Девки гулящие 2

Глава 1 Объявление мобилизации

Точной хронологии событий попаданец в Ваньку Воробьева не знал.

Помнил, что начнётся всё где-то летом одна тысяча девятьсот четырнадцатого года. Даже месяц в его голове из школьной программы не отложился.

Каждое утро, когда появлялись свежие газеты, искал на первой полосе — случилось уже? Нет. Слава Богу — ещё денёк мирной жизни...

Однако, всё хорошее когда-то кончается, а приходит и чёрная полоса — прозвучали выстрелы в Сараево, застрелили наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу герцогиню Софию Гогенберг. Как и во времени попаданца сербский гимназист это учинил.

Австро-венгерский орел грозно крыльями захлопал, острые когти выпустил и объявил Сербии войну. Сначала ультиматум был, но сербы его отклонили — на поддержку России понадеялись.

Заворочался и русский медведь, на задние лапы встал, рыкнул страшно...

Император российский мобилизацию объявил.

Ванька Воробьев газетный лист с Указом "О призыве нижних чинов запаса армии и флота в губерниях, областях, уездах Европейской и Азиатской России" несколько раз внимательно просмотрел. Не пропустить бы чего. Всё, что касается Вятской губернии даже карандашиком подчеркнул.

Самому то ему нечего переживать — загодя он к этим событиям готовился. Запасся соответствующими медицинскими заключениями о собственной негодности к военной службе. Хорошо это или нет — посмотрим на развитие событий, но погибнуть на фронте ему как-то не хотелось...

Про Вятскую губернию в газете было прописано, что призываются на действительную службу согласно действующему мобилизационному расписанию от одна тысяча девятьсот десятого года нижние чины запаса из Вятского, Глазовского, Орловского и Котельнического уездов. Про остальные семь уездов губернии пока ничего не было сказано, а может и сам Ванька что просмотрел.

Кто, о чем, а вшивый о бане. Помнил попаданец, что в России проводы в армию — это прежде всего пьянка. Ну, а как напьется российский мужик — его частенько на баб тянет. Примут на грудь будущие воины и ломанутся в Ванькины заведения. Перспектива на войне туманна, так что напоследок могут призванные так погулять, что от публичных домов одни угольки останутся и бабы из заведений на лоскутки, порванные.

После того, как Ванька от "Парижа" избавился, квартировал он у Марии на Больше-Хлыновской. Не законно это, но кто сейчас законы буква в букву соблюдает. Ну, если дурачки какие только.

Послали за Федором. Ему сейчас предстоит дома терпимости на режим военного времени переводить.

— Садись. Разговор к тебе будет. — начал Ванька с Федором немного издалека.

Тот кивнул, голову от нового модного картуза избавил, на венском стуле разместился. Стул скрипнул, но устоял. От спокойной жизни в последний год Федор раздобрел, почти пуд прибавил. Не дело, это конечно. Ванька Федору не раз уже пенял, но тот всё только отговаривался... В возраст мол он входит, с батькой у него так же было.

— Сам сейчас в Котельнич поедешь. За заведением нашим проследить надо. Не пострадало бы оно во время призыва. Ставни затворите и сидите тихо. Работу, конечно, не прекращать, но опасаться. Стражей порядка, кому мы там деньги платим, тоже подтяни. — инструктировал Ванька Федора.

— Прямо сейчас ехать? — уточнил Федор.

— Что, у тебя какие-то ещё неотложные дела есть? — несколько резковато оборвал его Ванька.

— Нет вроде... — вставая проговорил Федор.

— Сядь. Я ещё не закончил. — указал на стул Ванька.

Стул ещё раз скрипнул. В этот раз сильнее.

— В Глазов Ивана пошлёшь. Он, вроде, у нас понадежней, а в Орлов — брата его старшего. Пусть помогают там нашим бабам. Справятся? — уточнил у Федора Ванька.

Федор на секунду задумался.

