Люди, которые...

К гному подбежал начальник школьной охраны:

— Я послал за помощью, но пройдет ли гонец?

— На все воля богов, — гном повертел маской. — Ученики что?

— Закладывают входы, как велено...

Мягкий, тошнотворно-хрустящий, неимоверной силы удар вынес ворота. Начальнику охраны створкой оторвало голову. Гном успел опрокинуться навзничь. Дубовые крылья пролетели над ним и ударились в стену спального дома, обрушив кусок резного карниза.

Под каменной аркой входа проявился человек в маске Льва. Только маска плыла в свете праздничных фейерверков, только медные губы зверя кривились, как живые.

И губы эти сказали:

— Ну что ж, мелочь черномордая... Хаос так Хаос!

За медногривым Львом во двор вбегали служки, и тотчас один за другим падали под стрелами из окон учебного дома. Демон-Лев повел рукой с уже нечеловеческими когтями, незримым вихрем исторг из дома взрослых стрелков-защитников и разбил их о стену Школы.

Когда Лев снова обратил взор на брусчатку двора, то проклятый черномордый гном уже исчез. А вокруг здания слабо замерцало охранное кольцо — управитель Школы сам его настраивал и теперь надеялся, что его-то руны пропустят. Но от человека в твари Хаоса ничего не осталось; медногривый демон отлетел на несколько шагов, сел на теперь уже совсем звериную задницу и задумался.

Гном же укрылся в холле учебного дома. Захлопнул дверь и оказался перед столпившимися подростками.

— Ну что? — трясущимися губами спросил его самый лихой из пацанов. — Мы им живыми нужны, т-так?

А единственная в Школе девочка, обхватив себя за плечи, выдохнула:

— Может, им нужна я. Кровь Корнелиев... Есть много ритуалов, где...

Самый лихой из пацанов подвинулся ближе, но даже в такой момент обнять внучку Императора не осмелился. Гном снова повертел головой под черной маской, а потом снял маску и аккуратно положил на столик у входа, как зонтик или там шляпу.

— Молоток дайте.

Некоторое время гном сосредоточенно вбивал гвозди теперь уже во входную дверь, покрывая дубовые створки узором блестящих шляпок. По холлу все больше разливался запах пота.

Снаружи горели деревья школьного садика. Рядовые хаоситы бросались на сверкающую пелену и отлетали шариками, словно бы в телах у них исчезли все кости, после чего вскакивали и напрыгивали снова.

За воротами Школы городская стража выстраивала стену щитов. После того как демон растерзал полдесятка самых отважных, стража на медного Льва не лезла. Стражники ждали прибытия магов, но те запаздывали. Видимо, Новый Год праздновал не один человек в маске, и маги требовались не только здесь.

Укрепив дверь, гном с подростками — теми, кто не оцепенел в ужасе — принялся таким же узором заколачивать окна столешницами и полками шкафов. Хоть какое-то занятие, позволяющее не думать, не представлять, что случится после падения защиты.

Защита держалась на удивление: демон-Лев, еще в человеческой ипостаси, делиться добычей не собирался ни с кем, и настроил рунное кольцо прочно, чтобы не ворвались хаоситы-соперники.

А теперь и сам войти не мог, и не понимал, отчего. И знал, что гадать бесполезно: Хаос. Как получится, так и получится, после призыва уже ни на что повлиять невозможно.

— Давай поговорим, гном из Маджарата, — Лев растянулся на брусчатке. — Кого ты защищаешь? Это же люди. Люди, которые жгли твоих сородичей в погромах. Люди, которые кидали в тебя грязью еще месяц назад, узнав, что ты идешь в Столицу и там заработаешь денег, а они так и останутся нищими в хуторе над переправой. Люди, которые и тебя продадут, если я угадаю, что им посулить.

Лев хмыкнул:

— Кстати, посулить... Я и сейчас готов уплатить золотом по весу. Тебе... Или всякому, кто откроет мне дверь.

Подростки переглянулись и как-то даже несколько отодвинулись друг от дружки, гном же прохрипел:

— Ты несешь смерть.

Лев засмеялся: словно в плавильной печи заклекотала кипящая медь, и заплескали по двору багровые отсветы, и золотые блики затанцевали на остатках стекол.

— Смерть и муки — это к Тьме. Я всего лишь Хаос. Я родился до Тьмы и Света. Они и умрут раньше меня, ибо всего лишь ярлыки. Я начало и конец, я величайший из владык хотя бы потому, что мне не нужно ни ваше поклонение, ни ваша сила, ни ваша вера. Вы заперты в телах, вы заперты в мире, вы заперты в сети глупых законов. Узрите это, и вам не понадоблюсь я, ибо вы не просто станете равны богам — но сможете их создавать сами!

Тогда единственная в Школе девочка засмеялась, и дико зазвенел смех среди горящего двора, над комками мяса, над шипящей кровью:

— Ты опоздал, меднозадый! Этой весной я и без тебя создала бога, и он спас меня от участи хуже смерти!

— Я не стыжусь признавать ни свою ошибку, ни свою слабость, — Лев замурлыкал почти дружелюбно. — Выйди же ко мне, поделись же со мной знанием! Слабость и сила тоже ярлыки, а я Хаос, не больше...

