Максимка-невидимка

— Может, ветер?

— Какой на фиг ветер, так влупил мне по шнобелю! — заорал капитан команды Борька. — Это кто-то из болельщиков ударил по мячу!

— Так там только девчонки, ни одного пацана нет! — возразил Пашка.

— А кто тогда засандалил мне по носу? — скривился Борис.

— Может, отскочил от чего-то? — предположил еще один мальчишка из Борькиной команды.

— От чего он мог отскочить? От башки твоей дурной? Там же нет ни деревьев, ни столбов! — прошипел Борька.

— Эй, вы, соплежуи! Хватит там уже причитать, мы играть будем? — насмешливо крикнул капитан команды соперников Влад.

Борька зло посмотрел в его сторону, потом, не говоря ни слова, подобрал мяч, и игра снова началась.

Всё это время Максимка стоял, затаив дыхание. Он уже пожалел о том, что вообще взял в руки мяч. Ведь он совсем забыл, что он — невидимый. А, значит, ему надо было очень осторожно вести себя и ни в коем случае не подходить даже близко к кому-либо. Тем более, что он вышел из дому без разрешения. И если мама об этом узнает — то наказание будет очень серьёзным. А если это ещё станет известно папе, то... Максим даже поёжился. Папа, конечно, его любит, и многое прощает, но тут по попе точно бы отстегал ремешком. Он это делал очень редко, но пару раз Макс получал по мягкому месту, когда сильно набедокурил. Ремень у папы был широкий и хлестал по попе больно. Впрочем, было не столько больно, сколько обидно. Хотя и больно было тоже. Так что...

В общем, Максим направился назад, домой. И надо же — как только он вышел из-за угла, он понял, что попасть домой он не сможет. Потому что прямо перед подъездом сидела огромная страшная собака — овчарка. Она моментально повернула голову в его сторону и стала принюхиваться. И хотя она его не видела, мальчик понял, что сейчас она его учует. Ведь у собак великолепный нюх и даже если он невидимый, она все равно его сможет схватить... Максимка понял, что он влип.

И тут за его спиной раздалось рычание. Он обернулся — за его спиной стояла вторая овчарка и как будто бы его видела. Она смотрела на него и скалила свои клыки. И Максимка стал пятится к подъезду...

Глава седьмая. Смертельная схватка

Собаки чуяли мальчика, точнее, его запах. И поэтому невидимость Максимки им не мешала — они понимали, что перед ними находится враг, которого надо схватить. И поскольку собаки ориентировались на своё чутьё, на нюх, то они могли ухватить его даже, если не видели. По крайней мере, они знали, где находится добыча — так они определяли всех, кто имел запах не такой, как у их хозяина.

Кстати, хозяин находился рядом и был очень удивлён поведением своих собак.

— Марта, фу! Герда — назад! Да что с ними такое? ­— обратился он к сидящим бабушкам. — Как взбесились, честное слово!

— А намордник надо одевать на своих псин! ­— тут же взвилась одна бабка. — И на поводке зверюг своих водить!

— Да они смирные всегда! Даже ребенка можно с ними оставлять — они его не обидят, наоборот, защищать будут! — оправдывался мужчина-хозяин овчарок.

— Видим мы, какие они у тебя смирные! Если бы кобели еще были, а то обе суки, — не унималась самая старая бабка, которую звали Никифоровна.

— Так и что? Они же наоборот, не такие свирепые, как кобели. У меня раньше был один, так пришлось другу отдать — дачу охранять. Потому что свирепый был пёс. А эти — ласковые.

— Ага, сейчас, ласково горло перегрызуть — и привет. Давай, на цепь своих псин сажай и намордники надень, а то счас милицию вызовем! — грозно прокричала Никифоровна.

Между тем собаки тихонько продвигались навстречу друг другу, как будто бы собираясь друг друга порвать. Шерсть на загривке Марты и Герды — так звали овчарок — вздыбилась, они опустили головы вниз и, принюхиваясь, сближались. Постороннему показалось бы, что они хотят вцепиться друг в друга, но на самом деле они окружили невидимого Максима, который замер от ужаса и боялся пошевелиться.