— Должны. Мужики тёртые. — поддержал решение Ивана Воробьева Федор.

— Сам я здесь останусь. Ежели что — телеграфируй. Поезжайте прямо сейчас, не тяните. — закончил Ванька.

После разговора с Федором Ванька сестрам ещё распоряжения отдал и решил немного по городу пройтись. Не сиделось ему на месте. Вон какие события начались — теперь только держись. Завеяли вихри враждебные.

На улицах Вятки народа было больше чем обычно. Не одному Ваньке дома не сиделось. Сбивались в кучки, что-то бурно обсуждали. Что-что? Понятно — о событиях в мире говорили, о возможной войне, о мобилизации. События почти десятилетней давности вспоминали. Много чего тогда не совсем ладно получилось.

На домах флаги России и Сербии появились. Первые то ладно, а вот сербские — откуда взяли? Быстро реагируют владельцы магазинов на появившийся спрос.

Всколыхнулась жизнь российской глубинки. То ли ещё скоро будет. Вот объявят о вступлении в войну, тогда и начнётся...

У Спасского собора что-то уже толпу напоминающее. Кто-то опять же сербским флагом размахивает, а там вот отечественный гимн петь пытаются...

Представители еврейской общины тут уже тоже присутствие своё обозначили — не отстают от народных масс, держат носы по ветру.

Полиции много, начинаются у господина полицмейстера веселые денечки.

Вдоволь нагулялся Ванька по улицам города. Погода позволяла.

Пьяных всё больше встречаться ему стало — пора и на Больше-Хлыновскую в осаду садиться...

Глава 2 События в Котельниче

Наверх, о товарищи, все по местам!

Последний парад наступает!

Врагу не сдается наш гордый "Варяг",

Пощады никто не желает!

Поезд из Вятки шел согласно расписанию, сейчас ещё только перед мостом через одноименную реку находился, Котельнич на горизонте маячил, так что Федор из Бакулей слов "Варяга" пока не слышал, хотя его на котельническом перроне весьма громко распевали...

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,

Наверх якоря поднимая.

Готовятся к бою орудий ряды,

На солнце зловеще сверкая.

Горланили "Варяга" мобилизованные из Котельнического уезда. Призывали их в армию из-за конфликта с Австро-Венгрией, но почему-то поющих не смущало, что данная песня написана на стихи самого что ни на есть австрийского поэта Рудольфа Грейнца. Не знали они, скорее всего, происхождение песни, а то как-то не политкорректно получалось...

Из пристани верной мы в битву идём,

Навстречу грозящей нам смерти,

За Родину в море, открытом умрём,

Где ждут желтолицые черти!

Этот куплет из множества пьяных глоток Федора уже хорошо по ушам ударил. Его вагон как раз перед деревянным зданием вокзала остановился. Всё правильно — не добралась ещё до этих строчек цензура. Запретили его распевать немного позже. Япония то объявила войну Австро-Венгерской империи, когда? Правильно — только двадцать пятого августа. У нас же пока июль и подданные Российской империи про желтолицых чертей имеют право петь. Не стали ещё Россия и Япония в мировой войне союзниками.

Свистит, и гремит, и грохочет кругом

Гром пушек, шипенье снаряда.

И стал наш бесстрашный, наш верный "Варяг"

Подобьем кромешного ада!

Пушки в Котельниче не стреляли, но свиста, грома и грохота хватало. Кромешный ад пока не начался, он чуть позже будет. Федор бочком-бочком с перрона поспешил убраться и к месту своего командирования двинулся. Улицы были заполнены пьяными мобилизованными. В основном из крестьян. Почти шесть тысяч их сегодня по улицам небольшого уездного центра шарашилось. Сначала разграбили магазин Бабинцева. Чуть позже до магазина Зубарева добрались. Его тоже разгромили.

Шесть тысяч ведер спиртного совершенно бесплатно в распоряжении мобилизованных внезапно оказалось. Это почитай по ведру на душу — пить не перепить...