Демон выпрямился над стеной, над крышей учебного дома, но и так не смог войти: ведь он сам настроил защиту против таких же.

— ... Не меньше!

Гном опустил руку за отворот куртки — в руку легла плоская коробочка с амулетом Далекого Отечества; принц говорил — пока амулет при себе, все хорошо. И гном пробормотал то, записанное на бумаге, заученное в кабинете принца:

— ...Если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день...

То ли сработал амулет из Далекого Отечества, то ли донесение на тонкой бумаге — в следующий миг двор исчертили белые стрелы, разорвавшие медного Льва на неровные клочки, словно бы не существо из плоти и крови, а рисунок, плоскую картинку. И все, собравшиеся в холле, почувствовали, что и слова Льва, несмотря на кажущуюся глубину, в самом деле такая же картинка, рисунок, тонкий покров умствования над сложностью живого мира.

С воплем:

— Глаза закрыть!!! — гном повалился на пол, обхватывая голову руками, и уже не видел, как бойцы семьдесят пятой когорты и маги из легиона "Гелиос" белым пламенем стерли последние следы медного Льва, как на двор вбежали спасатели и лекари, высланные принцем Клавдием, и как собравшиеся архимаги — те четверо, что вчера читали донесение гнома — поджимали губы, недовольные собственным опозданием и проистекшими от этого жертвами.

Не в срок полыхнуло над городом утро: где прошел Хаос, долго еще останутся перепутаны Время и Вечность.

Первый архимаг, высший фейри Эльвенгарда — рослый, белокурый, синеглазый, точь-в-точь с картинки — наклонился над упавшим гномом, протянул ему маску:

— Ты-то что здесь делаешь? Ты знаток совершенно в ином.

— Долги семьи, — фыркнул гном, натягивая на лицо спасительное черное зеркало. — Меня и отправили.

— А согласился ты почему? Ты не мальчик, мог настоять на своем.

— Пытался сбежать от себя, — гном оперся на руки, попал правой ладонью в лужицу грязи, выругался и принялся обтирать ладонь о булыжники. — Сменить занятие. Отчаянная попытка вернуть старое время — пусть не счастливое, так хотя бы ясное...

Гном посмотрел на ладонь: вроде бы отчистилась.

— Снова ничего не вышло. Снова приземленность происходящего, моральные вопросы в сторону Вселенной, опять уличные бои, а раз бои, то случайно-напрасные жертвы и столкновение правд...

Архимаг помог чернолицему подняться. Вышли за разбитые ворота Школы и встали чуть в стороне от лекарей, суетящихся над спасенными подростками — гном так и не привык выделять из толпы учеников хоть кого-то. Слишком уж мало прошло времени, вот бы месяц... И месяц еще очень быстро, по-столичному, надо усилие приложить. В Маджарате он бы понял, кто чего стоит, разве что через год.

Архимаг подвернул край мантии, обнося коричневую лужу.

— Как раньше уже не получится. — Сколько раз он это говорил за последние сто лет!

— Ну да, конечно. Взошла Алая Звезда, сквозь Врата из Далекого Отечества явились предки... Ах, наш мир уже никогда не станет прежним! — гном покривился одними губами; на месте сощуренных глаз или гневно раздутых крыльев носа архимаг видел только черное зеркало, а в нем себя самого. Колдун сказал своему отражению:

— Кому Алая Звезда, а кому и возраста хватит.

— Кто про что, — гном отряхнул колени, просунул пальцы в дырки штанов, — а маги про возраст.

Архимаг заставил себя не отворачиваться от собственного отражения в гномьей маске: все лучше, чем отражаться в глазах поднятых для допроса мертвецов... Мотнул головой:

— У тебя тоже прошлое на страх, не на зависть.

Гном фыркнул без малейшего почтения к великолепному магу:

— Прошлое даже у сапога есть. А вот будущее у кого?

Маг молча указал на подростков рукой. Гном еще раз покривился, но тему сменил:

— А у вас? Что в Столице? Какая падла это все устроила?

Над Столицей дымилось еще в двух местах: над речным портом и питомником императорских драконов. Но там всегда что-то горело или парило, так что гном успокоился. Не то, чтобы он любил Столицу, только вот Хаос он любил еще меньше.

Из толпы выскочила та самая девочка — русые волосы, уже чистое платье, уже не разорванные сапожки; а ведь ночью в холле гном и не запомнил, во что та одевалась. Дочь принца Клавдия... Имя... Имя гном помнил мертвой памятью, как цвет пуговиц на куртке, как номинал монеты, как общее число украденного в описи. Всякого запоминать никакой жизни не хватит.

Девочка поклонилась архимагу вежливо и спешно, и тут же вцепилась в рукав его сине-золотой мантии:

— Господин гном задал очень верный вопрос. Кто?

Высший фиари поморщился, скользя взглядом по сверкающим на стеклах башен солнечным полосам и звездам, по черепичным крышам Столицы — море крыш простиралось во все стороны, сколько хватало взгляда. Над крышами так же без берегов синело чистейшее небо, просвеченное золотым солнцем, Непобедимым Солнцем. От жуткой ночи следа не осталось.

Архимаг повертел пальцами в воздухе:

— Люди, девочка. Люди, которые...

КоТ

Гомель

Начало декабря 2020