. Родители почили еще раньше. Близких родственников не было. С остальными не общался. А потому вся его жизнь была последние годы сосредоточена исключительно в бизнесе. Не самый плохой расклад для мужчины, разменявшего 'полтинник', но и далекий от радужных узоров.

Он хмыкнул и вынул пачку листов, стоящих торцом с одного из края коробки....

— Любочка, — спустя два часа, нажав кнопку селектора, он вызвал личного помощника.

— Да, Георгий Александрович.

— Отмени все совещания на сегодня.

— Их перенести?

— Да. На понедельник или вторник. Если кто будет сильно досаждать, скажи, что я уехал к Семену Петровичу.

— Вы плохо себя чувствуете? — Участливо поинтересовалась девушка.

— Есть немного.

'Что же было в той посылке' — пронеслись в голове у девушки шальные мысли. — 'Шантажируют, наверное...'

Она искренне и очень тепло относилась к Георгию Александровичу даже несмотря на то, что никакого интима, как сально подшучивали над ней за глаза сотрудники компании, между ними не было. Но она не обижалась, понимая, что этим дурачкам и невдомек, какую школу она проходит, работая под непосредственным руководством такого человека.

Спустя месяц. Где-то во Вселенной. Управление собственной безопасности...

— Вам не кажется, что в этом деле есть подвох?

— Да. Но тщательные проверки ничего не выявили. Объект последние несколько лет мотался по разным обитаемым планетам. Вступал в бесчисленные контакты. Как будто стараясь запутать следы.

— Контакты проверили?

— Конечно. Кроме небольших несанкционированных сливов запрещенной информации они ничем не проявились. Носители информации зачищены. Но там совершенные крохи.

— Странно все это... очень странно. Да и тот бой. Зачем ему это все понадобилось? Только мне кажется, что он вполне мог в той ситуации сбежать?

— Думаю, что ему просто надоело. Он устал.

— Если так, то зачем ему была нужна вся эта активность перед гибелью?

— Он что-то искал. Видимо, не нашел. И у объекта опустились руки. Что именно, мы, вероятно, никогда не узнаем, так как он унес эту тайну с собой в могилу.

— А ведь какой хороший был в свое время оператор сектора....

— И не говорите. Сгорел на работе. Бывает.

12 августа 2011 года. Москва. Офис категории А

— Георгий Александрович, — спросил начальник правового управления. — Последнее время у вас часто шалит здоровье. Мы можем для вас что-то сделать?

— Не выдвигать в декабре на новый срок, — совершенно серьезно сказал председатель правления.

— Но вы нам нужны!

— Я, по всей видимости, так и не оправился от того происшествия. Не думаю, что для компании является хорошей идеей стать скандально знаменитой из-за умершего на рабочем месте Председателя правления. Поэтому я прошу всех меня понять. Мне нужен отдых. Хотя бы несколько лет. Потом — посмотрим.

— Вы сохраните за собой пакет акций?

— Нет. Думаю, я все продам, чтобы душа не болела....

— Любочка, — обратился начальник правового управления к личной помощнице Председателя правления, когда совещание закончилось и все разошлись. — Ты не развеешь мои сомнения? Только одному мне кажется, что с Георгием Александровичем что-то не то?

— Мне кажется его шантажируют, — чуть помолчав, отметила девушка, которая тоже была не в восторге от его ухода из бизнеса.

— Какие-то подробности?

— Нет, — она печально покачала головой. — Видимо там все настолько серьезно, что он не хочет ни меня, ни вас втягивать.

— Вот оно что... — медленно произнес Андрей Иванович, задумчивая качая головой. — Но если нашего Георгия смогли подмять без шума и пыли, то нам действительно вмешиваться не стоит. Если, конечно, он сам не попросит.

Часть 1 — Вервольф

Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.

Фаина Раневская

Глава 1

9 мая 1879 года (1). Гатчина. Гатчинский дворец

Георгий подошел к окну и взглянул на кровавый закат, предвещающий на завтра ветер. В голове довольно ощутимо шумело по непонятной причине, но на ясности мышления это никак не отражалось. Просто какой-то легкий, навязчивый дискомфорт. Оно и не удивительно, так как заканчивались долгие восемь лет этой крайне 'увлекательной' 'компьютерной' игры в ребенка. Ну или как еще можно назвать эту ситуацию? И, наконец-то прошло ощущения иллюзорности и виртуальности, а тело стало чувствоваться по-настоящему, без оговорок.

Конечно, поначалу чувствовать себя 'за штурвалом' маленького ребенка и осознанно видеть мир его глазами было даже интересно. Взять хотя бы грудное кормление. Вроде малыш со всеми вытекающими рефлексами, но сознание-то не детское. Что позволяло иногда даже шалить с характерным подтекстом, вызывая недоумение кормилицы. Но уже через пару недель это все стало просто невыносимо скучно и тоскливо. Настолько, что Георгий не выдержал и в уже в три года 'научился' читать, чтобы хоть чем-то себя занять.

Как несложно догадаться, письменный русский язык тех лет несколько отличался от того, что бытовал в начале XXI века, а потому вызывал поначалу некоторые трудности. Однако никто на них не обращал внимания, так как даже по слогам научиться читать в три года, в глазах родителей казалось чем-то совершенно невероятным. Да что уж там — настоящим чудом!

А дальше пошло-поехало. Где чтение, там и письмо, Закон Божий, счет, иностранные языки, древние языки.... Так что уже в пять лет Георгий Александрович корпел над освоением целой россыпи нехарактерных для выпускника МАИ предметов с особым усердием. Учитывая, что кроме учебы было совершенно нечем заниматься, прогрессировал Гоша совершенно чудовищными темпами, вызывая удивление у всех, кто об этом узнавал. Поэтому неудивительно, что к восьми годам он легко обогнал своего старшего брата Николая, предметы которому давали те же учителя.

— Жорж! — Раздался со спины окрик Николая. — Мы тебя потеряли. Идем скорее!

Георгий повернулся и смерил как всегда спокойным и размеренным взглядом Ники, который искренне радовался таким теплым семейным праздникам.

— Да, конечно. Пойдем.

— Тебе грустно? — Участливо поинтересовался брат, когда они уже подходили к залу, собравшему столько гостей.

— Немного.

— Отчего же?

— Не знаю, — вполне искренне пожал плечами Георгий.

Вечер был хорошим. Теплым. Семейным. Даже несмотря на то, что Гоша казался каким-то отрешенным и погруженным в свои мысли. Что не укрылось от внимательного взгляда Марии Федоровны.

— Ты заметил, каким грустным был Гоша? — Спросила она мужа, когда все закончилось, и они легли спать.

— Да. Это странно. Совсем на него не похоже. Может его кто обидел?

— Или он что-то узнал. Ты же видишь, что он умен не по годам.

— Полагаешь, он что-то узнал об этой ... (2)?

— А что еще его могло так опечалить?

— ...

Георгий же с трудом дотянул до конца вечера и при первой же возможности направился спать, дожидаясь общего упокоения ночи. Лишь в два часа ночи все более-менее утихло, и он смог пробраться в уже давно присмотренное для своих целей помещение, чтобы там открыть портал. Звучит бредово. Уличная магия — не меньше. Однако иначе обозвать ситуацию Гоша не мог.

Что у него было за оборудование? А черт его знает. Какой-то 'черный ящик' и инструкция — какие кабели куда подключать и какую кнопку потом жать, чтобы все заработало. Так вот. Этой самой кнопкой и выступал его собственный мозг, вроде как 'откалиброванный' на ментальное взаимодействие с тем странным прибором, запчасти к которому ему прислали в посылке.

Вот и сейчас, строго по инструкции, он вспомнил ключевое слово, представил контур и, буквально через минуту, в пространстве перед ним появились первые искры пробоя. А еще минут через пять — раскрылся полноценный портал, подернутый мутной молочной пеленой.

Выдохнув и зажмурившись, Гоша смело шагнул в молочный туман, очутившись в один миг в своей подмосковной вилле декабря 2015 года. Такая ситуация со смещением времени была связана с тем, что оно двигалось очень неравномерно из-за особенностей работы прибора. Так, если в его новом мире пробегало десять лет, то в позиции актуального времени — всего год. Ситуация стабилизировалась лишь в то время, пока портал был открыт, для элементарной безопасности.

Собственно, он это знал и исходя из подобной особенности и планировал свои дальнейшие действия.

Подмосковье встретило его затемненным подвальным помещением с развернутой установкой, в котором горело лишь аварийное освещение.

— Свет! — Громко произнес Георгий, требуя от ИИ 'Умного дома' активировать освещение помещения.

Автоматика, как и ожидалось, сработала безукоризненно, как, впрочем, и все остальное. Недаром Георгий Александрович потратил столько денег на все это оборудование.

Он провел диагностику состояния дома по датчикам и камерам, пройдясь по активным зонам. Уборщица завершала домывать полы общего зала. Охрана на своих местах, честно блюдет обязанности. Все было в полном порядке, словно Гоша отсюда никуда и не уходил на долгих восемь лет.

Усмехнувшись и порадовавшись непонятно чему, он воткнул стоящий на зарядке аккумулятор, в смартфон, включил его и набрал номер единственного человека в мире, которому он безоговорочно доверял.

— Привет чертяка! Куда ты пропал? — Раздался в динамике знакомый голос.

— Аркадий? — Вежливо поинтересовался Гоша.

— Да, — несколько растерялся Кривенко, услышав детский голос. Ведь звонил номер Севастьянова.

— Помнишь, мою последнюю фразу, что я сказал тебе в бане, перед тем как исчезнуть?

— Ты? Кто ты?

— Аркаша, твоя подозрительность, когда-нибудь тебя сгубит, — с легкой, едва заметной усмешкой произнес Гоша, повторив свою нередкую присказку.

— И что же ты мне говорил? — После минутной паузы спросил Кривенко, явно заинтригованный.

— I'll be back, детка, — произнес Георгий.

Повисла тяжелая пауза. Минут на пять.

— Это все не очень удачная шутка.

— Согласен. Поэтому никто не шутит. Сейчас я наберу тебя в скайп. Тебя это устроит?

— Давай поговорим...

Разговор затянулся на пару часов, в течение которых подозрительный друг чуть ли не допрашивал Георгия. Но все хорошо, что хорошо кончается.

— Невероятно, — покачал он головой. — Объяснишь, как это с тобой произошло?

— Не стоит. Силы, которые мне противодействуют, довольно могущественны. Настолько, что им доступно сканирование фоном сознания людей. Поэтому чем меньше эмоций и сведений, тем лучше. Просто думай обо мне как обычно, стараясь ничему не удивляться.

— Мне приехать?

— Сейчас — поздно. Я возвращаюсь. Меня на связи не будет какое-то время. Тебе моя посылка с ключом пришла?

— Да.

— Бери его и езжай на наш любимый вокзал.

— Где мы, напившись, проспали электричку и не попали на рыбалку?

— Ты отлично меня понял, — улыбнулся Гоша. — Там рядом охранная контора, не пропустишь. Автоматическая ячейка сорок девять. Я ее арендовал на пару лет, оплатив все вперед. Договор на предъявителя, поэтому показываешь ключ и лезешь в ячейку. Код семнадцать-сорок три-двадцать восемь. Внутри пакет с документами. Это дарственная на тебя.

— Дарственная? — Опешил Аркадий.

— Да. Все мое имущество. Короче. Входи в права и приезжай сюда, селись в моих старых апартаментах. В неделю уложишься?

— У меня вообще-то работа, просто так мне никто сорваться не даст. Да и отпуск нужно оформить.

— Месяц?

— Уложусь.

— Отлично. Как приедешь, придется немного подождать. Я выйду с тобой на связь. И еще — не забудь мобильник. Свой я пока отключу, чтобы не отсвечивать. Никому о моем возвращении не сообщай, как и о том, что говорил со мной. Если будут вопросы — в ячейке лежит письмо, в котором я признаюсь, что решил все бросить и уехать на Тибет. На него и ссылайся. Вроде бы все. Ничего не забыл. Хм. Вопросы есть?

— Нет.

— Тогда до связи. Пока.

— Пока, — произнес слегка выведенный из равновесия Аркадий, и Гоша разорвал связь. Выключив смартфон и вынув из него аккумулятор.

Пора было возвращаться. Поэтому он, аккуратно все деактивировав и прихватив с собой серебристый шар, шагнул обратно в портал. Мягкая, теплая и какая-то нежная молочная пелена. И вновь один шаг перебросил Георгия Александровича из ноября 2015 в май 1879, преодолен солидное расстояние и время.

И спустя пару секунд за спиной раздается легкий, едва слышный хлопок, закрывающегося портала. Но не успел Гоша и духа перевести, как почувствовал, что серебристый шар стремительно стал просыпаться между пальцев мельчайшей, но очень приятной на ощупь и теплой пылью.

'Ну что же, дело сделано' — подумал он. — 'Теперь главное, чтобы обе договаривающиеся стороны держали свое слово'.

Глава 2

9 мая 1881 года. Гатчина. Гатчинский дворец

Очередной день рождения прошел спокойно и можно сказать буднично. Благо, что в те времена больше уделяли внимание дню ангела, который, впрочем, тоже старались праздновать без излишнего веселья. По крайней мере, в семье бывшего цесаревича, а ныне Императора Александра III.

— Жорж, — обратился к Георгию отец и Император. — Мне с тобой нужно поговорить. Пойдем, — он кивнул в сторону коридора, ведущего в его рабочий кабинет. — Присаживайся, — махнул он рукой на диван, когда они дошли. — Мама говорит, что ты часто становишься грустным и задумчивым, оставаясь наедине с собой. Из-за чего? Тебя что-то беспокоит?

— Это так бросается в глаза?

— Да и нас с мамой это тревожит. Расскажи, что же тебя гложет?

— Мне уже десять лет! — Выпалил Георгий. — А я столько времени провожу в праздности и безделье. Из-за этого я чувствую себя совершенно бесполезным. Обузой.

— Побойся Бога! — Воскликнул Александр III. — Ты столько учишься, что мы с мамой искренне переживаем. Опасаемся, что переутомишься! Как же тут говорить о праздности и безделье?

— По сути, я учусь только языкам, — пожал плечами Гоша. — Естественные науки даются мне очень легко. Я почти и усилий не прикладываю. По крайней мере, в той форме, в которой мне их подают. Из-за чего у меня много свободного времени, которое я слоняюсь неприкаянно.

— А тебе разве не хочется побегать, поиграть?

— Не в такой форме. Это мне кажется каким-то ребячеством, — от этой фразы Александр III чуть не поперхнулся.

— И что же ты хочешь? Ты нашел себе новое занятие?

— Мне хотелось бы углубить свое обучение естественным наукам, получив в свое распоряжение небольшую лабораторию, в которой было бы возможно ставить опыты и проверять слова лекторов. Ведь иначе прогрессировать в области физики и химии будет сложно. А мне в будущем нужно стать надежной опорой брату. Помощником в вопросах техники и науки, дабы разные авантюристы и проходимцы ему голову не дурачили.

— Чудно... — чуть подумав, произнес Император. — И какое же оборудование должно быть в той лаборатории?

— Для проведения опытов по физике и химии, — повторил свои слова Георгий. — Разумеется, я составлю список всего необходимого. Но наука не стоит на месте, и его нужно будет постоянно подновлять. Да и материалы расходные потребуются. Та же медная проволока и прочее. Оттого я печалюсь. Это ведь не игрушка. Ее вряд ли доверят десятилетнему ребенку. Да и содержание ее денег потребует.Александр III смерил задумчивым взглядом сына. Десять лет, а выглядит на все пятнадцать. Серьезный. Собранный. Ответственный. Ни одной детской выходки за ним не замечено. Из-за чего ему иногда казалось, что Гоша родился сразу взрослым....

— Я подумаю над твоей просьбой, — с улыбкой кивнул Император. — А ты распиши, что хочешь там видеть и как обустроить.

— Хорошо, — тоже улыбнувшись и посветлев лицом, отметил Георгий.

— Ну ладно, тогда ступай...

Гоша ушел, а Император остался сидеть в задумчивости, прикидывая и прокручивая этот разговор. Очень уж он странный и необычный получился.

— Дорогой, — в дверь заглянула Императрица. — Жорж вышел от тебя очень довольным. Давно я его таким не видела.

— Мы ошибались насчет причин его печали.

— Но ведь он знал о том, кто такая Долгорукова! — Возмутилась Императрица.

— Знал. Но грустил по другой причине. И, пожалуй, я даже его понимаю, так как сам был в свое время в таком положении. Только лет мне тогда стукнуло уже куда как больше. Понимаешь, он осознал свое положение и свою будущую роль, и она ему пришлась по душе, а потому, с детской непосредственностью, решил к ней готовиться.

— Что за роль? Не понимаю, — покачала Мария Федоровна головой.

— Опоры своего брата в делах государственных. Он для себя выбрал стезю науки и техники. Очень необычное и странное направление. Непонятно, кто его вообще на это надоумил... — задумчиво произнес Император и 'завис', перебирая в голове варианты.

— Сандро (3), — усмехнувшись, произнесла Императрица.

— Прости, что?

— Я говорю, его подбил Сандро.

— Ты думаешь?

— Уверена. Больше в его окружение молодых людей с таким интересом и страстью к технике нет. А Александр Михайлович пытлив, увлечен. Говорят, что учится в Морском училище с особым рвением. Кроме того, я несколько раз слышала их разговор о кораблях. И весьма деятельный, я тебе скажу.

— Вот как? — Неподдельно удивился Александр III. — И часто они беседуют?

— Немало. Иногда даже берут листы бумаги и что-то считают.

— И что же в тех листах?

— Я лишь раз поинтересовалась. Играют мальчики и пусть играют. Тем более, что нередко и Ники с ними, но больше слушает. Так вот. В тот раз там были какие-то артиллерийские расчеты. Я их показала Николаю Владимировичу, и он нашел очень занятными. Даже более того. У них теперь с Жоржем переписка — детали, я, правда, не знаю, но раз в одну-две недели письмами обмениваются.

— Николаю Владимировичу? — Переспросил Император, пытаясь вспомнить, кто это такой.

— Маиевскому. Он возглавляет кафедру баллистики в Михайловской артиллерийской академии. По крайней мере, его мне рекомендовали как отечественного специалиста по той тематике, что была отражена в расчетах.

— Очень интересно... — медленно проговорил Император. — Очень интересно.... И с кем он еще ведет переписку?

— Да почитай с десятком разных ученых мужей. Основная переписка с Маиевским и Менделеевым. Причем, насколько я знаю, они все отвечают ему не из формальной вежливости.

— И как это обошло меня стороной?

— Ничего удивительного. Жорж не любит выставлять на витрину свои увлечения, и довольно скрытен. Но надо сказать, его увлечение естественными науками самым благодатным образом влияет и на Ники, который стал учиться заметно лучше.

— Вот оно как складывается.... Очень интересно.... Ты знаешь, почему Жорж вышел от меня таким довольным?

— Нет, но мне очень любопытно, — уперев в супруга свой живой и подвижный взгляд, поинтересовалась Императрица.

— Он попросил дать ему соизволение и выделить средства на организацию лаборатории. Я еще удивился, отчего он просит такую странность. Но теперь понятно, откуда ноги растут.... Десять лет. Просто невероятно...

— Я уже смирилась, — улыбнувшись, произнесла Императрица...

Разумеется, Император не стал решать этот вопрос просто так. Ему потребовалось время, чтобы все переварить и осмыслить. Да и пообщаться с Маиевским, Менделеевым и прочими учеными мужами, а также преподавателями Жоржа и Ники.

Лишь десятого августа он вновь пригласил сына к себе в кабинет, чтобы обсудить его предложение.... И опять Император не рассчитал. Но ему можно простить. Ведь перед ним был не ребенок десяти лет от роду, а весьма деятельный и активный мужчина, не растерявший за свои годы жизни энергии, напора и задора. Кроме того начинала сказываться разность менталитетов привыкшего работать в режиме бесконечной спешки и суеты Георгия и совершенно невнятной и неспешной 'жвачки' конца XIX столетия. Из-за чего он тупо успевал много больше, чем современники, при прочих равных.

Но даже несмотря на совершенно чудовищный, по меркам Императора, деловой напор, проявленный сыном, он дал добро на организацию лаборатории только десятого сентября. Слишком уж многого хотел Жорж для своей игры в ученого....

Здание, стоящее отдельно от дворца найти удалось легко и относительно просто. Благо Гатчина была не таким уж и крошечным городом. А вот со списком оборудования и содержанием пришлось много нервов потрепать. Александр хотел уложиться в ординарные суммы, выделяемые для Великих князей из казны. Но если с содержанием они справлялись, то для оснащения лаборатории явно требовалось нечто большее и существенно. В конце концов, скрепя сердце и натурально страдая из-за чудных расходов, отец подписал смету в почти сто тысяч рублей и положил годовое содержание лаборатории в десять тысяч.

Много это или мало? Да как сказать. Очень сложно сравнивать покупательную способность денег, так как кроме инфляционных процессов идет масса других. Например, внедрение более совершенных способов производства, серьезно удешевляющих продукцию. Однако если проводить параллели по более-менее стабильному золотому эталону, то указанная сумма содержания была примерно равна двадцати шести миллионам рублей в ценах конца 2011 года (4). Весьма и весьма солидно для детской шалости, пусть даже великокняжеской. Особенно зная о природной прижимистости Александра III. Но уж больно крепки были аргументы не по годам деятельного сына и благодатны отзывы о нем ученых мужей, с которыми тот вел переписку. А потому, Император после долгих колебаний решил уступить удивительному напору десятилетнего ребенка.

Глава 3

10 июня 1883 года. Гатчина. Лаборатория 'Омега'

Аркадий Юрьевич огляделся с легким, едва заметным волнением. Оно и не удивительно. Даже такому опытному чекисту заглянуть в прошлое далось не просто, а с возможностью все пощупать, было несколько выше порога устойчивости его психики.

День давно закончился, сдав позиции вечеру, раскинувшемуся густыми, бархатными сумерками. По улице Гатчины прогуливались случайные прохожие. Вот прокатила пролетка с важным господином, старательно поддерживающим скучающее выражение на лице... даже с каким-то нежно-рафинированным отвращением. Вон там проехал городовой, чуть покосившись на эту пару, вышедшую на крыльцо, настойчиво делая вид, что случайно тут оказался. Но из окна лаборатории было отлично видно, сколько раз за день этот городовой или его сменщик 'случайно' проезжают рядом с лабораторией.

— Ну как тебе? — Тихо спросил Георгий своего старинного друга.

— Все еще не верится... — так же тихо произнес он и глубоко вдохнул мартовский воздух. — Сколько еще мы сможем пользоваться порталом?

— Наш союзник обещал, что порталом можно будет пользоваться с моего дня рождения здесь до достижения моим телом здесь тридцати трех лет. Коэффициент хода времени десять. То есть, за сто суток тут, там пробегает только десять. По моим подсчетам это примерно тысяча двести пять суток. Помня о том, что события в нашем мире начались первого февраля, мы получаем шестнадцатое апреля восемнадцатого года. Плюс-минус лапоть.

— Сейчас у меня там двадцать четвертое октября пятнадцатого...

— Значит, у нас с тобой есть в распоряжении порядка девятисот суток. Не так и мало.

— Но и не много...

— В любом случае, это то, что у нас есть. Изменить ситуацию не в наших силах.

— Согласен, — кивнул Кривенко. — Ты подумал о моей легализации тут?

— В рамках Российской Империи это сложно, но можно. Тебе ведь нужно выправлять образование, хотя бы гимназическое. Покупать не стоит, так как может вскрыться. Все же в этой среде будешь вариться. Основная проблема — изучить грамматику местного варианта русского языка, подтянуть Закон Божий, латынь и древнегреческий. Хотя бы до удовлетворительной оценки. Тогда ты легко сдашь экзамены экстерном. Я с этим тебе помогу.

— Я не об этом.

— Легенда проста как два пальца в банке с огурцами. Ты русский эмигрант, был подброшен в австралийскую бездетную семью в младенчестве с запиской о том, как тебя звать-величать. Там и рос. Сам придумай город, что тебе по душе. Можешь вообще на ферму налегать — так проще будет, ибо ничего чудного на ней нет. После смерти приемных родителей ты все продал и вернулся на Родину. Узнав о моих изысканиях, написал мне.... Английский язык ты знаешь бегло, акцент не тот, но плюс-минус лапоть должно хватить.

— Остальных гостей тоже будет по австралийскому сценарию проводить?

— Ты же их не армии собираешься проводить. Для каждого что-нибудь придумаем. У нас в Сибири и на Дальнем Востоке много темных углов, о которых никто не знает. Да и с Аляски можно вернуться, благо, что там тоже какие-то русские оставались на момент сдачи в аренду.

— В аренду? — Удивился Аркадий.

— А ты разве не видел договор? Там и сумма такая незначительная, что это все было оформлено, как аренда. Ладно, все это мелочи к делу не относящиеся. Слона, как известно, можно есть маленькими кусочками. Вот и будем выдумывать легенды по мере надобности. До сих пор мы даже не знаем, сколько людей заберем с собой. Поэтому давай о более насущных вещах поговорим. Как там дела с оружием? Удалось прощупать почву?

— Слушай, если с пулеметами и пистолетами я с тобой полностью согласен — хороший выбор, то на кой бес тебе сдалась эта француженка?

— А что еще брать? — Развел руками Гоша. — Мою позицию по вооружению и любым внешним средствам ты знаешь. Пока мы не обзаведемся собственной производственной базой, нужно не сильно выделываться. Автоматы и самозарядные карабины — это очень хорошо. Но рано. Остаются только винтовки, проходящие по категории bolt action.

— Это все мне известно и понятно. Но почему именно MAS 36?

— Считай, что последняя оригинальная конструкция этого класса, поставленная на вооружение. Она была разработана с учетом опыта, как Первой мировой войны, так и колониальных войн, носящих довольно маневренный характер. При этом конструкция настолько оригинальна, что проблем с патентами не будет.

— Но ведь она далеко не эталон.

— Это верно. К ней есть претензии. Однако другие варианты хуже либо технологически, либо в плане эксплуатации, либо их внедрение обеспечит патентную войну. Единственной беспроблемной альтернативой француженке станет только винтовка Мосина, но она далеко не эталон. Архаика, выстраданная для производства на убогом оборудовании руками рабочих невысокой квалификации. В нашем случае будут и станки из XXI века, по крайней мере, конструкционно, и с людьми что-нибудь придумаем. Поэтому делать ставку на нее я не хочу. Какой смысл, если можно сразу сделать хорошо?

— А что тебе в маузере не нравится?

— Патенты. Они его сильно патентами закроют.

— Что тебе мешает первым эти патенты получить? Ведь в отличие от братьев, ты вполне можешь снять чертежи с той же, проверенной временем к98, а не рождать их в тяжелых муках. В каком году братья получили патент на первую магазинную винтовку?

— Если меня память не обманывает — в 1887.

— Сейчас 1883. Вот и дерзай.

— В свои двенадцать лет стать оружейным конструктором? — Усмехнулся Гоша. — Да, мы с братом и Сандро много упражняемся в стрельбе, но ведь это все не то.

— Ты человек уже в научных кругах знаменитый. Маиевский поставил тебя в соавторы новой книги по внешней баллистике, а Менделеев — в своем труде о растворах. Да и иных публикаций хватает. Иди по отработанной схеме. Тот же Мосин уже начал работать над своими магазинными винтовками. Вот и напиши ему с просьбой изучить твои чертежи. Ведь не откажет же?

— Не откажет, — кивнул, усмехнувшись, Георгий. — Только что с немцами делать? С чисто этической стороны братьев жалко. Такой облом. С другой стороны — это все сильно спутает карты. Вдруг с горя возьмут, да самозарядную винтовку дельную раньше времени создадут?

— Что-то ты сегодня не сообразительный, — расплылся в улыбке Кривенко. — Как Мосин все запатентует тщательно, напиши им письмо с предложением выдать им лицензию на использование любых твоих наработок по винтовке, вплоть до копирования отдельных узлов в своем оружии. Взамен же попроси изготовить, допустим, десять тысяч винтовок, плюс какой-нибудь символический процент с каждой винтовки, созданной с участием лицензии. Одного процента за глаза хватит. А вырученные деньги пополам — половину тебе, половину Мосину. Сам знаешь, на девочек и Ниццу он деньги тратить не станет. Все в дело пойдет. Да и Германия получит свою девяносто восьмую пораньше лет этак на десять.

— Хорошая идея, — кивнул Георгий, уже просчитывая то, что он через Мосина в дальнейшем сможет прогнать и пистолеты с пулеметами, как через соавтора. — Ты сможешь достать Mauser k98 в том же калибре, что я хотел для французской винтовки?

— Конечно. Это не проблема. В любом калибре и любом исполнении. Хотя, на мой взгляд, ты зря так извращаешься.

— У всех свои слабости, — подмигнул ему Георгий, — Кстати, ты будешь заказывать маузер индивидуального изготовления?

— Конечно. Тебе ведь не нужна маркировка. Вот ее наносить и не станут, да и обработка поверхностей должна быть такая, словно оружие сделали в мастерской, а не на заводе. А то кто же тебе поверит, что ты эту поделку слепил сам?

— Отлично! Тогда попроси сделать одну несущественную правку конструкции — мне нужно, чтобы они поставили откидной игольчатый штык на защелки от нашего карабина 44-ого года. Это реально?

— Да, не проблема. С прочим легким вооружением поступим также?

— Только немцам ни заказа, ни лицензии передавать не станем. Сами справимся, благо, что объемы нам понадобятся намного более скромные. Кстати, авантюра с драгметаллами удалась? — Спросил Георгий, приглашая Аркадия вернуться в лабораторию, чтобы не отсвечивать. Слишком уж бурно они обсуждали оружие, что не укрылось от внимательного взгляда городового. Кроме того, Аркадий Юрьевич стал ловить на себе любопытные взгляды дам, прогуливающихся по улице.

— Отчасти. Только касательно серебра. За золотом слишком пристально следят, да и не нужно оно нам, как оказалось.

— Почему? — Искренне удивился Георгий Александрович.

— Разница в четыре с половиной раза. За те же деньги мы можем значительно больше валюты в серебре получить, чем в золоте.

— Вот как? Ну и ладно. Это не суть. Ты начал уже чеканку?

— Потихоньку. Купил оборудование для изготовления медалей и нанял одного старого знакомого, серебро подготавливать и прогонять через аппарат. Сейчас уже готово тысяч десять рублей образца 1878 года. Думаю, они будут в самый раз. Они в сейфе лежат в зале. Можешь забрать.

— Только если ты поможешь перетаскивать. Два центнера!

— Не вопрос. Они в ящиках. Как раз вдвоем куда быстрее управимся.

— А сколько должно получиться?

— Около миллиона, плюс-минус тазик.

— Нужно где-то погрузчик искать... это сколько должно получается?

— Около двадцати тонн.

— Жесть...

— Понимаю тебя, но искусство требует жертв. Нам тут нужен стартовый капитал, чтобы раскрутиться. Миллион рублей окажется как нельзя кстати.

— Да прав ты, прав, просто я обалдеваю от тоннажа. Это же вагон нужно снаряжать, железнодорожный, чтобы перевезти из города в город.... Никогда раньше не задумывался.

— И не стоит. Оставим на черный день немного. Остальные положим в банк и на этом прекратим наши мучения. Безналичные расчеты для того и созданы. Потом, к в начале восемнадцатого года, если еще останутся деньги, то постараюсь закупить еще серебра. Хуже не будет. Благо, что у меня уже готова 'коллекция' штампов по крупным серебряным и золотым монетам всех ключевых стран конца XIX — начала XX века. Даже немного японских и китайских сделал, мало ли подкупать придется, без ненужных мыслей.

— С клише для печати банкнот тоже все удалось?

— Безусловно. Эти древние деньги никому сейчас не нужны, поэтому я воспользовался своими связями на Гознаке и за весьма умеренные деньги получил клише банкнот указанных стран на полвека вперед. А также массу вспомогательных сведений по графику выпуска банкнот с привязкой к серийным номерам, составу бумаги и краски, и так далее. В общем, я уже сейчас сомневаюсь на тему того, чьи банкноты окажутся лучше — наши или оригинальные, — произнес, усмехнувшись, Аркадий.

— Это все очень хорошо, но у меня из головы мысли о золоте не выходят...

— В смысле?

— Мы ведь с концами уйдем из того мира в апреле восемнадцатого года. Так?

— Я надеюсь.

— Может быть, нам постараться под финиш провернуть ограбление века? Это там, уперев несколько тонн золота, совершенно не понятно, что с ним делать и как сбывать. Все под контролем. Не закапывать же в овраге. А тут все на порядок проще. Особенно, имея оборудование и штампы для изготовления собственных монет.

— Тебя интересует только золото? — Задумчиво спросил Аркадий.

— Золото, платина, палладий, алмазы, рубины, изумруды и прочее. Не принципиально. Уходить нужно с песнями. Мало этого — совершенно не важно, у кого брать, так как волна временных искажений все равно в будущем все перевернет. И, боюсь, что в новой сборке мира мы с тобой не только не познакомиться, но и не факт, что сможем вообще родиться. Так что, все моральные и этические вопросы уходят далеко в лес.

— А нажитое непосильным трудом тут не исчезнет?

— Нет. Обратной силы волна временных искажений не имеет. Она лишь зачистит все аномалии в будущем, сообразно обычным законам мира. Проходы во времени к ним не относиться. Поэтому...

— Это значит, что если, кто-то залезет дальше по временной шкале и вызовет новую волну временных искажений, то нас тут накроет, и мы испаримся?

— Полагаю, что да. Но мне наш тайный друг объяснил, что сам факт перехода — редчайшая ситуация, ибо строжайше запрещено правилами. Мы, по его словам, залезли из актуального времени в стабильную хроносборку.

— А ему не выгодно разве нас затереть вообще?

— Шило на мыло. Если он просто затирает нас, то оказывается в ситуации, которая имела место до моей с ним сделки. Он тупо теряет все, ради чего шел на это преступление. Если же он высылает себе информацию в более ранний период, то получает других курьеров. Ну и так далее — до бесконечности.

— Мы можем что-то не знать...

— Безусловно. Но, у нас разве есть выбор? Нам дали шанс, по крайней мере, его видимость. Эту ситуацию мы контролировать не в состоянии, поэтому либо играем, либо не играем. Впрочем, выбор уже сделан и давно. Ладно, это все досужие разговоры. Какой будет твой положительный ответ, относительно ограбления века?

— Я подумаю, что можно сделать, — задумчиво произнес Кривенко. — Кое-какие мысли проклевываются, но не более того.

— То есть, принципиального неприятия у тебя нет?

— Разумеется. Я хоть и боролся с террористами, но далеко не идеалист-законник. Мне важен результат, все остальное носит второстепенный характер. Ты же и сам знаешь.

— Знаю, но спросить было не лишним. Мы с тобой с этим порталом уже слишком много пережили потрясений.

— Да уж...

— В нашу последнюю встречу, ты говорил, что хочешь прикупить сюда немного цветных металлов. Все в силе?

— Конечно. Но, если честно, руки пока не дошли. Думаю, никаких проблем не будет. Что никель, что вольфрам, что прочие цветные металлы особого дефицита не представляют. Купим. Переправим. Разве что с металлами вроде урана ничего не выйдет. Очень уж их серьезно пасут. Тут золото просто нервно курит в сторонке. Никто не хочет получить внезапный ядерный гриб у себя в столице.

— Уран не столь и важен. По крайней мере, у нас есть подробная карта полезных ископаемых нашего мира с учетом тех месторождений, что разрабатывали с середины XIX века. Если очень понадобится — сами добудем.

— Это та, на которую ты убил полгода жизни, сводя сведения из разных источников, дескать, для научного исследования?

— Она самая, — усмехнулся Гоша.

— Кстати, — уже возле портала опомнился Кривенко, — ты говорил, что на время открытия портала, время течет одинаково. Это так?

— Думаешь немного протянуть?

— Нам каждый день полезен.

— Не вопрос. Давайте проверим. Тем более что я давно хотел узнать о прохождении радиоволн через него.

— Зачем тебе это?

— Интернет, дорогой мой друг, интернет. Я скоро свихнусь от информационного голода. Кроме того, он позволит оперативно решать очень многие вопросы.

— Ну что же, дело хорошее, — кивнул Аркадий. — Ладно. Пошли. Тебе еще там настраивать точку доступа. Сам знаешь, я в этом вопросе ни в зуб ногой....

В тот день, точнее ночь, произошло знаменательное событие — Георгий Александрович решил прогуляться по целому спектру форумов конца 2015 года, сидя за ноутбуком в 1883-ем. В конце концов — одна голова хорошо, а массы людей намного лучше.

Глава 4

2 марта 1884 года. Нью-Йорк. Особняк Вандербильтов

Утро замечательного дня для супруги Уильяма Вандербильта Альвы началось с довольно странного события — в их особняк прибыла почта из далекой России. Ее дочке сегодня исполнялось семь лет, и бандероль предназначалась именно ей.

— Очень странно, — покачала головой Альва. — Из Российской Империи... Ты что-нибудь понимаешь? — Спросила она у супруга.

— Мама? — Раздался голос Консуэло, которая спустила на шум. — Что это?

— Подарок для тебя. Кто-то успел первым.

— Так открывайте! — Оживилась девочка, у которой совершенно разгорелись глаза.

Разумеется, посылку вскрыли... и ахнули. Под стеклянным колпаком располагалась небольшая площадка с искусственной розой, выполненной из какого-то непонятного материала, похожего на какой-то металл. Да так качественно, что поражал воображение. Словно живая роза, обращенная волшебником в такую вот поделку. Однако основой всеобщего восхищения стало не чудный цветок, а площадка, что висела в воздухе.

Для всех присутствующих это стало каким-то волшебством, ведь о магнитной левитации никто из них не слышал...

Первым пришел в себя Уильям, взяв письмо, лежащее в бандероли, он быстро пробежал его глазами.

— Ну что там? — Поинтересовалась Альва.

— Подарок прислал Георгий, брат наследника Российской Империи. С его слов, он сделал его сам.

— Кто?! — Переспросила супруга, которая имела идею фикс — выдать дочь за высокородного аристократа.

— Неожиданно все это, — проигнорировав вопрос супруги, продолжил Уильям, сильно задумавшийся.

И если взрослая часть дома была погружена в раздумья, то девочка оказалась более чем довольна. Почти что счастлива. Шутка ли — получить в столь нежном возрасте волшебный предмет. А иначе Консуэло эту розу, висящую в воздухе, и не могла воспринимать.