Мальчик не боялся собак. Папа научил его не боятся.

"Смотри, сынок", — говорил он. — "Если собака виляет хвостом — то она хочет с тобой дружить. Если поджимает хвост и рычит — она тебя боится, лучше её не трогать, потому что от страха она может тебя укусить. А если она рычит и у неё на загривке дыбом встаёт шерсть — она вот-вот на тебя набросится. Тогда надо или убежать, например, залезть куда-то повыше, на дерево или на лестницу, или попробовать её напугать. Но не резко, не кинуть в неё чем-то, а тоже зарычать и посмотреть ей в глаза. Нужно дать ей понять, что ты — главный, что ты её не боишься и готов её порвать. Тогда она не бросится на тебя, а будет ждать удобного момента. Значит, ты выиграешь время — или кто-то придёт на помощь, или хозяин отгонит свою собаку, или ты успеешь куда-то отступить".

Сейчас собаки Максимку не видели, так что смотреть им в глаза было бесполезно. Тем более, одной посмотришь, а вторая бросится. Поэтому он решил зарычать. И зарычал.

Удивительно, но собаки внезапно остановились, будто натолкнулись на стеклянную стену. Да, они чуяли присутствие кого-то рядом, это был запах не хозяина, но поскольку собаки не видели этого постороннего, чей запах они чуяли, то они приняли невидимого им человека за врага и готовились защитить своего хозяина. И вдруг этот враг показал им, что не боится их и готов сам укусить. Это было неожиданно, а поскольку собаки врага не видели, то и опасно. И страшно. Надо было не спешить, а принюхаться тщательнее.

Овчарки, тихонько рыча, продолжали водить носами по воздуху. Враг был рядом, но они его не видели. Можно было попробовать его укусить, но за что? Где он? Вот его запах, вот он рядом, но где конкретно? Хозяин учил хватать за правую руку, а где та рука?

Наконец та овчарка, что была перед Максимом, и которую звали Герда, решилась и рванулась вперед, пытаясь схватить невидимого врага. Но её пасть впустую щёлкнула в воздухе зубами. После этого собака вдруг как будто подпрыгнула на месте, мордой кверху, зубы её снова лязгнули, и она вдруг с каким-то глухим рыком плюхнулась набок. При этом она вдруг жалобно заскулила.

Никто не понял, в чём дело. А всё было просто — невидимый зверю Максим отпрыгнул назад, когда Герда попыталась его укусить. И тут же, со всей силы, как учил когда-то его папа, ударил ногой в голову нападавшей собаки. Носок кроссовки попал прямо Герде в горло, она подпрыгнула, и тут второй удар в бок свалил собаку.

Дальше Максимка не стал ждать, он обернулся ко второй собаке и тут же кулаком ударил её в глаз. Та, не ожидав такого, взвизгнула и кубарем кинулась наутёк. Собаки не любят, когда их бьют по глазам и страшно боятся таких ударов. А мальчик так сильно ударил овчарку по кличке Марта, что она страшно перепугалась и моментально расхотела хватать того, чей запах она чуяла, но кого не видела. Потому что когда тебя внезапно бьет кто-то невидимый, да ещё очень больно, то хочется бежать без оглядки.

Бабушки на лавочке и хозяин собаки ничего не поняли. Они только увидели, что две овчарки, которые вот-вот готовы были вцепиться в горло друг другу, внезапно как будто натолкнулись на какую-то невидимую стену — одна подпрыгнула вверх и с визгом свалилась на бок, а вторая вдруг, опустив голову, со всех ног бросилась наутёк. Хозяин собак, схватив намордник и поводок с криком "Марта, к ноге!" бросился в погоню за этой самой Мартой. А вторая собака, Герда, подвывая от страха, стала потихоньку отползать назад, потом внезапно вскочила на ноги и тоже резко драпанула, но в другую сторону.

И тут бабушки внезапно услышали звонкий детский смех, который раздавался как бы из воздуха. Старушки оглянулись — рядом с ними не было детей. Но смех продолжал звучать, как будто кто-то записал смеющегося ребёнка на диктофон и потом включил запись.

