Девки гулящие 2

— Как с языка снял. То же хотела сказать. — улыбнулась Ваньке Мария.

— Свои загашники тоже поменяйте. Знаю, имеются у вас такие. — напутствовал сестричек Ванька.

Мог бы и не говорить. Сестры давно уже это в головах вертели. Прикидывали, как не только общее, но и кровное в вечные ценности перевести...

До самого позднего вечера, до закрытия дверей всех магазинов и лавочек сестры на извозчиках из магазина в магазин переезжали, а девки их своими ногами улицы Вятки меряли. Улыбались, дурами прикидывались, про не существующих родственниц рассказывали, у которых скоро свадьба или ещё какое-то событие и им надо подарить золотую денежку. Где-то им везло, где— то, а это было чаще, нужных монеток уже не было. Не одни Воробьевы были такие умные, хорошо ещё про новый закон в городе почти не знали...

До полночи потом Ванька денежки, привезенные сестрами считал и в колбаски бумажкой вощеной закатывал. Почти всю бумагу в золото перевели доморощенные алхимики, да серебра ещё и у них горка образовалась. Использовали свой шанс, не простодырами в войну они завтра вступят...

Глава 7 Весть о войне

Вот уж месяц прошел как прогремели выстрелы в Сараево...

Пять дней назад Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии. Та отвергла некоторые его пункты и объявила у себя мобилизацию.

Позавчера в Австро-Венгрии была начата уже всеобщая мобилизация, а войска сосредоточены на границе с Сербией.

Сегодня, двадцать восьмого июля, по всему миру полетели телеграммы, типографии не успевали печатать экстренные выпуски газет — Австро-Венгрия объявила Сербии войну...

Утром на Хлыновке было всё по-старому — напевали птички, речка журчала, листочки шелестели, а Ванька вот во дворе публичного дома разминку проводил. Предвидел, что скоро самому поддержанием порядка в домах терпимости у сестер придется заниматься. От команды Федора уже почти никого не осталось — призвали мужиков в армию. Да и самого Федора там уж заждались — как только он из Котельнича прибудет тут же должен на призывной пункт явиться. Причем в шесть ноль ноль утра. Что там так рано делать? Ивану Афанасьевичу видно не терпится Федора в медицинском отношении обследовать и в вооруженные силы империи отправить. Так уж это Ванька не весело юморил, не до смеха ему было.

Особенно сегодня около двух часов ночи. Девка от Прасковьи прибежала — солдатики дебоширят. Явились уже пьяные, в двери тарабанят девиц и водки требуют, песни матерные поют и сквернословят. Постового городового во внимание совсем не принимают. Иди, Ваня, на помощь. Как бы плохого не вышло.

Пришлось идти. Солдатиков то всего трое и оказалось. Нижние чины пулеметной команды 333-го Глазовского полка. Ванька их из вертикального в горизонтально-скрюченное положение перевел, а городовой потом уж их документы посмотрел. Разошлись сначала вроде и миром, но потом, когда метров на пятьдесят побитые военные от дома терпимости отковыляли, кричать стали и грозиться, что следующей ночью в большем количестве они явятся и тогда тебе мужик, это они так Ваньке орали, не поздоровится.

Вот и разминался с утра Ванька, потом ещё немного руками и ногами в воздухе помахал. После чего плюнул и пошел ствол чистить. Так оно надежнее будет.

В районе обеда сестры его насчёт войны австрияков с сербами просветили, велели чисто одеться — в город сейчас все они пойдут. Посмотрят и послушают что там делается. В мире вон что творится, а они у себя на Хлыновке сидят и почти ничего не знают.

Спорить с сестрами бесполезно. Вздохнул и подчинился.

В Вятке на улицах и площадях население верноподданнические чувства выражало. Российский император Николай Александрович Сербию то поддерживает — наши они братики и сестрички.