Она попыталась унести подарок в свою комнату, но родители решили оставить его на несколько дней на виду — от соблазна похвастаться необычным сувениром они не устояли. Ведь ожидалось множество гостей. Совершенно уникальный подарок....

В то же время, Гатчина, Лаборатория 'Омега'

— Это безумие! — Николай вышагивал совершенно взбаламученный. — Зачем? Жорж, зачем ты это сделал?

— Спокойно!

— Как? Как можно успокоиться? Это ведь скандал!

— Мой подарок ни о чем не говорит. Просто знак внимания.

— Конечно, — фыркнул Николай, — знак внимания. Учитывая, что ты никогда ничего не делаешь просто так.... Кроме того, ты даже не знаешь, как эта девочка выглядит. Понравиться ли она тебе?

— Мне понравятся капиталы и связи ее родителя. И они, при удачном стечении обстоятельств, могут пойти на пользу России.

— Что ты задумал? — Насторожился Николай.

— Ее отец — железнодорожный магнат в САСШ с обширными капиталами и связями. От своего отца он унаследовал пятьдесят пять миллионов долларов. Это семьдесят один с половиной миллион рублей золотом. Очень солидное состояние.

— Да, прилично, но нам то, что с того?

— Ты же знаешь, что сейчас начались разговоры о создании Великого Сибирского пути. А это порядка десяти тысяч километров (5) железнодорожного пути! В деньгах это выльется хорошо, если в миллиард рублей золотом, хотя подозреваю, что получится дороже.

— И как в этом деле поможет Уильям с его жалкими семьюдесятью миллионами? — Усмехнулся Николай. — Да и не отдаст он их.

— Ники, ну зачем же так в лоб? — Улыбнулся Георгий. — Нам где-то нужно добывать рельсы. Сами мы, скорее всего, произвести такой объем не сможем. Даже если брать жиденького вида, да укладывать только одну колею — получиться порядка семидесяти тысяч тонн рельсов. В любом случае нам придется закупать — или у англичан, или у немцев, или еще у кого. Так?

— Возможно.

— Самым проблемным участком Великого Сибирского пути станет Восточная Сибирь и Тихоокеанское побережье. Ведь там считай, что нет населения, а все необходимое для строительства придется везти через всю Россию. Вот я и прикинул, что если заранее наладить отношения с крупным железнодорожным магнатом САСШ, то в дальнейшем мы сможем заключить с ним контракт на строительство участка дороги допустим от Владивостока до Читы.

— А деньги? Это ведь выйдет в два раза дороже!

— С его связями в САСШ легко откроют кредитную линию, особенно, если мы дадим какие-либо гарантии. Ты понимаешь? Мы сможем если не в два раза быстрее, то уж точно на несколько лет раньше завершить строительство этой дороги. Дроги, без создания которой развитие большей территории России просто невозможно. Мы почти всей державой сидим на галерке отрезанные от собственных же обширных своих земель бездорожьем и гигантскими пространствами. Теряем гигантские невероятные доходы от транзитной торговли с Китаем. Держим пустынным все Тихоокеанское побережье и Восточную Сибирь, потому как совершенно непонятно, как туда завозить людей на поселение. Военными кораблями через, считай, кругосветное путешествие? — Произнес Георгий, внимательно смотря в глаза брату. — Да и кораблям там нет ни баз, ни доков, ни промышленности даже для ремонта, не говоря уже о судостроительных делах. Ну и так далее.

— Пользу и важность этой дороги я вполне осознанию, — кивнул Николай. — Но девушка.... Она хоть и из состоятельной семьи, но не благородной. Как можно мешать кровь Романовых с какими-то простолюдинами? Отец на это никогда не пойдет.

— Если будет нужно для пользы России, то я с радостью отрекусь от своего титула.

— Но... — до глубины души удивился Николай Александрович.

— Империя и ее интересы для меня, превыше всего. А самопожертвование, Ники, одна из ключевых благодетелей христиан. Готов ли я отдать все, если это позволит укрепить Россию и продвинуть ее еще на шаг к процветанию? Безусловно. В любой момент времени. Иисус Христос ведь осознанно взошел на крест и отдал свою жизнь ради спасения человечества, а не захватывающих ощущений и созерцания видов, что открывались с высоты распятия, стоящего на холме. И мы все должны быть готовы последовать его примеру ради благого дела.

— Мы ведь можем построить железную дорогу и без Вандербильта. Зачем такая жертва?

— Все упирается в то, сколько нам отведено времени. До меня дошли слухи, что Великобритания стала проявлять избыточную активность в Японии и Китае. Чем подобные игры закончились в Индии, мы с тобой отлично знаем. Поэтому, Россия должна, чем быстрее, тем лучше получить эту дорогу и начать укреплять свои дальние рубежи. Чтобы их не лишиться.

— Не знаю... — покачал головой Ники. — Все это так внезапно. Неожиданно. Мне нужно подумать.

— Только не говори пока никому. Я поделился с тобой, потому что ты мне не только брат, но и друг, которому я могу доверять. Что же до этой девочки, то еще не время. Мы оба слишком малы, чтобы могла идти речь о чем-либо серьезном. Да и папу нужно подготовить.

— Не уверен я, что он согласится, — с сомнение произнес Николай. — Умом понимаю, что ты прав, но сердце, вся душа воет. Не правильно это все. И это я. Что и говорить о папе....

— Будем уповать на успех. В конце концов, если мы оба его попросим, то шанс много выше, чем, если цитадель его веры и моральных устоев окажет один на один со мной.

Глава 5

9 мая 1884 года. Гатчина. Гатчинский дворец

Деятельный и упорный характер Георгия Александровича, помноженный на молодое тело, просто кипящее энергией, давал свои плоды. Да такие, что не только по всей России шорох стоял, но и в европейских аристократических кругах ахали и охали с формальным возмущением.

Первым делом, после выделения здания и содержания для лаборатории, Гоша устроил футбольную команду. Да-да, именно футбольную команду из аристократов. Даже Ники и Сандро смог втянуть. И раз в неделю, разделившись примерно пополам, ребятня носилась по небольшому полю, пиная мячик.

Сразу же стали появляться фотографии, уходящие репортерам известных мировых изданий за приличные деньги. Никогда не появлялись, а тут — откуда-то взялись. Впрочем, опознать современный фотоаппарат в том, что носила в руках его помощница Любочка, которую он все же выписал из будущего, никто не мог. Причем, важный момент заключался в том, что фотокарточки сопровождались весьма интересными статьями 'из жизни животных'. В целом это привело к тому, что уже через год, самой освещаемой аристократией во всех российских и европейских изданиях была та, что играла в футбол. Этакая гигантская витрина.

Пиар получился очень неплохой. Однако, как только журналы и газеты слегка поскучнели, наевшись футбола, Гоша придумал новую забаву, которая вновь взбудоражила как Россию, так и Европу.

Биатлон — далекая от популярности скандинавская игра, в конце XIX века входившая только в подготовку немногочисленной норвежской армии. В остальном же мире никто толком и не знал, что это за забава такая. И тут вылезает Гоша, который зимой с 1883 на 1884 год устраивает вполне современную трассу по биатлону и со все той же ватажкой отпрысков влиятельных аристократов начинает кататься на лыжах и палить по мишеням.

После Рождества даже шутка появилась о том, что настоящий аристократ должен стрелять как ковбой и бегать как его лошадь. Грубо, но подросткам понравилось. Да и для эпатажа самое то. Опять же всплеск продаж газет и журналов и очередная волна активности, перебросившая пересуды за океан в САСШ.

А весной, как просохло, Гоша объявил о начале упражнений по летнему биатлону, в котором вместо катания на лыжах нужно бегать, совершая значительные марш-броски...

Александр Александрович давно бы прервал эти игрища, если бы этот сорванец не вовлек в них столько родовитых отпрысков самых влиятельных семей Империи. А по всей России не стали создавать клубы в подражание. С футболом еще так себе шло, а биатлон был с интересом встречен в России, благо, что почву Гоша подготовил. Да что России — в Европе! Особенно понравился летний биатлон в Германии. Даже старший сын наследника Германского престола — Вильгельм им заинтересовался. По слухам, разумеется. Хотя о переписке между ним и Гошей Императору докладывали.

Не мальчик, а какой-то сгусток энергии и беспокойного ума. Ники все свободное время пропадает с ним. Пусть его и немного, но все же. Хотя, конечно, это хорошо, что братья такие дружные.Впрочем, деятельный характер Георгия Александровича, готовил родителям новые волнения. Ведь прикрываясь определенным мельтешением и кипучей, но в целом не очень полезной деятельностью, он уверенно шел вперед, согласно своему плану....

— Жорж, — хмуро поинтересовался Император, — зачем тебе все это? Этот стряпчий и прочее? Ты ведь великий князь! Тебе не пристало заниматься такими делами.

— Я понимаю, что это низко, но не могу придумать другого решения, — тихо произнес Гоша.

— Решения чего?!

— У меня накопилось много небольших изобретений, которые могут сильно облегчить жизнь людям. Если я ими просто поделюсь, то все желающие заберут их и в лучшем случае скажут 'спасибо'. Но что с того, для России с этого устного благоволения? Ты же сам учил меня бережливости.

— Жорж! — Еще больше помрачнел Александр III. — Как ты смеешь свою личную денежную выгоду называть интересами России?

— Я такого не говорил, — удивился Георгий.

— Так ты только что сделал это!

— Никак нет! — Твердо и достаточно громко произнес Гоша, к удивлению отца. — Я озвучил только первую часть мысли. Все эти мелочи можно продать, получив деньги, которые, в свою очередь, пустить на дела внутреннего устройства России. Бумажную фабрику поставить. Сухой док. Или еще чего. Но это не суть. Главное, что эти деньги можно будет с пользой вложить в развитие Отечества. Вот возьмем ту же бумажную фабрику. Вроде бы — мелочь. Однако она даст рабочие места и налоговые отчисления как прямые от своей деятельности, так и косвенные, взымающиеся с работников, которые тоже деньги тратят. Причем не какие-то сиюминутные прибыли, а постоянные доходы. Не считая того, что Россия получает бумагу, а значит меньше ее импортирует, улучшая внешнеторговый баланс и способствуя увеличению общего благосостояния.

— Ха! — Усмехнулся Император. — Ловко у тебя выходит.

— К тому же, я не наследник, мне можно заняться столь низким делом.

— Ты мой сын!

— Который хочет быть полезен и готов на определенные жертвы ради дела.

— Боже! Боже! — Воскликнул Александр, встал и подошел к окну. — Тебе только тринадцать лет!

— Поэтому я и прошу найти мне доброго стряпчего, который смог бы помочь. Или позволить мне это сделать самому. Я еще слишком юн, чтобы вести дела самостоятельно. — На эти слова Император обернулся и, смерив взглядом сына, усмехнулся.

— Юн? Да ты уже сделал столько, что иной за всю жизнь не успеет.

— И какой будет твой положительный ответ?

— Положительный?! Ну наглец! И в кого ты только такой?

— В вас с мамой, — сказал Гоша и вежливо поклонился, — вобрав ваши лучшие качества.

— Ладно уж, льстец. Не нужно. — Александр III прошел по комнате о чем-то напряженно думая. — Ты уверен в том, что у тебя все получится?

— Да.

— И насколько крепка эта уверенность?

— Настолько, что я готов отказаться от содержания как меня, так и лаборатории из государственной казны.

— Вот как? — Удивился Император. — Но на что ты будешь заниматься своими изысканиями? Да и просто питаться, одеваться и прочее?

— Отец, за минувший год, изготавливая в лаборатории реагенты и продавая их, я заработал сорок две тысячи рублей. Не вообще, а чистого дохода за вычетом вложений. Причем без какого-либо напряжения сил. Понадобились деньги — изготовил, продал. Потом снова какое-то время занимаюсь другими делами, не отвлекаясь на деньги. Или ты думаешь, что десяти тысяч в год хватает для постоянной модернизации и развития? На что, по-твоему, я поставил новую турбину электрической станции?

— Сорок две тысячи, — медленно повторил Александр. — А почему мне никто не донес о том?

— Так все деньги на нужды лаборатории и ушли.

— Но я спрашивал!

— Пап, ты спрашивал, хватило ли мне десяти тысяч на содержание. На содержание их хватило. Даже с запасом. Сорок две я вложил сверху в развитие. Об этом я не сказал, потому как не люблю хвастаться.

— Ну хорошо, — после нескольких минут напряженного раздумья, заявил Император. — Тогда так и поступим. С первого числа ближайшего месяца твоя лаборатория снимается с государственного обеспечения, а деньги, что шли на твое содержание из казны будут переводить в банк на твое имя. И снять ты их сможешь только по достижению восемнадцати лет.

— А взамен?

— Взамен я дозволяю тебе заниматься промышленными и торговыми делами. Какими пожелаешь. Кроме, разумеется, совершенно непристойных.

— Спасибо! Папа, огромное тебе спасибо! — Радостно, насколько только смог, закричал Георгий. — Вот увидишь — я не подведу!

— Тринадцать лет! Боже! Куда катится мир? Я в твои годы думал о игрушках, а ты о каких-то привилегиях , деньгах, сухих доках, бумажных фабриках. Безумие какое-то! Еще и деньги умудрился заработать.... Как лаборатория может заработать денег? Обычно это бездонные бочки, в которые уходят целые капиталы. А у тебя — сорок две тысячи чистого дохода. Все, ступай. У меня в голове натуральная солянка. Мне нужно время, чтобы все осмыслить.

Глава 6

10 июня 1884 года. Гатчина. Лаборатория 'Омега'

— Здравствуйте, — раздался от калитки достаточно уверенный мужской голос, привлекающий к себе внимание.Илья Павлович поднял пальцем широкополую шляпу, закрывающую его лицо от солнца, и смерил взглядом гостя. Крепкий мужчина в дорогом костюме. Умный, цепкий взгляд. Ухоженный. Подтянутый. Одежда не болтается.

— И вам доброго дня.

— Здесь находится лаборатория 'Омега'?

— Так точно, здесь, — ответил Захаров, не меняя своей позиции в легком, деревянном кресле, стоящем на крыльце.

— У меня приглашение на прием, — произнес гость.

— К кому же?

— К владельцу этого учреждения, — несколько обтекаемо произнес гость. — Он написал, чтобы я подходил к этому времени в лабораторию для беседы.

— Только подходил? — С мягким, смеющимся взглядом, поинтересовался Захаров.

— Ах да! Минуточку! — Спохватился мужчина и полез в карман за небольшой, бумажкой. — Вы ведь Илья Павлович?

— Верно.

— Он просил спросить, не продается ли у вас славянский шкаф.

— Хорошо, проходите. — Сказал Захаров, кивнул куда-то в сторону затемненного окна.Вайнштейн быстро стрельнул туда взглядом и покрылся мерзким холодным потом, потому что мог поклясться, что в сумраке затемненного окна мелькнул человек с оружием. То есть, несмотря на определенную вальяжность, кажущуюся со стороны, его держали все это время на мушке. Очень неприятное ощущение.

— Никелированная кровать находится во второй двери налево.

— Что? — Чуть нервно переспросил Лев Александрович.

— Не переживайте вы так. Это просто мера безопасности, так как гости бывают разные. Проходите. Вас проводят.

— Вы всех так встречаете? — Спросил гость, уже войдя на крыльцо веранды.

— Безусловно. И, если вас не затруднит, покажите пожалуйста, что у вас лежит в левом кармане сюртука? Да, да, вот там. Ну что же вы? Положите на поднос, пожалуйста. На обратном пути заберете.

— Простите, привычка.

— Понимаю вас, но на будущее будьте аккуратнее.

— Позволите вопрос?

— Пожалуйста.

— А как вы узнали?

— Это мой профессиональный секрет. Лев Александрович, проходите, Его Императорскому Высочеству уже передали о том, что вы пришли.

— Конечно, конечно, — с легким удивлением закивал Вайнштейн, скользнул взглядом по небольшому четырехзарядному пистолету для скрытого ношения , лежащему на подносе, потом по спокойному и даже скорее смеющемуся взгляду этого странного человека, 'отдыхающего' в кресле на солнышке. Хмыкнул. И пошел вперед. Тем более, что возле двери его ждала опрятная девушка.

— Минуточку, — девушка остановила Вайнштейна жестом и, постучав, заглянула в кабинет. — Георгий Александрович, к вам прибыл Лев Александрович Вайнштейн.

— Хорошо, Любочка. Зови.

— Лев Александрович, входите, — произнесла девушка, пропуская его вперед.

Вайнштейн, смущенный таким приемом, выдохнул, словно перед рюмкой крепкого напитка, и вошел.

Небольшой, хорошо освещенный кабинет. Книжные шкафы во всю стенку с книгами. Пара огромных сейфовых шкафов. Массивный дубовый стол с зеленым сукном. И Великий князь, который ни видом, ни взглядом совершенно не походил на тринадцатилетнего подростка. Увидев его на улице Лев Александрович дал бы ему, не задумываясь, лет семнадцать-восемнадцать. А потом, встретившись с его спокойным, даже несколько холодным, и очень умным взглядом, сильно призадумался бы...

— Здравствуйте, Ваше Императорское Высочество, — максимально вежливо произнес гость.

— Добрый день. Присаживайтесь, — он кивнул на кресло, стоящее подле стола. — Вижу вы немного бледны. Это на вас так Илья Павлович подействовал? Или неуютно без оружия в кармане?

— И то, и то. Признаться, я и сам запамятовал о пистолете. Просто положил, следуя привычке.

— Понимаю, — кивнул Георгий Александрович. — Приглашая вас на собеседование, я запросил у жандармерии и ряда неофициальных источников, сведения. А потому отлично понимаю, что послужило причиной такой привычки. И не осуждаю. Ну да ладно. Времени у меня мало, так что сразу перейдем к делам. Надеюсь, вы не против?

— Напротив.

— Хорошо. Тогда я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

— Вот как? — Чуть наиграно приподнял брови Лев Александрович. — Я вас внимательно слушаю.

— Мне нужен человек, который будет вести все мои сношения с законом и официальными органами по части разных документов. Вас это устраивает?

— Все зависит от того, сколько мне будут платить. Полагаю, вам известна моя история и финансовая ситуация.

— На первое время я положу вам оклад в тысячу рублей серебром. В месяц. Дальше, по возможности, переключу вас на проценты от сделок. В любом случае, работая на меня, вы вполне можете стать миллионером. В хорошем смысле этого слова.

— А что, стать миллионером можно в плохом смысле?

— Безусловно. Например, если до этого вы были миллиардером.

— Оу... — улыбнулся Вайнштейн. — Действительно. Я не подумал о таком варианте. Но, боюсь, мне оно не грозит.

— Я полагаю, вы согласны?

— Безусловно. Что мне нужно будет делать и когда приступать?

— Начнем с малого. Вот, — Георгий Александрович пододвинул Вайнштейну папку, до того сиротливо лежащую на столе, — тут два экземпляра договора между мною и вами. Ознакомьтесь. После чего от вас потребуется поставить автограф на каждой странице и пломбе, а также заполнить финальный лист.

— Вы дадите мне время внимательно все прочесть?

— Конечно, читайте. — Кивнул Гоша, откинувшись на спинку своего кресла, и с удовольствием начав наблюдать за этим юристом, надеясь увидеть гамму эмоций на лице. Однако, не вышло. Очень уж тертый тип был этот Лев Александрович.

— Готово, — наконец произнес Вайнштейн, откладывая странную ручку и закрывая папку.

— Отменно. Вас ничего не смутило и не насторожило?

— Илья Павлович на входе объяснил мне все пункты договора.

— И вы не испугались?

— Отчего же? Испугался. И весьма. Но, такие договора не предлагают просто так. Полагаю, что второго такого шанса в моей жизни, скорее всего, больше не будет. С финансами и кредиторами я и сам, в конце концов, разберусь. Или они со мной. А вот возможность достигнуть настоящего благополучия и веса в обществе, может быть безнадежно утеряна.

— Разумно, — кивнул Гоша. — Тогда перейдем к следующему этапу. Вашим первым заданием станет создать крупную юридическую компанию. Международную.

— В России? — С легким удивлением поинтересовался Вайнштейн.

— Отнюдь. У России пока нет достаточно веса для того. Нет. Вы поедете в Лондон. С английским языком, насколько я знаю, у вас все хорошо. Да и дальние родственники там есть, как раз в этой области трудятся. Так что, устроиться там вам будет несложно.

— Только в том случае, если у меня будут деньги. Вы же понимаете, что я бы давно уехал туда, но ...

— Двадцать тысяч фунтов стерлингов вам хватит? Для начала, разумеется.

— Простите? — Переспросил Вайнштейн, подумав, что ослышался.

— Двадцать тысяч фунтов стерлингов, — медленно произнес Георгий Александрович и, видя, что его собеседник все еще никак не придет в себя, достал из сейфа несколько пачек крупными купюрами в заводской упаковке. — Вот. С этих денег я разрешаю вам оплатить свои долги, обзавестись жильем и прочим. В Лондоне само собой.

— Это очень большие деньги... — чуть хрипя, отметил Вайнштейн.

— У вас и задача будет непростая.

— Слушаю вас.

— Вам нужно будет создать Международное патентное бюро, которое станет заниматься регистрацией и юридической поддержкой патентов в цивилизованном мире. Поэтому вашей компании, допустим, 'Серафим', потребуются представительства в разных европейских странах. Ценовую политику я вам установлю позже. Главное вначале — добиться как можно большей базы патентов и всемерного вовлечения ключевых игроков.

— Это будет непростая задача, — задумчиво покачал головой Лев Александрович.

— Так и миллионером просто так никто не становится.

— Совершенно верно.

— Не передумали?

— Когда мне нужно выехать?

— Сразу как завершите свои дела с кредиторами. Кроме того, подберите мне надежного и толкового стряпчего для ведения дел в России. Желательно с хорошими связями.

— Какого рода дел?

— Покупка земли и предприятий, регистрация компаний и сопровождение их. Тоже с перспективой разворачивания в юридическую компанию. Сколько вам понадобится времени для решения этого вопроса?

— Пожалуй, я уже знаю, кого вам предложить, но, как вы понимаете, мне нужно с ним переговорить. Думаю, что сегодня-завтра я смогу с ними все обсудить.

— Хорошо, как надумает, пускай приезжает сюда. И письмо ему напишите сопроводительное для Ильи Павловича. Кстати, о нем. Мы с вами на сегодня все обсудили, поэтому, Любочка проводит вас к нему. Обсудите с ним вопросы безопасности. Да и вообще — постарайтесь наладить рабочие отношения. Пригодятся. Вопросы есть?

— Пока нет.

— Тогда ступайте. У меня сегодня еще много дел.Вайнштейн вышел, сразу попав в руки Любы, которая отвела его к Илье Павловичу. Гоша же проводил его с еле заметной улыбкой. Первая партия фунтов стерлингов, напечатанных на клише Гознака, ушла. Вот и узнаем, что получилось.

Глава 7

2 октября 1884 года. Гатчина, берег пруда

Император сидел с удочкой на берегу пруда и задумчиво наблюдал за поплавком. Не часто ему удавалось вот так посидеть и подумать в тишине, вдали от дворцовой или прочей суеты. Основным вопросом, который его занимал, были дела его сына — Георгия....

— Думаешь? — Раздался за спиной голос супруги, которая обычно его не тревожила в такие моменты.

— Да.

— О Жорже?

— Это так бросается в глаза? — Удивленно выгнул бровь Император.

— Он многих нас тревожит совершенно удивительным поведением. Такой напор, размах... и скрытность. Я его навещала сегодня. В лаборатории.

— И как он устроился? Признаться, я так ни разу там и не побывал.

— Очень неплохо. Аккуратный домик, прекрасно отделанный и оборудованный, но без шика. Везде яркое электрическое освещение. А воздух прохладный и довольно свежий.

— Как же Жорж этого добился?

— Он сказал, что опытная установка есть только у него и пока он не хочет ее никуда больше ставить, так как та работает неустойчиво, требуя постоянного контроля. Он мне ее показал. На вид — несколько белых коробок с решетками и чем-то вращающимся внутри. Но это ладно. Я попросила его проводить меня в лабораторию, дескать, мне любопытно. Он на меня так посмотрел.... Даже не знаю. Странно.

— Так ты никогда не интересовалась наукой, — улыбнулся Александр III. — Вот он и удивился.

— Да нет, там не удивление было.... Скорее некая подозрительность. Ну не суть. Так вот, войдя в лабораторию, мне показалось, что я попала в какую-то сказку. Целые вереницы приборов, пробирок, полок с банками и прочего. Просто ума не приложу, как Жорж во всем этом не путается.

— Вы там одни были?

— Нет. Как ни странно, я встретила Сандро в компании юношей, которые под его руководством чем-то занимались. Он назвал это пайкой, но... я слышала, что жестянщики паяют посуду, ремонтируя, но ничего подобного там не было. Они возились с какими-то проводами и непонятными маленькими предметами.

— Часто ли там бывает Сандро?

— С его слов, по несколько часов в неделю. Обычно около десяти.

— А Ники?

— Часа два, не больше. Мы его сильно нагружаем. Но он любит эти походы. Хвастался тем, что они с Жоржем работают над кинокамерой. Это что-то связанное с его любимым фотографированием.

— Жорж же там, считай, живет....

— Я, кстати, осмотрела не только лабораторию. Ты знаешь — он пусть и скромно, но хорошо там все оборудовал. Как он сам говорит — ничего лишнего. Кабинет с примыкающей спальней. Помещения охраны. Столовая. Гостевые. Аквариум....

— Аквариум? — Удивился Император.

— Да. Огромный аквариум, который занимает одну из комнат целиком. Он в нем каких-то моллюсков разводит. По его словам — на жемчуг.

— И как? Успешно? — Усмехнулся Александр.

— Пока не понятно. С его слов нужно еще пару лет ждать.

— Ну что же, подождем....

— Зря ты так. — Мягко произнесла супруга. — Ты помнишь хоть одно дело, которое пошло прахом из тех, за которые он брался? Вот и я не помню. Кроме того, объяснения по поводу моллюсков я вполне поняла, и выглядели они весьма разумно и правдоподобно.

— Ладно уж... не защищай его.

— Что-то не так? — Насторожено спросила Мария Федоровна.

— Да все не так! — Буркнул муж. — Я не знаю, просто не понимаю, как реагировать на собственного сына. Ко мне сегодня заходил Министр внутренних дел и представил доклад о проверке его деятельности. Уж не знаю, что там за лаборатория, но денег вокруг нее крутится очень много. В вопросах поставки реагентов высокого качества и чистоты он уже смог добиться известности не только на весь Санкт-Петербург, но и мир. Некоторые заказы уходят в Германию и Францию. Все сделки жандармам проверить и отследить не удалось, но человек Жоржа всплыл в Лондоне, начав сходу весьма активные действия. И что любопытно, он располагал довольно большими средствами.

— И откуда бы Жорж их взял, кроме продаж продукции своей лаборатории?

— И я не знаю... — покачал головой Император. — Но мысли лезут дурные.

— О каких конкретно суммах идет речь?

— Хм... в отчете Толстого этого не было сказано.

— Дело в том, что он просил меня не говорить, но, раз уж вопрос так стоит, то скрывать подобное не стоит.... По крайней мере, от тебя.

— Мини? О чем не говорить?

— О том, что он освоил искусственное изготовление рубинов.

— Что?! Так вот зачем ему понадобилась ювелирная мастерская!

— Именно. Но, само собой, ты от меня этого не слышал.

— А от кого я это узнаю?

— От него, но чуть позже. Сейчас пока еще идут опыты. В любом случае, продажа таких рубинов ювелирам, даже нескольких штук, безусловно окупила все его затраты с большим запасом. Думаю, жемчуг он выращивает с этой же целью.

— Очень интересно...

— Так ты навести его. Не нужно так дуться. Я понимаю, что ты хотел бы, чтобы Жорж сам пришел и повинился, дескать, без денег из казны не сможет, но...

— Что но?

— Попробуй понять, какого сына мы смогли вырастить!

— Это-то меня и пугает...

— Почему?

— Он слишком активный и деятельный для второго сына....

— Но они ладят с Ники.

— Потому что это нужно Жоржу.

— И что ты хочешь? Ударить по рукам сыну и загнать его в строгие рамки? Чтобы он озлобился на тебя и брата?

— Перекипит. Перебесится. У него сейчас такой возраст.

— Ты не хуже меня знаешь, что это не так. Я видела тех, с которыми он работает. Это серьезные люди. Когда соберешься проинспектировать лабораторию, загляни в глаза Илье Павловичу. Это начальник его охраны. Я такие глаза видела только у ветеранов Кавказской войны, которые прошли через море крови и боли. А он Жоржа слушается и видно, что уважает.

— И девица?

— Все это слухи.

— Ты думаешь?

— Более чем. Очень рассудительная и сообразительная девушка. Единственная беда — низкого происхождения. Но этим Жорж очень умело и пользуется, формируя вокруг себя круг лично преданных людей, поднятых им из простой и, вероятно, бедной жизни. Такие если и попытаются предать, так свои же и загрызут.

— Меня пугает то, что Жорж везде поспевает.

— И что с того? Радуйся, что Всевышний ниспослал нашему дому такую благодать.

— Ты слышала о том, что он ведет активную переписку с полковником Мосиным с Тульского оружейного завода?

— Нет. И о чем же они переписываются? О баллистике?

— С Маиевским Жорж, вероятно, просто пробовал свои силы. В то время как Мосину выслал комплект чертежей с просьбой дать рецензию. Винтовки, Минни . Винтовки. Причем, как отозвался Сергей Иванович, весьма хорошей винтовки. Да и проработка чертежей его приятно удивила. Теперь они с Жоржем обсуждают разные детали.

— Ну что же, это неплохо. Ты ведь сам говорил, что русской армии нужна новая винтовка.

— Но почему Жорж? Тебе не кажется, что его слишком много для тринадцати лет? И биатлон, и футбол, и лаборатория с мировым именем, и проект винтовки, и какая-то странная компания законников, и ювелирное дело, не считая научных статей.... А ведь что-то подсказывает мне, что это только начало.

— Ты его боишься?

— Я его не понимаю. Так не бывает. Так не должно быть. И так никогда не было.

— Почему? Вспомни Петра Великого. Только он в мастерских работал, да на судоверфях. Для тех времен — ничем не хуже лаборатории. Да и деятельный характер у Жоржа явно в далекого предка. В любом случае, как говорит сам сын, слона нужно есть маленькими кусочками, так как целиком в рот он не поместится. То есть, решать проблемы по мере их поступления. Ты переживаешь, что твой сын слишком быстро повзрослел? Ну, так что в этом плохого? Он с самого рождения отличался этим. Вспомни, во сколько лет он научился читать и писать. Ты переживаешь, что в будущем он выйдет из повиновения? Но разве он хоть раз давал повод усомниться в себе? Поэтому, все твои волнения — пустое. Лучше действительно, навести его с Высочайшей ревизией. Посмотри, чем он там занимается. Поспрашивай. Это тебя успокоит.

— Думаешь?

— Уверена. И вообще, постарайся уделять ему больше времени, если так боишься, что он от тебя отдалится. Я вот таких мыслей даже не допускаю. К тому же с ним очень интересно общаться из-за необъятного кругозора и тонкого ума.

Глава 8

10-11 марта 1885 года. Гатчина. Гатчинский дворец

Празднества в честь дня рождения Императора шли своим чередом. Большой прием завершился, плавно перейдя в ночные посиделки только для ближнего круга.

И вот, в самый разгар вялотекущих разговоров под мягкую музыку, играющую фоном, Георгий Александрович привлек к себе внимание. Учитывая, что он обычно наоборот старался держаться в тени, это сразу же вызвало живейший интерес, прервав все беседы и обратив к нему любопытствующие взгляды.

— Ваше Императорское Величество, — произнес Гоша торжественно, — в честь юбилея мы с Ники и Сандро позволили себе сделать небольшой сюрприз. — С этими словами он повернулся к двери, трижды хлопнул в ладоши, и пара кадетов Морского училища вкатила в зал небольшой постамент, укрытый белой тканью.

— Что это? — Поинтересовался, заинтригованный отец.

— Мы решили поиграть с образом России. Показать ее многогранную природу с той стороны, которую обычно особенно пугаются....

С этими словами Гоша сдернул ткань, обнажая перед заинтригованной публикой огромную картину, распечатанную на плоттере в XXI веке, но это было не сутью. На ней, на огромном, смотрящем куда-то вправо, медведе под седлом, восседал Александр III в полном парадном мундире. Причем сам Император смотрел в ту же сторону со спокойным и уверенным видом, даже с какими-то вальяжными нотками. Да и у медведя не было злобы в глазах. Скорее заинтересованность. И это все было на фоне снежного пейзажа с елями, сугробами и рваными облаками. В общем — Гоша постарался как мог передать образ знаменитого 'деда-партизана с ППШ на медведе', что был так популярен в России в начале XXI века.Вся картина буквально сквозила этакой монументальной мощью и покоем. Уверенность в себе и невероятной силой. Суровостью и красотой.

А качество изображение казалось совершенно невероятным для тех лет. Словно сам Император и его медведь всего лишь замерли на мгновение и вот сейчас двинуться дальше.

Первые несколько секунд в зале стояла гробовая тишина.

Шок! Такого они совершенно не могли представить и не ожидал.

Первым тишину нарушил сам Император, молча подойдя и крепко обняв сына.

— Спасибо!

— Пап, но я не один работал над этим подарком. Ники, Сандро, подойдите.

— Спасибо! — Еще раз произнес Александр III, явно расчувствовавшийся с повлажневшими глазами. — Это, наверное, лучший подарок за всю мою жизнь. — Он посмотрел на этих трех молодых парней, что стояли перед ним, немного смущаясь. За исключением, пожалуй, Жоржа, как всегда отличавшегося твердым, уверенным взглядом. Да уж... в чем-чем, а в том, кто верховодил в этой банде, сомнений у Императора не имелось. Он улыбнулся. По-доброму. Все-таки его милая Минни была права....

Следующим утром, Москва, особняк Ляминых

— Уважаемый Самуил Исаакович, мне доложили, что у вас ко мне есть дело, не терпящее отлагательств.

— Иван Артемьевич , мой поручитель заинтересовался услугами, который оказывает ваш банк.

— Но ведь обычное дело, — пожал плечами Лямин. — Отчего вам потребовался именно я?

— Дело в том, что я представляю интересы Великого князя Георгия Александровича.

— Вот как? Это, конечно, все меняет. Прошу, присаживайтесь. Варенька, принесите нам кофе. Так-с. Великий князь Георгий Александрович. — Покачал головой Лямин. — И чем я могу быть ему полезен?

— Как вы, наверное, слышали, несмотря на свой юный возраст, он уже ведет дела, имеющие немалый оборот в деньгах.

— Как же, как же. Слышал, конечно.

— Так вот. Он пожелал открыть счет в Московском купеческом банке. Для начала Георгий Александрович хотел бы вложить двести тысяч рублей серебром.

— О!

— Да, это несколько неожиданно. Поэтому я и сам удивился. Впрочем, деньги он мне продемонстрировал, попросив лишь о том, чтобы вы обеспечили их инкассацию из Гатчины.

— Конечно, это все решаемо, — кивнул Иван Артемьевич.

— Как вы понимаете, эта сумма — только начало.

— И о каких суммах будет идти речь в дальнейшем?

— Георгий Александрович планирует привлечь в течение трех-пяти лет несколько миллионов рублей общего положительного баланса. То есть, с учетом расходов. Точнее пока сказать нельзя.

— Боже правый! Самуил Исаакович, точнее и не нужно!

— Я тоже подумал, что вам понравится, — улыбнулся стряпчий. — Однако в ответ на свой выбор он хочет рассчитывать на вашу поддержку в самых разных делах.

— Какого рода? — Совершенно серьезно и заинтересованно спросил Ляпин, очень уж большие деньги посулили его любимому детищу — Московскому купеческому банку.

— Прежде всего, обмен валюты и своевременные выплаты по поручительству. Он ожидает довольно крупные поступления во франках, лирах, марках, долларах и фунтах стерлингах. Кроме того, его будет интересовать приобретение акций, паев, земельных участков, платежи по заказам.

— Полагаю, что с этим не будет проблем. Я специально прослежу, чтобы под его обслуживание выделили специальных клерков, которые станут заниматься только им. Такое сотрудничество — это честь для нас.

— Я рад это слышать, — улыбнулся Самуил Исаакович. — Признаться, я и сам очень горд и доволен тем, что принял предложение Великого князя о сотрудничестве. Очень деятельный молодой человек... и скрытный. А потому не любит, когда о его делах и деньгах много судачат.

— Прекрасно вас понял, — чуть улыбнувшись, кивнул Иван Артемьевич.

Глава 9

21 мая 2016 года. Московская область. Дмитровский район. Вилла Севастьянова

Георгий Александрович с удовольствием развалился в кресле, щелкая пультом спутникового телевидения. Ничего интересного не показывали. А может быть, он слишком погрузился в проблемы своего нового времени, и прошлая жизнь его мало интересовала.

— Ностальгируешь? — Раздался голос Аркадия Юрьевича?

— Пытаюсь. Не выходит. — Усмехнулся Гоша. — Смотрю на новости и как-то совсем не интересно. Слишком я долго прожил там. Увлекся очень. Кроме того, этот XIX век невероятно расхолаживает. Сложнее стало переключаться.

— Шутишь? Поверь — твоя активность только повысилась. Особенно если учесть работы в лаборатории и многочисленные переговоры, которые ты ведешь там.

— Хотелось бы верить, но, наблюдая за собой, я отметил некий спад. Появление размеренности.

— Забудь. Это просто молодое тело бьет копытом. Ты девочек-то себе снимаешь? А то вообще закипишь, а это ни к чему.

— Это не принято. Завел себе содержанку, которая навещает меня один-два раза в неделю. Довольно миловидная особа, совсем юная вдова с ребенком на руках.

— Зря. Привяжешься. Ничего хорошего в этом нет. Тем более что жену ты себе уже выбрал. Лучше, когда каждый раз новая и больше ты ее не увидишь.

— Это в моих кругах не принято. Законы жанра. Но, пожалуй, ты прав. Нужно расширить круг знакомств.

— Вот-вот, а то переведешь отношения из производственной плоскости, во что-то большее. И себя измучаешь и даму.

— Понял уже, не нуди, — фыркнул Георгий, понимая, что не прав и уже слегка привязался к вдове.