В предсмертных мученьях трепещут тела,

Вкруг грохот, и дым, и стенанья,

И судно охвачено морем огня —

Настала минута прощанья.

Моря огня пока не было, а вот под ногами белело. Как будто среди лета снег выпал. Мобилизованные пока до водки добирались, по ходу дела в магазине Бабинцева растащили и разбросали писчебумажного товара на семь тысяч рублей. Сейчас он и шуршал под ногами Федора из Бакулей. Можно было что-то и поднять, но не до того Федору было. Ему бы скорее до публичного дома добраться и там оборону от гуляющих чудо-богатырей организовать. Не стал Федор бумагой запасаться.

Прощайте, товарищи! С Богом, ура!

Кипящее море под нами!

Не думали мы ещё с вами вчера,

Что нынче уснём под волнами!

Спящие по дороге Федору встречались. Не у всех организм обильное потребление алкоголя выдержал.

Между тем толпа призывников перестала быть управляемой. Местные власти поделать с ней ничего не могли, силы полиции были незначительны. Пьяная орда двинулась к магазину Лебедева. Вооруженная полиция и стражники данную торговую точку всё же чудом отстояли и на какой-то момент остановили пьяных бунтовщиков...

Длился этот момент не долго. Мобилизованным оружие пока не было выдано, так они камни начали использовать. На углу Московской и Троицкого переулка ими чуть жизни помощника исправника Мазунина не лишили.

Не помогли и водометы. Мобилизованные хоть и пьяны были, а сообразили шланги перерезать.

Не скажут ни камень, ни крест, где легли

Во славу мы русского флага,

Лишь волны морские прославят вовек

Геройскую гибель "Варяга"!

О событиях в Котельниче было доложено губернатору. Экстренным поездом на помощь местным властям был направлен начальник жандармского управления и тридцать вооруженных стражников.

Бунтовщиков начали стрелять, но сразу навести порядок не получилось. Даже железнодорожное движение через данную узловую станцию было нарушено.

Девять человек было убито, двенадцать ранено. Разбитые носы никто не считал. Да, четверо ещё запились, не получилось у них проснуться...

Федор подоспел вовремя — Ванькины заведения в Котельниче почти не пострадали. Косметический ремонт — вот и всё. Легко отделались. Ну, а несколько синяков и порванную рубаху Ванька Федору компенсировал.

Глава 3 Боец невидимого фронта

Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги...

Кто-то приписывает эти слова Наполеону I, кто-то — теоретику военного искусства графу Раймондо Монтекукколи, а шибко начитанные и знакомые с сочинением "Часы досуга" итальянского автора Людовико Гвиччардини — маршалу Джан-Джакопо Тривульцио. Именно эти три вещи нужны ему были для завоевания Миланского герцогства.

Да Бог с ним, кто бы это не сказал — всё равно прав он был абсолютно...

Деньги нужны не только для содержания армии, они и сами по себе воевать могут. Напечатал денежных знаков своего супротивника и нарушай себе его денежное обращение, бейся с ним за его же счёт.

Те же поляки и шведы воюя с Россией в семнадцатом веке ой сколько поддельных копеечек то начеканили. Войска свои содержали, а ещё и казну хорошо пополнили.

Российская империя тоже этим грешила. В начале девятнадцатого века во время войны с Турцией поддельные куруши выпускала для использования их российской армией на территории княжеств Молдова и Валахия.

Наполеон, о котором сегодня уже вспоминали, пытаясь победить Россию печатал её фальшивые купюры в Дрездене, Варшаве и даже в Москве в районе Преображенского кладбища.

Во времена Ваньки Воробьева в Вене в Военно-географическом институте австрийцы поставили на поток производство российских кредитных билетов десяти, двадцати пяти, пятидесяти, ста и пятисот рублевого номинала. Первая партия увидела свет уже в мае четырнадцатого года. Не стены они ими собирались оклеивать, а на территории Российской империи менять их на реальные блага и ценности.