Поддержка Сербии выражалась устно, письменно и в виде манифестаций. Участвовали все — губернские управы, депутаты городских дум, представители уездов, ремесленные общества, волостные сходы, мещанские общества, старообрядческие общины, православное духовенство, вятская еврейская община, мусульмане губернии, местные комитеты Красного Креста, земские начальники и инструкторы, кредитные товарищества, рабочие заводов...

Ванька и сестры тоже — неформально. Ну, как полноправные представители от девок гулящих. Письменно, конечно, это не оформлялось...

Флагов на улицах прибавилось. Наряду с российскими и сербскими можно было и наблюдать также флаги Англии и Франции.

До конца июля так Ванька с сестрами большую часть дня на улицах и проводил. Всё сестрицам было интересно, везде они желали побывать.

В ночь с субботы на воскресенье второго августа в Вятку поступила телеграмма из столицы. Первого де августа Германия объявила войну Российской империи. В утреннем выпуске "Вятской речи" она была опубликована.

Уже в полдень на площади кафедрального собора был совершен молебен о даровании русским воинам победы. Ванька, сестры и их работницы на нём присутствовали в полном составе.

После молебна пели гимн, славили императора, весь царствующий Дом Романовых, русских воинов и отдельно квартирующий в губернии Свияжский полк.

Императору в столицу была отправлена телеграмма со словами поддержки. Кстати, через два дня от Николая Александровича был на неё получен и ответ. Всему населению Вятки, понимай и Ваньке с сестрами, была выражена благодарность за верноподданническую преданность. Подпись стояла простая — Николай.

В десять часов вечера второго августа началась в Вятке всеобщая манифестация. Участников, кому положено, насчитали до пяти тысяч человек.

Шествие началось от Александровского сада. Ванька и сестры были не в первых рядах, но и не в конце плелись. Прошли по Преображенской, Николаевской, Московской, Владимирской. Остановились у дома губернатора.

Играл оркестр, вятчане пели "Спаси Господи". Славили императора и русский народ, ругали Австро-Венгрию и Германию. Выступил губернатор, снова кричали и славили Россию...

Потом ещё прошлись по Спасской и разошлись. Ванька с сестрами направились к себе на Больше-Хлыновскую. Там на удивление было всё спокойно...

Глава 8 Про газеты и не только

Август прошел в сплошной суматохе — то одно, то другое...

Страна адаптировалась к жизни в условиях войны. Воробьевы не составляли исключения.

Сегодня Ванька решил старые газеты разобрать и всё лишнее Александре и сестрам на растопку отдать. Здесь без телевизора он только газетами от информационного голода и спасался.

Так, эта вообще январская, ещё прошлого года. Как и уцелела. Цены на рынке в Вятке. Посмотрим. Молоко — шестнадцать копеек за четверть, картофель — полтинник за пуд, лук — от семидесяти копеек до рубля за пуд, яйца куриные — двадцать три — двадцать пять копеек за десяток, мясо — четырнадцать копеек за фунт. Сейчас таких цен уж нет — подорожало всё из-за войны...

Мётлы — рубль двадцать за сотню. Дрова — до двух рублей за воз. Ну, возы они разные бывают, что-то весьма расплывчатая цена. Про мясо тоже не понятно — говядина, свинина, конина?

Газета полетела на пол. Ванька взял следующую.

Февраль прошлого года. Мясо — пятнадцать копеек за фунт. Сахарный песок — пять рублей пятьдесят копеек за пуд. Коровье масло — сорок копеек за фунт. Что-то одни цены на глаза попадаются. Евдокия каждый день про рост цен бубнит, вот и бросаются они в глаза...

Это что — проездом через Вятку живой страус, пойманный в Африке, показ шесть дней, цена билета пять копеек. Помнится, ходили с сестрами на этого страуса. Даже дважды...

К Пасхе в Вятке открывается ещё один — третий по счёту электро-театр... Это они про "Колизей" пишут? Да, про него...