— Вот теперь поговорим о делах. Я тут забросил удочку и смог выловить немало желающих все бросить и рискнуть. Ребята разные. Есть и старики, которые все еще крепки здоровьем, а дела найти себе не могут. Есть и разные неприкаянные специалисты, оказавшиеся за бортом в ходе либеральных реформ девяностых и с тех пор занимающиеся всякой ересью, а потому многое бы отдали за второй шанс. Ну и, само собой, амбициозные 'танки', готовые свернуть горы ради своего успеха. Ведь кем они могут стать здесь? У большинства потолок — главный инженер на заводе или еще что-то подобное. А учитывая, что заводов у нас не так много и все хорошие места уже заняты.... В общем — перспективы призрачные. А там у них такие перспективы, что голова может закружиться. Вплоть до руководства отраслью или министерских кресел. В общем — довольно разномастная толпа. Тридцать семь человек уже прошли отбор, еще почти три тысячи только в стадии проверки. Сам понимаешь, вопрос дружбы с головой, преданности делу и умения не болтать лишнего очень важны.

— Большой отсев?

— Из сотни берем одного-двух. Там ведь кроме личной прикладной пользы как специалиста нужно выяснить дружбу с головой и языком. Идейные, как и радикалы всех мастей, нам даром не нужны. С ними каши не сваришь. Ну и болтуны, которые, как известно, находка для шпиона.

— Да понятно все, — махнул рукой Георгий Александрович. — Я вообще удивлен, что хотя бы тридцать семь человек отобрали. Легенды им уже придумываешь?

— Полным ходом. Этим Илья занимается.

— Слушай, а как он смог аттестоваться в штаб-ротмистра по жандармерии? Одно дело — пехота там или кавалерия, а тут, считай ГБ.

— Ой, я тебя умоляю. Там такое же ГБ, как из моих портянок балетная пачка.

— Так ты их не носишь.

— Тем более. В общем — там решать такие вопросы намного проще, чем здесь. Особенно, если есть деньги. Да и парень Илья опытный. Они сразу своего признали и приняли, тем более что это облегчало им выполнение поручения Императора. Захаров ведь начальник твоей охраны.

— Да уж.... Как говаривал Сергей Владимирович Ненашев из кинофильма 'Гений'....

— Господи, как дети, а!... Ну а что ты хотел увидеть в стране, которую иностранные спецслужбы насиловали революциями до тех пор, пока она не развалилась? Было бы хоть что-то внятное, ни 'пятого', ни 'семнадцатого' года без тотального разгрома на фронтах не получилось бы. Ладно, не грусти. В общем, по легендам не напрягайся. Все идет своим чередом. И образование выправляем, и с социальным статусом мудрим. Все они будут дворянами с как минимум полным гимназическим курсом. Институтские и университетские 'корочки' сами потом выправят. Надеюсь.

— А как дворянами то делаете?

— Ты знаешь, сколько в России дворян проживает? Много больше миллиона. Из них четыре пятых — захудалые роды. Учитывая количество людей, найти желающих за небольшую мзду подтвердить родство — не проблема. Мы, правда, налегаем на крепкие, надежные варианты, в которых мать, держащаяся на грани, переезжает к 'сыну' из глуши и становится на его содержание. Поверь, никому в старости не хочется испытывать нужду, а потому желающих не так и мало. Есть принципиальные, но мы им и не предлагаем.

— Вы работаете только с матерями?

— Не только. Есть несколько молодых вдов, готовых к сотрудничеству. Самому полному, вплоть до рождения детей своим 'супругам'. Само собой, с переездом на другой конец Империи. Не кривись. Дворянство очень неоднородно и далеко не все состоятельно. А держать вопросы внешнего престижа и чести без гроша в кармане очень сложно. Да и просто хорошо питаться да одеваться.

— А себя ты уже решил куда пристраивать?

— Конечно. В артиллерию. Сейчас имею чин артиллерийского штабс-капитана, находящийся в командировке в Европе. Считай военный агент. Причем, что немаловажно, регулярно отсылаю очень интересные сведения.

— И как, в ГАУ довольны?

— Илья писал, что там просто кипятком сапоги обмывают от счастья. Я ведь присылаю отчеты по материалам, которые в их дни просто недоступны из-за секретности. Полагаю, что к моему переселению, меня уже представят к полковнику.

— Кстати, по поводу сведений. Работа с заводскими библиотеками у нас идет по плану?

— С небольшим опережением. Мы смогли мобилизовать старожилов под знамена сохранения наследия в цифре. Так что, не мы, а они копаются в горах макулатуры, и, все что нужно, сканируют.

— А обдирание сети?

— С тройным опережением планов. Также, как и работа по учебникам, справочникам и периодическим изданиям, как нашим, так и иностранным.

— Как-то все слишком хорошо.... Тебе не кажется? Никого это на ненужные мысли не наведет?

— Вообще-то я зарегистрировал ОАО 'Вербена', которая занялась созданием национальной сетевой энциклопедии. Причем на это дело мне уважаемые люди отсыпали солидные деньги.

— Которые покрыли расходы?

— С гаком.

— Слушай, отлично!

— Не спорю. Вопрос только в том, сможем ли мы ей воспользоваться? Что-то меня сильно ломает от мыслей уходить в автономный поход с компьютерами, которые фиг знает, сколько проживут.

— Лучше так, чем с голым задом, — пожал плечами Гоша. — А что по железкам?

— Я посоветовался с нашими новыми коллегами, и они в один голос заявили, что нам нужно где-то здесь нарыть артиллерию для кораблей. Потому что там квалифицированных рабочих на это направление будет найти довольно сложно, ибо оно ни разу не приоритетно. Тот же цементный завод на голову нужнее. Так что, нам придется либо довольствоваться местными поделками, которые и стволом коротки, и живучестью обладают ничтожной, либо самим извращаться, отвлекая весьма солидные ресурсы на глубоко второстепенную задачу. Но если у нас будут стволы — это станет большим подспорьем.

— Разумно.

— Я тоже так подумал. Особенно поначалу. Позже-то понятно, развернем производство нормальной ствольной артиллерии, но первые десять-двадцать лет без этого лучше обойтись. Так вот. Вот они и предложили мне взять лопату и сходить на Поле чудес за волшебными поделками.

— И где оно у нас сейчас располагается?

— Как где? На Украине вестимо. Там сейчас такие чудеса творятся, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Посадишь персик, вырастит огурец, причем обязательно фиолетовый и фаршированный чугунной крошкой.

— Эко тебя накрыло...

— А главное, — продолжил Аркадий, не реагируя на шутку, — ни у кого нет денег. От слова вообще. Вот я и зашел к своему начальнику с инициативным предложением, помочь братскому народу избавиться от совершенно ненужных им железок. А то опять какие-нибудь 'одаренные' захотят пострелять по жилым массивам ради торжества очередной бредовой идеи. Так слушай сюда. Меня не только одобрили, но и бюджет выделили. Ибо начальству такие радужные перспективы также ни к чему. Ведь 'пламенный боец' с автоматом сильно лучше его же, только с дивизионной гаубицей. Проблем меньше.

— О как! И много денег дали?

— Солидно. Дело-то важное. Да и куда дешевле, чем вкладываться в восстановление разоренной натуральной войной области. В общем, зашел я к руководству подполковником, а вышел отставным полковником. А спустя несколько дней уже стал счастливым директором ОАО 'Мальвина', которая официально занимается эвакуацией с полей брошенной техники и вооружения.

— И как? Получается? — Усмехнулся Георгий Александрович.

— Конечно! Места-то не указаны. Поэтому лично я выбираю сам, откуда и что убирать. Как несложно догадаться — мой выбор пал на воинские части и склады долговременного хранения. Ну а что? И наше руководство довольно, что уберем тяжелые предметы подальше от вырвавших на оперативный простор клиентов психиатрических и наркологических диспансеров. И местные мужики на хлеб зарабатывают. Сам же знаешь, что незалежность сама по себе насыщает паршиво. Особенно детей и жен.

— И какие объемы у твоего маленького бизнеса?

— После первых эшелонов ко мне потянулись ходоки с предложением 'эвакуировать брошенную технику' считай со всей Украины. Пришлось под это дело брать кредит в Китае. Дали. Причем на очень хороших условиях. Там ведь люди тоже с понимаем. Им вся эта стрельба тоже ни к селу, ни к городу. Так что сейчас, я считай, самый крупный импортер металлолома в России. Причем, договор на переработку этого лома я заключил с металлургическим заводом 'Электросталь' в одноименном городе. А склады, как несложно догадаться, разместил в Московской области. В том числе и на доставшейся мне по наследству вилле. Чего земле без дела стоять? Несколько гектаров как-никак, да добрые ангары. Как ты понимаешь, сюда я свожу тот 'лом', который пойдет через портал в прошлое, на прочие — то, что пойдет на переплавку.

— Хозяйственный ты мужик, Аркадий. Я тебе денег дал три рубля и попросил купить пива, а ты мне ящик водки принес и сто рублей сдачи.... Вот уж где Поле чудес... — Покачав головой, произнес Георгий Александрович с нескрываемым удовольствием.

— А главное — все довольны, — подмигнул он ему.

— Ладно уж, рассказывай, что вы там нашли.

— Нашли много чего, но начнем с самого вкусного, а именно зенитки КС-19. Сто миллиметров на шестьдесят калибров. Классика морской 'сотки'. Именно такие стояли на эсминцах типа 'Новик'. Только у ствола зенитки качество изготовление чуть ли не на порядок выше.

— В самом деле?

— Считай сам. Энергия снаряда в три раза отличается. При том, живучесть ствола тысяча двести выстрелов против пятисот-шестисот у старичка. Мало того, не полная живучесть, а просто уменьшение начальной скорости на четыре процента. До полного убийства, там натурально до морковкиного заговенья палить можно. Вот наши ребята и предложили снизить массу снаряда до десяти кило, придав ему более совершенную баллистическую форму и уменьшить навеску пороха, чтобы удержать его на заявленных девятистах метрах в секунду.

— И что это даст? Снаряд-то легче выходит.

— Самые ходовые 'сотки' ПМВ имели снаряды от семи до десяти килограмм.

— Допустим.

— Так вот. Использование более грамотной формы снаряда позволит ему дольше сохранять энергию, что в свою очередь даст лучше настильность при общем росте дальности. А уменьшенная на треть энергия позволит поднять полную живучесть ствола до пяти тысяч выстрелов. В общем — божественное орудие выходит.

— И сколько таких игрушек получилось достать?

— Пока только сотню новых стволов с затворными группами. Мы их тут в ангаре потихоньку готовим к переезду. Но по оперативной информации можно поднять до пяти сотен. Где-то совсем новые, где-то почти не использованные.

— Ого!

— Вот-вот. Я потому со сладкого и начал. Те 'сотки' Обуховского завода, насколько мне известно, выпустили серией меньше трех сотен.

— Не трави душу. Я уже просто предвкушаю.... Ладно. Что еще хорошего получилось отхватить?

— Не знаю, понадобится или нет, но я уже смог выкупить все корпусные пушки 2А36. Шесть дюймов, пятьдесят калибров....

— Понял уже, — прервал его Георгий Александрович. — Сколько?

— Двадцать три считай 'неодеванных', тридцать один — в приличном состоянии. Все остальное на плавку скинул.

— Я тебе уже говорил, что ты мужик хозяйственный?

— Говорил, — усмехнулся Кривенко, явно довольный похвалой.

— Может у тебя и восьмидюймовки найдутся?

— Есть немного. 'Пионы' разукомплектовал. Все семьдесят единиц, что пережили этот дурдом. Новых орудий нет, но двадцать восемь в хорошем состоянии.

— А двенадцать дюймов?

— Тут я тебе не Хоттабыч. Увы. Только если музеи грабить. Но и там не уверен, что можно будет найти что-то дельное. Зато вот за тротил я могу тебя порадовать — на первое время хватит. Мне его уже пятьдесят тонн добрые люди из снарядов наплавили да в брикеты по ящикам разложили.

— Ты их что, сюда притащил? Все пятьдесят тонн?

— Ну а куда их еще? Под забором зарыть?

— Мда...

— Да не переживай. Риск не велик. Тут нормальные ангары, да и люди адекватные. Не взорвут. Тем более что тротил не прессованный и рвануть ему сложно.

— Будем надеяться...

— Одна беда, место слишком быстро заканчивается. А ведь скоро пойдут станки и специальное оборудование, которое я тоже через Украину завозить решил. Без пошлин и таможни. Так дешевле.

— Много уже потратил?

— Не очень. Я же не самые современные модели, а те, что на складах пылятся. Само собой — с очень хорошей скидкой. В общем, все опять довольны. Нам-то там и такое оборудование пойдет за космические технологии.

— Список оборудования есть?

— Обижаешь. Лежит где обычно. Там же весь перечень добра, что тут уже собрано.

— Ты знаешь, — задумчиво произнес Гоша. — Слушая о твоем размахе, достойном натурально потомственного прапорщика, меня терзают мысли о том, что ты решил учудить с нашей задумкой ограбления века. Не поделишься?

— А ничего такого я и не сделаю.

— В смысле?

— Громкого ограбления не получится. Точнее получится, но вывезти мы не успеем. Шестьдесят тонн золота везет целый железнодорожный вагон. Не по объемы, а по весу. Тяжело. Вскрывать наши хранилища? Ну, допустим. Теоретически это возможно. Но сколько мы сможем вывезти? Это ведь все очень небыстро. Даже тысячу тонн золота вывезти очень проблематично в тишине....

— А если не спешить? Ведь его нечасто проверяют тотально.

— Тихо кушать конфеты, расковыряв дырочку снизу?

— Смотри, сейчас идет определенное движение золотовалютных ресурсов. Приход-уход. Движение средств между двумя основными хранилищами....

— Рискованно, да и считай, нереально. Никто на это не пойдет. Сам подумай — золото будут искать. Серьезно искать. А всех виновных в лучшем случае перестреляют, вместе с семьями при задержании. В худшем их ждет натуральный ад, протяженностью в жизнь. А о том, чтобы они страдали как можно дольше, позаботятся.

— Даже если пообещать человеку убежище в прошлом?

— Есть шанс получить в нагрузку большую часть правительства в качестве вынужденных переселенцев.

— А ты что, решил закрывать этот вопрос через руководство? Шутник, однако. Нет-нет. Работать нужно через маленьких людей, желательно патриотично настроенных.

— Ничего не обещаю, но проверю эту версию.

— Иностранные золотые хранилища не прощупывал?

— Единственный вариант — США, но там сам знаешь, ажиотаж. Да и не уверен я, что там с золотом все нормально.

— В смысле?

— В смысле неизвестно, есть ли оно там вообще.

— А по редким металлам как обстоят дела? Той же платине.

— Все тоже очень сложно. Хотя предложенная тобой тихая схема вполне возможна. В любом случае, на успех я бы не стал рассчитывать. Даже если получится. Максимум, я постараюсь ближе к финишу набрать кредитов всеми правдами и неправдами, скупить на них золота, платины и прочего, да свалить. Но тут тоже, как фишка ляжет. Надеюсь, мой 'металлургический бизнес' не скиснет к тому моменту.

Глава 10

21 ноября 1885 года. Нью-Йорк. Особняк Вандербильтов

— Сэр? — Произнес личный порученец Уильяма Вандербильта Джереми Уиткинс. — Вы позволите?

— Да, проходи. Как добрался?

— Все хорошо, сэр, — произнес Джереми и положил на стол перед своим 'шефом' большую папку.

— Это обождет. Что ты можешь сказать на словах?

— Это нечто, сэр! Я никогда не встречал таких людей. Его дела говорят за него лучше любой исповеди. Фактически он смог выйти 'на вольные хлеба' только лишь полтора года назад — в мае восемьдесят четвертого, когда отказался от содержания за казенный счет. И на текущий момент в двух банках у него лежит около трех миллионов долларов. В местных валютах, разумеется.

— В каких конкретно банках?

— Московский купеческий и Дойче-банк.

— Это значительные деньги, Джереми. Кому понадобилось создавать из него успешного бизнесмена?

— При всем уважении, сэр, но он сам все это заработал.

— Что?! Это невозможно! Кто за ним стоит?

— Вы знаете, что я всегда очень внимателен к таким вещам, однако, смею вас заверить — за ним стоит только он сам. А если ему кто и помогал, то неявно и очень аккуратно. Вы бы только послушали, какие слухи и пересуды вокруг него в Императорской фамилии и дворянских собраниях самого высокого ранга. Шок — это самое малое и простое, что он вызывает у российских аристократов. А вот брат и наследник Джорджа боготворит и во многом к нему прислушивается, несмотря на то, что старший брат.

— Невероятно.... Сколько ему сейчас? Четырнадцать?

— Да, сэр. Правда, он выглядит на все восемнадцать и даже держит содержанку.

— Даже так? Это достоверно?

— Молодая вдова довольна. По крайней мере, такие выводы можно сделать из слухов.

— Не понесла?

— Нет. Он к этому вопросу относится довольно щепетильно, памятуя о тяжелой проблеме, порожденной его дедом. Там был страшный скандал, когда Александр II решил взять в жены любовницу.

— Да уж... — произнес Уильям, встав из кресла и начав вышагивать. — Все это выглядит чем-то невероятным. Четырнадцатилетний юноша зарабатывает за полтора года огромные деньги и очень осторожно обращается с женщинами, что в его возрасте практически невозможно. Обычно кровь кипит и хочется, безумно хочется близости с симпатичными особами без оглядки на всякие моральные ограничения.

— Как я уже говорил, сэр, он очень хорошо развит для своих лет.

— Известно, с помощью чего он смог так хорошо заработать?

— Конечно. Основной источник доходов — патенты. Он смог тщательно запатентовать массу действительно полезных и нужных мелочей, а потом предложить их по выгодным контрактам производителям в Европе. Крупные разовые выплаты, плюс постоянные, но скромные проценты. Правда Джордж ведет себя скрытно, а потому обо всех контрактах и сделках неизвестно. Многие из поступлений выглядят безымянными.

— Может в этом и заключается помощь?

— Маловероятно. Это просто особенность его работы — он не любит выносить на витрину свои дела. Причем, анонимные поступления идут в долларах, фунтах стерлингов, лирах и франках. Переводы принимаются из разных точек Европы не очень большими траншами. Вряд ли кто-то будет морочиться таким образом.

— Зачем ему скрытничать с патентами?

— Как он сам говорит, что чем меньше о нем знают, тем крепче спят.

— Ха!

— Вы правы, сэр. Шутка с подтекстом.

— Этот юморист просто накапливает деньги на счетах или куда-то их вкладывает?

— Вкладывает. Три миллиона на счетах — это остаток. Он вкладывает деньги в ценные бумаги и развитие промышленного производства в России.

— Ценные бумаги? Какие же?

— Достоверно известно, только то, что он имеет какой-то интерес в товариществе нефтяного производства братьев Нобель.

— Братья знают об этом интересе?

— Даже если знают, то никаких выводов не сделают, потому что понять масштабы совершенно невозможно из-за скрытности и хитрых способов приобретения. Даже приблизительно непонятно, какой суммой акций товарищества владеет Джордж.

— Однако... — покачал головой Уильям и вновь сел в кресло. — Это все, что получилось узнать по ценным бумагам?

— Достоверно — да. Но ходили слухи, что Джордж интересовался рынкам сельскохозяйственных фьючерсов. В том числе и в САСШ. Но так ли это, пока не ясно.

— Это все?

— Еще менее надежные слухи говорили о каком-то интересе Джорджа к игрушке Рокфеллера — Standart Oil, но тут все еще менее ясно, чем с Нобелями.

— Мда. Нефть и сельское хозяйство. Хм. Ладно. Бог с ними. А в какую промышленность он вкладывается?

— Тут, к счастью, все довольно прозрачно. Начнем по порядку. С одной стороны, это точная механика и средства связи. В частности, в Санкт-Петербурге у него строятся две фабрики: 'Селена' и 'Орион', которые должны будут выпускать печатные машинки и телеграфное оборудование. Ввод в эксплуатацию пока не определен, просто потому что нет рабочих подходящей квалификации. Из-за чего при каждой фабрике развернута бесплатная школа — готовят.

— А почему бесплатная?

— Она условно бесплатная. При поступлении ты заключаешь контракт на работу не менее десяти лет на указанной фабрике. Причем, если ты плохо учишься, проявляешь нерадение, рассеянность и прочие пороки, то с тобой разрывают контракт. Набирают всех желающих, но отсев там очень серьезный.

— И все же, на что рассчитывает Джордж?

— Это достоверно не известно. Но по моим прикидкам он сможет подготовить рабочих за пару лет в минимально разумном объеме. Тем более, что опытные цеха уже действуют, разрабатывая конкретный модельный ряд. Слышал также об интересе Джорджа к арифмометрам. Но тут ничего определенного сказать нельзя.

— Какого рода телеграфное оборудование, как я понимаю, тоже пока не ясно?

— Совершенно точно. Следующим сегментом, — после небольшой паузы, говорящей о том, что можно продолжать дальше, произнес Джереми. — является ювелирная мастерская 'Аврора', тоже в Санкт-Петербурге. Она уже действует и занимается выпуском дешевых украшений из золота и серебра большими партиями.

— И их раскупают?

— Вполне. Модельный ряд довольно скудный, но вполне приличный и симпатичный. Кроме того, можно подобрать нужного размера. Для не очень состоятельных людей — самое то.

— Хорошо, — кивнул Уильям.

— Дальше идет торговая компания 'Гермес', через которую продается продукция лаборатории 'Омега'.

— И много продают?

— Да прилично на удивление. Один сжиженный азот чего стоит. Сами знаете, сколько он сейчас стоит.

— В лабораторию ты тоже попасть не смог?

— Разумеется. Это вообще святая святых. Туда имеют доступ единицы.

— Ну что же, продолжай.

— Довольно большой проект 'Беломорканал'. Это акционерное общество, созданное Джорджем для строительства судоходного канала, соединяющего Балтийское и Белое моря.

— И насколько реален этот проект?

— Пока сложно сказать, но технически вполне осуществим. Для его нужд создана строительная компания 'Ти-Рекс' и в Шлиссельбурге заложен огромный цементный завод 'Гремлин'.

— А деньги? Канал должен стоить больших денег.

— Привлечение средств идет вполне успешно. На текущий момент продано акций более чем на два миллиона рублей. Это, примерно, полтора миллиона долларов. И ничто не говорит о том, что продажи акций будут падать.

— Где он станет покупать механизмы для шлюзов уже известно?

— Земснаряды он уже заказал в Германии. Паровые экскаваторы и трактора в САСШ. Судя по активности агентов ряда германских компаний, полагаю, шлюзовое оборудование будут поставлять кто-то из них. Очень уж нездоровый ажиотаж читался в их глазах. Думаю, что Джордж выбирает наиболее выгодное предложение.

— Как оценивается перспектива эксплуатации этого канала?

— Очень неплохо, сэр. Если верить прокламациям, кроме пусть и интересного, но не очень выгодного пути из Балтики в Белое море, планируется прокопать небольшой канал и подключить к этой водной системе один из притоков Волги. Через Белое озеро. А вот это уже очень интересно, прежде всего, тем, что позволит направить грузы с Каспия и внутренней части России к торговым портам. Это должно очень сильно оживить торговлю. В том числе зерновую и транзитную из Персии. Ну и опять же — Бакинская нефть сможет выйти на рынок Северной Европы с очень интересным раскладом.

— Очень интересно... — задумчиво произнес Уильям. — Какие работы планируется провести?

— Убрать пороги на Неве. Реконструировать обводной канал на Ладожском озере. Благоустроить русло реки Свирь, сопряженное с укреплением берегов, углублением дна и установки каскада малых плотин для поддержания нужного уровня воды. Создание плотины в районе истока реки Свирь для поднятия уровня воды в Онежском озере. Это необходимо, чтобы обойти малые глубины северо-востока, через который пойдут корабли в Белое море. Прокопать канал с каскадом плотин и шлюзов от Онежского озера до Белого моря. Отрыть канал от Онежского озера до Белого озера. В перспективе, ходят слухи о подключении к этой водной системе Северной Двины с соответствующей реконструкцией русла. Но это маловероятно, так как не несет очевидных выгод.

— Сроки?

— Десять-пятнадцать лет, — пожал плечами Джереми. — Никто точно ничего сказать пока не может. Решили работать по этапам. Первый — ликвидация порогов на Неве. Если Джордж сможет справиться с этим весьма непростым делом, то можно будет говорить обо всем остальном.

— И как он собирается это делать?

— Это держится в секрете. Коммерческая тайна.

— Мда. Ожидаемо. Это все по промышленным предприятиям?

— Нет, сэр. Еще у него в Москве строится поистине огромная бумажная фабрика 'Звезда'. А о компании 'Серафим' вы и сами знаете.

— И сколько он вложил в это все?

— Порядка пяти миллионов долларов, сэр. Не считая денег, пущенных на выкуп акций 'Беломорканала'.

— Восемь миллионов долларов! За полтора года! Безумие! Натуральное безумие!

— Сэр, это еще не все.

— Что?!

— Джордж учредитель Императорского спортивного общества 'Олимп' и Императорского просветительского общества 'Прогресс'. На их нужды он пожертвовал около двух миллионов долларов.

— Итого?

— Десять миллионов, не считая ценных бумаг и каких-то прочих инвестиций.

— Слушайте, Джереми, так не бывает.

— Совершенно с вами согласен, сэр. Но факты упрямая вещь. Я не знаю, как он все это сделал и почему деньги просто липнут к нему. Однако десять миллионов долларов — это именно тот минимальный порог состояния, которое он смог сколотить за полтора, максимум за два года с каких-то крошечных начальных капиталов.

— Ладно. Мне нужно все это обдумать и переварить. Сам понимаешь — сказанное тобой, совершенно невозможно. Но оно есть.... А тебе предстоит вернуться в Россию и попытаться разузнать что-нибудь еще о нем. Хоть какую-нибудь зацепку для понимания ситуации. Ведь это все сказка. Да ты и сам это понимаешь.

— Сэр... — замялся Уиткинс.

— Что?

— Незадолго до моего возвращения я имел с Джорджем разговор.

— Даже так? Зачем же ты к нему полез?

— Когда я вечером прогуливался по набережной Санкт-Петербурга, ко мне подъехала пролетка с вежливыми господами, которые предложили мне прокатиться в их компании. Отказаться я не мог, потому что они угрожали оружием. Через полчаса меня пересадили в закрытую карету и отвезли в Гатчину, где я был приглашен на аудиенцию Великому князю.

— Вы серьезно?

— Более чем. Он просил передать вам это. — С этими словами он достал из внутреннего кармана небольшое письмо и передал его своему шефу.

'Здравствуйте дорогой Уильям!

Рад нашему заочному знакомству, даже несмотря на то, что оно было омрачено не очень красивыми обстоятельствами. Посему хочу прояснить несколько моментов, дабы в будущем таких инцидентов не возникало.

Я ужасно трепетно отношусь к сохранению коммерческой тайны и не люблю, когда кто-либо пытается узнать что-то, не предназначенное для всеобщего обозрения. Думаю, вы отлично меня понимаете в этом вопросе. К огромному счастью мне удалось заранее выяснить, на кого работает Джереми, поэтому разговор у нас вышел очень вежливый и аккуратный. Но на будущее я вас очень прошу — если вам что-то интересно, спрашивайте сразу у меня. Вам, как своему будущему тестю, я смогу поведать намного больше, чем кому бы то ни было.

Да, да. Не удивляйтесь. Меня очень заинтересовала ваша дочь Консуэло и перспектива сотрудничества лично с вами. А вашего уважаемого деда я считаю своим заочным учителем и наставником в бизнесе. Опережая ваш вопрос о том, что на текущий момент мы с Консуэло не можем сочетаться законным браком, хочу попросить вас не спешить. В свое время вы все узнаете.

Также, забегая немного вперед, хотел бы скрепить мой брак с Консуэло еще и взаимовыгодным сотрудничеством в сфере бизнеса. Прежде всего, в области железнодорожного строительства. У меня на примете есть очень большой контракт, который может вас заинтересовать. Посему предлагаю выслать ко мне своего поверенного для предварительного обсуждения и поддержания постоянной связи.

С наилучшими пожеланиями, Георгий'.

— И как он тебе в личном общении? — Спросил Уильям после нескольких минут молчания.

— На вид — лет восемнадцать. Крепкий. Неплохо сложен. Двигается плавно и экономно. Никакого мельтешения. Взгляд спокойный, цепкий, немного смеющийся, слегка прищуренный. Он как будто вглядывается в тебя. Выдержать его непросто, но он, зная эту особенность, аккуратно им пользуется. Речь очень взвешенная, стройная. Вежлив. Но по-аристократически, без ненужных интонаций. Производит впечатление серьезного человека. Если бы не знал, что передо мной юноша четырнадцати лет, то я бы гадал о его возрасте, разрываясь в догадках. Но в любом случае — не юноша. Лет тридцать, может больше.

— Ты читал письмо?

— Нет, сэр.

— Он тебе запрещал возвращаться в Россию?

— Нет, сэр. Просто предупредил, чтобы я прекратил совать свой нос в его дела.

— Отлично. Джереми, пока вы свободны. Отдыхайте. Но двадцать пятого числа прошу прибыть к утру. Вы получите верительное письмо и станете моим представителем при нем. Можешь взять с собой семью. Разумеется, оклад тебе будет увеличен. Проживание и производственные расходы будет оплачивать компания.

— Сэр? — Удивился Джереми.

— Что-нибудь не ясно?

— Нет, сэр.

— Тогда ступай.

— До свиданья, сэр. — Уильям проводил слегка ошарашенного Джереми взглядом. После чего, подошел к бару и налил себе треть бокала виски, с которым разместился на диване возле рабочего стола.

— Дорогой? — В кабинет заглянула его супруга — Альва. — Джереми ушел сам не свой. Я его таким никогда не видела. Что-то случилось?

— По всей видимости, твоя мечта сбылась, — усмехнувшись, произнес Уильям и небрежно кивнул ей на письмо, лежащее поверх папки.

Часть 2 — Крыса из нержавеющей стали

Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним только добрым словом.

Аль Капоне

Глава 1

28 июль 1886 года. Владивосток

Петр Алексеевич Савельев, аккуратно сошел на причал и огляделся с некоторым волнением. Считай, полтора века отмотали назад. А ведь еще недавно он, завершил свои дела в этом же городе, только образца 2016 года.... Вот так выверты судьбы.

Он оглянулся.

На рейде стоял 'Борис' — пароход, на котором он прибыл сюда из Ливерпуля. А ведь еще недавно этот корабль считался лайнером и назывался 'Britannic' . Но все изменилось, когда представители Великого князя Георгия Александровича смогли сторговаться за уже довольно несвежий пароход. Шутка ли — двенадцать лет от звонка до звонка бегает. Да еще авария неприятная с двухдневным сидением на мели. Хотя цену они заломили, конечно, по местным меркам совершенно неприемлемую — шестьдесят тысяч фунтов стерлингов ! И это за какой-то потертый лайнер! Натуральное безумие! Но Великий князь заплатил. Во всяком случае за другие более-менее приличные и шустрые суда просили куда как больше.

Да до этих шестидесяти тысяч получилось опустить цену только потому, что Георгий согласился на переоборудование лайнера в 'грузовик' прямо в Ливерпуле, что обошлось как раз в разницу от первоначальной цены — десять тысяч фунтов стерлингов.

Демонтировали все каюты первого и второго классов, как и просторное помещение ресторана и прочее. Сократили число кают третьего класса до трехсот. Оборудовали грузовые палубы. Поправили надстройку. Поставили несколько грузовых стрел. В общем — теперь на корабле можно было возить практически все. Только вот платить десять тысяч фунтов стерлингов за переделку Петр Алексеевич считал сущим расточительством. Впрочем, выбора все одно не было, вот англичане и крутили как могли.

И вот он тут. Во Владивостоке. Сделав крюк считай через весь мир и полтора столетия. Но насладиться этим странным чувством ему не дали — сразу же, как Савельев сошел на причал, к нему направился мужчина лет сорока в добротном цивильном платье, до того ожидавший в пролетке.

— Иван Николаевич Берг, — представился он. — Могу я увидеть Петра Алексеевича?

— Я вас слушаю, — смерив Берга взглядом, произнес Савельев.

— Вот мои рекомендации, — произнес Иван Николаевич, и протянул письмо за подписью Исаака Моисеевича, юриста, ведущего дела Великого князя в России.

— Рад нашему знакомству, — очень серьезно произнес Петр Алексеевич. — Я-то думал, что тут вообще останусь один на один с местными реалиями.

— Ну, Петр Алексеевич, тут же не дикая пустыня, ей Богу. Несколько вариантов жилья для вас и ваших людей я уже подыскал. Но лично от себя бы порекомендовал одно место с прекрасным видом на море.

— Очень хорошо, — кивнул Савельев. — А что со складами? Они, признаться, меня заботят намного больше.

— С ними такого разнообразия, увы, не наблюдается. Город-то не торговый. Тупик-с. Отсюда до торговых путей ой как далеко. Оттого со складами много лучше в том же Хабаровске. А у нас натуральная беда.

— Но вы, я надеюсь, их все же нашли?

— Не извольте сомневаться. Правда, ветхие совсем.

— Мы кирпичи привезли и цемент. Так что, главное, чтобы не заливало.

— Кое-где крыша нуждается в ремонте, но сухих мест там изрядно.

— Ну что же, тогда поедемте. Посмотрим, что вы нашли, и начнем разгрузку.

— А отдохнуть с дорожки?

— Отдохнем на том свете.

— Простите?

— К делу, Иван Николаевич. К делу. Ни я, ни мой наниматель не любим тянуть кота за разные места. И я — еще куда ни шло. Возраст сказывается. А вот Его Императорское Высочество Георгий Александрович, на которого и я, и вы трудимся, время ценит превыше всего. И очень не любит людей, которые долго раскачиваются. Так что, если мы с вами не хотим потерять свои места, то медлить не стоит. Каждая потерянная секунда может нам обоим стоить больших неприятностей.

— Тогда извольте, — Иван Николаевич сделал приглашающий жест в сторону пролетки. — Поедем сразу на склады. Действительно, огорчать Великого князя дурная примета... — задумчиво произнес Берг. Он ведь только сейчас узнал, кто и для чего его нанял. До того, полагая, что это какие-то личные дела его старинного благодетеля Исаака Моисеевича, не раз выручавшего его в сложные моменты жизни.

'Чудные дела твои, Господи!' — мысленно произнес Иван Николаевич. Еще вчера — был бедным губернским секретарем, забравшимся на этот край света по глупости и юношеской вспыльчивости.... Теперь же, оказалось, что он работает на Великого князя Георгия Александровича. Настоящую легенду современной России. А это шанс. Пусть небольшой, но шанс вырваться в люди. Добиться чего-то в этой жизни....

То же время. Выборг

Георгий смотрел на громадину приближающегося корабля 'Грейт Истерн ' и в его душе ворочались какие-то непонятные нотки. С одной стороны — гора хлама, она и в Африке гора хлама. С другой — самый большой корабль XIX века. Настоящая легенда. Символ эпохи.

— Зачем тебе сдалась эта калоша? — Задумчиво глядя на ржавую уродину, спросил Аркадий Юрьевич. — Мои лавры с Поля чудес покоя не дают?

— Ой, да брось. Сам же знаешь, что меня такие вещи не задевают. Все намного проще — я же планировал строить судоверфь, нормальную, современную. Для нее, как известно, нужны соответствующие рабочие. А взять негде...

— Как негде? Вон сколько верфей в Питере!

— Слушай, ты видел, какую ересь они строят? Выдержать чертеж — уже за пределами физических возможностей. Каждый — сам себе академик, делает все по своему разумению, исходя из личных интересов. То есть, минимально напрягаясь. Кроме того, я хочу внедрить сварку, автоген и прочие передовые технологии, которые нужно где-то осваивать и на чем-то учиться.

— И ты притащил им эту большую престарелую кошку, чтобы было на чем тренироваться?

— Именно так.

— Может нужно было по старинке — начинать с малых судов?

— Нам нужны корабли на линии Санкт-Петербург — Владивосток и аналогичных. И чем больше там у нас будет дедвейт, тем лучше. Кирпичи, рельсы и многое другое нам долгое время придется возить из России, Европы или США. Пока на месте производство не развернем. Поэтому это ржавое корыто будет нам очень кстати, если мы сможем его восстановить и приставить к делу. У него дедвейт под пятнадцать тысяч тонн должен получиться, если не больше. А с малых корабликов мы упаримся стружку снимать.

— Но это ведь гора хлама...

— Ты не прав. Это — гора ржавого, — выделил это слово Гоша, — хлама. Когда Иван Сергеевич осматривал его в Ливерпуле, то заявил, что единственное возможное применение этого корабля — разобрать на металл. Но этим он и хорош. Реконструкция такого убожества — превосходный способ научить людей работать. Он дает хороший объем однообразных работ, на которых можно вышколить этот рассадник анархизма и либеральной безответственности.

— Садист ты, Гоша. Садист.

— Не без этого, — усмехнулся Великий князь. — Ради дела и не на такое пойду.

— А что конкретно ты с этой махиной делать станешь?

— Выпотрошим сначала до голого корпуса и посмотрим в каком он состоянии. Беда в том, что набор и обшивка сделаны из железа. Есть у меня подозрения, что этот 'пепелац' не развалился только потому, что его птицы хорошо засрали.

— И что в этом случае делать будешь? Реконструировать сгнивший труп? — Усмехнулся Аркадий.

— В этом случае я буду корить себя за полное отсутствие зависти к рабочим, учебная задача которых сильно усложнится. — Улыбнувшись, произнес Георгий. — Им предстоит заменить обшивку и набор.

— Ты серьезно?

— Более чем. Вопрос со сталью я уже решаю. Сейчас в Подмосковье строят ТЭС, работающую на торфе и металлургический заводик для переработки дешевого чугуна в качественную сталь, причем легированную. Иван Сергеевич что-то говорил о составе, но я, если честно, не запомнил. Там целый букет разных элементов.

— Да уж... — покачал головой Кривенко. — А что с двигателями надумал? Может из нашего времени несколько тяжелых дизелей притащим?

— Увы, друг мой, пока нам остаются игры только с углем. Потому что нефтяных станций в мире раз-два и обчелся, а держать на нем большую часть дедвейта под топливом — дело не самое разумное.

— Погано...

— Сам знаю, но вариантов пока что нет. В конце концов и с углем можно выкинуть финт ушами. Я сейчас нагрузил наших ребят проектированием котлов высокого давления с отоплением угольным порошком и принудительным нагнетанием воздуха. Да угледробилку для всего этого дела.

— Решил приспособить опыт тепловых электростанций?

— Именно. Сварка есть. Стали хорошие мы сможем даже из нашего мира достать или, в крайнем случае, тут сварить в тиглях, объемы-то небольшие.

— А на эти котлы поставим паровые турбины?