— Свят, свят, свят, — перекрестилась Никифоровна. — Не иначе, как домовой озорует!

— Да ладно тебе, какой тут, в этой панельной многоэтажке, домовой? — возразила одна из бабулек.

— Ты, Степановна, молчи, коли не знаешь. Домовой, если его дом разрушен, идёт вслед за прежними хозяевами. А мою хибару скаватор поломал. Так что мой Трифон за мной увязался. Я давно замечала. Только он мне никогда не показывался. Потому что домовые — они невидимые...

Всё это слышал Максимка.

"Ага, так вот чью я кепку нашёл", — подумал он. — "Это, наверное, Домовой потерял. Надо будет его найти".

И с этими словами мальчик решил вернуться домой.

Вот только внезапно он увидел, как к подъезду направляется его отец...

Глава восьмая. Встреча с домовым

Увидев папу, Максимка понял, что сегодня его попа точно пострадает от папиной руки. Нет, отец его нечасто наказывал, но иногда мог довольно ощутимо шлепнуть по мягкому месту. Впрочем, лучше уж по попе нашлепал бы, а не наказывал на телевизор или видеоприставку. Потому что Максимка очень любил играть в разные игры — "стрелялки" или "бродилки". А так как на папином ноутбуке мама не разрешала играть, и папа давал ему свой ноутбук только раз в день, то играл мальчик с приставкой PlayStation перед телевизором. И вот сегодня, похоже, ему предстояло не играть, а стоять в углу.

Максим лихорадочно думал, что же ему делать. Потом он быстренько пробежал прямо перед папой к двери и резко её открыл. Вбежав в подъезд, он со всех ног бросился к лифту. Но лифт был где-то наверху.

"Всё, капец! Сейчас зайдет папа и я не смогу его опередить, не смогу неслышно зайти в квартиру" — обречённо подумал Максим.

И вдруг снизу, из двери, которая вела в подвал, показалась чья-то голова. Максим удивлённо смотрел, как дверь подвала открылась и оттуда выскользнул какой-то мальчишка. Этот мальчишка был одет в лохмотья — его рубашка и штаны были в дырках и заплатах. А голова, наверное, не знала не только мыла и мочалки, но и расчески — вихры у пацанёнка торчали в разные стороны.

— Не паникуй! — хрипло прокашлял мальчик. — Я тебе помогу от папки сбежать.

С этими словами он щёлкнул пальцами правой руки. И Максим заметил, как вокруг что-то изменилось. Он поднял руку, посмотрел на неё, потом шагнул вперёд... У него было ощущение, что он попал в какую-то паутину или в какой-то вязкий кисель — идти было так трудно, как будто он шел по болоту. И не только идти — поднимать руку или поворачивать голову тоже было очень тяжело.

— Ты кто? — спросил он пацанёнка. — Чего сюда явился?

Тот хмыкнул.

— Надо же, стянул мою кепку и ещё спрашивает.

Максим удивлённо посмотрел на него.

— Какую кепку?

— А которая на тебе. Ты думаешь — почему я тебя вижу? Откуда у тебя волшебная кепка? Это моя кепка, точнее, кепка моего папки. Что, у вас тут кепки-невидимки на каждом шагу валяются?

Макс испытал такое ощущение, как если бы его ударили футбольным мячом по голове. Вот так фокус! Только-только научился кепкой управлять, получил такие способности, о которых и не мечтал никогда — и на тебе? Теперь мальчишка заберёт волшебную кепку?!

— Ты не бойся, я у тебя кепку пока забирать не буду. У меня еще одна есть, дедушка забыл, когда в деревню уехал. Так что пару дней поноси, а там посмотрим, — мальчишка улыбнулся. — А кто я? Я — домовой, точнее, домовёнок. Слыхал про нас?

Макс отрицательно замотал головой.

— Вот темнота! Уже вроде большой, тебе бабушка или мама что — сказки не рассказывали?

Макс снова мотнул головой, мол, не рассказывали.