В мусор, в мусор, в мусор... Что здесь — майская газетка — купчиха Кукушкина в Яранске похоронила свою умершую собаку в восемнадцати шагах от могилы на татарском кладбище. Похороны были при публике, с выпивкой и закуской. Во, баба, дает...

Вот ещё рекламка интересная, с пистолетом... Смотрим. Пистолет "Тревога" — стальной никелированный с ореховой рукояткой. Цена один рубль семьдесят пять копеек. Прошу не смешивать с лодзинскими и варшавскими игрушками. Производство В. Петрова, Ижевский завод, Вятская губерния. Ну что — фирма, а не польская поделка...

Ванька пересмотрел уже целую кипу газет. Пресса за тринадцатый год кончилась. Перекурив, он приступил к году четырнадцатому.

Январь, февраль, март...

Вот и апрельские газетки... Официальное открытие бактериологического института вятского губернского земства... Работает с марта... Вакцины в том числе и для армии... Нужное заведение. Сам с сестрами там от бешенства прививался...

Май. Приезд известного художника вятчанина профессора живописи Виктора Михайловича Васнецова... Было дело... С сестрицами на вокзал ходили... На кого только не ходили — от борца-богатыря до профессора.

Вот уже, и война пошла... Августовские номера. Запись в добровольцы. Против немецкого языка. Пошив белья для армии.

Телеграммы почти в каждом номере. Повезло труженикам пера — не надо материалы готовить — вставляй себе на первую полосу официальные сообщения и всё.

Второе августа — вторжение Германии в Люксембург.

Третье августа — Германия объявляет войну Франции.

Четвертое августа — Германия объявляет войну Бельгии, Британская империя объявляет Германии войну.

Пятое августа — Черногория объявляет войну Австро-Венгерской империи.

Шестое августа — Австро-Венгрия объявляет войну России, Сербия и Черногория объявляют войну Германии.

Седьмое августа — Британский Экспедиционный Корпус высаживается во Франции.

Одиннадцатое августа — Франция и Британская империя объявляют войну Австро-Венгрии.

Семнадцатое августа — русская армия вторгается на территорию Восточной Пруссии.

Двадцать второе августа — Австро-Венгрия объявляет войну Бельгии.

Двадцать третье августа — Япония объявляет войну Германии.

Двадцать пятое августа — Япония объявляет войну Австро-Венгерской империи.

Это не считая сообщений о битвах, захвате или сдаче городов, военных операциях... Про войны в колониях ещё новости. Как они от германцев к другим хозяевам переходят.

Хотел даже Ванька газеты за август из растопочной кучи обратно взять, но потом передумал. Всё равно не сохранить. Он то будущее приблизительно знает, а там такого понаверчено — мама не горюй.

Только со старыми газетами закончил — Евдокия со свежей прессой подошла. Сам Ванька велел ежедневно ему всю имеющуюся в продаже газетную периодику приобретать. Сестры и исполняют. Девок за газетками по очереди посылают. Те ворчат, а ходят. Куда ж им деваться.

Умостилась Евдокия на стул и пристально так на Ваньку смотреть стала. Сидит и молчит. Минуту. Другую.

— Что? — не выдержал Ванька.

— Ты только не серчай. Сестры спросить велели — сколько ещё Даше голову дурить будешь? Сватать то, когда её собираешься? — несколько неуверенно Евдокия разговор завела.

Ну, бабы. Ничего от них не скроешь...

— Как только — так сразу. Вам первым скажу. — посмотрел Ванька на Евдокию сначала вроде, как и сердито, а потом и улыбнулся.

— Ты, давай не тяни. Через неделю чтоб нам сказал. — определила рамки свободы Ваньки Евдокия.

— Как, сестрицы, прикажете... — шутливо склонил голову Ванька.

Глава 9 Поездка в Бакули

— Как, сестрицы, прикажете... — шутливо склонил голову Ванька.

— Тебе прикажешь. — улыбнулась в ответ Евдокия и продолжила сидеть на облюбованном стуле.