— Разумеется. Редуктор, правда, придется от нас тащить.

— А паруса ты оставишь?

— Если честно — не хочу. Вся эта машинерия имеет вес и не такой уж и малый. Дедвейт снижать нет смысла, особенно с учетом того, что у нас будут нормальные двигатели. Скорость-то паруса увеличат, но не сильно, все-таки тридцать две тысячи тонн — это очень солидно. Зато проблем нагородят изрядно, как с увеличением экипажа, так и с верхним весом. В общем, пока я склонен послать все это тряпичное хозяйство лесом.

— А на какие сроки рассчитываешь?

— Пока не знаю. Как дело пойдет. Я рассчитываю года на четыре, может на пять. Сухой док-то только строят, даже несмотря на обильное финансирование и постоянные пинки. Не привыкли еще тут работать в нужном темпе, хотя те компании, с которыми я работаю, потихоньку разгоняются. Напомни мне показать тебе график работ по доку. Ускорение видно просто невооруженным взглядом. В общем — я ожидаю, что к февралю завершат. А в конце марта-начале апреля, после схода льда, разберем кессон перед шлюзовыми воротами и загоним сюда эту проблему водоплавающую. До того, я полагаю, мы будем потрошить его прямо на плаву. Ибо не принципиально.

— Будешь строить ангар над доком?

— Конечно. С электрическим освещением, отоплением и большим подвесным краном с электроприводами. Иначе упаримся тяжелые предметы нянчить.

— Деньги, Гоша, деньги. Все это требует денег и не малых. Понятно, что в наших руках есть печатных станок и мы можем себе позволить многое, но ты не боишься нарваться?

— Спокойствие! Только спокойствие! — Великий князь постарался спародировать Карлсона. — За эти два годы мы напечатали налички на два миллиона фунтов стерлингов . В купюрах разных стран, разумеется. Это капля в море. Экономика Европы такого вливания даже не заметит, тем более, что мы его делаем по чуть-чуть, аккуратно и размазано.

— Слушай, патенты не могут быть настолько бездонными. Если ты дальше продолжишь в том же духе, кто-нибудь начнет рыть носом.

— Именно по этой причине я в прошлом году начал играть на бирже. Погода-то на ближайшие полтора века нам хорошо известна, как и много других деталей. Поэтому игра с сельскохозяйственными фьючерсами должна получиться очень интересной. По крайней мере, опыт прошлого года это подтвердил. Кроме того, я перешел к схеме кредитного покрытия, при котором набираю кредитов, вкладываю их в нужные дела, а возвраты осуществляю нашей полиграфической продукцией.

— А они не попросят монету?

— Если это особо в договоре не указано, то нет.

— И что, даже слухов пока не ходит подозрительных?

— Нет. Только недоумение и восторг. Ну или раздражение. Единственный человек, который всерьез заинтересовался источниками моих доходов — будущий тесть. Но он уже замотивирован по самые гланды, после того как я обрисовал перед ним перспективы контракта, сумма которого легко переплюнет его текущее состояние.?

Глава 2

5 сентября 1886 года. Санкт-Петербург. Северная сторона острова Голодай

— Мистер Салливан , — приветственно кивнул Георгий Александрович, здороваясь с нанятым им в США архитектором.

— Ваше Императорское Высочество, — вернул приветствие Луис.

— Как продвигаются работы?

— Очень недурно, Ваше...

— Довольно будет слова — сэр. Слишком длинное титулование совершенно неуместно в рабочей обстановке.

— Да, сэр, — усмехнулся Луис.

— Итак, как у тебя продвигаются дела?

— Ваша идея с заливными железобетонными сваями большого заглубления оказалась весьма кстати.

— Я в курсе, — еле заметно улыбнулся Георгий. — Что со сроками? До конца года успеешь завершить работы с фундаментом?

— Не думаю, сэр. Очень плохие почвы. Одно тянет за собой другое. Железобетонные сваи большого заглубления очень хорошее подспорье, но все одно — грунт вокруг будущего здания нужно укреплять. Мы же не хотим, чтобы при первом же наводнении тут все поплыло, а здание завалилось.

— К лету ближайшего года управишься?

— Скорее всего, сэр.

— Ты как-то неуверенно это говоришь. Что-то случилось?

— Признаться, я до сих пор удивлен, что согласился на эту авантюру. Строительство первого в мире здания с одним лишь несущим каркасом. Да еще и такой высоты! Я переживаю, что из нашей затеи может выйти грандиозная катастрофа.

— За которую всю полноту ответственности буду нести я.

— При всем уважении, сэр, я это здание проектировал. И если оно рухнет что во время строительства, что после, моя репутация будет безнадежно испорчена.

— Хочу вам напомнить, мистер Салливан, что вы занимались лишь проверкой переданного вам проекта и продумывали его внутреннюю планировку с декором.

— Да, но...

— Вы тщательно все пересчитали и пришли к выводу, что несмотря на всю фантастичность конструкции, она получается очень крепкой. Вы так не доверяете своим расчетам? — Удивленно поднял бровь Георгий.

— Доверяю, сэр. Но кто знает, что мы упустили.

— Луис, — Георгий Александрович посмотрел ему прямо в глаза, — ты хочешь сказать, что мне следует нанять какого-то другого архитектора, который не струсит перед сложной задачей и построит самое высокое и совершенное здание XIX века, вместо вас?

— Но...

— Скажи, как ты дальше жить с этим будешь? Ты — идеолог чикагской школы, один из апологетов высотного строительства. Пионер, идущий на самом острие передовых технологий, открывающих перед человечеством совершенно неведомые ранее возможности.

— Вы так уверены в том, что это здание можно построить?

— Абсолютно уверен.

— Но почему? Откуда вы это можете знать? — Начал заводиться Луис. — Это ведь слепая вера!

— Поверь, то, что ты строишь — просто забава. Через сто лет в небо поднимут свои шпили первые дома, достигающие семи-восьми сотен метров. А обычный жилой фонд в крупных городах начнут застраивать домами в тридцать-сорок этажей.

— Черт побери! Сэр! Откуда, откуда вы можете это знать? Да, подобное допустимо, но это все равно — чистой воды домыслы.

— Я очень много чего знаю, — усмехнулся Георгий, впрочем, не сводя с Луиса холодного, жесткого взгляда.

— Это все ваши фантазии, сэр!

— Фантазии? — Усмехнулся Георгий. — Слушай, ты меня заинтриговал.

— Чем же?

— Если я покажу фотографию здания, которое ты строишь, но уже готового и стоящего в другом месте, какова будет твоя реакция? Скептицизм отступит?

— Вы шутите? Как это возможно?

— Что именно? Капитуляция твоей робости и нерешительности?

— Сэр... — раздраженно произнес Луис. — Если можете показать фотографию, показывайте. Зачем вы меня дразните?

— Тут есть небольшая деталь. Перед тем, как увидеть эту фотографию, тебе придется подписать дополнительное соглашение, самым неприятным пунктом которого является то, что за слишком болтливый язык тебя поставят в тазик, зальют цементом и после затвердевания сбросят где-нибудь в Финском заливе.

— Вы серьезно? — Опешил Луис.

— Более чем. За все в нашей жизни нужно платить. Хочешь заглянуть в будущее? Чем ты за это готов заплатить?

— А что вы можете предложить?

— Вплоть до варианта, при котором ты посещаешь уже построенное здание. Другой вопрос, какова будет цена такой прогулки?

— Сэр, вы безумец!

— Ну что же, за такую наглость с твоей стороны, я считаю, что 'цементное' соглашение ты уже подписал, — усмехнулся Георгий Александрович и достал из внутреннего кармана довольно крупный смартфон, относящий к категории phablet. Откинул крышку. Ввел графический ключ. Немного потыкал-полистал. После чего довольно крякнул и взглянул на совершенно выпавшего в осадок Луиса, наблюдавшего за этим действом с натурально квадратными глазами, которые ко всему прочему, умудрились довольно сильно выпучится. — Вот, смотри. — Повернул он смартфон к Саливану. На его экране красовался один из самых известных небоскребов мира — Empire State Building.

— Сэр... — только и смог выдавить из себя Луис, мысли которого просто завертелись в безумной чехарде и никак не могли связаться воедино.

— Строительство начато в 1929 году, завершено в 1931. Те чертежи, которые я тебе передал для ознакомления сделаны в 2016 году. — После чего выключил погасил экран смартфона. Закрыл крышку и убрал его во внутренний карман. — Да, Луис, ты строишь не оригинальное здание. Но, поверь мне, задача возвести его на сорок лет раньше срока не сильно легче воссоздания небоскреба с нуля. Разве что ты точно знаешь, что эта штука возможна и чертежи у тебя правильные.

— А что это за прибор? — Совершенно не отреагировав на реплику Георгия, спросил Луис.

— Слушай, ты и так уже знаешь слишком много. Подумай хорошенько о том, на сколько хватит воздуха в твоих легких, когда тазик с цементом потащит тебя на дно. Пока — ты толком ничего не знаешь. Но чем дальше ты погрузишься в совершенно секретную информацию, тем больше станет твоя ответственность, которая, разумеется не ограничится одним тобой. В случае излишне болтливого языка сейчас — погибнешь только ты. А потом — и все твои близкие. Потому что все это совсем не игры и уж точно не шутки.

— Но я не понимаю, сэр. Как все это вообще возможно?

— И не нужно. Твоя задача вот она. Прямо перед тобой. Дерзай. Если мне понравится, то я привлеку тебя к другим масштабным проектам, которые увековечат твое имя в истории. Ну и, разумеется, это позволит очень серьезно наполнить твой карман.

— Сэр... — начал было Луис и замялся.

— Вижу по глазам, ты хочешь у меня что-то спросить. Так спрашивай, не стесняйся.

— Вы действительно были там? В будущем?

— Мы вернемся к этому разговору, после того, дорогой друг, как ты сдашь мне этот проект. Понимаю, что посеял чувство совершенно неуемного любопытства, которое теперь тебя изведет, однако, и ты меня пойми. Я должен убедиться, что тебе можно доверять. Хотя бы частично.

— Сэр, вы ведь знали, что я буквально одержим передовыми идеями в архитектуре. Вы специально меня выбрали?

— Да. И мой тебе совет — учи русский язык и обживайся здесь. А главное — держись меня. Я дал тебе шанс и если ты оправдаешь мое доверие, то перед тобой откроется перспектива построить город будущего. Сталь, бетон, стекло, высотные здания, метро, подземные площади и многое другое. На него и уйдет вся твоя оставшаяся жизнь. На настоящее рукотворное чудо, опережающее свое время на десятилетия, а местами и на столетие.

— Вы же знаете, что просто не оставляете мне выбора, — усмехнувшись, произнес Луис.

— Знаю, — беспечно пожал плечами Великий князь. — Но ты же не против? Не так ли?

Дальнейший разговор очень быстро скис и Георгий Александрович попрощавшись с Луисом, направился к ожидавшей его закрытой черной карете.

— Поговорили? — Поинтересовался Илья Павлович.

— А то ты не слушал? — Удивился Гоша.

— Слушал, конечно. Но начать разговор с чего-то нужно.

— Не забудь к нему сегодня вечером визит нанести, да разъяснить что к чему.

— Обижаете.

— Как думаешь, выдержит?

— Скорее всего. Слишком одержим. Вы его правильно подсадили. Первая доза бесплатно, как у лучших наркодилеров. Теперь за каждую следующую порцию информации из будущего он будет рвать пятую точку не только себе, но и всем окружающим.

— Ну что же, это неплохо. Значит, стремясь как можно скорее завершить строительство небоскреба, он пойдет на многие ухищрения.

— У него не так много этих маневров. Скорее всего он ограничится личными связями в американских строительных фирмах.

— А ты, когда пойдешь к нему сегодня в гости, намекни, что для строительства города одного архитектора будет мало и ему недурно было бы обзавестись командой. Луис, конечно, валенок, и многие к нему вряд ли поедут, но кого-то зацепит.

Глава 3

26 декабря 1886 года. Нью-Йорк. Особняк Вандербильтов

Уильям сидел и читал доклад Джереми, прибывший к нему в особняк курьером, вместе с поздравлениями и подарками от Его Императорского Высочества к Рождеству Христову. Дочка снова получила странную и необычную безделушку, от которой пришла в восторг, а он, весьма любопытную 'портянку' довольно интересного текста.

— Дорогой, — в кабинет настороженно заглянула его супруга — Альва, — ты занят?

— Ты что-то хотела?

— Ты уже смотрел какой подарок прислал Джордж на рождество нашей Кони?

— Нет еще.

— Очень зря. Пойдем. Да брось ты это письмо. Прочтешь еще.

— Альва, дорогая, вообще-то это очень важное письмо.

— Уильям, милый, это куда важнее. Пойдем...

Несколько минут уговоров и хмурый из-за того, что его оторвали от дел, Уильям, направился вместе со своей супругой в комнату дочери.

Она приоткрыла дверь и аккуратно зашла внутрь. Уильям же, удивился темноте, стоящей там, но хмыкнул и последовал следом. Сделал шаг и замер, увидев прекрасное цветное изображение на стене.

А на полу, чуть в стороне сидела Консуэло с безумно счастливыми глазами и нянечка, нажимавшая время от времени кнопку на коробочке, из которой вырывался пучок света. И при каждом нажатии происходила смена картинки на стене.

— Что это? — Тихо спросил Уильям.

— Джордж назвал диафильмом. Включение и наладка устройства была настолько проста, что справилась даже нянечка, строго следуя инструкции с картинками.

— Такое качественное цветное изображение...

— В комплекте было два письма от Джорджа. Одно Кони, другое тебе, если подарок ей понравится. — Лукаво улыбнувшись сказала супруга, протягивая ему конверт....

'Здравствуйте дорогой Уильям.

Раз вы получили это письмо, то мое новое изобретение заинтересовало мою милую Консуэло.

Теперь к делу. В Москве сейчас идет строительство фабрики по выпуску таких же фильмоскопов и пленок к ним. На текущий момент у меня под рукой семьдесят девять готовых диафильмов в вариантах на русском, английском, немецком, французском, испанском и итальянском языках. Основная проблема, с которой я столкнулся — острая нехватка квалифицированных рабочих. Плюс полностью отсутствует схема сбыта продукции. В связи с чем, я хочу сделать вам коммерческое предложение — организовать совместную компанию по производству и распространению фильмоскопов и диафильмов на просторах всего цивилизованного мира. С меня производство, с вас сбыт. Прибыль пополам.

По объемам производства могу сказать так, что если вы найдете мне сотню рабочих нужного профиля и должной квалификации, готовых переехать в Москву на постоянное место жительство, то уже через пару месяцев я выйду на отметку десять тысяч фильмоскопов в месяц. Продавать их втридорога не стоит. Лучше по опыту вашего уважаемого деда, сначала рынок захватить и подмять под себя, ведь я стану производить их массово и дешево, чтобы конкуренты не смогли ничего нам противопоставить.

Если вас это заинтересовало, то жду вас в гости. Обсудим дела, и я продемонстрирую вам другие разработки, которые по моему скромному мнению смогут принести нам огромную прибыль. Да и вообще — нам давно следовало бы познакомиться. Приехал бы и сам, но увы, мой любезный отец пока слишком переживает за мои заграничные поездки.

Забегая вперед хочу сказать, что размещение производства на территории Российской Империи для меня важно по ряду причин. С одной стороны, это позволяет полноценно обеспечить безопасность и сохранность технологий от излишне любопытных лиц, с другой — активно применять административный ресурс для решения затруднений. Я ведь Великий князь, сын действующего и брат будущего Императора. Вряд ли в САСШ можно будет обеспечить такой же уровень благоприятствования.

С наилучшими пожеланиями, Георгий'.

— Ты читала его? — Спросил Уильям, оценив излишне хитрое лицо супруги. — Вижу, что читала...

— Извини дорогой, не удержалась.

— И что ты думаешь?

— Что это золотая жила. Редкая состоятельная семья не станет покупать подобную поделку. Да и диафильмы для нее окажутся востребованы.

— А что это дочка смотрит?

— О! Этот диафильм называется 'Маша и Медведь'. Уже пятая серия. Не поверишь, сама с интересом смотрю....

То же время. Гатчина. Гатчинский дворец

Вся Императорская семья собралась в зале для приятного вечера. Тихое, семейное торжество. Были только самые близкие.

— Отец, — произнес до того тихо 'отбывавший номер' Гоша, мне хотелось бы показать тебе свое новое изобретение. — Думаю, оно должно нас всех развлечь.

— Что же это? — Участливо поинтересовался Александр.

— Граммофон . Устройство для проигрывания музыкальных пластинок, на которые можно записывать любые звуки.

— Очень интересно! — Оживился Император. — И какие же звуки он будет сегодня проигрывать?

— Год назад я, проезжая мимо уличного певца, что пытался таким образом заработать себе на хлеб, и задумался. Ведь хороший же голос. Да, не академический, но разве нас что-то держит в этих рамках? К тому же я оперу не люблю. Мне она кажется рафинированно искусственной. Бездушной.

— Это мы все знаем, — улыбнувшись, произнесла Мария Федоровна.

— Вот я и решил собрать ансамбль для песни и пляски. Ну или как еще его можно назвать? Я не придумал. Там у меня подобраны и поющие, и играющие самородки, которых я собираю уже год, как по Санкт-Петербургу, так и вообще по России.

— Песни и музыку они сами придумывают?

— Когда как. Но я тоже в этом посильное участие принимаю. Да и привлеченных специалистов немало.

— Хорошо, дорогой, ты не возражаешь если мы послушаем?

— Отчего же? Жорж меня заинтриговал.

Георгий кивнул и вышел из зала, но лишь за тем, чтобы через пару минут вернуться, катя перед собой небольшой столик на колесиках с обычным граммофоном сверху. Причем, вполне совершенным. И целую пачку пластинок из шеллака.

Остановился. С минуту провозился, заводя и налаживая аппарат. После чего отщелкнул стопор и аккуратно опустил головку звукоснимателя. Чего тянуть? Все ведь ждут. Легкий шум помех очень быстро сменился довольно качественным звучанием песни Любэ 'Выйду в ночь с конем'. Разумеется, в местном исполнении.

Песня понравилась. Причем, пожалуй, даже больше, чем необычное устройство. Александр аж расчувствовался.... Да и остальные. Что Ники, что Сандро....

Так что за ней последовала еще одна. И еще. И еще. В общей сложности три десятка композиций прокрутил Георгий перед Императорской фамилией, представляющих подборку из композиций, преимущественно XX века, которые не резонировали анахронизмами. 'На войне как на войне', 'На сопках Маньчжурии', 'Каким ты был' и так далее. Причем не ограничиваясь отечественным репертуаром. Так, например, на одной из пластинок была записана знаменита песня Nothing Else Matter, правда, без слов и в исполнении, предложенном группой Apocalyptica. То есть, очень классная и мелодичная скрипичная композиция....

Конечно, можно было и обойтись без таких вот приватных презентаций, однако, Георгий отлично понимал, что одобрение и поддержка отца в таких делах крайне важное дело. Ведь именно демонстрация диафильма еще до того, как один из первых фильмоскопов уехал в Нью-Йорк, позволил получить от отца зеленую улицу и карт-бланш по разворачиванию производства с привлечением любых средств. Ведь одно дело, когда в вопросе заинтересован Великий князь. И совсем другое, когда сам Император, интересы которого представляет сын...

— Жорж, — в комнату, где уединился Георгий Александрович под конец мероприятия, заглянула Мария Федоровна. — Я хочу с тобой поговорить.

— Что-то не так? — Устало взглянув на маму, спросил Гоша.

Этот вечер его особенно вымотал. Очень сложно было не рефлексировать, ведь оставалось совсем немного времени до начала трагических событий в их семье, и он искренне переживал. Попытка покушения на отца, авария в Борках, роман Ники и Алис, и прочее. Он понимал, что ради дела нужно было жертвовать фигурами на этой грандиозной шахматной доске. Но смотреть в лицо ставшим уже такими близким людям и улыбаться, зная, что вскорости их настигнет беда, было непросто....

Штирлицу было намного проще. Ведь вокруг него были враги и это позволяло отрешаться от их боли, страдания и переживаний. Георгий же, родившийся и выросший в этой семье, несмотря на свой возраст и опыт прошлой жизни, испытывал теперь серьезные рефлексии. Ведь для дела этими людьми нужно было пожертвовать, но это было так больно. Особенно памятуя о трагической гибели собственной супруги с сыном там... в будущем. А тут еще и песни, со многими из которых у него были связаны свои эмоции и воспоминания.

Вот эти внутренние терзания, как оказалось, не укрылись от глаз матери, лучше всех его понимавшей и чувствовавшей.

— Ты какой-то не такой... совсем не такой. С тобой как будто, что-то происходит.

— В каком смысле?

— Я ведь помню все эти недоразумения, что приключались с кормилицей, когда ты ей грудь тискал забавы ради. И взгляд такой.... Жорж я же знаю, что ты от рождения был взрослым. Однако, я никогда у тебя не выпытывала отчего так. Напротив, сынок, я всегда шла тебе на встречу, благосклонно относясь к учебе, науке, переписке с разными людьми и даже коммерции, несмотря на то, что членам Императорской фамилии ей заниматься невместно. И всегда старалась как могла помочь тебе уговорить отца....

— Мам... — начал было Гоша пытаться лихорадочно что-то придумать оправдаться, но Мария Федоровна его перебила.

— Даже когда появились эти странные люди, я закрыла глаза. Ну пришли из ниоткуда и что с того? Таких немало по земле ходит. В конце концов тебе было с ними легко и просто, несмотря на то, что ты у нас довольно замкнутый. Да и в делах они тебе здорово помогают. Это ведь я шепнула на ушко нужным людям, чтобы Илью Павловича не стали мучить, когда тот в жандармы решил аттестоваться. Да, да. Не удивляйся. Уж больно эти люди иные. Как будто не от мира сего. Но Илья Павлович так справно нес службу, охраняя тебя и от простых обывателей, и от жандармов, что мне это понравилось, и теперь в кулуарах его считают незаконным сыном одного очень влиятельного в прошлом человека.

— Это неожиданно, — спокойно произнес Георгий, не зная, по большому счету, что ответить.

— Разумеется. Не только ты умеешь удивлять, — усмехнулась по-доброму Императрица. — И теперь, после всего этого, ты не доверяешь мне? Не хочешь рассказать?

— Мам, дело не в доверии, — тихо произнес Гоша. — Многие вещи мне просто-напросто нельзя рассказывать. А другие легко принять за мои фантазии и посчитать сумасшедшим.

— Сынок, я не спрашиваю откуда ты это все знаешь. Но твоя тревога меня пугает. Расскажи мне, что тебя тревожит. Может я смогу помочь.

Гоша задумался. Понятное дело, что мама, прикидываясь наивной, увидела и услышала очень много. Слишком много. Он упустил из вида ее пытливый и живой характер. И даже более того — всемерно ему благоденствовала, считая начинания добрыми и толковыми. Но не говорить же ей правду?

Времени на раздумья становилось с каждой секундой все меньше. Либо сейчас он выдаст хоть сколь-либо вменяемую версию, объясняющую все это хоть как-то, либо потеряет поддержку и доверие мамы, которое неизвестно, получится ли вернуть. Поэтому Георгий решил воспользоваться довольно популярной в те годы маской 'провидца'. Ну как популярной? По крайней мере, медиумов разного разлива и прочих 'кудесников' не только в Санкт-Петербурге, но и вообще по Европе было очень много. Мало того, они пользовались уважением на самом высоком уровне, порождая мистические бредни в довольно высоких сферах. А чем он плох в этом плане?

— Мам, — наконец выдавил из себя Гоша, — время от времени у меня получается видеть во сне будущее. Не всегда ясно, не всегда то, что мне хочется, но — будущее. Именно там я черпаю сведения для своих изобретений.

— О чем-то подобном я догадывалась, — серьезно произнесла Мария Федоровна и присела рядом с сыном. — Ты что-то там увидел нехорошее?

— Понимаешь, будущее не предопределено и зависит от нас. Однако, в той ветке, по которой все развивается я видел много как просто трагического, так и совершенно катастрофического. И я переживаю от того, что не знаю, смогу ли предотвратить беду.

— Жорж, тогда поделись со мной. Поверь, я сделаю все, что в моих силах.

— Если честно, я тебя не очень хочу пугать. Ведь будущее не предопределено.... Может еще и обойдется.

— Лучше готовиться к худшему и если оно не произойдет, то и вздохнуть спокойно, чем оказаться перед лицом беды безоружно и растеряно.

— Ну что же... ты сама этого хотела, — горько усмехнулся Гоша. — С чего начать? Полагаю, с малых трагических событий, что в ближайшее время ждут нас?

— Как тебе удобнее.

— В марте будущего года наши полиция и жандармерия смогут раскрыть и предотвратить покушение на папу. Подготовка к нему уже идет. В ходе расследования будут наказаны только исполнители, да и то — не все. А заказчики опять уйдут безнаказанно.

— Бомбисты?

— Да.

— Но милый мой, какие заказчики? Всем известно, что эти люди действуют исходя из своих убеждений. Они просто душевно больны.

— За каждым таким борцом с режимом всегда явно или нет стоят агенты иностранных разведок или крупных финансистов. Бомбисты, как и прочие другие революционеры лишь инструмент в руках куда более умных и развитых людей, что с их помощью решают свои проблемы.

— Ты в этом уверен?

— В будущем, лет через сто, подобные сведения мало для кого будут секретом.

— Тогда получается, что революция...

— Да, мам. Именно так. Война имеет много разных форм. Битвы на газетных и литературных полях важны не меньше — ведь это малая толика войны за умы людей. Еще более опасны настоящие мясорубки, почти непрерывно идущие в финансовой среде. Которые могут разбить любую армию и государство без единого выстрела. Так и революции. Считай — что это зараза, которая подкашивает вполне здоровое тело государства, когда оно все еще крепко и может сражаться. Удар в спину. Разумеется, большая часть этих душевно больных созданий, ничего о реальном положении дел не знает, считая себя вершителями судеб и творцами нового мира. Но ситуации это никак не меняет. Ты никогда не задумывалась о том, откуда у них деньги? Почему пресса так вовремя начинает их поддерживать и одобрять? Отчего эти кровавые чудовища так легко находят убежища в некоторых европейских государствах? И это только некоторые внешние фрагменты огромного айсберга.

— Ужасно... это ужасно и отвратительно!

— Устроить революцию в государстве и пользуясь его слабостью взять то, что тебе нужно намного дешевле, чем добиваться того же иными способами. Особенно войной, которая обычно очень дорогое удовольствие. Тут нет ничего ужасного. Просто голый рационализм и бухгалтерский расчет. За каждой революции стоит что-то, что не бросается в глаза, но очень важно. Цель, ради которой она начинается. Великая Французская революция. Столько пафоса, однако если покопаться, то оказывается, что в ходе революционного террора был фактически уничтожен корпус морских офицеров, что безумно ослабило флот Франции. И тот получилось впоследствии разбить, укрепив влияние Royal Navy в мировом океане. Причем среди их сухопутных офицеров такого размаха террора не наблюдалось.

— Ты думаешь, что ее устроила Великобритания?

— Твердо знаю, — улыбнулся Гоша. — Но, как ты понимаешь, не все первые блины получаются гладкими. Так и та революция оказалась совершенно неуправляемой. Однако уже в 1870 году у англичан получилось все намного лучше. И момент подобрали подходящий, и городских сумасшедших, в этот раз смогли удержать в руках. Какой итог этого кровавого представления? Франция понесла ужасающие потери и отброшена на десятилетия назад, а ее броненосный флот, один лишь в мире, способный противостоять английскому, уничтожен.

— Это все выглядит как-то слишком уж грязно....

— А убийство Павла Первого под руководством английского посла, что, сильно отдает чистотой и возвышенностью? — Горько усмехнулся Гоша. — Или может быть отравление Николая I, через лечащего врача в разгар Крымской войны, что вынудило его сына, куда менее твердого и решительного, пойти на уступки перед Европой, хотя войну можно и нужно было продолжать? Ведь Крым — это единственное поле битвы, на котором англо-французские войска добились успеха. Причем, с трудом, несмотря на серьезное техническое превосходство вооружений и предательства со стороны части российского генералитета. На всех остальных театрах боевых действий мы их разбили и отбросили. А потому им ничего не оставалось, кроме как ударить нам в спину отравленным ножом. Или может быть убийство моего деда — Александра II от рук бомбистов-марионеток, выкормленных на деньги англичан?

— Так ты думаешь... — ужаснулась Мария Федоровна.

— Я знаю, мам. Знаю. В том и беда. Много позже, в будущем все эти вещи всплывут из-за вскрытых архивов, да и медицина окажется куда выше нынешней. Шутка ли — даже давно истлевшие останки матери Ивана Грозного — Елены Глинской изучат и твердо скажут, от чего та умерла. Кстати, ее тоже отравили, правда ртутью. Впрочем, мы слишком увлеклись этой малозначительной трагедией. Ты не против, если мы пойдем дальше?

— Нет конечно. Продолжай, — несколько растеряно кивнула Мария Федоровна.

— Осенью 1888 года, возвращаясь из Тавриды в Санкт-Петербург, разобьется Императорский поезд.

— Тоже бомбисты? — Нахмурилась Мария Федоровна.

— Если бы, — горько усмехнулся Гоша. — У нас есть вредители классом повыше: безалаберные и безответственные люди, занимающие высокие посты. Ситуация с поездом была бы даже комичной, если бы не два десятков трупов и семь десятков раненных.

— Погибнет кто-то из нашей семьи?

— Нет. Мы в это время будем в вагоне-ресторане. У него отвалится крыша, но отец ее удержит на своих плечах. Собственно, он единственный из наших, кто пусть и немного, но пострадает — у него будет какое-то время болеть спина.

— А что там произошло? Из-за чего он сошел с путей?

— Я же говорю — безалаберность и безответственность. Ну и толика здорового идиотизма. Сначала соберут поезд, много длиннее и тяжелее, чем положено по регламенту для пассажирских составов. Потом, выяснится, что пути давно не ремонтированы и рельсы на них ладно что слабые, так еще и изношенные. Ну а под конец, пьяный до изумления генерал, сопровождающий нас в той поездке, потребует от машинистов увеличить скорость выше той, на которой вся эта махина могла бы проехать по разбитым путям. В итоге, поезд, порвав жидкие рельсы, просто улетит с путей на повороте.

— Судя по тому, что ты рассказал, эти трагедии можно достаточно легко предотвратить.

— Да. Эти — да. Но ведь это само по себе лишь верхушка айсберга. Маленькие нарывы настоящих трагедий, вылезшие наружу.

— Уверена, что я смогу повлиять на твоего отца, дабы он не пускал эти дела на самотек. Точнее дело, потому как крушения поезда лучше все же избежать. Ты сам сказал, что будущее непредсказуемо и так рисковать я не считаю уместным. Я тоже замечала, что с поездами творится бардак, но не думала, что это все может так плохо кончиться. Лучше уж мне самой найти несколько поводов безалаберного и безответственного поведения железнодорожников и убедить Александра им надавать по шее, ведь они пусть и косвенно, но покушались на наши жизни.

— Можно и так, — кивнул Гоша. — Беда лишь в том, что все это — лишь малозначительные трагедии, которые случатся с нами в ближайшее время. Дальше хуже.

— Сильно хуже? — Вздохнув, переспросила Императрица.

— Сильно, мам. Иногда мне кажется, что чем дальше в будущее я заглядываю, тем страшнее вещи вижу. Вот возьмем трагедию посерьёзней. В будущем появится такая замечательная наука — генетика. Она позволит выяснить из-за чего вырождаются правящие династии. Там все будет упираться в близкородственные браки. Согласно ее постулатам, у нормального здорового человека в пятом колене должно быть тридцать два разных предка. Чем их меньше, тем выше шанс возникновения различных негативных аномалий и уродств. Безусловно, всегда есть шанс родить здоровое потомство, но он всегда ниже того шанса, что дается людям с тридцатью двумя разными предками в пятом поколении. И чем дальше, тем хуже.

— Но ведь получается, что вся европейская аристократия...

— Да, мам. Именно так. Она вырождается. Особенно это касается высших сфер. Да и просто с дворянством беда, ибо без притока свежей, здоровой крови, оно стремительно деградирует. Но я ведь к чему это начал? В будущем году Ники познакомится с Алисой Гессен-Дармштадской и у них начнется роман. Милые, теплые чувства. Они станут искренне любить друг друга. Однако, Алиса тяжело больна, хоть и не знает этого. Дело в том, что она носитель гемофилии — несвертываемости крови. Поэтому любой мальчик, рожденный ей, будет страдать от этой ужасной болезни, а девочки станут носителем заразы, как и их мама.

— Боже! Жорж, но ведь этого никак нельзя допустить!

— Мам, я знаю какая беда подстерегает в Алисе, но я не могу так же сказать, о других достойных невестах для особ Императорской крови. Кто-то здоров. А у кого-то такие проблемы, что и не пересказать. Многие из таких заболеваний не явны и не сразу проявляются. Кроме того, не нужно забывать, что Ники будет счастлив с ней, по крайней мере, до рождения мальчика.

— Какое же это семейное счастье, если твои дети больны?

— Так ни Алиса, ни Ники не будут этого знать ровно до того момента, как у них родится сын. Хотя, конечно, родители Алисы в курсе этой трагедии. Но зачем же смущать детей?

— А что будет после рождения сына?

— Алиса пустится во все тяжкие, стремясь его вылечить. Но гемофилия неизлечима, по крайней мере в обозримые полтора-два века. Поэтому она начнет бегать по 'бабкам' и знахарям, дабы найти того, кто сможет облегчить страдания мальчика. И найдет. Обычного сельского мужика Григория Распутина, который будет фактически править в те годы, вместо Ники. И даже более того...

— Ты верно шутишь? — Побледнела Мария Федоровна.

— Отнюдь мам. Алиса пойдет на все, чтобы вылечить сына. Даже на удовлетворение страсти этого мужика, который, впрочем, станет захаживать и в спальни к старшим дочерям. Да так, что одна из них понесет, но, к счастью, случится выкидыш.

— Это какое-то безумие... — тихо прошептала Мария Федоровна, закрыв глаза и массируя виски.

— А ведь это еще не самое страшное, — усмехнулся Георгий. — Теперь ты понимаешь, отчего внутри меня такая тревога?

— Да, — кивнула она. — Пожалуй я от всей этой грязи, особенно увидев ее, могла и с ума сойти. Но Жорж, ведь должен быть выход?

— Он есть, но отцу он не понравится. Как я уже сказал, дворянство должно открыться для притока свежей крови. И особенно монаршая семья. В будущем первыми опомнились англичане, у которых любая девушка из состоятельной семьи, при должной красоте, уме и здоровье могла стать супругой принца. Прямо как в сказке. Да и во времена Рюриковичей было именно так.

— Именно поэтому ты оказываешь знаки внимание дочери американского банкира? — Лукаво улыбнулась мама.

— Да. В будущем она станет настоящей красавицей. Да и кровь ее чиста и здорова, не говоря уже о хорошей наследственности — ее дед был самый гениальным бизнесменом в истории.

— И как же ты хотел на ней жениться?

— Написать отречение....

— Ну уж этого тебе делать точно не стоит! Пожалуй, я знаю, как можно убедить отца. Тем более, если действительно, на Руси при Рюриковичах была такая традиция.

— Не только на Руси. Вообще во всех древних европейских королевствах. А вот в том же Древнем Египте напротив — старались брать в жены кого поближе. В некоторых случаях даже родных сестер и дочерей. Оттого редкая династия дальше десятого колена уходила.

— Жорж, но если этот ужас — трагедия, то какова тогда катастрофа?

— XX век станет для России настоящей кровавой фантасмагорией, Голгофой, которая унесет больше шестидесяти миллионов погибших через четыре революции, две общемировые войны, гражданскую войну и целую вереницу малых конфликтов. В итоге, в XXI век Россия вступит, потеряв треть своих территорий, ослабленной и сильно побитой. Причем Романовы закончат свой путь в начале XX века — в 1918 году, когда Ники и всю его семью расстреляют в подвале взбесившиеся революционеры.

— А ты и Миша?

— Я должен был вообще умереть много раньше — в 1899 году, от чахотки, что подхватил от бабушки. Но, к счастью, обошлось. А Миша в 1918 году будет также расстрелян революционерами. Вероятно, теперь такая же судьба ждет и меня.

— Столько крови... боли...

— Мам, я стараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы это предотвратить. Но, никаких гарантий я дать не могу.

— Все эти заводы и коммерция как-то связаны с предстоящими событиями?

— Именно так.

— А что конкретно ты задумал?

— Дело в том, что катастрофа России XX века начнется на Дальнем Востоке. Поражение от Японии и первая пробная революция, которую, впрочем, удастся погасить. Да, мама, не удивляйся, эта малая туземная страна, сможет разбить Россию как на море, так и на суше. Причины две. Во-первых, там сейчас очень толковый правитель. Наверное, один из самых гениальных в истории человечества. Во-вторых, Великобритания вместе с Францией и САСШ построят Японии флот, вооружат современным оружием ее армию, а потом постараются обеспечить финансовую, информационную и политическую поддержку. Например, наши газеты будут исходить ядом в адрес собственных войск, призывая всеми доступными способами их разгром — и это только малая толика.

— Погоди-ка, — прищурившись и посмотрев прямо в глаза Гоше, спросила Мария Федоровна, — так твой интерес к Консуэло связан не только с ее здоровьем?

— Разумеется. Это один из самых влиятельных кланов в САСШ и самых богатых. Но все подробности я пока рассказать тебе не могу.

— Хм. Ладно. По войне с Японией понятно. Что я могу сделать?

— Я уже сейчас послал своих агентов во Владивосток и Хабаровск, чтобы они начали потихоньку готовить эти города. Однако лучше всего будет, если я сам там окажусь, да с серьезными полномочиями, дабы встряхнуть это болото. Но я не знаю, как это сделать.

— А какие сроки?

— В идеале — не позднее 1890, максимум 1891 года. Дело в том, что в 1894 году начнется японо-китайская война и нам нужно в ней поучаствовать. Хотя бы неофициально. Дабы не допустить чрезмерного усиления Японии. И, прежде всего, той совершенно безумной контрибуции, что они захотят получить.

— Ты справишься?

— Человек предполагает, а Бог располагает, — произнес, пожав плечами Гоша. — Но, по крайней мере, я приложу все усилия к тому, чтобы не допустить поражения России. Я знаю, какова расплата.

— Хорошо, — кивнула Мария Федоровна и встала. — Пожалуй, на сегодня с меня хватит. Слишком много боли и ужаса ты хранишь в себе. Но я помогу тебе. Всем, что в моих силах.