— Странно. Мне вот и дедушка, и папа всегда на ночь сказки рассказывали. Про драконов, про Бабу Ягу, про лешего. И. конечно, про нас, про домовых. Мы же должны знать и сказки, и про себя, всю нашу историю. Мы, домовые, храним память о прошлом. Люди быстро забывают всё, а мы им подсказываем.

— Ой, — Максим оглянулся на входную дверь в подъезд. — Сюда папа идет, он тебя сейчас увидит.

Мальчишка засмеялся.

— Не бойся. Папа твой пока на месте стоит. И все тоже. Ты что, не заметил, как я время остановил?

Только теперь Максимка понял, что так его сковывало — он двигался как бы сквозь время. Всё вокруг него застыло и было, как будто он смотрел через воду. Ну вот если бы вдруг он оказался в воде, точнее, весь дом погрузился бы в воду, и он видел подъезд, лестницу, лифт, двери квартир через толстый слой воды. Как будто дом погрузили в бассейн, а Максимка наблюдал его через окошко. Так было, например, в Океанариуме, куда он недавно ходил с сестрой Настей и папой. То есть, он стоял перед стеклом, а за стеклом был кусочек океана: там плавали разные рыбы — как маленькие, так и большие. А ещё — акулы, скаты, черепахи. И вот сейчас ощущение такое же, только двигаться стало тяжело, как будто он, Максимка, не из-за стекла смотрит, а находится прямо там, в глубине.

Домовёнок подошёл к мальчику и хлопнул его по плечу.

— Я за тобой давно наблюдаю. Потому и решил с вами поехать, когда вы ездили на площадку. В багажник залез. А потом, когда туда за тобой пошёл, уронил свою кепку. Ты её и подобрал. А не стал ничего говорить — мало ли, ты бы испугался и вообще...

Домовёнок замялся, потом выпалил:

— В общем, я хотел посмотреть, что ты будешь с моей кепкой делать. Мне интересно было — какой ты есть?

Макс удивлённо посмотрел на своего неожиданного приятеля.

— Как это — какой я есть?

— Ну, тот, кто получает кепку-невидимку — его же тянет на всякие нехорошие дела. Вот ты тоже — у сестры яблоко украл. А это нехорошо!

— Так я просто пошутил. Мама Насте не разрешает яблоки в комнате грызть, она потом огрызки за собой не убирает. Вот я над ней и подшутил...

— Ладно-ладно, я видел. Больше ты не воровал ничего, даже конфеты не таскал у мамы из шкафчика.

Максимка потупился и опустил голову вниз. Как ему в голову не пришла такая блестящая идея?

А домовёнок продолжал.

— Я понял, что ты — хороший мальчик, не воруешь, не шкодничаешь. И что с тобой можно дружить. А то в этом доме только я и мой папа домовые, и больше нет никого. В соседнем доме тоже домовых нет, папа временно там служит...

Макс поднял голову и быстро спросил:

— Как это — служит?

— Как-как! Каком кверху! — отрезал домовёнок, но вдруг смягчился. — Мы, домовые, должны дом оберегать, людей в нём охранять. Правда, это было раньше, когда дома были не такие вот дуры девятиэтажные. Раньше дома были маленькие, деревянные, там лесом пахло. Потом стали из кирпича строить, теперь вот из бетона. Неуютно в таких домах. И домовые стали из них уходить. Те, которые старые, еще с давних времён — они подались куда-то в деревни, в маленькие города. А в больших городах только молодые домовые селятся, такие как мой папа. Поэтому домовых не хватает, так что по одному выделяют на район. Понял?

Максим закивал головой. Потом спросил:

— А почему ты со мной дружить хочешь? В нашем доме ещё есть и мальчики, и девочки.

— С девчонками я не вожусь. А другие мальчишки слишком шустрые и слишком вредные. Да и большие они — кто в меня поверит? А если в домового не верят, то он болеет. Так что ты как раз подходящая для меня компания!

С этими словами домовёнок хлопнул мальчика по полечу. Причем, хлопнул так сильно, что Макс даже вскрикнул.