Сидит и сидит. С места не сдвинулась. Снова на Ваньку пристально смотрит.

— Ну, что ещё? — вздохнул Ванька.

— Ванечка, на базаре всё так подорожало, а девки как не в себя едят. Куда только в них входит. — завела Евдокия свою уже привычную Ваньке песню.

Права она, на все сто процентов. Согласно действующему положению девок из домов терпимости содержательница кормить и поить обязана. Причем, предоставлять им стол здоровый и сытный. Сейчас у Воробьевых только на Больше-Хлыновской девок более четырёх десятков — самые крупные они игроки на вятском рынке организованной проституции. С базара чуть ли не телегами им еду возить приходится, а цены каждый день растут...

— Всё дорожает. Особенно много просить стали за белый хлеб, свинину, муку, масло, сахар-рафинад, рыбу и овес. За газетку твою сейчас уже не пятачок отдавать приходится, а целых восемь копеек. — просветила Ваньку Евдокия насчёт тенденций на продовольственном рынке губернского центра.

— Разорил я вас газеткой, по миру пустил побираться. — попытался отшутиться Ванька.

— Да про газетку я так, а за то, что сказала — уже почти на треть больше просят, чем весной. Картошка только немного и мясо подешевели. — махнула рукой Евдокия.

Ну, с картошкой — понятно. Выкопали все её, вот и много продают на рынке, а если предложение увеличилось, то цены вниз пошли. Про мясо — тоже объяснимо. Мужики, когда их в армию забирать стали, много скотинки по своим хозяйствам порезали. Бабам одним без них не управиться, вот и прибрали лишнюю...

— Ваши предложения? — уже серьёзно начал Ванька вести разговор с Евдокией.

— Мы тут с сестрами подумали — самим в деревне закупаться продуктами надо. Дешевле гораздо будет, а и нашим тоже лишняя копейка не помешает. Той же братанихе списочек оставим, а сами приезжать и забирать только будем. Ты и ездить будешь, заодно и с Дашенькой повидаешься. — допустила в конце своей речи Евдокия улыбочку. Не может Евдокия без этого, водится за ней такое — любит она подшучивать, но не зло...

— Молодцы. Сэкономленный рубль — то же самое, что рубль заработанный. Мария, наверное, опять всё придумала? — уточнил Ванька.

— Она. Куда без неё. — подтвердила Евдокия.

— Когда поедем? — взял быка за рога Ванька.

— Как скажешь — можно сегодня после обеда, а можно и завтра с утра. — на всё уже у Евдокии ответ готов.

— О как. Вы, смотрю, всё уже порешали. — совсем не удивился Ванька. Самостоятельные у него сестрицы. Многое сейчас ему просто утвердить остается, а у них всё уже продумано, по полочкам разложено.

— У нас даже списочек написан, что на ближайший месяц и на потом надо. — согласилась с ним Евдокия.

Поехали в деревню на следующий день с утра. По холодку, как Ванька выразился. До Бакулей довольно быстро докатили, братанихе в ворота не успели постучать — она сама навстречу вышла. Встретила дорогих гостей как положено, продуктом своего производства угостила. Переговорили о поставках муки, мяса, масла. Опять же с ней — мужа её ещё в июле мобилизовали, она сейчас на хозяйстве за старшую. Почти все мужики деревни сейчас на фронте. Слава Богу, пока никого не убили.

— Глафира, может тебе чем помочь? Денежек подкинуть? — Ванька по— родственному к братанихе обратился.

— Да что ты, Ванечка. Ничего не надо. Государство солдаткам теперь помогает. Некоторые бабы в деревне сейчас говорят, что подольше бы их мужики в армии были, но только чтобы там их не ранили и не убили. Целыми домой вернулись. С августа денежки нам за них дают. Когда мужиков забирали, волостной писарь нам всё хорошо рассказал. — отмахнулась братаниха.

— Велика ли подмога от властей вам за солдатиков? — поинтересовался Ванька у Глафиры.