— И ты не сомневаешься в моих словах? — Искренне удивился Георгий.

— Вот поэтому и не сомневаюсь, — ласково улыбнулась Императрица. — Да и проверить несложно. Март близок.

Глава 4

08 апреля 1887 года. Санкт-Петербург. Зимний дворец

— ... таким образом, Ваше Императорское Величество, нам удалось не только предотвратить покушение на вас, но и самым тщательнейшим образом его расследовать.

— Вы уверены в этом? — Холодно поинтересовалась Императрица, весь доклад присутствовавшая в кабинете супруга.

— Да, Ваше Императорское Величество, — с максимальным почтением произнес Николай Игнатьевич Шебенко, товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией и командир Отдельного корпуса жандармов.

— Тогда отчего же вы назвали только исполнителей? Ведь совершенно очевидно, что у этих студентов не было своих денег. Вы выяснили, кто оплатил им убийство моего супруга?

— Вы полагаете? — Опешил генерал, не ожидавший такого поворота событий.

— А также нам бы было очень интересно узнать, кто оплачивает статьи в газетах в защиту этих революционеров, — последнее слово Императрица буквально выплюнула с хорошо заметной злостью. — Ведь как нам всем хорошо известно, журналисты, как и музыканты — работают за деньги, кто платит, тот и заказывает репертуар.

— Минни... — неуверенно произнес Император, сам оказавшийся не готовым к такому напору с ее стороны.

— Также почему вы не предоставили список сочувствующих? Я вот не служу в жандармерии, но знаю, что у Александра Ульянова есть брат — Владимир. Который не только во всем поддерживает кровавые устремления этого бомбиста, но и является куда более талантливым злодеем, лишь по малолетству не привлеченный Александром к этому делу. Почему же вы обошли его стороной? Как и вообще семьи? Ведь такими злодеями их воспитали родители. Не так ли?

— Минни... — все так же неловко попытался сдержать свою супругу Александра. Но не тут-то было.

— Или может быть жандармерия заодно с этими бомбистами? Может быть вы считаете, что убийство моего супруга пошло бы России на пользу? Ведь даже судя по вашему докладу, только чудо спасло моего супруга и Императора от гибели! Только представьте — эти болваны двое суток прогуливались по проспекту с бомбами, и никто никак не отреагировал. При том, что они все были под надзором полиции! Как это вообще понимать? Может быть тут речь идет не о бомбистах, а об измене? Почему вы не представили список тех в жандармерии, кто отвечал за подобный промах? Почему не предоставили мер для пресечения подобных происшествий в будущем? В чем заключается это тщательное расследование? Поймали исполнителей и поговорили, а дальше трава не расти? Я вас правильно понимаю?

— Виноват! — Вскочил со стула красный как рак Николай Игнатьевич. — Все исправлю! Ваше Императорское Величество, — обратился он к Александру. — Виноват!

— Сколько вам понадобится времени? — Ответила за все еще ошеломленного Императора Мария Федоровна.

— Месяц. — Император несколько рассеяно посмотрел на супругу, та кивнула в знак согласия.

— Хорошо. Ступай.

И Щебенко пошел. Хорошо так пошел. Красный, злой, нет, буквально взбешенный тем, что его так подставили подчиненные, которых теперь ждало много приятных моментов близких к тяжелой немецкой порнографии по своему содержанию. Безусловно, исключительно в воспитательных целях.

— Минни, я тебя не узнаю, — произнес Александр, когда Щебенко ушел. — Что на тебя нашло?

— Ты хочешь пойти по стопам своего отца и умереть от бомбы какого-то городского сумасшедшего? На кого ты оставишь меня? На кого? А страну? Ники мягкий и податливый человек. Он не готов еще стать монархом. Ты понимаешь, что твоя смерть станет не только моей личной трагедией, но и катастрофой для страны? А ведь эти гады, что убили твоего отца, взялись за старое. И жандармерия, что тогда, что сейчас совсем мышей не ловит. — Произнесла Императрица и пустила слезу, пробежавшую по ее щеке.

— Минни... Милая моя Минни, — произнес он ее, обнимая и прижимая к себе, — не переживай. У них же ничего не получилось.

— Совершенно случайно. Только чудо помогло этим растяпам задержать бомбистов, что двое суток блуждали по улицам, поджидая твой экипаж. А ведь он говорил, что так все и будет...

— Кто, кто говорил? Кто? О чем ты? — Удивился Император.

— Жорж. Он мне еще четыре месяца назад рассказал о том, что на тебя готовится покушение, что оно сорвется и жандармерия постарается отмахнуться, поскорее закрыв это дело.

— Но как! Откуда он мог знать?!

— У него дар, милый. Он иногда видит будущее. И тогда я еще сомневалась, но теперь.... Теперь мне страшно.

— Он тебе что-то ужасное рассказал?

— Обещай мне, что ты не пустишь это дело на самотек, — проигнорировала вопрос Императрица. — Ради нас, ради детей, ради России. Выведи всею эту мерзость на чистую воду!

— Обещаю моя милая Минни. Обещаю. Только не переживай. Ты расскажешь мне о том, что открылось Жоржу? Признаться, мне неловко его расспрашивать.

— А зря, — вытирая слезы, произнесла Мария Федоровна. — Пока у тебя только один взрослый сын, на которого ты можешь всемерно положиться. Но если тебе неловко, то да, конечно я расскажу.

Глава 5

2 мая 1887 года. Гатчина

Уильям Вандербильт с некоторым волнением смотрел на приближающийся полустанок вокзала в Гатчине. Он все-таки приехал. 'Куда ты лезешь?' — твердил ему здравый смысл, однако любопытство подгоняло, просто-таки чудовищными пинками под зад. Это ведь шанс... такой шанс....

На полустанке было довольно тихо и малолюдно. Разве что небольшая группа людей явно кого-то ожидала, впрочем, ее было плохо видно из-за дымов паровоза.

Поезд остановился.

Уильям немного потер виски и кивнул заглянувшему в купе слуге, дескать, выходим. Подхватил свой небольшой кожаный саквояж и направился к выходу, где его уже ждали:

— Мистер Уильям? Уильям Киссэм Вандербильт? — Обратился к нему мужчина подтянутого вида в дорогом и аккуратном цивильном костюме.

— Да, — важно кивнул Вандербильт.

— Очень приятно, — кивнул и рефлекторно козырнул собеседник, что с головой выдало в ней бывшего военного. — Я Илья Павлович Захаров, начальник охраны Его Императорского Высочества Георгия Александровича. Вот мое верительное письмо, — протянул он Вандербильту бумагу.

— Что-то случилось? — Спросил с легкой тревогой Уильям, прочтя лист и узнав руку Джорджа.

— Дело в том, что Императрица узнала о вашем визите только вчера и посчитала, что поселять вас гостинице будет неприлично. Поэтому Георгий Александрович написал верительное письмо, а я выехал вас встречать к поезду. Возле вокзала вас ждет экипаж, который доставит вас в Гатчинский дворец.

— Но зачем?

— Вам там выделены апартаменты. Императрица считает, что минимализм и прагматизм Его Императорского Высочества будут неуместны для знакомства с отцом его невесты.

— Вот как... — несколько растерянно произнес Уильям. — Ну что же, поедем. Не будем заставлять Ее Императорское Величество ждать.

— Сэр, позволите совет? — Лукаво улыбнувшись, спросил Захаров.

— Да, пожалуйста.

— Не волнуйтесь вы так. Георгий Александрович уже смог подготовить родителей, и они примут вас благоприятно. Уж поверьте мне, все будет хорошо.

— Признаться, я представлял ход этой поездки несколько иначе.

— Георгий Александрович тоже. Но человек предполагает, а Бог располагает. В конце концов ничто вам не помешает добраться до лаборатории на второй или третий день визита, где вы сможете обсудить дела в спокойной атмосфере....

Неделю спустя. Вокзал

— Так что, уважаемый Уильям, ждем вас с супругой и дочерью будущим летом, — произнес Георгий, прощаясь с Вандербильтом....

После чего, проводив взглядом неспешно покатившийся экипаж, направился в свой, который давно его поджидал. Ведь на сегодня была запланирована экскурсия представителей морского ведомства на судостроительный завод 'Валар', что Гоша возводил в Выборге на свои деньги.

И все бы было ничего, если бы не слухи. Очень уж велик был 'Грейт Истерн', приковывая к себе взгляды многих журналистов, усмотревших и грандиозность того строительства, что развернул великий князь исключительно в гражданских целях. Однако военное ведомство, находящееся в хорошем тонусе после недавнего разгрома, учиненного в жандармерии и полиции, было просто обязано отреагировать.... Вопреки своему желанию и воле. Просто из опасения за то, что неожиданно взвившаяся Императрица пройдется и по ним.

— Итак, господа, — начал Георгий Александрович, кивнув на громадину железобетонного бассейна со стоящим там корпусом 'Грейт Истерн', — перед вами сухой док. Триста метров в длину, пятьдесят в ширину . Он позволяет заводить суда с осадкой до пятнадцати метров и полной высотой до семидесяти пяти.

— Для каких же громадин вы его строите? — Покачал головой Великий князь Алексей Александрович.

— Пока для 'Грейт Истерн'. Собственно, он там сейчас и стоит. А потом — для кораблей будущего. Вы все знаете, что серьезные кораблестроительные школы мира работают над созданием все больших и больших пассажирских лайнеров да грузовых судов. Уже сейчас, пассажирские лайнеры с длиной корпуса в сто двадцать — сто тридцать метров — обычное дело. Да и броненосцы преодолели эту отметку. Наивно было бы предполагать, что в будущем они не станут расти в размерах и тоннаже. Больше брони и пушек, выше живучесть и дальность хода. Ну и, конечно, серьезней калибры. Я уверен, что уже через два-три десятилетия даже Россия, несмотря на движение в арьергарде научно-технического развития, перейдет к строительству могучих кораблей линии, сходных по длине и водоизмещению с этим кораблем, — Георгий кивнул на 'Грейт Истерн', — который сейчас кажется гигантом. А грузовые так и вообще пройдут отметку в двести пятьдесят метров длины играючи.

— Откуда вы это можете знать? — Нахмурился генерал-адмирал.

— Вы и сами придете к такому выводу, если посчитаете статистические данные по судам ведущих держав. Особенно выдающимся.

— Ваше Императорское Высочество, но отчего тогда 'Грейт Истерн' так и не нашел себе доброго применения? — Поинтересовался адмирал Чихачев Николай Матвеевич, начальник главного морского штаба.

— Причины три. Первая — колеса. Они совершенно непригодны для хождения по морям и океанам. Вторая — машины. Они были безумно слабые и далеко не так экономичны, как хотелось бы. Что привело к тому, что перевозка людей оказалась слишком дорога, а управляемость судна и его ходкость оставляли желать лучшего. Третья — ошибка проектирования. В те годы, да и, пожалуй, сейчас, такого огромного пассажирского лайнера было просто не нужно. Вот если бы из 'Грейт Истерн' сделали грузовой корабль, то он бы смог выстрелить. Например, для подвоза обогащенной руды с дальних пределов, особенно цветных металлов.

— Это вполне правомерно, — кивнул Чихачев, — но почему вы считаете, что в будущем ситуация изменится?

— Очень просто господа. Во-первых, от года к году растет общий тоннаж морских перевозок. Как несложно предположить, большим кораблем везти товары выгоднее. Да и надежнее. Не говоря уже о том, что объем пассажирских перевозок сейчас и двадцать лет назад — это небо и земля. Они отличаются на порядок. Во-вторых, идет стремительное развитие портового хозяйства. Вон, немцы в Гамбурге уже портовый кран с поворотной башней на сто пятьдесят тонн в дело поставили. Да дно по всем серьезным портам мира углубляют.

— Но триста метров... — покачал головой Николай Матвеевич.

— Это разумный предел. Корабли свыше того будут иметь очень большие проблемы с глубинами, имея шанс сесть на мель даже в Ла-Манше. Поэтому я решил сразу строить на века, благо, что экономия от сокращения длины бассейна до двухсот метров выходила несущественная.

— А что это за фермы, поднимаются вдоль бассейна? — Поинтересовался генерал-адмирал.

— Это опоры мостового подвесного крана. Вдоль них будут лежать массивные рельсы, по которым бегает поперечная балка с двумя степенями свободы. То есть, сама по себе балка будет ходить вдоль бассейна, а крановая площадка — вдоль балки. Подобный подход позволит очень удобно цеплять тяжелые грузы на корабле и переносить их на грузовые платформы. Вон — посмотрите — пути слева и справа от бассейна. А вон там отдельные две площадки для работы с тяжелыми негабаритами.

— Какая грузоподъемность у этого крана? — Поинтересовался Чихачев.

— Пятьсот тонн.

— Сколько?!

— Пятьсот тонн. Все-таки с большими кораблями имеем дело. Вдруг предстоит менять орудие главного калибра или башню целиком? Но это еще что. Я вам указал на железнодорожные пути вдоль бассейна. Так вот, как вы видите — их два ряда, ближайший к кромке укреплен особенно и предназначен для кранов с поворотной башней и длинной стрелой.

— Георгий, — задумчиво спросил Алексей Александрович. — Но ведь это не док получается.

— Верно, — кивнул Гоша. — Я решил совместить в одном сооружении судостроительный эллинг и сухой док. Такой подход должен с одной стороны серьезно ускорить ремонтные работы за счет прекрасного оснащения сухого дока, а с другой, решить весьма нетривиальную задачу спуска больших кораблей на воду. Включил насос. Наполнил бассейн. Открыл шлюзовые ворота. И вывел спокойно буксиром.

— А когда вы сможете завершить строительство этого сухого дока? — Поинтересовался Чихачев.

— Ну, как сухой док этот цех уже работает. Полное же развертывание займет около трех лет. Нужно возвести стены с крышей, дабы защитить рабочих от ненастья. Осветить помещение изнутри электрическими прожекторами. Придумать систему отопления, чтобы они смогли трудиться даже в сильный мороз. Многое другое. То же жилье для рабочих и специалистов да гостиницу для командированных.

— А такой сухой док вы планируете поставить только один?

— По плану развертывания, рассчитанному на пятнадцать лет, должно получиться пять таких же громадин и десять малых эллингов, также совмещенных с сухими доками. Только те будут рассчитаны на корабли длиной до ста пятидесяти метров включительно....

Дальнейший осмотр строящегося завода завершился довольно быстро. Генерал-адмиралу было скучно и не интересно. Его вообще морская тематика мало интересовала, так как он был человеком глубоко светским и праздным. А на своем посту по большому счету просто отбывал номер. Чихачев же с остальными представителями Морского ведомства увидели достаточно, чтобы получить пищу для размышления. И новую переменную в продумывании и планировании судостроительной программы для нужд Российского Императорского флота. Да и намек прозвучал весьма очевидный на то, кто в будущем сменит генерал-адмирала на посту. По крайней мере — умные люди все поняли и даже оценили шутку про то, какими станут корабли через двадцать-тридцать лет. Ведь это — как раз тот срок, через который Георгий Александрович должен был сменить Алексея Александровича на его посту.

Глава 6

21 мая 1888 года. Финский залив, недалеко от острова Гогланд

Консуэло, как все участники этого морского перехода откровенно скучала. Столько дней в море действовали довольно утомительно и неимоверно скучно. За исключением, пожалуй, портовых городов, которые юной девушке очень нравились. В сравнение с морем, естественно. Но финал этой поездки уже близок. Отец сказал, что еще несколько часов, и они подойдут к Санкт-Петербургу... такому далекому и такому желанному.... Не столько из-за Георгия, которого она на самом деле очень хотела увидеть, сколько потому, что ей совершенно осточертел этот переход морем.

Но вот, в очередной раз, вздохнув, юная, одиннадцатилетняя девочка подняла взгляд повыше. Что-то там мелькнуло среди облаков, привлекая ее внимание. И не зря, потому что прямо из облаков вынырнула белоснежная громадина чего-то невероятного...

— Папа! Мама! Смотрите! — Закричала Консуэло, указывая рукой в небо. Не все сразу сообразили. Моряки так и вообще бросились осматривать воду за бором, ожидая каких-либо неприятностей от местных, довольно непростых в навигации мест. Однако, с каждой секундой все больше людей задирали головы вверх и замирали, рассматривая как этот странный аппарат плавно спускался к яхте. — Папа, что это?!

— Не знаю, дочка, — покачал головой Уильям Вандербильт.

— Сэр, если позволите, то это очень похоже на дирижабль, — произнес капитан яхты. — Я о таких аппаратах слышал. Говорят, что они есть только в Париже.

— А что это устройство такое?

— Самоходный воздушный шар. Вон, смотрите, — кивнул капитан на дирижабль, который, проскочив их яхту начал разворот. — Если я верно понимаю маневр капитана этого корабля, то он хочет стать нам в кильватер... в той или иной степени.

— И что это значит?

— Нас встречают, сэр. — Чуть пожав плечами, произнес капитан. — Вероятно, этот дирижабль — почетный эскорт, который сопроводит нас до самого Санкт-Петербурга.

— Вот ведь непоседа, — довольно ухмыльнувшись, произнес Уильям.

— Ты о чем, дорогой? — Поинтересовалась его супруга.

— О Джордже. Я уверен, что это он.

— Джордж? Но ты не говорил, что увлекается воздухоплаванием.

— Я и не мог об этом рассказывать, так как и сам узнал об этом только что... — тихо произнес Уильям, завороженно наблюдая за этой летящей махиной.

Дирижабль 'Императрица Мария', и правда, впечатлял, будучи вдвое уменьшенным вариантом знаменитого LZ-127 'Граф Цеппелин'. Только выполненным куда как лучше. Так, например, каркас был изготовлен из магниевого сплава 'электрон', а обшивка корпуса и баллоны — из прекрасного композитного материала начала XXI века. Подъемную силу обеспечивали тридцать пять тысяч кубометров водорода, а в качестве топлива, как и на LZ-127, использовалась газовая смесь специального состава , под которую были приспособлены двигатели, также доставленные из далекого будущего.

Разумеется, ничего подобного по удельным характеристикам не получилось бы построить из местных материалов, однако, это и не требовалось. Ведь — это особый, императорский 'извозчик'. Для прочих нужд можно применить и что похуже. И опять-таки, подобный подход, позволял оградить 'Императрицу Марию' от излишне любопытных глаз и рук разных личностей, что в свою очередь, открывало безбрежный океан возможностей по спекуляциям. Ну и главная идея — серьезный успех дирижабля, о котором, как был уверен Гоша, станет очень быстро известно во всем мире, приведет к мощному вливанию средств в это направление со всеми вытекающими....

Но мы отвлеклись.

Время шло, и Санкт-Петербург становился все ближе с каждой минутой. Вот эта парочка из весьма респектабельной яхты и внушительных размеров дирижабля прошли порт Кронштадта, где, пожалуй, все свободное население высыпало полюбоваться на 'диво дивное'. После чего, продувая водородом специальные балластные баллоны, 'Императрица Мария' начала бодро набирать высоту, прибавив еще и скорости.

И вот, выйдя уже над Марсовым полем на высоту около четырех тысяч метров, Георгий перешел ко второй стадии шоу — массовому десантированию. Он хорошо знал, что прыжки с парашютом практикуются с конца XVIII века, но одиночные и с воздушных шаров. То есть, сильного удивления они не должны дать. Поэтому Великий князь решил компенсировать недостаток новизны массовостью. Ради чего собрал всех более-менее известных парашютистов России, включая хорошо известную Ольгу Древницкую. Так что, когда спустя несколько минут, в небе повисло два десятка белоснежных куполов, толпы зевак на земле взревели в одобрительном гуле....

— Боже правый! — Ахнула Альва, увидев небо, заполненное парашютами. — Что же там такое происходит?

— Не знаю, — нахмурившись, произнес Уильям. — Я даже не понимаю, зачем это ему понадобилось.... Он раньше в таких шалостях замечен не был.

— А я, кажется, догадалась, — усмехнулась Альва, кивнул на дочку.

И действительно, вид Консуэло не оставлял никаких сомнений в том, что она покорена. Окончательно и бесповоротно. Но иного и не могло быть, ведь Георгий знал, куда бить, имея на руках подробную справку об ее характере и особенностях психики.

Конечно, до ее романтического идеала, в духе Валерия Чкалова, Гоше было далеко, но 'принца на белом коне' в ее личном, персональном понимании, он ей продемонстрировал. Благо, что было несложно — дури хватало с запасом....

Вечером того же дня. Гатчина. Гатчинский дворец

— Ну что, сынок, рассказывай. Что ты за диковинку новую сотворил? — Поинтересовался Император, когда они вместе с Ники и Уильямом уединились для приватной беседы в малом кругу.

— Летучий корабль, почти как из сказки, — улыбнулся Гоша.

— И какие у него возможности? — Вмешался Уильям.

— При полной заправке он поднимает сорок пассажиров и пять тонн полезного груза и везет его на двенадцать тысяч километров.

— Что?! Не может быть! Невероятно! — По комнате волной прошла череда удивленных возгласов.

— Двенадцать тысяч километров. В воздушной яхте 'Императрица Мария' оборудовано сорок кают первого класса, багажное отделение, прогулочная палуба в двадцать пять квадратных метров, небольшая кухня и два санитарных узла с умывальником и туалетом. В каждой каюте электрическое освещение и наклонное окно, позволяющее любоваться видами.

— А больший груз можно нести?

— Конечно. При необходимости почти все топливные баки можно заполнить несущим газом. Что приведет к росту грузоподъемности до сорока тонн, а вот дальность упадет до семисот километров.

— Поразительно! Просто поразительно! — Воскликнул Уильям, переполняемый энтузиазма и восторга. — Джордж, вы ведь не остановитесь на одном воздушном корабле?

— Конечно, нет, — мягко улыбнулся Георгий. — Однако я не хочу вас обнадеживать какими-либо быстрыми сроками. Воздушную яхту 'Императрица Мария' пришлось почти полностью изготавливать в лаборатории 'Омега', возможности которой на голову превосходят все аналоги. Все — от материала для обшивки и набора до двигателей и искусственного стекла делалось там с огромным трудом. Технологически этот воздушный корабль не сможет скопировать никто в мире, даже если его отдать, сопроводив чертежами. Он опережает мировое развитие на десятилетия.

— Но зачем же вы сделали такой корабль?! — Удивился Уильям.

— Потому что это Императорская яхта. Она должна быть лучшей, — он сделал небольшой кивок в сторону явно раздобревшего от таких слов отца. — Ведь Его Императорское Величество может соизволить лично проинспектировать что у него там творится на дальних рубежах. А как это сделать? Та же Сибирь для него практически недоступна, так как он не может себе позволить месяцами кататься по зауральскому бездорожью.

— Жорж, — встрял Ники, — но ведь там есть дороги.

— Конечно, однако, грунтовые и разбитые. По ним придется ползти с мизерной скоростью, преодолевая двадцать-тридцать километров в сутки максимум. Да и то не везде. Вот посетить тот же Петропавловск-Камчатский будет совсем нетривиальной задачей, которая займет до полугода времени. В один конец. Для воздушной яхты же все эти удаленные места доступны во вполне разумные сроки. Например, до Ливадии отсюда она идет от двенадцати до четырнадцати часов. А до Владивостока — максимум трое суток. Вышеупомянутый Петропавловск-Камчатский — не более четырех суток в один конец, а скорее всего меньше. И, что немаловажно, совершенно неожиданно для чиновников, что, безусловно, прибавит им бодрости духа и рвения в труде.

— Ты серьезно? — В этот раз уже удивился Александр III, которого такие перспективы весьма заинтересовали.

— Вполне отец. Люди на местах расслабляются без твоего пригляда и отеческого наставления. Где добрым словом, а где и тяжелым подзатыльником. Они ведь как живут? До Бога высоко, до царя далеко.... А потому на местах и творят черте что. Во Владивостоке мои люди уже строят аэродром для приема дирижаблей. Аналогичные работы ведутся рядом с Ливадийским дворцом в Крыму, Москве, Киеве, Варшаве, Минске, Архангельске, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге и еще двух десятках крупных городов Российской Империи. К концу этого года, максимум к началу следующего все будет окончательно завершено.

— И в Петропавловске-Камчатском?

— И там.

— Очень интересно, — задумчиво произнес Император и погрузился в свои мысли. Та встряска жандармов, что учинила Императрица, вскрыла массу неприятных подробностей. И теперь Александр задумался о том, как ему лучше использовать эту новую и, безусловно, очень интересную возможность. Ведь прибыв внезапно в тот же Екатеринбург.... Да, шорох пойдет знатный. Причем не только по Екатеринбургу, но и по всей Империи.

— Это все замечательно, но давайте вернемся к вопросу коммерческого использования дирижаблей, — постарался вернуть беседу к нужному руслу Уильям.

— Жорж, мы можем предложить дирижабли военным? — Поинтересовался Ники.

— Можем, — кивнул Георгий, — но очень ограниченно. Их основная задача — разведка и связь. Вы, вероятно, слышали о беспроволочном телеграфе, — выразительно посмотрел он на Уильяма. — Так вот, его, конечно, пока нет, но в будущем, причем довольно близком, он появиться. И установка станции такого вот телеграфа на дирижабль, вкупе с хорошей оптикой, позволит ему несколько суток барражировать над заданной территорией, координируя действия войск. В том числе и корректируя огонь тяжелой артиллерии. И собственно все. Прямое военное воздействие достаточно проблематично из-за хрупкости конструкции. Легкий каркас, обтянутый специальной тканью. Внутри опять-таки тканевые баллоны с газом. Любой осколок или пуля может сильно его повредить и вывести из его строя.

— Но чем их можно достать? Они же высоко летают! — Удивился Ники. — Я видел, как над Санкт-Петербургом вы забрались мили на три...

— На четыре километра. Но если честно, это все не существенно. На этих высотах их можно довольно легко достать малокалиберными морскими пушками. А снарядив трех— или четырехдюймовые морские орудия шрапнельными снарядами, дирижабли довольно легко снимать и с семи-восьми километров. Притом, что бомбометание с больших высот получается очень неприцельное. Засыпать город бомбами для устрашения — да, можно. А вот по малоразмерным военным целям не постреляешь. Разве что ночью. Но им и самим в темноте непросто ориентироваться. Да и дойти до целей нужно как-то.

— Мда, — почесав затылок, произнес Уильям. — Значит, остается только гражданский рынок.

— И вот тут они вне конкуренции. Безумная дальность и относительный комфорт в сочетании со скоростью, превышающей лучшие показатели миноносцев минимум вдвое — очень хороший довод. Пассажирская линия Москва — Нью-Йорк? Не вопрос. Как и Берлин — Кейптаун. Причем в разумные сроки и за разумные деньги Особые возможности перед нами открывает способность дирижаблей нести тяжелые грузы на внешней подвеске. Напомню, 'Императрица Мария' может нести примерно сорок тонн на семьсот километров. Это серьезное расширение возможностей мостового строительства, при котором целые секции можно будет доставлять прямо с завода или собирать на берегу в комфортных условиях, а потом устанавливать целиком на опоры. Или доставки крупных негабаритных грузов в удаленные районы. Например, локомотив или кранов. Опять так появляются новые возможности строительства в горах и удаленных районах из нормальных строительных материалов, которые в противном случае туда было бы крайне сложно доставлять. Снабжение удаленных форпостов в пустынях и северных районах. И так далее.

— Потрясающе... — тихо произнес Уильям, так же, как и Император, получивший слишком большую порцию информации для размышления. Ведь в САСШ он был одним из наиболее влиятельных железнодорожным королей, контролируя добрую долю транспортных потоков.

— Что же до военного применения, то, полагаю, нам не нужно сильно распространяться о том, что оно ограничено.

— Почему? — Очнулся Уильям.

— Смотрите, — хитро прищурившись, произнес Георгий. — Дойти нехитрыми размышлениями до выводов, которые озвучил я по сложности применения дирижаблей в войсках как ударных средств можно. Но армейская и особенно флотская среда очень консервативна и опирается больше не на расчеты и научный подход, а на эмпирику. Грубо говоря, если у кого-то что-то получится, то этот опыт перенимают. Поэтому несколько удачно проведенных демонстраций успешного применения...

— Но как?! — Воскликнул Ники. — Ты же сам сказал, что это невозможно.

— Первое применение при должном разуме вполне пройдет недурно. Ведь его не ожидают. У тех же указанных морских орудий банально лафеты не обеспечивают стрельбу с таким возвышением. А на их модернизацию нужно время и мощности. Поэтому самое первое применение дирижаблей, особенно массированное, может оказаться весьма и весьма впечатляющим. Другой вопрос, что повторить его через пару месяцев будет уже непросто. А через год-другой так и вообще невозможно. Но этого никому постороннему знать не стоит.

— Я не очень понимаю вашей мысли, Джордж, — внимательно смотря на будущего зятя, произнес Уильям.

— Дело в том, что после такой демонстрации военное и политическое руководство ключевых игроков Европы займут все невеликие мощности энтузиастов нового направления военными заказами.

— Но почему невеликие? — Удивился Уильям.

— Потому что если у меня есть считай готовая конструкция и технологии, которые можно масштабировать и пересчитывать под разные материалы, то им придется все это разрабатывать с нуля, довольствуясь лишь визуальным наблюдением и фотографиями. Особенно остро встанет вопрос в области двигателестроения.... Раньше начала нового века уверен, что ничего внятного у наших конкурентов вообще не выйдет. А к началу века я смогу уже начать серийное производство, в то время как они станут пытаться хоть как-то догнать мои дирижабли по характеристикам. И вот тут-то нам и нужно, году в четвертом-пятом в ходе какой-нибудь войны добавить огонька.

— Идея неплохая. Но как долго мы сможем морочить голову конкурентам? — Усмехнулся Вандербильт.

— Кто его знает? — Пожал плечами Георгий. — Скорее всего, до начала какой-нибудь крупной войны. Но до десятого-пятнадцатого года XX века у нас будет фора, за которую, я полагаю, мы сможем очень сильно обжить рынок и занять все позиции, до которых дотянемся.

— Ну что же, пока мне вся эта затея нравится все больше и больше. Теперь давайте перейдем к конкретике. Сколько вам чего потребуется?

— Сроки я уже назвал. Где-то году к 1898-1899, максимум к 1900, я ожидаю пуск серии.

— А что по деньгам? Во сколько вы оцениваете бюджет?

— Порядка ста пятидесяти — двухсот миллионов рублей. Это примерно сто десять-сто пятьдесят миллионов долларов.

— Боюсь, что я не смогу привлечь таких денег... — несколько подавленно произнес Уильям Вандербильт. — Это я понимаю, что идея очень интересная и сможет выстрелить. А банки — вряд ли. Да и срок великоват.

— Поэтому я хочу предложить вам консолидировать всех наших союзников на финансовом рынке США. Само собой — под долю. Если кто не верит — мы сможем устроить демонстрацию. В частности, сначала после совместного отдыха отвезем вас с супругой и дочкой в Нью-Йорк, отправив сопровождение и прислугу на яхте. Это станет наживкой на крючок, а подсекать станем в следующем году, года яхта вновь прибудет в Нью-Йорк за вами. Ну и покатаем всех уважаемых людей и журналистов в придачу, для пущего шума и пыли.

— Вы знаете, такой вариант, я думаю, реален. Разумеется, за долю в совместной компании.

— Это, я полагаю, не проблема. Главное, чтобы мы с вами сохранили контрольный пакет, — лукаво улыбнулся Гоша.

— Сынок, — прервал это обсуждение Император, — ты говорил, что рядом с Ливадийским дворцом сооружают... как его? А... аэродром. Так мы что, уже можем воспользоваться воздушной яхтой и направиться туда?

— Да, отец. Вполне. Мы можем вылететь хоть завтра.

— Надеюсь, уважаемый Уильям, вы не против такой прогулки?

— Ну что вы, Ваше Императорское Величество, — с почтением кивнул Вандербильт. — Я только за.

— Тогда готовь яхту, сынок. Через три дня выступаем....

Глава 7

5 сентября 1888 года. Лондон

— Сэр, вы позволите? — В кабинет к Натану Ротшильду, 1-ому барону Ротшильд, заглянул один из его доверенных людей Джон Берри.

— У тебя все готово? — Оживился Натан.

— Да, сэр.

— Тогда, проходи, садись. Я тебя внимательно слушаю.

— В начале этого года в Санкт-Петербурге вышла книга 'Проклятье королей', которая сразу же привлекла особое внимание, так как ее автором был принц Джордж

— Да, да. Я помню этот скандал. Ведь именно из-за него я тебе и поручил это дело. Это все блеф?

— К сожалению, нет, сэр. Книгой заинтересовались многие ученые-биологи и начали проверять, благо, что принц Джордж приводил массу прикладных примеров. И вы знаете... все стало потихоньку сходиться. И чем дальше они продвигаются в плане проверки тезисов, тем сильнее нарастает ажиотаж. В любом случае, его уже сейчас считают основателем новой науки — генетики.

— Очень интересно... — задумчиво произнес Натан. — Значит, с его выводами согласились ученые?

— Пока не все, но доказательная база так хороша, а примеры настолько однозначны, что сомневающихся с каждым днем становится все меньше и меньше. Ну и, разумеется, начался всплеск энтузиазма. Однако, как нам стало известно, к этой книге вышло и приложение в трех экземплярах для внутреннего пользования членами Императорской фамилии. И вы знаете, я прекрасно понимаю, почему он не решился издать эти материалы публично. Его книга и так спровоцировала могучий скандал по всей Европе, влиятельные роды которой с удивлением обнаружили, что последние пару тысячелетий делали все возможное, чтобы деградировать и вымереть. Но пока это все на уровне догадок и тревог. Принц Джордж же составил таблицы, посчитал коэффициенты, кое-где отметил наследственные болезни, возникшие вследствие близкородственных браков.... Это был бы новый виток скандала. Пожалуй, и до стихийных бунтов могло дойти.

— Вы не смогли получить это приложение?

— К сожалению, нет. Полагаю, что имеет смысл напрямую обратиться к принцу Джорджу с просьбой его предоставить с обещанием не распространяться.

— Ведущие правящие дома пока молчат, — задумчиво произнес Натан. — Отчего?

— А что им сказать? Они пока вообще никак не реагируют официально, но приватно мнения расходятся радикально. Особенно тяжело европейским влиятельным и владетельным домам стало после начала публикации серии материалов во французских газетах, которые сразу же поддержали итальянские. И вот в этой обстановке вышла новая редакция закона Об Императорской фамилии в России, который прямо запретил браки членов фамилии, если у потенциального жениха и невесты есть хотя бы один общий предок до пятого поколения включительно.

— Но ведь это не строгое следование правилу 'тридцати двух'?

— Верно. Однако иначе получится, что никто из членов Императорской фамилии просто не имеет права сочетаться браком, так как сам не пройдет отбор. Другой вопрос, что даже такая мягкая редакция перечеркивает шанс установления династических браков между правящими династиями Европы и Императорской фамилией в России. То есть, им придется выбирать либо из людей более низкого происхождения, либо из правящих династий иных частей света. Той же Азии.

— Так слухи о том, что Консуэло Вандербильт невеста принца Джорджа выходит истинны?

— С очень высокой долей вероятности, сэр. Этим летом, во время скандала с демонстрацией весьма совершенного дирижабля, как оказалось, чета Вандербильтов прибыла в Санкт-Петербург. И вообще — все это представление было нужно для того, чтобы распушить хвост перед девочкой, которая, опять же по слухам, влюбилась в него по уши. Он стал ее мечтой.

— А зачем они приезжали в Санкт-Петербург? У Уильяма же нет никаких дел в России.

— Не было, сэр. Во-первых, он участвует в делах принца Джорджа, связанных с производством фотографической техники, граммофонов и диафильмов с проекторами. У них совместное предприятие, размещенное как раз в России. Во-вторых, как оказалось, чета Вандербильтов отбыла в Ливадийский дворец вместе с Императорской фамилией на том самом дирижабле для совместного отдыха. В-третьих, вернувшись в Нью-Йорк, Вандербильт развернул активную деятельность по сколачиванию коалиции для серийного производства дирижаблей. Пока все идет ни шатко, ни валко, но это пока. Уверен, что принц Джордж сможет найти союзников среди североамериканского бизнеса.

— Очень интересный ход.... Вандербильт это исключение? Или любой очень состоятельный человек может претендовать на шанс породниться с Императорской фамилией?

— Да, сэр. Полагаю, что у вас есть шансы. Точнее у ваших детей. Но решение в конце концов принимает Император, исходя из выгодности для России и Императорской фамилии этого брака. С тем же Вандербильтом шла переписка несколько лет, и пока он не стал демонстрировать лояльность России и вкладывать в нее деньги, все оставалось в стадии переписки. Но, думаю, это рука принца Джорджа.

— И нет ограничений по национальности и вероисповеданию?

— Кроме того, что претенденту или претендентке нужно будет в любом случае принять православие, нет.

— Это же просто замечательно!

— Да, сэр, — кивнул Джон с довольным выражением на лице. Ему нравилось вот так радовать своего нанимателя.

— Возвращайся в Россию и прощупывай почву. Такой шанс нельзя упускать! Ни в коем случае!

— Сэр, мне понадобятся деньги.

— Что? — Немного пришел в себя Натан. — Какие деньги?

— В России стало очень сложно работать. После разноса, учиненного Императрицей Марией жандармерии и полиции там прошла серьезная чистка и начала улучшаться их работа. Особенно после того, как начальник охраны принца Джорджа был аттестован в жандармерии. Очень серьезный игрок. Даже не знаю, откуда он его нашел. Однако количество наших агентов, как и сеть их осведомителей серьезно поредела в Санкт-Петербурге и Гатчине.

— И сколько тебе нужно денег?

— Нужно увеличить финансирование хотя бы вдвое.

— Хорошо, ради такого дела я дам втрое больше обычного. Ступай. И не медли. Помни — я жду от тебя результатов.

Глава 8

02.01.1889 года. Гатчина. Лаборатория 'Омега'

Георгий достал из сейфа ноутбук и погрузился в изучение корреспонденции, поступающей из иного мира, для чего он каждый день открывал портал на некоторое время — от нескольких минут до часа-двух. Ситуации были разные....

И вот, в этот замечательный день, сразу после Нового года, Георгий Александрович с удивлением увидел сообщение от Аркадия Юрьевича, наполненное едва ли не паническими нотками. Поэтому, понимая, что каждая минута промедления может быть фатальна, Гоша прямо из кабинета открыл портал, в который буквально ввалился слегка взвинченный и взъерошенный Кривенко.

— Что случилось?