Качество подделок было отменное. Основная проблема — сбыт, особенно пока война не началась. Потом уж — рассчитывайся ими с населением захваченных территорий, а пока границы в целости и только контрабандой эти фальшивки на территорию Российской империи из Австро-Венгрии можно доставить. Причем, не кубометрами, а понемногу, в чемоданах с двойным дном...

Доехал такой чемодан и до Вятки. Перед самой что ни есть суетой мобилизационной. Господин был при нём, одной весьма распространенной в России бедой страдающий.

Пить он ещё дорогой начал, а в Вятке продолжил.

Ванька Воробьев от правил своих и сейчас не отступал. Раз в неделю сестрицы к нему для отчета собирались, о текущих делах докладывали, заработанное девками из домов терпимости сдавали.

Сначала чай со всякими вкусностями пили, а потом уж и о делах беседовали. Сегодня Ванька сестер пирожными от Якубовского угощал. Сам то Якубовский ещё в прошлом году скончался, но Спиридон Ситников его дело со всем старанием продолжал. На столе сейчас были и "Гимназистка", и "Наполеон", и "Шманка", и "Картошка" ...

Сорок восемь видов пирожных кондитерская фабрика на Вознесенской готовила — было из чего выбрать. И как готовила — за красивые глаза Большую золотую медаль и Почетный крест на Всемирной выставке в Париже не дадут...

— Ванечка, тут дело такое... — Прасковья уже за чаем к Ивану обратилась.

Ванька ей кивнул. Говори мол. Что-то у неё важное, даже чай не допила, не утерпела.

— Постоялец странный у меня почти неделю как появился. Не в номерах где остановился, а как к нам с вокзала заехал — так и живет. Ночью с девками кутит, до обеда спит, а потом каждый день по соборам и церквям ездит, ещё и девок с собой берет. Откупит сразу на сутки и с ними катается. — продолжила Прасковья.

— Не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься. — вмешалась в разговор Александра.

Ванька на нее строго взглянул — не лезь в разговор старших.

— Что странного то? Не кутили у тебя по неделе раньше? — сразу пол "Картошки" Ванька откусил и чая отпил после сказанного.

— Всяко бывало. — согласилась Прасковья.

— В чем дело тогда? — продолжая жевать "Картошку" уточнил Ванька.

— Денег у него много. Всё новенькими билетами по десять рублей. — ответила Прасковья.

— Нам то от этого какая печаль? Рассчитывается он с тобой правильно? — так пока и не понял проблемы Прасковьи Ванька.

— Так то оно так. Со мной правильно. Только девок он каждый день то туда, то сюда за покупками посылает с этими десятирублевыми билетами. Купить что по мелочи просит, а сдачу ему полностью вернуть. Её у него уж с пол чемодана накопилось. Из её мог денег им давать, а он всё новенькими и новенькими. — поделилась своими подозрениями Прасковья.

— В лавках с этими деньгами всё хорошо? — отставил в сторону чашку Ванька.

— Всё хорошо, и в магазинах, и на базаре. Везде, куда девок посылал. — ответила Прасковья.

Так, похоже от блиноделов человечек. Вот, не было печали... Не надо нам таких гостей...

— Хорошо, что сказала. Федор сейчас в Котельниче. Кто у тебя от него? — начал инструктировать Прасковью Ванька.

— Анисим. — коротко проинформировала Ваньку Прасковья.

— Мужик он дельный. Пусть кого-то подговорит с гостем тем свару устроить, а там вызовите полицию и от него избавьтесь. Похоже, деньги фальшивые ваш гость сбывает. — всё по полочкам Ванька разложил.

Как сестры расходиться стали, Ванька Марию задержал и велел ей господину полицмейстеру про того гостя информацию передать. Пусть не кто попало его из дома терпимости у Прасковьи забирать будет, а доверенные его люди. Там уж у себя затем они и колют гостя. Может что у них и выгорит.