— Кто-то моему руководству слил совершенно не предназначенную для них информацию.

— Подробней, пожалуйста. Что конкретно?

— Не знаю, — пожал плечами Кривенко. — Однако мне стали задавать очень неудобные вопросы. Например, для чего я закупаю промышленное оборудование на Украине. Пока удалось объясниться тем, что хочу помочь нескольким нашим школам и оборудовать в них нормальные кабинеты труда. Тем более, я из своей доли покупаю. Но чует мое сердце, что одними вопросами дело не ограничится. Вероятно, наши 'заклятые друзья' решили приложить свою мохнатую лапу к моему бизнесу на Украине.

— А что конкретно может вызвать неудовольствие начальства? Ты же вроде говорил, что оно только одобрит твою предприимчивость.

— Только в том, что способствует выводу вооружения из Украины, особенно тяжелого. Если бы у Киева был бы линкор, и я смог его выкупить по цене металлолома, то меня даже наградили бы. Но ведь я не только с оружием вожусь. Основная проблема в том, что через Украину я заказываю весьма значительное количество инжинирингового оборудования, которое как поступило в Россию в обход санкций, так и скоро поступит. Кроме того, мне удалось договориться с рядом очень интересных заводов о приобретении парка практически новых станков по цене металлолома.

— Новых? — Вопросительно поднял бровь Георгий.

— Может и не новых, — пожал плечами Аркадий, — но вполне исправных и с хорошим ресурсом. Нам они очень пригодятся здесь. Так вот — кое-что еще можно оправдать школами и кабинетами труда. Но далеко не все. Например, карусельный станок в школе совсем ни к чему. А я их уже два десятка прикупил, и они в разобранном виде находятся на складах виллы. Я ведь, пользуясь обстоятельствами, наращиваю кредитную массу и увеличиваю закупки. Кроме того, помимо твоей виллы, забитой уже по самые гланды, я арендовал несколько крупных складских помещений в Дубне, о которых, я надеюсь, никто еще не знает....

— Что еще кроме станков?

— Масса всего. Взрывчатые вещества, примерно тонн двести пятьдесят. Десять вагонов РГД-5, которые я вывез со складов долговременного хранения. Газотурбинные и дизельные двигатели, как с Харьковского, так и с Запорожского заводов. Особенно хорошо удалось развернуться на 'Мотор Сич', у которых я снял со складов добрую партию новеньких ТВЗ-117 . Само собой — за треть себестоимости. У них там коллапс. Денег совсем нет, никаких. Так что согласились даже на такие условия, если я им сразу и наличностью заплачу. Вот. И как мне начальству все это объяснять? Ведь я перегнул палку. Очень сильно. Мелкие шалости не вызвали бы никаких вопросов. Это допустимо. Но когда речь начинает идти об эшелонах.... Украину ведь потом планируют интегрировать в Евразийское экономическое пространство. А значит все, что вывезено мною с заводов, потом обратно на них завозить придется.... И явно не за мой счет. Не думаю, что руководство такое одобрит. С хорошим шансом, после выяснения таких подробностей меня отстранят от дел.

— Сколько у нас есть времени?

— Не знаю. Думаю, что очень мало.

— Хорошо. Двигай обратно и готовься эвакуировать оборудование. Постараемся успеть.

— Но куда? — Как-то отрешенно произнес Кривенко. — Не в поле же все это бросать?

— На 'Валаре' как раз завершили строительство серьезного складского комплекса, я ведь там хочу развернуть крупнейший в мире судостроительный и судоремонтный центр. Но он им еще лет пять точно не понадобится, а то и десять в полном объеме. За это время, что-нибудь придумаем.

— И много там места?

— Десять обширных кирпичных ангаров с общей площадью пятьдесят тысяч квадратов у нас есть. Это как раз дальние склады на полуострове, на которых в будущем я планировал держать долговременные запасы материалов и крупногабаритных заготовок.

— Отлично! Все, я пошел.

— Не забудь распорядиться срочно все вывозить и со складов в Дубне. Успеем?

— Должны ....

Спустя четверо суток

Георгий прошелся по помещению подвала виллы и задумчиво оглянулся. Последние дни портал практически не закрывался, а потому время шло почитай что синхронно. Перегрузить удалось очень много. Просто какое-то невероятное количество всякого ценного имущества, оставив на складах только то, что там должно лежать и могло быть объяснено...

— Как ты? — Спросил Гоша Аркадия, сидевшего на стуле недалеко от ворот.

— Жить буду... наверно.

— Да брось, сейчас пойдем со мной. Отоспишься и через час по местному времени вернешься. Кстати, как там твои знакомые? Сведений никаких?

— Пока тихо. Ладно. Вряд ли кто-то решит приехать с проверкой сегодня. Могу и тут выспаться. А что мне про эту твою конструкцию говорить? — Кивнул он на портальное кольцо.

— Что я увлекся перспективной физикой. Проверял теорию торсионных полей. Поехал в Тибет кое-что изучать и просил тебя сохранить установку, дабы, когда я вернусь, смог бы продолжить эксперименты.

— А проверять не станут? — Скептически покосился Кривенко.

— Сам-то понял, что сказал? — Усмехнулся Георгий. — Им наверняка известна моя биография. И то, что я, скорее всего, просто сошел с ума с этой поездкой на Тибет, у них наверняка подшито к делу. А тут еще установка для обнаружения торсионных полей....

— Ну да, верно.

— Скажешь, что тебе она дорога как память обо мне, вот и не разбираешь. Ну и, в надежде, что я таки вернусь когда-нибудь.

— Ладно. Понял. Не дурак. Иди уже. Нам обоим нужно поспать. А то свалимся в самый неподходящий момент.

— И да, — уже возле портала произнес Георгий, — теперь тебе нужно меня заранее уведомлять о приходах партий товара. Накапливать его тут стало опасно.

Спустя трое суток, по времени XXI века

— ... а это что за подвал? — Поинтересовался генерал-майор ФСБ, указывая на минус первый этаж виллы.

— Там считай что пусто, — охотно пошел к дверям Аркадий. — Тут у Гоши установка стоит, которую он разрабатывал, перед тем как в Тибет уехать. Что она делает — одному шайтану известно. Я не включал. Да и не знаю, как. — В этот момент ворота распахнулись, и уличный свет проник внутрь просторного и совершенно пустого подвала. От чего один из полковников, сопровождавших генерал-майора, совершенно скис, под осуждающим взглядом оного.

— Совсем ничего не ясно?

— Я к Гоше, конечно, хорошо отношусь. Друг, все-таки. Но мне кажется, он свихнулся. Судя по его комментариям, это его незавершенная установка для детектирования торсионных полей. И он просил меня, ее сохранить.

— Серьезно?

— Ну, он так писал. Бред, конечно. Но я ее не трогаю, как память о друге. Да и место это мне не очень нужно. Кирпичные ангары, которые он по совершенно непонятной для меня причине тут настроил, намного удобнее. Сюда же даже нормальный грузовик не загнать. Вон, какие потолки низкие, КАМАЗ...

— Ладно, Аркадий. Обрадовал ты меня, — прервал его генерал-майор. — А то поклепы пошли просто рекой, — он недовольно скосился на того полковника, что теперь готов был буквально провалиться под землю. — Работай спокойно. Через месяц жду как обычно твоего квартального отчета. По коням! — Крикнул он уже своим сопровождающим и первым зашагал к автомобилю. За ним же, засеменил, пытаясь оправдаться, тот незадачливый подчиненный... впрочем, вероятно, без каких либо шансов. Таких подстав никто не любит.

— Минус один, — усмехнувшись, произнес Петр Олегович, полковник контрразведки ФСБ, умудрившись незаметно остаться наедине с Кривенко.

— А ты чего остался?

— Так дело к тебе есть. Этот дурачок получил свое. Теперь его вскроют как консервную банку отбойным молотком, причем без вазелина. Да и материалы на него давно копились. А вот что мне с тобой делать? — Хмыкнув, произнес Петр. — То, что выкрутился, молодец. Понятия не имею, как и куда ты смог спрятать ту прорву промышленного оборудования, взрывчатки и прочего добра, честно освоенного тобой на Украине. Но объясниться все же придется.

— Ты думаешь?

— Уверен. А также очень хотелось бы послушать о том, что это за кастинг ты проводил на просторах бывшего Союза? Конечно, многое мне известно исключительно отрывочно. Однако, вопросов сильно больше чем ответов.

— Я тебя не очень понимаю. Это что, игра?

— Этот клоун, что тебя пытался закопать, давно у меня в разработке. Но трогать его не хотели, так как никаких явных доказательств. Вот я и прикрыл глаза, отпуская его на растерзание начальства. Дело, может быть, и не заведут, но из обоймы он вылетит быстро и решительно.

— А я?

— А ты — особый вопрос. Не тот характер, чтобы на врага работать. Да и биография такая, что хоть на доску почета вешай. Поэтому лично для меня твое поведение совершенно необъяснимо. И хотелось бы все прояснить. Ведь ты вряд ли действуешь против интересов России....

— Утечка сведений очень нежелательна. Как ты ими распорядишься?

— Шантажировать тебя стану, — усмехнулся Петр.

— А серьезно?

— Просто контроль. Но доклад наверх мне все равно придется сделать по факту проверки. Без подробностей. Не переживай.

— Ну что же... — хмыкнув, Аркадий подошел к столу и взял планшет. Ввел графический ключ. И с минуту тыкал пальцем, набивая сообщение. После чего довольно улыбнулся и, отложив 'девайс', повернулся к Петру. — Присаживайся. Нам придется немного подождать. Главное правило — ничему не удивляйся. И вообще — чем меньше эмоций, тем лучше. Игра очень серьезная. Не хочу вдаваться в подробности, но твои и мои мысли постоянно считывают общим потоком, акцентируясь на сильных эмоциональных реакциях. Выдержишь? Если нет, то это может всех нас сдать врагу.

— Я как инспектор Лестрейд — сначала стреляю, а потом разбираюсь, демон это был или ангел с бодуна.

— Ну и отлично. Тогда отпускай своих ребят и давай поговорим о том, как можно затереть замеченные тобой следы или хотя бы замаскировать....

Полтора часа спустя. Там же

— ... родственники людей, уехавших в Тибет, серьезно обеспокоены. Они думают, что их похитили. И это прикрыть никак нельзя. Особенно ряд эпизодов. Даже деньги не помогут. На ликвидацию, как я понимаю, вы не пойдете.

— А если эти 'пропавшие' люди передадут весточку? — Раздался голос Георгия от портала, недалеко от которого они сидели. Петр Олегович быстро обернулся, оценивая обстановку. Ведь там, откуда донесся голос, был глухой угол с этой странной установкой. И чуть не поперхнулся. Установка работала, а перед ней стоял молодой мужчина удивительно похожий на Великого князя Георгия Александровича. Только значительно крепче. Почему Петр про него подумал? Да все просто. Он последние годы увлекался историей конца XIX — начала XX века, вот и примелькался 'Гоша' на фотографиях.

— Георгий, проходи, — кивнул, вставая, Аркадий. — Мы тебя заждались.

— Георгий? — Удивленно переспросил Петр.

— Раньше меня звали Георгий Александрович Севастьянов, — кивнул гость. — Сейчас так же, только фамилия — Романов.

— Но....

— Ступайте за мной. Аркадий, ты тоже. Думаю, что с демонстрацией будет все намного проще....

Спустя почти сутки по времени XXI века портал в подвале виллы Севастьянова снова открылся и озадаченный Петр Олегович, выйдя из него, энергично направился к автомобилю. Он даже до ворот не успел дойти, как зазвонил его телефон.

— Слушаю.

— Олегыч! Куда ты пропал? — Раздался слегка раздраженный голос в трубке. — Все нормально?

— Телефон уронил в лужу. Только получилось аккумулятор заменить. Я сейчас на семнадцатый объект. Привези мне туда дело Кривенко и ОАО 'Мальвина'.

— Получилось что-то узнать?

— Не по телефону. Все. Действуй.

Не прошло и пары минут, как его BMW скрылось за поворотом.

— Как думаешь, предаст? — Поинтересовался Аркадий.

— Не знаю. Если что, я буду выходить на связь каждые полчаса по твоему времени.

— Надо же было так напортачить... — тихо и подавленно произнес Аркадий.

— Петя парень толковый. Помнишь, как о нем Илья отзывался?

— Причем взаимно...

— Ладно. Когда у тебя следующая партия 'замшевых курток '?

— Чего?! — Не понял шутки Кривенко.

— Ну как? Всего, что ты смог нажить непосильным трудом.

— А... послезавтра.

— Хорошо. Я буду готов. Не стоит тут застаиваться товарам.

Глава 9

6 мая 1889 года. Париж

Первый день Всемирной выставки в Париже. Выкрашенная в красно-коричневый цвет Эйфелева башня. Огромные массивы павильонов. Дымы из труб галереи машин, намекающие на то, что внутри все бурлит и шевелится в своей механической круговерти.

Однако ближе к полуночи произошло то, что никто не ожидал. В галерее машин начался пожар.

Огромный павильон площадью более восьмидесяти тысяч квадратных метров был буквально переполнен самыми разными механическими приспособлениями, в том числе и паровыми машинами, многие из которых действовали, потребляя изрядное количество топлива. Но никаких норм технической безопасности не соблюдалось, особенно пожарной. И все бы ничего. Обошлось бы. Если бы ровно в двадцать ноль-ноль не произошел взрыв резервуара со светильным газом, рядом с галереей машин, после которого последовала целая череда трагических событий.

Мощный взрыв частично опустошенного резервуара, выворотивший часть стены галереи машин, привел не только к разрушениям, но и возгоранию пролившейся нефти, причем, очень неудачно так, рядом с хранилищем угля. И пошло-поехало. Не прошло и десяти минут после взрыва, как галерея машин уже была охвачена огнем, благо, что горюче-смазочных материалов и свежей масляной краски там везде хватало. А местами и прочей мишуры вроде занавесок и скамеек.

Георгий в момент начала пожара находился на первом ярусе Эйфелевой башни, в ресторане, как раз с той стороны, с которой открывался замечательный вид на разворачивающуюся трагедию.

— Ваше Императорское Высочество, — обратился к Гоше граф Строганов , сопровождавший его в этой поездке в числе прочих. — Мне кажется, нам стоит удалиться отсюда как можно скорее, — произнес он, кивая в сторону галереи машин.

— Ни в коем случае. Вы разве не видите, какое там внизу бушует море людей? Хотите, чтобы нас затоптали?

— Но...

— Эта башня достаточно крепка и надежна, чтобы охваченная ужасом толпа ее не опрокинула. Поэтому, я полагаю, нам нужно переждать какое-то время здесь. Пока основная масса паникеров не покинет территорию выставки. Илья, как ты считаешь?

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Захаров. — Спускаться вниз сейчас не стоит. Подождем. К тому же, пользуясь подходящим случаем, нам можно все это действо запечатлеть на фотокамеру. Я уверен, что уже завтра, такие фотографии будут очень востребованы. Если вы позволите, то я хотел бы запечатлеть эту эпичную картину. Ведь как горит! Как горит! Вот уж действительно, годовщина революции — лучшей иллюстрации и не найдешь.

— Отчего же? — Удивился, опешивший спокойствием этих двоих, граф.

— Так ведь что революция после себя оставляет? — Спокойно начал Захаров. — Только кровь, страдания да пепелища. Это одна из наиболее деструктивных формаций общества, отбрасывающая государство на десятилетия назад. Так что, эта трагедия самый яркий тому пример и иллюстрация.

— Илья, постарайся взять лучшие кадры! — Подбодрил его Георгий. — А вы, Сергей Александрович, не переживайте. Давайте лучше насладимся французской кухней. Мне она, если честно, не по вкусу, но я не отчаиваюсь найти в ней свои прелести. Как говорится — даже в самом плохом человеке обязательно должно найтись что-нибудь хорошее, главное — тщательнее обыскивать. Так и в кухне. Я уверен, что они намеренно скрывают от меня лучшие блюда, подавая всякую гадость.

— Ваше Императорское Высочество, — тихо и удивленно произнес граф. — Как вы можете быть таким спокойным? Пожар ведь!

— Так на пожаре и нужно сохранять спокойствие. Иначе быть беде, — с вежливой улыбкой кивнул Гоша. — Паника, друг мой, как и сильные эмоциональные порывы, обычно только мешают трезво оценивать обстановку в критической ситуации и ведут исключительно к трагедии. — Впрочем, в этой, в прямом смысле слова разгоравшейся фантасмагории он был уверен. Ведь она шла строго по сценарию. Его сценарию.

Борьба с неожиданно сильным пожаром оказалась слабой и нерешительной. По крайней мере, когда через полчаса прибыли первые расчеты пожарных, подгоняемый свежим ветром огонь, уже охватил все крупные постройки выставки. А когда развернули шланги до Сены и поставили помпы, все уже было обречено. Даже Эйфелева башня умудрилась пыхнуть свежей масляной краской. Посему пожарным оставалось лишь поливать близлежащие постройки, чтобы уберечь хотя бы их.

Впрочем, это не спасло французское общество от стихийной волны фрустраций, которая вылилась в натуральную огненную бурю уже к вечеру следующего дня. Кто-то пустил слухи о том, что это поджог, и его устроили англичане, кто-то, что не кто иной, как бонапартисты. И так далее. В общем, общенациональная склока с каждым часом набирала оборот. А кое-где затевались стихийные митинги и даже массовые драки.

Но больше всего досталось Гюставу Эйфелю, с которым городская администрация Парижа разорвала контракт и потребовала в течение года за свои средства убрать это обгорелое железное уродство с глаз долой. Георгий не ожидал такого финта со стороны любящих все необычное французов. И он решил, что вправе посвятить немного времени этому, безусловно, талантливому инженеру.

— Месье Эйфель? — Поинтересовался Гоша у совершенно подавленного мужчины, сидящего с растрепанными волосами за столом весьма средненького ресторана.

— Что? Где? — Растерянно поднял глаза Гюстав. — Что вам нужно?

— Любезный друг, где ваши манеры? — С вежливой улыбкой произнес Георгий и уселся за его столик, прямо напротив. — Ступай, — он кивнул Захарову, отошедшему, впрочем, совсем недалеко.

— Как я понимаю, вам от меня что-то нужно? Решили позлорадствовать? — С явной злобой произнес Гюстав.

— Отнюдь. Я пришел сюда, дорогой Гюстав, чтобы помочь вашему горю. Разрешите представиться — Великий князь Георгий Александрович. И да, я находился в вашей башне во время начала пожара. Где спокойно доужинал, переждав, когда схлынет основная волна паникеров, после чего не спеша покинул ее. Да, да. Никуда не спеша. Потому что я был уверен в ней и вас. И теперь, когда все эти хлипкие конструкции лежат в руинах, а ваша башня, пусть покрытая копотью, но стоит, я только уверился в ваших талантах.

— Это приятно слышать, — прямо на глазах повеселел Гюстав. — Жаль, что городская администрация так не считает.

— Ее право, — пожал плечами Гоша. — Или вы не даете им права на элементарную человеческую глупость? Зря. Эмоции редко помогают трезво мыслить.

— Но что же мне делать? Из-за их глупости я стану банкротом!

— Именно поэтому я и пришел к вам. Дело в том, что я хочу приобрести башню, но только с одним условия... — сказал Георгий и сделал небольшую паузу, наблюдая за реакцией совершенно ожившего Гюстава.

— Каким же! — Не выдержав, воскликнул Эйфель.

— Я хочу, чтобы вы ее аккуратно разобрали, а потом собрали на острове Котлин в Финском заливе. Само собой — все работы я вам оплачу, это не проблема. Так что, вас это интересует?

— Конечно! О чем речь?

— Тогда сейчас ступайте домой, и хорошенько отдохните, а завтра приходите вот по этому адресу, — он протянул визитку. — Я познакомлю вас с моим поверенным в делах во Франции, через него будет идти финансирование ваших работ здесь. И еще, после того как вы завершите дела с башней, если вы все еще будете желать великих свершений, я буду готов предложить вам возвести целую россыпь монументальных объектов в России. У меня большие амбиции, не меньшие деньги, а потому я хотел бы работать только с самыми лучшими специалистами. Такими, как вы, Гюстав. — Сказал Георгий и встал. — Доброй ночи.

Утром Эйфель вернулся. И не один, а умудрившись, вместо сна пройтись по своим знакомым инженерам, искренне сопереживавшим его трагедии и искавшим способы давления на администрацию Парижа. Вот перед ними на импровизированном банкете Гоша и выдал свою фразу, облетевшую за несколько дней весь мир:

'Да, господа, да. Творчество без самодисциплины и упорного труда есть опасная, скользкая дорожка. И научно-технический прогресс — основа основ в цивилизационном развитии человечества. Ведь если бы не он, то мы до сих пор жили в пещерах, гоняли мастодонтов дубинками и мало походили на человека разумного. А потому слова тех, кто выступает против него нужно пропускать мимо ушей. Собака лает, караван идет. В конце концов, от ваших усилий зависит, будут ли люди в будущем жить лучше или нет, а никак не от романтического сонета, прославляющего распущенность и пьянство...'

'Скандалом больше, скандалом меньше' — тогда подумал Гоша, однако в глазах инженерно-технических кадров на просторах Европы и САСШ он получил очень жирный бонус. Что было совсем не лишним. Особенно среди французских инженеров, одних из самых толковых в мире в те годы.

Глава 10

5 августа 1889. Великобритания. Недалеко от Портсмута

Семен Николаевич впервые участвовал в серьезном деле по эту сторону портала, тем более в таком серьезном. Опытный диверсант, прошедший путь от простого бойца до командира соединения, сейчас испытывал очень странные ощущения. С одной стороны, перед ним стояла очень важная и по идее, сложная задача, а с другой стороны — полное отсутствие противодействия со стороны противника и самые современные для 2016 года технические средства низводили все даже ниже уровня полигонных условий.

Нет, конечно, у англичан была поставлена какая-никакая, а контрразведка силами небольшой кучки людей. Но ее возможности оказались столь слабы, что до середины Первой мировой войны, позволяли германским шпионам чувствовать себя в Лондоне как дома. При тех-то технических и административно-организационных решениях и средствах! Семен, когда все осознал, даже не знал, как на все это реагировать, чувствуя себя большим дядей, забравшимся в песочницу к малышам. А самые современные по меркам начала XXI века технические средства, вообще превращали зачатки борьбы с противником в фарс... игру кошки с мышкой.

Но кайзер Германской Империи Вильгельм II Гогенцоллерн всего этого не знал. Юного правителя 'Фатерлянда' переполняли позитивные эмоции от только что произошедшего события — возведения его в звание почетного адмирала Королевского флота. По сути — перефраз 'свадебного генерала', что, безусловно, задело бы серьезного мужчину. Но Вилли был слишком увлечен эманациями внутричерепного триумфа на почве англомании, чтобы думать о таких бренных вещах. А потому буквально лучился от счастья.

Семен Николаевич потер лицо и зевнул. После ночного вояжа ощутимо клонило в сон, не помогал даже крепкий кофе, которого он добивал уже второй термос. Впрочем, он даже не собирался роптать, потому как, считай, что полное отсутствие противодействия противника было с лихвой компенсировано сложностью задач, поручаемые ему Великим князем. Раньше такие шоу в его задачи не входили, не позволяя раскрыть скрытые таланты....

Герберт фон Бисмарк, сопровождавший кайзера в этой поездке, с некоторой опаской взглянул на паровой катер. Его терзали очень нехорошие сомнения. Особенно после того, как вчера в обед выяснилось, что выбирать особенно и не из чего — все катера в Портсмуте или откровенно убого выглядели, или оказались сломаны. Странно.... У кого был погнут вал, где-то лопнула трубка высокого давления, у того рассыпались подшипники. Какое-то поветрие поломок, хотя еще неделю назад имелось как минимум десять приличных катеров.

— Да вы не переживайте, — тогда успокаивал его английский коллега. — Такое иногда случается.

Но Герберт верить в это не очень хотел и чем дальше, тем больше переживал.

Впрочем, Вильгельм, наконец, утомившись крутить своим распушенным хвостом перед англичанами на берегу, таки направился на торжественный обход строя боевых кораблей Королевского флота. Ему захотелось масштаба. И, разумеется, Герберта, с которым потихоньку у него начинали накапливаться разногласия, брать с собой на катер не стал. Да тот и не особенно рвался, чувствуя, что вскоре случится какая-то беда....

И он оказался прав, так как дальше все пошло совсем не так, как планировалось.

Срезая нос флагману Home fleet эскадренному броненосцу Родней, Вильгельм решил занять более эффектную позу. Радикальное и явно выраженное истероидное расстройство психики, вызывающее грезы только лишь об изящных эффектах, давало о себе знать во всей своей красе. Да он бы и не простил себе, если бы упустил такой момент.

И вот, когда паровой катер поравнялся с линией форштевня броненосца, произошло то, ради чего диверсионная группа из России XXI века трудилась несколько дней....

— Боже! — Воскликнул Герберт, увидевший, как после донёсшегося до берега хлопка, катер окутался паром. — Что там случилось?

— Похоже, что взорвался котел, сэр, — ответил несколько меланхоличный английский контр-адмирал.

— Проклятье! Скорее в лодку! Нам нужно помочь кайзеру! — Закричал Герберт, решительно направившись к паре корабельных шлюпок, сиротливо приткнувшихся к берегу поодаль.

— Сэр, — перехватил его тот самый контр-адмирал, — флагман уже отдал приказание и на помощь катеру идет миноносец. Он достигнет места очень быстро, нам не успеть пройти даже четверти пути на шлюпке.

— Но...

— Экипаж миноносца справится, — настойчиво повторил контр-адмирал. — Нам не нужно устраивать там столпотворение.

И действительно, миноносец ТВ-81 имевший в котлах полный пар, буквально сорвался с места, сбросив якорь, спеша как можно скорее достигнуть терпящий бедствие катер. Но не тут то было....

Выбрав самый короткий маршрут, миноносец оказался на траектории, очень близко пролегавшей с эскадренным броненосцем 'Родней'. Рискованно близкой. А беда, как известно, не приходит одна. Так и сейчас — на ТВ-81 в самый неподходящий момент лопнул румпельный трос и миноносец водоизмещением сто тридцать семь тонн, заложив циркуляцию, очень смачно вошел в борт флагману эскадры.

Но и это еще не все. После того, как ста двадцати пяти футовый миноносец углубился на пять метров в небронированную носовую оконечность эскадренного броненосца, напомнили о себе его торпеды, размещенные в передних аппаратах. Сумев 'уговорить' на поддержку еще два носовых торпедных аппарата броненосца и его погреб башни главного калибра.

Бабахнуло так, что едва броненосец на попа не поставило! Буквально оторвав у 'Роднея' нос.

Семен Николаевич же, завершая контроль ситуации с помощью миниатюрных беспилотных летательных аппаратов, изображающих насекомых, собирался вместе со своими помощниками на конспиративную квартиру. Он и его люди хорошо потрудились. Теперь настал черед журналистов правильно все это подать. Но в одном он не сомневался — черная кошка, пробежавшая сегодня между англичанами и немцами, просто так никуда не уйдет. Об этом трагедии будут помнить очень долго. Пожалуй, это получилось даже обиднее, чем отъем Эльзаса и Лотарингии для французов.

Часть 3 — Восток — дело тонкое

Вы будете свободно трудиться, и у каждой будет отдельный супруг.

Товарищ Сухов к/ф 'Белое солнце пустыни'

Глава 1

9 ноября 1889 года. Киль

Европа гудела как рассерженный улей.

Отто фон Бисмарк, ставший после гибели Вильгельма II фактически единоличным правителем Германской Империи, требовал самого тщательного расследования Портсмутской трагедии и наказания виновных. Хотя, в глубине души, он радовался безвременной кончине этого хвастливого павлина. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Конечно, ситуация стабилизировалась ненадолго, так как подрастал малолетний Вильгельм III. Но Отто был уверен, что теперь, будучи фактически гегемоном Рейха, он не допустит второго промаха и уделит куда больше внимания воспитанию подрастающего кайзера. С него за глаза хватило и этого высокородного болвана, который ничего кроме позерства не ценил....

Ники же с братом Георгием, не обращая на весь этот бедлам внимания, отправились в путешествие на Восток на год раньше. Благо, что судостроительный завод 'Валар' наконец-то сдал обновленный 'Грейт Истерн', получивший после ремонта шутливое имя 'Колибри' . Не на броненосном крейсере, конечно, но и 'Колибри' тоже внушал уважение одним своим видом. Шутка ли — самый большой корабль XIX века! Тридцать пять тысяч тонн полного водоизмещения! И, разумеется, с совершенно иными задачами поездки, нежели в прошлом варианте истории. Ведь они выступали как политики, а не туристы и рассматривать достопримечательности сами по себе братьям было совсем не уместно. Так что в Данциге, куда 'Колибри' зашел на своем пути, оказались запланированы не осмотры красот города и торжественные приемы, а рабочая встреча с германской делегацией. Прямо на гигантском корабле.

— Боже правый! — Воскликнул канцлер и премьер-министр Германии Отто фон Бисмарк, взойдя на корабль. — Я и подумать не мог, что старая развалина сможет возродиться столь замечательным образом! Это... это просто бесподобно!

— Но стоило огромных усилий, — отметил Ники. — Жорж до сих пор так и не сказал, отчего он так загорелся именно этим кораблем. При дворе шутят, что он пожелал сделать себе самую большую прогулочную яхту в мире.

— Особенно после строительства дирижабля 'Императрица Мария', — усмехнулся Гоша. — Злые языки поговаривают, что я хочу такой же по размерам корабль.

— А на самом деле? — С добродушной улыбкой поинтересовался министр Иностранных дел Германии Герберт фон Бисмарк.

— Я очень тепло отношусь к Брюнелю и считаю этот корабль венцом его творений. Олицетворением той, старой Англии, ушедшей в прошлое вместе с молодостью Ее Королевского Величества.

— Вы такого высокого мнения о Изамбарде? — Удивился Отто, лишь легкой усмешкой отреагировавший на шутку про королеву Викторию.

— Я вообще тепло отношусь к тем людям, которые продвигают научно-технический прогресс, развивают этот мир и открывают перед человечеством новые возможности. Вот. Когда же я увидел в каком состоянии мне достался этот поистине великий корабль, то чуть не плакал. Дикари! Варвары! Даже пастухи горных баранов из самых диких далей и то не смогли бы столь чудовищно угробить судно!

— Но что они такого сделали? — Опешил Отто, совершенно не ожидавший такой оценки.

— Такого небрежения чистотой и аккуратностью я еще не встречал. Даже пьяные матросы самых убогих угольных трампов, что тянут свою лямку где-нибудь на краю света, и то не позволяют себе испражняться по темным углам корабля. А это — самое малое, что мы обнаружили, начав реконструкцию корабля. Все было так запущено, что я совершенно не удивился, когда узнал, как погиб мой горячо любимый кузен.

— Да, — кивнул Герберт. — У англичан сейчас творится что-то невообразимое. Никогда бы не подумал раньше. Авария за аварией. Два взрыва погребов главного калибра за пару месяцев! Невообразимо! Причем оба раза — вдали от берегов. Да и прочих трагедий хватает. Считай, что половина домашнего флота на приколе стоит, ремонтируется.

— И это меня пугает, господа. Сильно пугает. — Печально произнес Георгий.

— Отчего же? — Поинтересовался Отто.

— Вы не хуже меня знаете, что сейчас Великобритания гудит, как встревоженный улей. И лично я уверен, что здоровые силы в Адмиралтействе и Палате лордов смогут прекратить этот парад аварий. Ведь назревающая драка приведет к власти здоровые силы, куда более трезво оценивающие происходящее. Прежде всего я имею в виду поистине гениального адъютанта королевы Джона Фишера. Помяните мое слово — этот человек фундамент и двигатель всего прогрессивного, что есть в Королевском флоте и совсем не за горами тот день, когда он станет первым лордом Адмиралтейства. Пожалуй, он одна из самых светлых голов современности. Во флоте, по крайней мере.

— Но что в этом дурного? — Удивленно вскинул брови канцлер.

— Для Великобритании ничего. Даже, напротив. А вот для нас с вами, друзья, все это может получить весьма трагический оборот. Дело в том, что Туманный Альбион на глазах теряет свое, достигнутое таким трудом, превосходство на море. Франция, САСШ, Германия, Россия наконец строят вполне современные боевые корабли в ощутимом количестве. И я уверен, что вышеупомянутый Джон Фишер прекрасно это понимает. И будьте уверены — доведет до ушей соответствующих людей на самом верху. Ведь для Великобритании с ее весьма растянутыми коммуникациями это все чудовищно. Уже сейчас ее бюджет изнывает из-за необходимости держать огромный военный флот, который стоит больших денег. А что будет дальше? Безумная гонка вооружений на истощение? Это не очень разумно. По крайней мере, для англичан это сможет только чуть-чуть продлить агонию, после которой они окажутся низвергнуты в разряд обычных морских держав без каких-либо претензий на господство в мировом океане. Что, а я надеюсь вы понимаете, для них совершенно не приемлемо, так как автоматически приводит к обрушению их Империи. Не сразу, конечно, но сроки уже будут не столь важны. Так вот. Единственное, что они могут сделать в сложившейся ситуации — попытаться стравить между собой морские державы в надежде что они, во-первых, серьезно проредят флот друг другу, а во-вторых, сильно взаимно ослабнут, что исключит на какое-то время большие судостроительные программы.

— То есть, вы считаете, что грядет большая война? — Чуть пожевав губы, спросил канцлер.

— Именно так. И большая — не то слово. Мировая. Потому что в связи с тем, что в нее попытаются вовлечь всех ключевые европейские державы, сражения пойдут по всем морям и материкам. Разве что, пожалуй, Австралия отсидится на галерке. По большому счету сейчас уже нельзя эту войну остановить. А то, чему нельзя противостоять нужно возглавить. То есть, попытаться самим решить, кто с кем и когда столкнется лбами.

— А есть варианты? — Грустно спросил Отто фон Бисмарк.

— Пока — нет. В Европе сложилась поганая ситуация, вызванная очень неаккуратным завершением войны между Пруссией и Францией двадцать лет назад. Французы жаждут реванша. И теперь у них в тылу революции, скорее всего не будет. Англичанам, которые ее тогда организовали, это не выгодно. Да и с подготовкой к войне все пойдет совсем не так.

— И какую позицию в этом конфликте займет Россия? — Поинтересовался Герберт.

— Собственно из-за этого мы и заглянули к вам на огонек, — улыбнулся Гоша. — Дело в том, что Россию сейчас по рукам и ногам связывают французские кредиты, которые взяты не только государством для покрытия дефицита бюджета, но и частными лицами для личных нужд. В том числе и довольно высокопоставленными фигурантами, которых, говоря по-простому, банально купили. Поэтому правительство Российской Империи в настоящее время блюдет во внешней политике не столько российские интересы, сколько французские, местами переходя на личные. Помимо этого, моя любимая мама — датчанка, со всеми вытекающими последствиями. А она, к слову, имеет немалое влияние на отца, что только усугубляет 'французскую проблему'.

— Да уж..., — покачал головой старший Бисмарк, начав вышагивать. — А вы, как я понимаю, стоите за союз с Германией?

— Именно, — кивнул Ники.

— В Европе, по большому счету, нам с вами делить нечего. Естественные пути экспансии Германской Империи лежат скорее на юг и запад с целью возрождения Священной Римской Империи, а в далекой перспективе, то и державы Карла Великого, разделенного в свое время между его сыновьями. России же больше интересна Азия. В сущности, в Европе нам важны только Черноморские проливы и все, что связано с их обеспечением. Ну и Датские проливы, однако, в этом плане, я думаю, мы с вами вполне договоримся, ибо цели и задачи наши там полностью совпадают.

— А колонии?

— Планета большая, — усмехнулся Георгий, — если мы сможем выстроить взаимовыгодное сотрудничество, то никаких проблем в этом плане не возникнет. Например, я, если пожелаете, могу в качестве жеста доброй воли передать вам геологические сведения о богатствах Южной Африки. Поверьте — ваша Юго-Западная Африка — просто золотое дно. А уж близлежащие бурские земли, в которых кроме алмазов еще и самые большие в мире запасы золота, это отдельная песня. Но России они не нужны. У нас и на своей территории хватает золотых запасов и алмазов. Поэтому какой смысл нам с вами там конкурировать?

— Вы серьезно? — Подозрительно прищурившись, спросил Отто фон Бисмарк.

— Безусловно, — с самым честным и искренним видом, произнес Георгий.

— Щедрое предложение, — усмехнулся канцлер. — И мне нравится ваша позиция, но... объективные обстоятельства чрезвычайно затрудняют нашу дружбу. К огромному моему сожалению вы совершенно точно описали две ключевые проблемы, мешающие нашему союзу. Но только со стороны России. В Германии тоже есть нюансы. В том числе и финансовые лобби. Все слишком запутано и непросто.

— Мы с братом это понимаем, — отметил Гоша, кивнув на Ники, — поэтому подготовили ряд конкретных предложений для взаимного сближения наших стран не на словах, а на деле. Но, я полагаю, на ходу такие вещи обсуждать не стоит. Поэтому прошу в кают-компанию. Там большой стол, хорошее освещение и мы сможем совместить обед с работой.

— Обед?

— Война войной, обед по расписанью, — улыбнувшись произнес Гоша, жестом приглашая всех следовать за ним. — Не смущайтесь так, друзья мои. Мы хотим вас угостить обедом, приготовленным из новых продуктов долгого хранения для армии и флота. В сущности, совместное производство таких товаров и является одним из наших предложений.

Георгий не ошибся. Лапша быстрого приготовления, растворимое картофельное пюре, овощи и фрукты сублимированной сушки очень заинтересовали германскую сторону. Особенно когда те ознакомилась с ними в неприготовленном виде. Легкие, компактные, непортящиеся даже в самую жару продукты показались и Отто, и Герберту просто манной небесной для военных нужд. Они настолько ими заинтересовались, что убедили Георгия отгрузить им пару центнеров образцов для тщательного изучения их Генеральным штабом.

Кроме того, во время этих, весьма насыщенных переговоров, Жорж отгрузил в пользу Отто фон Бисмарка и его супруги чуть ли ни ведро различных медицинских препаратов укрепляющего и стимулирующего действия из начала XXI века.

Впрочем, несмотря на насыщенный день, уже вечером 9 ноября 1889 года 'Колибри' покинул гостеприимный рейд Данцига, оставив германское руководство в весьма задумчивом состоянии в обнимку с парой центнеров 'доширака'. Можно было бы еще задержаться, но пока, по мнению Жоржа, было слишком рано, чтобы 'дразнить гусей', то есть, провоцировать 'заклятых друзей'.

Так что он смог засесть у себя в каюте, и со спокойной совестью вернуться к прерванному делу — написанию книги. Ведь роль пассажира в морских переходах довольно скучна, особенно на такие большие расстояния. Шутка ли — 'Колибри' предстояло преодолеть около сорока тысяч километров! С учетом бункеровок и визитов вежливости, особенно в Азии, выходило полгода безделья и скуки. Георгий, привыкший постоянно работать в режиме 'дедлайн' к такому был не готов. А потому решил попробовать себя в новом амплуа.

Разумеется, никаких особенных надежд на собственные литературные способности он не питал, поэтому подошел к вопросу с точки зрения бизнеса. То есть, начал создавать коммерческий продукт, отведя себе роль компилятора и координатора работы с надеждой позже привлечь к литературной правке и публичному соавторству настоящих писателей.

За основу романа-эпопеи 'Хроники Средиземья', Гоша взял прекрасно проверенные временем книги 'Хоббит' и 'Властелин колец', которые должны были слиться в единый текст. Причем, он совершенно не гнушался не только копирования и правки текста, но и активного привлечения материалов из экранизаций и разнообразного 'арта', создавшего к началу XXI века целый мир. В том числе и такие вещи как шутки Дмитрия Пучкова. Но, разумеется не все, а лишь подходящие к эпохе и вписывающиеся в логику повествования.

А какой качественный коммерческий продукт в области литературы без иллюстраций и комьюнити, или хотя бы материалов для его развития? Поэтому, Георгий Александрович наделал целый ворох скриншотов из фильмов и сделал заказ студентам-художникам XXI века на карандашные рисунки. Более тысячи иллюстраций! А также отдельный том-справочник с различными материалами, вроде эльфийского алфавита и кратком описании мира и его обитателей....

Глава 2

8 апреля 1890 года. Местечко Оцу в Японии

Георгий Александрович ехал по узкой улочке Оцу и с непроницаемо-благодушным выражением на лице рассматривал спинку идущей впереди рикши. На душе у него было тягостно и немного тревожно, а рука покоилась на пистолете ПСМ , лежащем в кармане пиджака. Разумеется, с патроном в патроннике.

Он ждал нападения.

Каковы были шансы того, что тот самый японец вновь окажется в оцеплении? Очень высокие, ведь он тут служил, и 'крыша его потекла' уже давно, судя по всему. А разве Цудо, как и в прошлой сборке реальности кинется убивать именно Николая? Безусловно. Ведь причинно-следственная цепочка не изменилось. Тогда что, история повториться? А вот тут уверенности у Георгия не было. Ведь в той реальности Ники безумно повезло — он настолько удачно повернулся головой, что сокрушительный удар не раскроил ему череп, а лишь скользнул по нему. Удача невероятная. Повториться ли она? Кто знает. По крайней мере, Гоша в этом плане был готов подстраховаться и обеспечить своему горячо любимому брату отравление, которое врачи, безусловно свяжут с покушением.

Но тяжело на душе было не от этого. Он ведь прикипел к Ники... сильно так, душевно. Так как Николай, несмотря на то, что был олухом царя небесного, успешно совмещал эту почетную должность с позицией брата. И очень тепло и искренне относился к Жоржу, едва ли, не бегая за ним хвостиком. Этим можно было воспользоваться, если бы Гоша не знал, как легко Ники поддается внушению со стороны сильных личностей. Попадись ему крепкая волей супругой с паклей в голове и все, приплыли. А потом, Георгий Александрович на полном серьезе считал, что риск для России от сохранения жизни этому, в общем-то неплохому человеку, просто зашкаливал...

— Или мы сейчас помогаем ему уйти красиво, — также отмечал в беседе с Георгием еще перед началом турне его старый друг Аркадий, — да еще и с пользой для Отечества, или потом, когда он уже наворотит дел, нам с тобой придется организовывать 'Малазийский лайнер' имени Николая II. Причем с куда как большими проблемами и реальным шансом попасться. А так — красивее повода для зрелого раздора с Японией и не придумаешь.

— Ты уверен? — С кислым лицом поинтересовался Георгий Александрович.

— Абсолютно. — Кинул Кривенко. — Ники — гарантированный геморрой. Слишком уж характером для нашего дела не вышел. Так что мы с тобой можешь лишь сделать выбор — чьим именно геморроем он окажется....

В общем, Жорж все путешествие пребывал в смешанных чувствах, с ужасом и волнением ожидая покушения и удерживая себя усилием воли от попыток его предотвратить.

— Тэнно: Хэйка Банзай! — Неожиданно взревел один из полицейских, выхватывая саблю и бросаясь к коляске рикши Николая. Это оказалось настолько неожиданно, что даже ждавший нападения Жорж вздрогнул и потерял пару секунд на осмысление происходящего.

Японец же действовал быстро и решительно.

Шаг. Второй. Классический замах и один мощный рубящий удар.

Все.

Дело сделано.

Он оборачивается в поисках новой цели и бросается на Георгия.

Но время упущено.

Великий князь Георгий Александрович уже взял себя в руки, выхватил из кармана пистолет и открыл огонь на поражение. С пятнадцати метров сложно промахнуться.

Выстрел. Второй. Третий. Четвертый...

От каждого из них тело Цудо словно что-то толкает, мешая приблизиться.

Седьмой выстрел.

Цудо, уже весь в крови, но продолжает продвигаться вперед с упрямым намерением довести дело до конца.

Георгий выпускает восьмую пулю и, выхватив запасную обойму из кармана, оперативно перезаряжает оружие.

Но это, по всей видимости, лишнее. Так как Цудо остановился и, опираясь о свою саблю стал медленно оседать на колени. Его глаза смотрели уже куда-то далеко... а лицо и все тело слегка подергивало от величайшего напряжения воли и сил, которые требовались ему, чтобы просто не упасть.

Однако Великий князь не стал рисковать. Слишком уж часто в фильмах показывают эпизоды, где вот такой же 'умирающий лебедь' в последний момент делал рывок и забирал с собой обидчика. Так что, он аккуратно прицелился и положил пулю Цудо аккуратно между глаз.

Бах!

И японец падает навзничь, лишь слегка 'подтанцовывая' ногами.

Но что с Ники?

И Гоша, держа оружие на изготовку, направляется к рикше Николая, откуда отчетливо тянет жутковатым ароматом крови и парного мяса.

— Жорж! Господи! Что здесь происходит?! — Воскликнул его двоюродный брат и тезка — греческий принц Георг, который присоединился к ним на борту 'Колибри' еще в Средиземном море после визита в Афины.

— Нападение, — тихо произнес Великий князь и решительно заглянул в возок.

Этот Цудо умудрился нанести на удивление удачный удар, который разрубил не только череп, но и тело в районе живота. Так что Николай оказался перерублен сразу в двух местах. Жутковатое зрелище.

— Боже! — Ахнул Георг.

— Уходим, — холодно произнес Жорж, трогая своего двоюродного брата за плечо. — Как бы злодеи не повторили нападение.

— Ты думаешь?

— Ты же видел, что этот псих кинулся сначала на Ники, а потом на меня. Уверен, что если бы я спасовал, то следующей жертвой стал бы ты. Так что уходим. И не медля ни минуты.

— Да, пожалуй, — согласился Георг....

Дальнейшая дорога не принесла никак приключений.

Впрочем, сам Георгий Александрович находился в весьма взволнованном состоянии. Так как, испытывал стыд за то, что прозевал нападение, которое усиливалось тем, что от неожиданности он не смог быстро пристрелить этого гада... и теперь с семью патронами ожидал любой гадости от японцев. Ведь у него с собой была только одна запасная обойма. Это там, с высоты века легко говорить о психе, которые решил убить чужака, а тут все выглядело совсем иначе. Настолько, что Гоша был абсолютно убежден в том, что за этим Цудо стояли влиятельные люди, которые вполне могут пожелать довести дело до конца. И плевать, что там, в той сборке истории они так не поступили. Кто тут поручиться за их намерения?

Но все обошлось. К счастью. Однако натерпелся великий князь изрядно.

Как и следовало ожидать — не прошло и двух дней, как прибыл лично Император Японии, принести свои извинения. И что с того, что Ники в глазах японцев был варваром, представлявшим династию, которой нет и трехсот лет? Важно то, что за его безопасность отвечал лично Микадо, пригласивший гостя на свою землю... тем более такого, за которым стоит далеко не последняя держава в мире.

— ... Мы и подумать не могли, что кто-то из моих подданных осмелится совершить подобное, — перевел слова Императора премьер-министр Японии Ито Хиробуми. — Очевидно безумие замутнило его рассудок...

— Я так не думаю, — холодно произнес Гоша. — Нападая на моего брата ваш подданный выкрикнул: 'Тэнно: Хэйка Банзай!' И, зная трепетное отношение вашего народа к Тэнно, из этого можно сделать вывод, что он был уверен в том, что действует в интересах Японии и своего Императора.

— Разве помутнение рассудка не объясняет подобного поведения? — Спросил, не консультируясь с Императором, Ито.

— Возможно, но как тогда понимать то, что японские сановники целенаправленно препятствовали всеми возможными способами принятию закона о новом порядке охраны августейших особ, — произнес Георгий. — Закона, который бы делал подобный инцидент невозможным.

— Вы полагаете, что нападение на вашего брата не было случайным происшествием?

— Именно так. Кто-то очень хочет поссорить Россию и Японию, а заодно подставить как Императора, так и его премьер-министра.

— Мне отрадно слышать, что вы удержали боль утраты в своих руках и не поддаетесь на эту провокацию, — с почтением произнес Ито, переводя слова Императора. — Но я не уверен, что так же отреагируют все в России....

— Вы правы. Формально — это весьма красивый повод для войны. И отец может не устоять от соблазна. Ведь силы несопоставимы. Что только утверждает меня в мыслях о некой третьей стороне, пытающейся с помощью Японии сделать свои грязные дела. Другой вопрос, что России эта война не нужна. По всей видимости, таким образом нас хотят отвлечь от чего-то куда более важного. Ведь даже имея тотальное превосходство в силах нам понадобится время, чтобы их развернуть здесь. А Япония, насколько я могу судить, будет стойко держаться до тех пор, пока ей не нанесут сокрушительное поражение. Это годы, большие деньги и огромные людские потери. Вряд ли кому-то из нас выгоден такой расклад.

— Полностью с вами согласен. Но ваш брат был убит на нашей земле и, несмотря на интриги, всю ответственность за его жизнь и здоровье несли мы... — перевел слова Императора, премьер-министр.

— Из сложившейся ситуации есть выход. Ключевым моментом является сохранение Россией лица. Ведь те, кто устроил это покушение, приложат все усилия к тому, чтобы настроить общественное мнение в России на месть. Нам сообща нужно выступить против них.

— И как же мы сможем противостоять их коварству?

— Я вижу только два взаимно дополняющие метода, — сказал Георгий и сделал небольшую паузу. — Во-первых, нужно провести самое тщательное расследование происшествия, не ограничиваясь исполнителем. В частности, какое-то количество сановников, причастных к саботажу закона должны понести наказание. Во-вторых, Российскому Императору должно быть сделано подношение — вира. Это старый обычай, но, полагаю, вполне понятный всем европейцам.

— По первому пункту все ясно, — кивнул Ито. — Не сомневайтесь, такое оставлять без внимания смерти подобно. А вот по второму, есть вопросы. Что конкретно должно входить в виру?

— Сложно сказать... — пожал плечами Георгий. — Ситуация ведь необычная. Сами понимаете — убийство наследника дело чрезвычайно редкое. С одной стороны — я отлично понимаю, что Япония страна бедная и много дать она не в состоянии, а с другой — вира должна быть резонансной. То есть, чтобы можно было от чего отталкиваться в газетных войнах. Даже не знаю... ну, острова какие. Что у вас там бесполезного есть? Курилы? Сколько там у вас людей живет? Сотня наберется? В общем — можно наскрести каких-нибудь мелочей вот таких, чтобы выглядело пышно, богато, но на деле как можно меньше било по Японии и ее экономике. Что еще... — Гоша задумался. — Можно сверху накинуть какой-нибудь экзотики. Например, отберите пару десятков красивых ныряльщиц ама из числа самых талантливых. Они по большому счету нам не нужны, но я смогу убедить отца принять их в подданство для создания школы подводного плавания на Черном море.

— Но как мы поймем, что вира вас устраивает?

— Завтра в Киото прибывает воздушная яхта 'Императрица Мария'. На ней мы отправим тело брата в Санкт-Петербург, а заодно прихватим ядро делегации, чтобы не пропустить похороны. Но места там будут. Так что я предлагаю направить вместе с нами своего представителя, уполномоченного решать этот вопрос.

— Вас я устрою? — Поинтересовался премьер-министр после десяти минут переговоров с Императором.

— Почему нет? Вполне. Тогда завтра утром я прошу вас быть готовым к отбытию. Мы поднимем причальную мачту на 'Колибри', она там проектом предусмотрена....

Глава 3

3 мая 1890 года. Гатчина

— Король умер, да здравствует король? — Усмехнувшись, пошутил Аркадий, входя в кабинет Георгия Александровича.

— Не смешно, — буркнул Гоша и слегка нахмурился. — Он был хоть и болваном, но моим братом.

— Извини, — чуть подобравшись, произнес старый друг. — Но все же, ты, насколько я понимаю, объявлен цесаревичем и наследником престола?

— Да. И проблем это добавило сильно больше, чем пользы. Папа теперь наотрез не хочет отпускать меня на Дальний Восток, опасаясь за мою жизнь.

— И что будем делать? Ты нам там очень нужен. Без тебя портал не открыть.

— Я понимаю, но пока ничего сделать не могу. Сейчас ему мама мозг грызет. Может что и выйдет из этого. Она тоже все отлично понимает, и знает, что мое место сейчас там. Особенно в плане того, как я смог развернуть этот инцидент.

— И что, вышло что-то дельного с этих крохоборов стрясти? — Удивился Аркадий. — Я думал, что японцы постараются все замять и ограничиться связкой бананов. Ведь нападение-то явно неслучайное и им обещано прикрытие.

— На словах. А на деле оказалось, что ими просто воспользовались и подставили. Что я до Ито и донес. Да, согласен, больных на всю голову там хватает, но даже они отлично понимают, что сейчас им ничего не светит в противостоянии с нами. Или ты думаешь, я зря приплыл на 'Колибри', а улетел на 'Императрице Марии'? Да и потом, по ходу перелета для Ито и Георга выступал в качестве гида, стараясь их максимально впечатлить Россией.

— Запугивал?

— Впечатлял. Ито — один из самых адекватных японских политиков. А Георг — важное звено политики на Балканах и Восточном Средиземноморье. Кроме того, они, безусловно, поделятся своими впечатлениями с довольно влиятельными людьми. Ито так и вообще — только прибыл в Санкт-Петербург, как побежал отбивать весьма обширную телеграмму Императору. Я уверен, что ее прочитал не только он, из-за чего, сговорчивость японской делегации поднялась просто до небес.

— И в чем это выражается?

— В Курилах. Они теперь наши. Полностью и целиком . Причем, что немаловажно, японцы выступили не только с предложением преподнести их в дар Российскому Императорскому дому, дабы их скорбь по почившему наследнику не была такой горькой, но и пожелали их переименовать в острова Николая, а также поставить за свой счет памятник Ники в Санкт-Петербурге.

— О как! — Оценил Аркадий. — Очень интересно. Что еще подсказало их им чувство самосохранения?

— Окстись, Аркаша! Курилы для них были очень болезненным вопросом. И то, что они их сами нам передали говорит о степени панических настроений.

— Ну... даже не знаю. В принципе, Курилы уже сами по себе вещь неплохая, но тебе не кажется, что маловато? Ники был без шуток сказочным ..., кхм, вселенским болваном. За жизнь такого уникального человека, да еще в таком статусе, могли бы и побольше отсыпать.

— Кроме Курил я смог заключить десять очень выгодных сделок на поставку сырья во Владик. Железного концентрата прежде всего. Там с ним хреново, а тут — считай по себестоимости. Ну и сотню красоток-ама из числа самых талантливых, которые принесут личную клятву на верность папе.

— Сотня?! Зачем столько?

— Не отказываться же? Тем более, им реально больше нечего дать из того, что мы сможем удержать до их полного разгрома. Сделаю на базе этих красоток школу подводного плавания в Севастополе, сведу их в отдельный батальон с личным шефством Ее Императорского Величества. Ну и постараюсь поженить на наших юных моряках, что заинтересуются подводным плаванием. Да, у нас там есть мал-мало школа водолазов, но малочисленная. А нам боевых пловцов из какой-то среди нужно отбирать и готовить. Может и девчонки сами подойдут.

— А плавать они как станут? Как и в Японии? Голышом?

— Зачем? Купальники мы им обеспечим. А то вся мужская часть Севастополя будет сбегаться посмотреть на это зрелище.... Но мысль твою я понял. Купальники все равно будут слишком открыты для норм, принятых в местном обществе. И говны начнут бурлить самым натуральным образом. Особенно в свете того, что девочки будут очень неплохо зарабатывать, уж об этом я позабочусь.

— Ха! — Усмехнулся Аркадий. — Озорник. Хочешь посмотреть, как тот же Победоносцев умрет в страшных конвульсиях от обезвоживания?

— Девочки выступят в роли яркой лампочки, свет которой привлекает всеобщее внимание. Пусть эти рефлексирующие клоуны борются за пуританский купальник, чем за более важные вещи. Россию нужно модернизировать, развивать. И чтобы максимально компенсировать силы противодействия развитию и научно-техническому прогрессу их надлежит всемерно отвлечь чем-то ярким, но малозначительным. Максимально безболезненным скандалом.

— Ну что же, не густо, но на безрыбье, как известно, и бобер за пескаря сойдет. А расследование как продвигается?

— Туго. И чем дальше, тем больше у меня складывается впечатление, что Император там играет далеко не решающую роль. Сам-то он умница. Ничего не скажешь. Вот только власти реальной у него очень мало. Аристократия бывшего княжества Сацума, на которую он в свое время опирался, слишком укрепилась...

— И мешают расследованию?

— Думаю, что они отлично знают, кто виноват. Чай сами и организовывали весь этот цирк. Так что, само расследование проводиться так — время потянуть. У них сейчас дилемма поважнее — кто себе кишки выпускать станет. Некому не хочется, но ответить кто-то должен. Ведь косяк серьезный. В общем — там, наверное, сейчас эффектное шоу под ковром. Ищут крайнего, кто чуть их всех не подвел под монастырь.

— Ну и пусть ищут. — Усмехнулся Аркадий. — Как говорится, баба с возу — меньше навозу. Нам этот выводок ястребов совсем не с руки, так что, чем их меньше выживет, тем лучше.

— Все так, но в Европе бурления известных субстанций тоже начались.

— Англия?

— Она самая, — с кривой улыбкой кивнул Георгий. — Как говориться, хозяева объявились. Нервничают. Лучше бы просто тихо бамбук курили.

— И ты обиделся, решив им мстить?

— А то! Они ведь и меня хотели, в придачу к Ники в деревянный макинтош упаковать по частям. Этого спускать нельзя.

— Ну ка, ну ка, — заинтересовался Аркадий.

— Начну я издалека... Помнишь книжку Бушкова 'Неизвестная война. Тайная история США'?

— Ты серьезно?

— Более чем. Сдав 'Хроники Средиземья' в заботливые руки литературного редактора, я решил развивать эту тему.... Само собой, не в лоб, так как править ее придется изрядно. Слишком уж много анахронизмов. Ну и фактов маловато со статистическими выкладками. Вот я туда табличек то и понакидаю с злобными числами. Да детали с конкретными именами и датами. Кроме того, я собираюсь напрочь вычистить ее от перекличек с Россией.

— Почему? — Удивился Кривенко.

— Потому что у меня эта книга будет называться 'Бремя белого человека' за авторством Муаммара Каддафи .

— Кого?! — Хохотнул Аркадий.

— Ну а что? Пусть хоть из могилы их по яйцам лягнет. Не думаю, что англичане такие пеньки, что поверят в его существование, но проблем им эта книга доставит. И автора они будут искать с завидным рвением, чтобы объяснить ему политику партии и правительства, возможно даже ногами. Поэтому — чем меньше ненужных ассоциаций, тем лучше.

— Думаешь они не выступят с опровержением?

— Именно для этого я собираюсь туда добавить немного горячих фактов о недавних событиях. Например, о деталях отгремевшей всего два десятилетия назад революции во Франции. Любой желающий сможет их проверить. И, как следствие, довериться фактам более далеких дней, которые я по возможности приукрашу.

— Хорошая мстя. А ты не боишься, что они выйдут на тебя через распространителей?

— Не, не боюсь, потому что криминалистики как таковой у них еще нет, как и прочих более-менее зрелых методов работы полиции и разведки. А распространители будут действовать всего сутки. Я хочу разослать экземпляры этой книги по персональным адресам. Всем профессорам, деятелям культуры, политикам и бизнесменам Европы. Ну и так по миру немного. В ту же Японию Тэнно. И рассылать экземпляры книги, исключительно на английском языке, станут из разных городов Европы, причем одновременно и так, чтобы посылка шла не меньше недели.

— Слушай, это не по яйцам лягнуть называется, — усмехнулся Аркадий. — Тут что пострашнее. Муаммар, пожалуй, такой книжкой и отомщен будет.

— И я о том. Камень в британский огород окажется увесистым и прекрасно ляжет на Портсмутский скандал. Но это так — затравка. — Произнес Гоша и поиграл бровями, передразнивая мультяшных злодеев. — Что ты можешь сказал о Греко-Османской войне 1897 года?

— Хм. Греки обделались там по полной программе. Сами войну спровоцировали и сами же ее проиграли. Причем быстро, за месяц, кажется.

— Все так, — кивнул Жорж. — А теперь важная деталь. В нашей сборке истории Османскую Империю укрепляли немцы с 1883 года, полностью реорганизовав им армию. Но зачем Берлину все это было нужно?

— Ясное дело, немцы рвались к Персидскому заливу.

— С одной стороны — да, я с тобой согласен. Нефть Персидского залива, плюс рынки сбыта Османской Империи. Но, как ты знаешь, преуспели они в этом очень посредственно. Даже железную дорогу Берлин-Багдад после Первой Мировой войны достраивали. Теперь ключевой вопрос — почему англичане им это позволили?

— Оу... — подвис Аркадий.

— Вот. Эту идею я до Бисмарка в личном письме и донес. По всей видимости англичане хотели таким образом с одной стороны противопоставить Германию России в ее ключевом, жизненно важном направлении политики. То есть, столкнуть лбами. Это — с одной стороны. А с другой — выставить Стамбул врагом 'цивилизованного человечества' и после разгрома коалицией Германии и ее союзников занять черноморские проливы уже вполне законно. Как тот же Гибралтар. Причем сами англичане ничем не рискуют, позволяя немцам вкладываться в совершенно туземную инфраструктуру Османской Империи. Та же железная дорога им и самим пригодиться, если ее те все же смогут построить.

— И что Бисмарк?

— Послал бы, но я сделал ему очень интересное встречное предложение. Помнишь я занимался скупкой акций Бакинских нефтепромыслов, в том числе бизнеса братьев Нобель?

— Да, конечно. Ты под это дело еще фунтов стерлингов солидно напечатал, чтобы представить приобретения как интервенцию англичан.

— Так вот. Я поделился сведениями о том, чем я владею в тех краях и предложил создать смешанный концерн из российского и германского капитала по добыче и переработке нефти. Причем со стороны России в совет директоров вхожу я, а со стороны Германии Вильгельм III и сын Бисмарка — Герберт. Плюс комплекс мер по защите и развитию этого концерна в специальных постановлениях как со стороны России, так и Германии.

— Но ведь это риск...

— Риск, но учитывая, что в Багдаде им вообще ничего не светит и, в целом, Бисмарк с моими выводами согласен, а тут отдача пойдет сразу в виде эшелонов с нефтью, то предложение выглядит очень соблазнительно.

— А что Нобели?

— Их я предложил оставить номинальными руководителями. В общем, предварительное согласие уже получено. Представители от BASF уже выехали в Баку для изысканий и оценочных работ с моими картами. А на днях приезжает делегация в Санкт-Петербург договариваться уже официально.

— Хм... и что, немцы уйдут из Османской Империи?

— Как только мы подпишем договор о создании совместного предприятия и включим в совет директоров Вильгельма и Герберта. Но нам и самим это выгодно. Месторождение нужно разрабатывать. А немцы, почувствовавшие запах прибыли, очень оживились. Бисмарк в переписке согласился со мной по поводу десятилетнего плана развития и пообещал привлечение инвестиций на сорок миллионов рублей. Кроме того, они начали переговоры о вхождение в проект акционерного общества 'Беломорканал', который уже добрался до Онежского озера и перегородил исток Свири мощной плотиной. Следующим шагом они хотят канал до Белого озера. То есть, прямой водный путь из Каспийского моря в Балтику. А это значит, что в тот же Киль и Данциг будут приходить каспийские нефтеналивные суда с дешевой и весьма неплохой нефтью.

— Сорок миллионов рублей?

— Да, в течение десяти лет, а также пять миллионов рублей инвестиций в 'Беломорканал' в течение двух лет. Похоже немцам понравилась наша рыбка.

— И что, Витте не гадит?

— Учитывая тот факт, что он залез в кресло министра финансов по моей проекции и в курсе того, какой компромат у меня на него есть, более управляемого и вменяемого министра еще поискать нужно. Ведь мужик то он, в целом, не глупый. Просто работал не на Россию в той истории.

— А не кинет?

— У него выбора нет. Был у меня с ним разговор по душам. В общем, он проникся и сдал мне своих старых... эм... инвесторов. Простых исполнителей просто зачистили, а вот с более солидными фигурантами уже работают куда как серьезно. По всем правилам.

— Хм... ну ладно. Дело твое. Хотя я бы с ним не связывался.

— Дело в том, что он много чего правильного делал в той истории. Другой вопрос, что играл не в интересах России. Но так его честолюбие и амбиции требовали самореализации, а никто кроме 'заклятых друзей' не желал ему помочь в этом благом деле, то.... Вот и получилось, что кто девочку платит, тот ее и танцует. Кроме того, вменяемых финансистов в России очень мало. Просто кот наплакал. Тем более таких талантливых и энергичных. Вот я и решил слегка вправить ему мозги, поставить несколько контуров контроля и позволить честно трудится. Сейчас, например, он готовит финансовую реформу по распоряжению моего отца. Только совсем другую. Я ведь ему целенаправленно ряд слегка акклиматизированных статей вручил, плюс устно раз десять встречался и многое проговаривал.

— Ну, хорошо. Допустим. Тебе виднее. Вернемся к Османской Империи. Я так и не понял, что ты решил сделать.

— Смотри. Дойчи отходят от дел. Так? Так. Но Османская Империя очень слаба. Как говаривал Том Додж , она не разваливается только потому, что ее птицы засрали. А ведь кому-то нужно держать проливы. Поэтому у англичан будет дилемма. Или самим лезть в этот хомут, подменяя немцев, или открыто оккупировать зону проливов. И я боюсь, что сейчас не то время, чтобы они открыто рисковали.

— Допустим. Впряглись они. И что дальше?

— А дальше Греция должна победить в той войне. Для мировой арены это останется в целом незамеченным, а вот у палаты лордов вызовет очень неприятные эмоции и ощущения. Спровоцирует новые разборки и так далее. И если книжка просто бьет по престижу англичан и леворадикальных течений, из-за которых выглядывают их ушки, то операция 'Перикл' ударит по их самым болезненным местам — кошельку и гордости. Особенно по гордости.

— Насколько я помню, у греков с армией тогда был полный бардак.

— Именно по этой причине я сделал принцу Георгу очень интересное предложение, которое понравилось его отцу. А именно предложил инвестировать в греческую промышленность довольную крупную сумму денег и помочь с армейской реформой. Мне не жалко. Деньги я себе еще напечатаю. Благо что, благодаря тебе, клише есть.

— И кто из наших поедет туда поднимать боеспособность?

— Пока еще не решил. Я планирую взять у них шефство над одним полком и полностью его переподготовить и оснастить. Если получиться — еще парочку возьму. Ну и так, военных поставок заранее сделаю.

— А сама война? Греки ведь ее начали спонтанно и сами, оказавшись агрессорами и зачинщиками.

— Слушай, неужели 1939 год тебя ничему не научил? Переоденем десяток бойцов в турецкую форму, учиним боевое столкновение на границе. Ну и...

— Ясно... Но как одним полком всю Османскую армию сдерживать или тем более разбить? Даже двумя-тремя.

— Там горные массивы. А у ребят будет в достатке горных пушек Барановского, которые фактически гаубицы малокалиберные. Ну и боеприпасов им отсыплю в достатке. Плюс, я думаю, нужно закупить у Максима его пулеметов. Штук десять-двадцать. Для обороны горных перевалов — шикарное решение. И методы применения в полевых сражениях раскрывать не придется. Сделаем грекам человеческую гвардию, распиарим ее, дескать, как триста спартанцев против всей армии Ксеркса сражались. Национальный подъем в Греции будет такой, что зашатаешься. Он и в реальности был очень приличный. Плюс проведем ночную атакую миноносцами на османский флот, который в той войне так и простоял на рейде в Дарданеллах. Массированный. То есть, отправим в атаку все, что есть. Даже броненосцы, которые по подсвеченным как новогодние елки кораблям противника в темноте постреляют. Ведь сразу прожектора зажгут...

— А буры?

— Я эту благую мысль, вместе с картой и сопроводительной документацией по месторождениям передал Бисмарку. Зная немцев я уверен, что они постараются не упустить такого шанса. Но это можно считать третьей частью мсти. Как раз к разгару Русско-Японской войны немцы с англичанами будут если не на ножах, то на вилках и скалках. Кроме того, я с Бисмарком поделился кое-какими мыслями о том, как новоиспеченные буры с истинно германской дисциплиной будут отстреливать в англичан. Ведь 'они убили Вилли!'

— Схема 'Вежливые люди'? — Усмехнулся Кривенко.

— Вроде того. Но скорее 'туристы'. Их уже сейчас начали готовить к боевым действиям в условиях поганого климата Южной Африки. Первые трехмесячные сборы на курортах Намибии запланирован на осень этого года.

— Да уж... — хмыкнул Аркадий. — Почти что картина маслом. Главное теперь, чтобы Императрица твоего папу уломала.

Глава 4

15 сентября 1890 года. Лондон. 37 St. James Street — клуб 'Уайтс'

— Полагаю, джентльмены, — начал Роберт Солсбери , — вы все уже прочли эту мерзопакостную книжку?

— Вы имеете в виду 'Бремя белого человека'? — Отозвался Артур Бальфур с усмешкой.

— Ее самую! Это какой же наглости и бесстыдства должен был достигнуть автор столь презренной брошюрки, чтобы посметь так юродствовать!

— А мне кажется, джентльмены, — совершенно серьезно отметил Джозеф Чемберлен , — что книга хоть и безумно злобная, но очень выгодная для нас.

— Чем же? — Удивился Роберт.

— Великобританию автор буквально смешивает с грязью, выставляя главными негодяями Европы. Пиратами, работорговцами и так далее. Да и по пуританам бьет так, что даже у меня они начинают вызывать отвращение. Но! И это важный момент. Он это делает только в начале книги. Потом, по мере продвижения, переключается на Новую Англию и собственно американских 'персонажей'. Да так, что даже самые скверные пуритане, пираты и работорговцы Старой Доброй Англии выглядят сущими агнцами. Поправьте мне, джентльмены, если я ошибаюсь в этом.

— И все так, Джозеф, какая нам с этого выгода?

— В том, что этот остряк — Муаммар — бьет не по нам, а по 'янки', то есть северным штатам САСШ. И удар этот носит колоссальную мощь. Сколько уголовных дел уже заведено в самих САСШ по итогам проверки материалов этой милой книжки? И ведь расчет был верен — конкуренты уже сейчас бросились топить друг друга, используя очень серьезные компроматы.

— А мы-то тут причем? — Удивился Артур. — Если автор пытался кинуть яблоко раздора в вашингтонский Конгресс, то зачем ему было нужно поливать помоями Великобританию?

— Помоями? — Улыбнулся Чемберлен. — Отнюдь. Этот Муаммар или кто там скрывается под этой личиной, просто привлекает наше внимание к проблеме вот таким экстравагантным способом. И вполне успешно, так как лично я очень сильно задумался. Нас по сути приглашают к новой партии.

— В каком смысле? — Чуть прищурившись, поинтересовался премьер-министр.

— Наша бывшая колония слишком уж быстро набирает силу и выглядит куда как опаснее старых противников в Европе. Что Германия, что Франция — кажутся невинными агнцами по сравнению с тем, что вырастает из САСШ буквально на наших глазах. У них и с сырьем, и с капиталами, и с рынками сбыта, и с производственными мощностями все довольно радужно. А главное — рядом нет ревнивого соседа, которого мы сможем на них натравить. Боюсь, что если все так пойдет и дальше, то нам нужно будет опасаться не союза двух-трех европейских морских держав, а выступления против нас одной лишь бывшей колонии.

— И вы верите этой книге?! — Удивленно воскликнул Солсбери.

— Я верю фактам, которые, как известно, вещь очень упрямая. — С легким металлом в голосе произнес Чемберлен. — Вряд ли я кого-то удивлю, если скажу, что, получив книгу был заинтригован и стал проверять все, до чего мог дотянуться. И вы знаете — ни слова лжи. Да, подача материала вызывает омерзение и о многом из того доброго и светлого, что несет миру Старая Добрая Англия, автор умолчал. Однако его обвинения базируются исключительно на фактах, причем, как в отношении нашей Родины, так и САСШ. Он просто вывернул наружу целые ворохи грязного белья и сделал довольно любопытные расчеты.

— Узнать бы, какая это сволочь так злобствует... — тихо прошипел один из престарелых джентльменов в углу.

— Боюсь, что в ближайшие годы нам это будет недоступно, — усмехнулся премьер-министр Великобритании.

— Кроме того, джентльмены, хочу обратить ваше внимание на то, — продолжил Джозеф, — что Муаммар Каддафи, назовем его так как ему хочется, смог буквально одной книгой сформировать международный клуб влиятельных людей. Как написал мне в письме мой старинный знакомый из Берлина, этот араб смог уязвить гордость самых уважаемых людей Империи, не выслав им экземпляра. Это очень интересный шаг.

— Может у него просто не хватило денег? — Предложил вариант Артур.

— Вы, дорогой друг, видимо не видели книги, — усмехнулся Чемберлен, делая тонкий намек на второсортность Бальфура. — Такой качественной печати и типографии еще поискать. Да и переплет выше всяких похвал. А иллюстрации, таблицы, графики? В общем — очень дорогая и качественно изготовленная книга, говорящая о том, что ее автор не только достаточно состоятелен, но и обладает доступом к самым современным типографиям. Что, безусловно, отбрасывает версии о каком-то там арабе. Пока я остановился на том, что этот кто-то из 'южан' пытается привлечь наше внимание к проблеме. Ведь автор прошелся по всем, кто сдал Юг. Была мысль о том, что это русский принц Джордж, но я отбросил ее. Ведь сам автор довольно болезненно ударил по наиболее прогрессивным слоям российского общества, с которыми принц Джордж активно контактирует.

— Может это уловка?

— Может быть... — кивнул Джозеф. — Но пока все указывает на кого-то из 'южан' из числа тех, что не смирились.

— Но где на Юге может быть такая хорошая типография? — Не унимался Артур. — По мне, так принц Джордж — это именно тот, кто мог это сделать.

— А у принца Джона? Я сравнил 'Хроники Средиземья' и 'Бремя Белого человека' — они напечатаны в разном оборудовании. Да, 'Хроники' тоже очень хорошо, но ощутимо хуже.

— И все же.

— Хорошо, какая ему выгода с этого? — С легким раздражением спросил Джозеф. — Уж в чем-чем, а в тщательной продуманности поступков принца Джорджа нам сомневаться нет никакой возможности. За буквально несколько лет он смог сколотить огромное состояние. И, скорее всего, продолжит в том же духе. Он любит деньги, и они отвечают ему взаимностью. Причем с завидным постоянством. Кроме того, его помолвка с Консуэло Вандербильт однозначно ставит его в лагерь сторонников 'севера', получающего среди них большое влияние и связи.

— А мы все о нем знаем? — Поинтересовался Солсбери. — Может быть что-то упустили?

— Любит деньги, умеет их быстро зарабатывать, — начал перечислять Чемберлен. — Талантливый изобретатель и промышленник. Поклонник Брюнеля и Вандербильта-старшего. Осторожен с женщинами. В политике придерживается умеренно консервативных взглядов. Все известные его интересы тесно связаны с бизнесом в той или иной мере. Иногда даже кажется, что его привлекает все, что может стоить денег. Вот, недавно собрал творческий коллектив и выпустил вышеупомянутую развлекательную книгу 'Хроники Средиземья', которая стала расходиться огромными тиражами. Причем не просто так, а с отдельным томом иллюстраций, сувенирами, настольной игрой, открытками, картами, фигурками и прочими безделушками, которые можно приобрести по почте, через рассылаемый каталог. Даже несколько новомодных диафильмов уже есть. Вдумайтесь — книга! Обычная сказка. А он и тут умудрился все вывернуть так, что деньги потекли к нему обильным потоком. Пожалуй, принц Джордж самый предсказуемый из всей когорты Романовых.

— Достойный преемник Леопольда ... — криво усмехнулся премьер-министр. — Но... — осекся он. — Разве это не опасно для нас? Ведь взойдя на престол он попытается превратить всю Россию в свое личное предприятие. Да, капитала там чрезвычайно мало, однако...

— Я думал об этом, — кивнул Чемберлен, — и вот какая идея у меня возникла... Да, принц Джордж очень талантливый финансист, в силах которого заработать легкими и быстрыми способами просто колоссальные суммы... по меркам одного бизнесмена. В экономике страны, даже России, это все одно — не так уж и много. А учитывая, что Российская Империя по объему производства, наличных капиталов и государственному бюджету не стоит и десятой части Великобритании, то, я думаю, его взлет не должен вызывать паники.

— Но отреагировать мы должны, — твердо произнес Солсбери. — Особенно если принц Джордж действительно так талантлив. Это опасно.

— Совершенно с вами согласен, — ответил с почтением Джозеф. — Собственно идею реакции я и предлагаю. Дело в том, что его мама — Императрица Мария — имеет на него огромное влияние, через которое он стал последнее время вкладывать довольно значительные средства в промышленное производство и инфраструктуру. Это и есть его слабость. По крайней мере, об этом поведал своей любовнице его начальник охраны, сетуя на превратности судьбы.

— Не понимаю вас.

— Последние полгода в Санкт-Петербурге постоянно на слуху Транссибирская железная дорога, которая должна будет соединить европейскую Россию с Владивостоком, то есть, Тихоокеанским побережьем. Амбициозный проект, которому мы вряд ли сможем помешать, слишком уж он важен для Российской Империи. А вот помочь ему так, чтобы он стал трясиной, поглощающей любые средства с завидным аппетитом, в наших силах. Помните, как мы сделали во время строительства французами Суэцкого канала?

— Допустим. И каким образом это ударит по принцу Джорджу?

— Самым прямым. Он ведь уже учредил акционерное общество 'Азиатские железные дороги' и начал эмиссию акций, привлекая средства, в том числе и свои. Он ведь в тот же 'Беломорканал' конвертировал порядка миллиона фунтов стерлингов, выкупая анонимно акции. Если дела пойдут не так, как надо, то ему, как и Лессепсу в свое время, придется эмитировать новые акции. А потом еще, еще, еще и еще. А уж мы постараемся обрушить курс его акций правильными статьями в газетах и журналах. В итоге, кое-что он конечно сможет привлекать, но чем дальше, тем больше ему придется выплывать на свои собственные средства. Ведь строительство этой железной дороги будет для него делом чести. Да еще и горячо любимая мама станет над душой стоять, которой на ушко шепнут нужные слова, дескать, ее Жорж подумывает бросить эту затею.

— То есть, вы хотите целенаправленно загнать его в долговую яму?

— Все так. Но не топить. Ведь мы всегда поможем хорошему человеку, если он согласится нас поддержать в какой-либо малости. Транссибирская железная дорога может стоить от шестисот до восьмисот миллионов фунтов стерлингов. Если не воровать и не мешать. Мы же легко сможем довести затраты на ее строительство до десяти миллиардов, а то и более. Причем, как вы понимаете, когда старые европейские акционеры начнут продавать в конец обесценившиеся акции, нам стоит их скупить. Да и у принца Джорджа доберем остаток до контрольного пакета. Не говоря о том, что Старая Добрая Англия сможет прийти благородно на помощь этим дикарям, когда проект уже дойдет до края. Разумеется, за определенные выгоды. Согласитесь, посадить на крючок такого талантливого финансиста, который всю оставшуюся жизнь будет отдавать нам долги, да еще и получить контроль и прибыли от столь значимой железной дороги нам совсем не помешает. Не считая того, что он в перспективе десяти-двадцати лет вполне может занять престол Российской Империи....

— Очень интересно... — с загадочной улыбкой на лице произнес Роберт Солсбери.

— Но это, как вы понимаете так, черновые наброски, — довольный похвалой старшего товарища, отметил Чемберлен. — В общем — то, что принц Джордж делец нам чертовски выгодно и удобно. И я не понимаю ваших страхов. Вот если бы в России было много таких дельцов, а в их руках находились солидные капиталы, которые они могли бы пустить в дело, тогда да — стоило бы переживать. А так... талантливый одиночка. Мы его растерзаем походя. Не так, так эдак.

— Звучит подходяще, — согласился премьер-министр. — Ладно. О этом благородном дельце мы еще поговорим. Время терпит. Но что нам делать с САСШ? Ведь действительно, очень занятная ситуация.

— Полагаю, что нам нужно постараться подливать масла в огонь противоречий на 'севере'. Уверен, что обостренная борьба между лидерами 'янки', в свою очередь, обострит отношения между 'севером' и 'югом'. Вплоть до раскола и новой Гражданской войны. Вы не обратили внимание на то, что Юг смог-таки сформировать отряды Национальной гвардии куда, по всей видимости, стянул молодых и горячих парней из подпольных организаций вроде 'Красных рубашек'? А это — готовые площадки для развертывания армии и подготовки обученного резерва из 'своих'. Южане, на мой взгляд, сделали правильный вывод из уроков Гражданской войны и ищут внешней поддержки. Что только убеждает меня в том, автор книги откуда-то с Юга САСШ.

— Вы серьезно считаете, что у них получится?

— В таком сложном деле никогда не угадаешь, — пожал плечами Чемберлен. — Однако попытаться мы должны. Такой шанс не каждый день выпадает. Что мы теряем в случае провала? Совершенные крохи. А чего добиваемся в случае успеха?

— ... убиваем конкурента, — медленно произнес Солсбери, — и опасного конкурента, надо сказать...

Глава 5

1 ноября 1891 года. Берлин

Отто фон Бисмарк очень внимательно смотрел на своего сына Герберта, только что вернувшегося с очередного раунда переговоров с принцем Джорджем.

— И каково это, летать? — Спросил канцлер, после небольшой паузы.

— Непередаваемо, отец. Поначалу очень страшно и захватывает дух, но через час начинаешь осваиваться. А к концу суток я уже чувствовал себя вполне комфортно и во всю любовался видами, открывавшимися с двух тысяч метров.

— Чем только этот неугомонный принц нас не удивляет, — покачал головой канцлер. — Вот уж поистине Брюнель наших дней. Сколько твой путь занял?

— Трое суток в один конец. И это с учетом трех остановок. Дирижабль ведь теперь по факту выступает элитным извозчиком. Да и не только. В Нью-Йорке в ходе демонстрации возможностей, принц Джордж этим летом стряс с 'денежных мешков' пять миллионов долларов за прогулки и ланчи в небесах.

— Пять миллионов долларов!? Ну молодец! — От души порадовался старый канцлер. — Нет, ты только сам вдумайся в то, что он учудил! Взгрел этих проходимцев на такие деньги!

— А что, в Германии желающих не нашлось бы?

— Нашлось... в том то и дело, что нашлось, — резко погрустнел Отто. — Может быть, сборы оказались меньше, но не принципиально. И я отлично понимаю Джорджа. Каждый год монополии приносит большие дивиденды, не столько даже финансовых, сколько политических. Хотя уверен, что пожелай он, так уже ходило бы по небу как минимум три-четыре таких дирижабля и....

— Он начал строительство второго, — перебил его Герберт.

— Что? — Опешил отец.

— Джордж начал строительство второго дирижабля 'Консуэло' — копии 'Императрицы Марии', из-за чего лаборатория 'Омега' вот уже год как берет совершенно смешное количество заказов, несмотря на серьезное расширение незадолго до этого. По словам принца, он будет готов к лету следующего года.

— И кто же тот счастливчик? Кому он его строит?

— Себе. Основание простое — подарил яхту отцу, а сам ее совершенно загонял.

— Да уж... — покачал головой канцлер. — Теперь русских в Европе станет еще больше. Ладно. Хватит лирики. Давай перейдем к делу. Ты узнал, почему он пригласил тебя на переговоры во Владивосток? Ведь он сам бывает в Санкт-Петербурге довольно часто.

— Я думаю, что Джордж хотел заинтересовать нас своим проектом 'Азиатские железные дороги', — чуть помедлив, произнес Герберт.

— И что же нас там должно заинтересовать?

— Возможность торговли с Китаем в обход британских коммуникаций. Через совместные предприятия, разумеется.

— Сомнительное удовольствие, — покачал головой канцлер.

— Пока — да, согласен. Однако Джордж взялся за это дело очень ответственно. За тот год, что он стоит в тех краях генерал-губернатором, Владивосток и вся округа преобразились разительно. Правда, подготовительные работы начались еще в 1886 году, но...

— И что же такого он смог сделать?

— Начнем с самого города. В 1886 году, когда все это начиналось, его население не превышало и двадцати пяти тысяч человек. Унылый городок на отшибе. Сейчас, там проживает шестьдесят тысяч.

— И кто эти люди? Китайцы?

— Отнюдь. Переселенцы из Европейской части России преимущественно. Плюс наемные рабочие из Европы и САСШ с семьями. Владивосток кипит. Кроме обширных работ по обустройству портового хозяйства, включая строительство судостроительного завода 'Нептун', в городе создано или создается сорок семь новых мастерских, заводов и прочего. Небольших в основной массе, но расположенных так, что имеется очень серьезный задел к расширению.

— Производство? В такой глуши?

— По всей видимости Джордж имеет на эту глушь совсем иные планы. Потому, как только кирпичных заводов — целых три штуки. Цементный завод. Химический комбинат. Судостроительный завод. Вагоноремонтная мастерская, занимающаяся, впрочем, изготовлением мощных грузовых вагонов нового типа. И так далее. Все это привело к тому, что город разросся более чем в пять раз и пешком стало сложно по нему передвигаться. Так что, Джордж запустил конку — сразу десять линий! Начал строить электрифицированную трамвайную линию вдоль западного берега — такую же узкоколейку, что и у конки, только электровоз тащит сразу четыре, куда более вместительных вагона.

— А откуда он берет электричество?

— У него запущено уже две электростанции, работающие на буром угле. Общая мощность сто мегаватт. Идет расширение.

— Сто мегаватт?! Это же прорва угля! Он его что, тоже из Европы возит?

— Нет. Во-первых, две шахты с суммарно тысячей рабочих у него там уже имеются. Во-вторых, он использует паровые турбины с котлами, в которых, как и на 'Колибри', сгорает вдуваемая угольная пыль. По сравнению с электростанциями, оснащенными поршневыми паровыми машинами даже тройного расширения, КПД существенно выше. По крайней мере, бурого угля он завозит для их нужд так, словно там десять-пятнадцать мегаватт вырабатывается.

— Это что-то вроде тех турбин, что пытается развивать этот англичанин Чарльз Парсонс?

— Вероятно, только куда как мощнее. Изготовлены в лаборатории 'Омега'. И да, он не хочет нам их поставлять. Но пообещал, что при создании совместного российско-германского производства паровых турбин с приглашением на него главным инженером Парсонса, снимет с него все патентные ограничения бесплатно. И даже кое-какие идеи подкинет.

— Тогда на тебе беседа с этим Чарлзом. Он, насколько я знаю, испытывает большие трудности в деньгах и возможностях. Предложи ему перебраться в Германию на очень интересных условиях и пообещай решить все вопросы с патентами. А я займусь нашими ретроградами... — тихо произнес Отто фон Бисмарк.

— Maschinenfabrik Augsburg AG .

— Что?

— Джордж рекомендовал начать переговоры с Maschinenfabrik Augsburg AG. Говорит, что у них большой потенциал и неплохие кадры. Должны справиться.

— Что же, попробуем. Сколько он готов выделить средств на совместное предприятие по производству паровых турбин?

— Десять миллионов рублей. Плюс патенты и ряд очень интересных технологий.

— Мда... беда с этим Джорджем. Что же он все бежит? Неугомонный какой-то.

— Молодой еще, — потом поутихнет.

— Ох уж и не знаю... я же не зря его наследником Брюнеля назвал — такой же сумасшедший черт! Тот до последнего вздоха бурлил как котелок на огне и этот, видимо... — Сказал канцлер и сделал небольшую паузу. — Ладно. С Владивостоком понятно. Но пока я все равно не вижу особенно смысла вкладываться в эту авантюру. Железная дорога через всю Сибирь — это очень непростая задача. Вот когда станет ясно, что он справится, тогда — посмотрим. А рисковать и возить грузы из Китая морем нам совсем не с руки.

— Пока у него все идет по плану.

— По плану это как? — Усмехнулся канцлер. — То, что Джордж сможет привлечь нужное количество денег к этому проекту никто и не сомневается. А вот строительство столь протяженной и сложной железной дороги — та еще проблема.

— Так ведь именно что со строительством он пока справляется. Не знаю, как там будет дальше, а пока он показывает просто колоссальные темпы. Построено два важных транспортных узла — во Владивостоке и небольшой станции Пушкино, что стоит на северном берегу Углового залива. В первом случае — железнодорожный узел тесно связан с портом и складами. Да чего уж там. Пять технологических веток прямо к пирсам подходят, в зону досягаемости портовых кранов. Во-втором — обычная узловая сортировочная станция. Только большая. Между ними тридцать километров мощной, как он сам говорит магистральной железной дороги — насыпь из песка с щебенкой, удвоенное количество шпал да тяжелые рельсы с закаленной головкой.

— Неплохой результат за год, — согласился с сыном Отто фон Бисмарк.

— Если бы он им ограничился! Когда я улетал, в сторону Хабаровска уже десять километров этой магистрали ушло. А в сторону Харбина и Находки по тридцать куда более легкой дороги. Но тоже с двумя колеями и тяжелыми рельсами.

— Находка?

— Новый город-порт на восточном берегу залива Петра Великого. Там обнаружено очень богатое и интересное месторождение угля, по слухам даже антрацит есть.

— Чем отличается легкая дорога от магистрали?

— Насыпью. Она простая, из местного грунта. Поэтому возводится значительно быстрее. Так, например, до Находки, сто с небольшим километров, проложат уже к ближайшему лету. А к Харбину доберутся года через два. Для сравнения — ветка на Хабаровск по плану должна будет введена в эксплуатацию в 1895 году. Кроме того, принц Джордж уже смог заключить от имени 'Азиатских железных дорог' договор подряда на строительство железной дороги от Харбина до Пекина через Гирин и Шэньян. Объявленный срок исполнения контракта 1898 год. Да и с Кореей какие-то переговоры идут. В общем — он очень сильно разворачивается.

— Странно... И как он получил такие темпы?

— Много паровой техники, хорошая организация работ, активное и массовое применение взрывчатых веществ, многократно ускоряющих выемку грунта и так далее. Джордж постарался применить все лучшее, что только можно было найти в современных технологиях. Так, например, строительство идет не одним фронтом, а, как он выразился, распределено. Вперед уходят бригады саперов, лесорубов, мостовых строителей, которые все подготавливают. Причем не просто уходят, а двигаются на паровых тракторах и дорожных локомотивах. С ними идут паровые краны, легкие колесные экскаваторы, трактора с навеской бульдозерного оборудования... в общем — целые колонны техники.

— Откуда они там взялись? — С удивлением в голосе поинтересовался канцлер.

— Так Джордж завозил. Вместе с рабочими на долгосрочных контрактах. Сейчас там, не считая локомотивов около тысячи единиц самоходной или буксируемой паровой техники, работающей на угле или дровах. Еще двести стационарных паровых машин на местах для промышленных нужд. Но Джордж на этом не останавливается. Ему там очень не хватает машинистов и механиков. Поэтому он прямо на месте развернул десять вечерних курсов для всех желающих. Да и вообще

— развернул целую сеть учебных заведений прикладного характера.

— Откуда же он взял персонал?! Учителей тех же?

— Из проекта 'Заря' , которым он занимается вот уже почти десять лет. Или ты о нем забыл? В общем-то, как кипят дела у принца Джорджа вокруг Владивостока словами не передать. Это надо видеть.

— Я верю в то, что Джордж смог пустить пыль тебе в глаза, но...

— Пап, он никаким образом даже не намекал на то, чтобы Германия вложилась в его 'АЖД'. Вообще. Понимаешь? Он просто продемонстрировал мне свои успехи. А то, что в их свете 'АЖД' становится весьма перспективным вложением денег — это уже показалось мне. Что конкретно он хотел — не ясно.

— А ты не спросил?

— Спросил. И Джордж ответил, что просто хотел покатать своего друга на дирижабле. Но ты же знаешь — просто так он даже в туалет не ходит.

— Ах вот оно как... — задумался канцлер. — Тогда нужно думать. А ты, знаешь, что... изложи-ка все подробности твоей поездки на бумаге. Максимально детализировано. Все что вспомнишь. Даже впечатления от борделя, если посещал. Все может быть важно....

Тоже время. Владивосток

— Слушай, а мы не обнаглели? — Поинтересовался Гоша у Аркадия, наблюдая за тем, как несколько крепких, флегматичных рабочих с помощью погрузчика завозят через портал мешки с высококачественным цементом.

— Самое вкусное с Украины я уже снял, — пожал плечами Кривенко. Сейчас у нас второй этап — оборудование. Но есть довольно приличное окно по времени. Не простаивать же складам? Это вызовет ненужное подозрение. Шевелиться нужно в меру, но постоянно. Или ты думаешь, что нам тут хороший цемент не пригодится?

— Пригодиться, конечно. Но отчего ты не купил его на имеющиеся средства? Зачем вся эта афера была нужна?

— Извини, шалость небольшая. Хотелось уйти красиво. А то, понимаешь ли, забыли они, кто такой Леня Голубков и компания.

— Хм...

— Не переживай. Все эти кредиты частные, то есть, взяты на физические лица. Сначала полгода будут названивать по номерам совершенно нейтральных людей. Я специально подобрал их из списка тех, кто мне когда-либо дорогу переходил. Потом отдадут коллекторам, которые в конце концов огребут по щам от правоохранительных органов из-за того, что терроризируют совершенно непричастных людей. И на этом все забудется.

— Ты уверен?

— Более чем. Три десятка бомжей недурно так подработали, сменив имена. Небольшая взятка и они оказались зарегистрированы не со вчерашнего дня по искомому адресу, а уже как десять лет. Липовые справки о доходах. Кроме того, не забывай — дела делал опытный разведчик, работающий на тебя.

— Вы что, бомжей после завершения дела ликвидировали?

— Зачем? Отправили в Крым поездом с небольшой суммой денег, отмытых, побритых, сытых и в новой, чистой одежде. Теоретически их, конечно, найти смогут, но оно кому надо? Это же каскад разрозненных частных кредитов на вполне умеренные суммы. Догадаться их свести в одно дело не так просто.

— И сколько получилось, кхм, освоить?

— Сорок два миллиона чистыми.

— А еще сможете? — Задумчиво спросил Гоша, после небольшого раздумья.

— Кто-то только что дергался из-за риска? Или что-то с памятью моей стало? — С ехидцей поинтересовался Аркадий.

— Если все так, как ты описал, то... хм... это дело выглядит довольно интересно. В конце концов лишние доходы там нам не помешают. Это сколько цемента выходит?

— Я нашел поставщика, который М600 отгружает по двести пятьдесят рублей за мешок. То есть, тонна выйдет в пять тысяч, а все освоенные деньги дадут восемь тысяч четыреста тонн. Без доставки, разумеется. Но учитывая объемы заказа, полагаю, доставят бесплатно.

— Но пока ты сделал пробную закупку?

— Верно. Всего тысячу тонн. Он их привез бесплатно.

— Вернемся к вопросу освоения банковского сектора. Сколько можно оттуда надоить по схеме Лени Голубкова?

— Фамилию придется сменить. Но если работать аккуратно, то, полагаю, по двадцать миллионов каждый месяц. Для Москвы такие убытки совершенно незаметны.

— Ну и отлично, тогда так и поступайте. Может быть хотя бы портовое хозяйство во Владивостоке толково забетонируем. Да еще эти работы с мостами, от которых все одно никуда не деться.

— Не забывай о том, что морские офицеры с тебя не слезут, пока ты не соорудишь хоть какие-то береговые батареи... а по опыту нашей сборки времени не было ничего лучше башен линкоров, установленных на цементированных фундаментах.

— Мда...

— Вот именно. Уверен, что флотские 'старики' будут очень довольны твоими работами по организации крепостной обороны. И плевать, что она нужна как мертвому припарка. Этих твердолобых парнокопытных не переубедить. Их, пожалуй, даже могила не исправит. Так что не вздыхай. Понимаю твои тревоги о том, что зимой с цементом работы возле воды проводить сложно. Но отсыреть ему мы не дадим. Тепловые пушки и строительство береговых батарей да прочих укреплений вполне нас выручат....

— Только вот пушки, башни, механизмы заряжания и прочее.... Все одно эти батареи будут дорогим удовольствием.

— Ой, да все будет хорошо. Чего ты нервничаешь? Если денег будет мало — напечатаем еще. Фунтов стерлингов там или франков. Нам что с тобой, жалко? Как говаривал адъютант Грициана Таврический: 'Бери, бери, я себе еще нарисую'. Ладно. Похоже закончили погрузку. В общем — я туда пошел. Нужно наш гоп-стоп кредитной системы еще организовать. Ну и с умными людьми посоветуюсь, может еще как получиться денег привлечь.

— Аркаш, — положил ему руку на плечо Гоша, — ты главное не увлекайся. То, что один раз нас пронесло и тебя не тронули, да и контрразведчик попался с пониманием — это еще не повод слетать с катушек.

— У нас там времени осталось всего ничего. Еще немного и можно будет слетать в самом натуральном плане.

— Смотри сам. Я портальную установку заминировал. Таймер — расчетное время. При попытке разобрать или отключить — самоуничтожение. А там пятьсот килограмм прессованного тротила в стальной оболочке. Так что, если прижмут — ты знаешь, что им подсказать. — Сказал, серьезно взглянув в глаза другу Гоша.

— 'Если что' — не будет. Мы справимся.

— Надеюсь на это... но уж больно мы там разгулялись.

— Кто не рискует, Гош, того девки не любят, — усмехнулся Кривенко и смело двинулся в портал.

— Девки не любят... — буркнул себе под нос Гоша, провожая спину друга. — Как бы все не погорело из-за этой лихости чрезмерной...

Глава 6

2 мая 1892 года. Техас. Остин

В этом году Георгий Александрович решил совместить взятие 'на лето' своей невесты с кругосветным путешествием на дирижабле. И людей посмотреть, и себя показать, и рекорд, опять-таки поставить, да и переговорить кое с кем требовалось с глазу на глаз, не привлекая к самому факту переговоров лишнего внимания...

Выехавшая еще осенью команда смогла договориться с администрацией штата, а потому 'Императрицу Марию' ждала не только причальная мачта и ангар, но и запасы топлива с несущим газом. А также целая когорта влиятельных людей, собравшаяся буквально со всего Юга. Ну и простые зеваки, заполонившие всю округу, чтобы посмотреть на чудный воздушный корабль, легко пересекший Тихий океан.

Прием. Бал. Светское общение.

Все было так, как и должно быть. Тем более, что Юг САСШ, славный своими аристократическими корнями и традициями постарался не ударить в грязь лицом и достойно принять высокого гостя.

Но самое интересное произошло ночью — практически сразу после завершения приема, когда Цесаревич удалился в выделенные ему покои для отдыха.

— Здравствуйте, Бенджамин, — первым поздоровался с вошедшим Гоша, — присаживайтесь.

— И вам доброй ночи... — кивнул губернатор Южной Каролины и, после небольшой паузы добавил, — Ваше Высочество.

— Для вас просто Джордж.

— Джордж. — Согласно кивнул он. — Признаться, я удивлен вашим желанием переговорить вот так — тайно.

— Ради этого разговора, собственно, я и устроил весь этот балаган с кругосветным путешествием. Яхта вполне могла забрать мою невесту и сама. Тем более, что с этого года она окончательно переселяется в Россию и начинает готовиться к приему православия.

— Вот как? — Озадаченно произнес Бенджамин и почесал щеку. — Тем страннее.

— Вы, как и я читали эту замечательную книжку — 'Бремя белого человека'. Не так ли?

— О да! Никогда в своей жизни не читал книг лучше.

— Меня она тоже очень заинтересовала. Я начал проверять факты и ужаснулся... поняв, какую ошибку совершил мой дед.

— То есть? — Несколько озадаченно переспросил Тильман.

— В разгар войны за независимость Юга, — начал Георгий, внимательно отмечая реакции собеседника, который аж подобрался, услышав такую трактовку, — Российская Империя, ведомая сиюминутными конъюнктурными интересами, послала в поддержку янки две эскадры крейсеров всемерно выказав им поддержку. Это было ошибкой. Большой ошибкой.

— Ах вот вы, о чем, — усмехнулся Бенджамин.

— Понимаете в чем дело, — чуть замявшись, продолжил Гоша, — у меня дар. Время от времени мне снятся сны, в которых я вижу тот вариант будущего, который наиболее вероятен. Так, например, я знал за полгода до попытки покушения на отца об этом, причем с важными деталями, которые прочитал во сне в газете середины XX века. Все сбылось. Один в один. Или мои изобретения? Многое из того, что я делаю, я просто вижу в снах, а потом, собрав на стапеле просто подгоняю под реальность.

— Вы серьезно?

— Более чем. Именно поэтому я и говорю, что ошибка моим дедом была совершена чудовищная. Даже если не заглядывать в будущее, а говорить о днях прошедших, то столько боли, крови и унижения, как от янки Юг не принимал никогда. И ладно бы война. Ведь эти скоты вырезали простых мирных людей и разрушали все, до чего могли дотянуться. А потом десятилетья самого наглого грабежа, доходящего до абсурда, вроде взвинченных в десять-пятнадцать раз налогов специально для оккупированных южных штатов.

— И поэтому на Юге очень долго не смогут простить тех обид. Возможно, что и никогда.

— Да. Но если бы дед отправил Балтийскую эскадру в помощь вам, то блокады бы не случилось. Да что там блокады! Она бы прошла по флоту янки как паровой каток по лягушке. Эскадра тяжелых боевых кораблей, прекрасно вооруженных и с экипажами, закаленными в боях с турками, французами и англичанами. Серьезных боях. Как на море, так и на земле, в осажденном Севастополе...

— Это верно, — кивнул Бенджамин, — блокада унесла много жизней женщин, стариков, детей. Но прошлого не воротишь.... Ваш дед сделал то, что сделал.

— Дело в том, что, пойдя на поводу у сиюминутных выгод, он помог выжить чудовищу, которое в ближайший век поглотит больше двухсот миллионов жизней.

— Сколько?!

— Как вы знаете, у янки безудержный аппетит. Поглотив и подчинив себе Юг силой и большой кровью, они пойдут дальше, развязывай войны, сея раздор и разруху. Ведь туда, где прошла тяжелая война, всегда будут устремляться их саквояжники, пытаясь выкупить самые лакомые кусочки за гроши. — От упоминания саквояжников Тильмана передернуло.

— Вы говорите страшные вещи...

— Еще страшнее вам станет тогда, когда вы поймете, что ядро вооруженных сил этих ненасытных 'денежных мешков' составите вы — южане. Гражданская война показала кто чего стоит. Из северян солдаты, уж простите, но как из говна пуля. — Тильман довольно хохотнул, польщенный сравнением. — В сущности было только две причины, по которой вы проиграли. Во-первых, это предательство всех союзников и друзей, из-за чего вы оказались в блокаде. Во-вторых, общая неготовность Юга к войне. Вам ведь не хватало элементарных вещей — одежды, обуви, оружия, боеприпасов, амуниции, фуража.... И вы знаете, когда я изучал материалы о том, как протекала Гражданская война у вас — мне невольно вспоминалась Россия.

— Серьезно?

— Понимаете в чем дело... Россия как государство было выковано в двух тысячелетиях бесконечных войн и набегов. Нас постоянно кто-то хотел завоевать или ограбить. Так вот. Читаю я описание битвы при Геттисберге и вспоминаю многочисленные эпизоды Крымской войны, что гремела всего на десть лет ранее. Там тоже русские полки не раз шли на неприятеля по полю под плотным огнем не в силах ответить. Не было ни пороха, ни нормального оружия. В штыки приходилось брать противника. А потом, на земле перед своими позициями мальчишки бегали и собирали пули. Ибо даже свинца, чтобы отлить свои, не имелось. Сапоги с картонными подошвами. Голод. Оборванная и поношенная форма. И такая же несгибаемая воля к победе....

— Да, — кивнул задумчивый Бенджамин. — Схожести много. Но зачем вы сейчас затеяли этот разговор? — Поинтересовался он, прищурившись.

— Как я уже сказал, янки собираются продолжать свою экспансию. Кровь, боль, страдания и грабежи. Причем, руками юга, ибо северяне к войне совершенно неприспособленны. Вот грабить и убивать — это да, это их конек. Идея фикс этого проклятого пуританства! — Георгий кашлянул и продолжил. — Ну так вот. Мне стало известно, что они готовят войну с Испанией, стремясь отнять у нее Кубу и Филиппины. Для того, чтобы южане добровольно стали записываться в армию этих скотов они собираются устроить провокацию — потопить собственный броненосец в порту Гаваны. Идиотизм, но, поданный в правильном ключе газетами...

— Вы в этом уверены?

— Более чем. У меня есть свои осведомители в лагере севера, — хитро усмехнувшись, произнес Георгий.

— Вандербильты...

— Не только. В сущности, мне они нужны только по двум причинам. Во-первых, Консуэло мне действительно очень нравится. Добрая, светлая душа. Хотя, признаюсь, начиналось все с обычного брака по расчету. О том, что я ее смогу полюбить, как-то даже и не думалось. Во-вторых, мне нужно до последнего держаться в стороне, чтобы не спутать им карты. И вам. Ведь вы отлично понимаете, что такая война, которую янки захотят выиграть руками юга, прекрасный повод напомнить им о том, что не все еще закончено.

— Но как?! — Воскликнул, вскочив Тильман. — Да, у нас есть люди, готовые и умеющие сражаться, но, как вы отметили, нету возможности. Поднимись мы вновь — и все повторится! И снова голод, ужасы, смерть сотен тысяч женщин и детей, и безусловное поражение.

— Вы так верите в эти сны?

— Они ни разу меня не подвели. И я убежден, что судьбы наших стран очень сильно переплетены. Без свободы и благополучия Юга и для России не будет доброго будущего. В доказательство моих слов я в папку положил карту полезных ископаемых южных штатов с комментариями. Это карта из будущего. Сейчас многие из них не отмечены, ибо не найдены. Проверьте ее. А потом, когда все подтвердиться, постарайтесь осознать, какое зло родилось в Новой Англии. Натуральный форпост самого Сатаны. Не иначе. Ведь те двести миллионов — это только насильственно умерших. А если посчитать количество погибших от голода, холода и болезней? А раненных и увечных? Поверьте — зная все это — я не отступлюсь. Никогда.

Спустя пять часов. Рассвет. Один из особняков в пригороде Остина

— Джентльмены, — громко произнес Бенджамин Тильман, входя в зал, где ожидали итогов его переговоров с принцем Джорджем большая часть лидеров Юга.

Все обернулись на его голос и мгновенно замолчали, словно осеклись. Перед ними стоял их старина Бенджамин... в повседневной форме маршала Советского Союза образца 1935 года. Хотя, конечно, никто из присутствующих этого не знал. Тонкую, просто сочащуюся плоть чудовищной шутки они понять не могли. Однако именно она заставила Георгия не лично вручить форму, а передать ее столь необычным образом. Боялся как-то не так отреагировать и сорвать мечту доброй половины планеты начала XXI века...

— Что это? — Поинтересовался Фитцхью Ли, брат знаменитого генерала Ли и неутомимый борец за независимость Юга.

— Новая форма вооруженных сил Конфедерации, — невозмутимо окинув присутствующих взглядом, произнес Тильман. — Да, джентльмены. Да. Ничего не кончилось и судьба подбрасывает нам второй шанс. Не знаю, как вы, а я хочу рискнуть. Все лучше, чем прозябать под гнетом этих ... — а дальше губернатор Южной Каролины и лидер боевой организации 'Красные рубашки' разродился изящной, но совершенно непечатной конструкцией, повествующей о его безумной 'любви' к своим северным соседям. И, само собой, с пояснением чего он куда им желает насовать. С чем, в принципе, были согласны все присутствующие, расходясь только в деталях и порядке описанного действа.

... и вот на такой поэтической ноте начался первый военный совет возрождающейся Конфедерации. Что, впрочем, совсем не помешало ему толково отработать.

Глава 7

3 апреля 1893 года. Где-то в Северной Корее

Сотник уссурийского казачьего войска Африкан Богаевский огляделся по сторонам и тяжело вздохнул. Шел уже второй год его мытарства по этим горам, которые он уже, пожалуй, знал не хуже местных жителей. Благо, что те активно шли на контакт и охотно помогали за небольшую плату, ведь уссурийские казаки смогли в самом буквальном смысле извести всех лихих людей в округе.

Конечно, официальная власть в Ханяне знала о происходящем, но относилась к этому с благоволением, потому как с одной стороны они получили взятку за поддержку 'картографической экспедиции', а с другой — были довольны наведением покоя на севере.

Однако не все шло гладко.

Уже осенью прошлого года от старост корейских деревень стали поступать сообщения о том, что на территории действует несколько отрядов японцев и примкнувшим к ним корейцам с целью разведки. Видимо в Токио хотели знать, что да как в Корее происходит и найти подходы к наиболее влиятельным лицам на местах, дабы не допустить восстания в будущем.

И вот теперь отряд Богаевского шел по следам одного такого отряда....

— Ваше благородие! — Обратился подъехавший урядник. — Впереди засада.

— Ты уверен?

— Так точно. Нас пропустили, не желая спугнуть. Но мы их заметили, хотя вида не подали.

— Где они? — Спросил напрягшийся сотник, доставая планшет с картой.

— Вот тут, — чуть подумав, указал пальцем урядник....

Уже спустя пару минут, казаки имитировали поломку легкой повозки — тачанки , так как просматривались с места предполагаемой засады, и начали разбивать лагерь чуть в стороне от дороги. Они ведь никуда не спешили. Да и день уже клонился к вечеру.

— Думаете, нападут? — Поинтересовался Африкан Петрович у Семена Николаевича, старшего инспектора службы безопасности корпорации 'ЗОНТ', а в прошлом разведчика ФСБ с опытом полевых операций.

— Не знаю. Лагерь хоть и просматривается с их позиций, но обстреливать нас оттуда просто нечем. Далеко и неудобно. Разве что они пушки с собой захватили. А ведь мы можем и повернуть обратно, они же не знают, насколько серьезна поломка. Они точно по наши души там засели, видимо заметили нас. Днем по открытой местности не сунутся. Шутка ли — почти четыре километра под пулями шагать. А там им всего от полусотни до сотни. Преимущество незначительное для такой атаки. А вот ночью — гарантированно сунуться...

И предчувствие опытного разведчика не обмануло.

Примерно в полночь, уже начав клевать носом от умиротворяющей природы и усталости, Семен Николаевич услышал какой-то легкий шорох со стороны ожидаемой атаки. Он довольно шустро вскинул прибор ночного видения и почти сразу тихонько толкнул также напрягшегося казака, что был в посту с ним....

— Что там? — Шепнул ему на ухо, поднятый по тревоге Африкан Петрович, спустя минуты полторы.

— Идут. Ориентиры помните?

— Обижаете.

— Тогда всем занять свои позиции....

— Ориентир 'Один', — громко крикнул Андросов, через полминуты, — возвышение половинное. Пли!

И казаки выстрелили. Залпом. В полсотни винтовок. По сектору, обозначенному одиноким деревом, поднимающимся на горе вдали, что явно проступало на фоне ночного света даже при свете звезд. Рассеивание, конечно, оказалось приличное. Но... задачи перестрелять гостей и не стояло.

— Пли! — Повторил спустя несколько секунд, команду, Сергей Николаевич, наблюдая в прибор ночного видения, как замешкались нападающие.

— Пли! — И третья порция из полусотни пуль густо прошлась по узкому сектору, собрав свой скудный улов.

Разумеется, с той стороны тоже стали стрелять. Только вот лагерь разместился так, что со стороны атаки там виднелась лишь непроглядная тьма....

Расстреляв первую обойму залпами, казаки перешли на беглый огонь по вспышкам. Нападавшие отвечали, но, учитывая, что казаки все прятались за укрытиями и постоянно смещались после выстрела....

— Ориентир 'Сигма'! — Крикнул Андросов, стараясь перекричать шум боя. — Возвышение обычное. Пли!

И его услышали. Разрядившись залпом по указанному направлению, куда, как он заметил, стали оттягиваться нападающие.

— Пли! Пли! Пли! Пли! — С небольшим промежутком повторил команду Сергей Николаевич.

И тишина.

Только раненые стонали где-то там — в стороне.

Утро, как и ночь, принесло свои сюрпризы.

При попытке выйти из укрытий и приблизиться к убитым и раненым по казакам открыли огонь. Издалека. Считай что на предельной дистанции. А потому довольно не точно. Однако — открыли. И им пришлось стремительно вернуться.

А вот дальше началась увлекательная игра в кошки-мышки, в которой обе стороны стали увлеченно перестреливаться.

Конечно, Богаевскому очень не хватало пулемета, с которым успел познакомиться на учениях, но и тем, что есть, получалось обходиться. Особенно понимая, что патронов у них в достатке и их можно было не жалеть — тачанки ведь использовались в качестве обычных повозок со всеми вытекающими бонусами.

Тактику Сергей Николаевич выработал очень простую. Высматривая в бинокль наблюдателей и стрелков противника, а также потенциальные укрытия, он указывал полусотне ориентир, по которому она давала залп во все пятьдесят стволов. Аккуратно, не спеша.

Около полудня противник вообще перестал мелькать в зоне видимости, поэтому, пользуясь заранее намеченными укрытиями, часть казаков, прикрывая друг друга, стала продвигаться к вскрытым позициям 'ночных гостей'. Спокойно, деловито, не мельтеша. Считай как на учениях, что им устраивал цесаревич регулярно.

— Ваше Благородие, — обратился к Богаевскому урядник, — живых нет. Раненых там, в поле, добили из винтовок. По две-три пули от них вошло. А среди тех, что тут лежат, есть парочка с перерезанным горлом.

— О как! — Хмыкнул Семен Николаевич. — Совсем разговаривать с нами не хотят.

— Одеты как хунхузы... только странные они какие-то, — задумчиво произнес Африкан Петрович, рассматривая трупы.

— Потому что это не хунхузы, — усмехнулся Андросов. — Ты не обратил внимания на то, что у них, несмотря на типичную одежду для бандитов, одинаковая амуниция? Причем армейская. Подсумки для патронов, например. Исподнее.

— Думаете, что это переодетые солдаты?

— Скорее всего, — кивнул Андросов. — Мда. Ладно. Иевлев — начинайте копать могилы. Семенов — дальнее охранение. Сурков — на лагере, помощь раненым. Сиротин — обыск погибших. Все странное и необычное описать. Так. Вопросы есть?

— Общую могилу?

— Нет, для наших отдельную. Негоже вместе. Петрова и Солнцева честь по чести погребем. Не повезло ребятам. А мы с вами, Африкан Петрович, поднимемся вон на тот склон. Посмотрим, куда остатки этих, — он кивнул на трупы гостей, — побежали.

— Думаете, устроят новую засаду?

— Не исключено. Зная японцев, я не думаю, что они так просто сдались.

— Да полно вам. Они тридцать семь человек тут оставили. Да патронов пожгли прорву. Это мы с на тачанках их везем великое множество, а им, поди, и стрелять уже не чем. Куда им засады устраивать? Перебьем.

— И все же. Я не хочу рисковать. Нас ждали. А это уже совсем не шутки. Вполне возможно, что ночью они отправили связного за подкреплением. Да господа, да. Для нас с вами отныне идет полноценная война.