| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Борис Павлович оказался широкой души человеком и про последнюю, выразился так:
— Хоть всю забирайте!
Что мы и сделали, конечно же — не за раз и даже не за два, вывезя на вермиферму всю вскрышу.
"Торфяная история" имела своё продолжение — но про это в следующий раз. Сейчас надо закончить про червей.
* * *
Маньчжурская экспедиция вернулась в Ульяновск уже осенью, привезя с собой пару десятков плотно упакованных и завёрнутых в мешковину деревянных ящиков — полных одноимённых дождевых червей. "Маньчжурец" оказался действительно фантастически живучим и большинство "переселенцев" выжило и дало многочисленное потомство.
Не обошлось без потерь: в дальневосточной тайге столкнулись с китайскими контрабандистами — то ли моющих золото, то ли собирающих женьшень — в результате чего был легко ранен "младший научный сотрудник" и убит один из курсантов "Полицейской академии".
Кроме вполне искренней скорби, невольно радуюсь собственной предусмотрительности — благодаря которой в экспедицию были посланы юноши хоть и, из многодетных семей — но сами несемейные и бездетные.
Кроме дождевых червей было привезено много всяческих дальневосточных диковин — вроде того же женьшеня, который наши верминологи безуспешно пытались развести у нас, или китайского лимонника — который успешно акклиматизировался на Нижегородчине.
Везли даже молодого уссурийского тигра в клетке!
Но где-то на Урале "усатый-полосатый" сбежал на одной из станций и, суровые уральские мужики зарубили его топорами.
— Ведь, совсем уже ручной был! — сетовал мой комсомолец, — он к ним за мясом пришёл...
Согласно киваю головой:
— Мужики так и поняли — что тигр пришёл к ним "за мясом"... За ИХ(!!!) мясом. Потому и зарубили!
А сколько было впечатлений, сколько фотографий и рассказов, размещённых потом в газетах и даже журналах...
Только из-за этого, съездили не зря!
Однако, Фанатик на этом не успокоился.
Через год он обратился ко мне с требованием новой экспедиции:
— Маньчжурский червь не в полной мере оправдал наши с вами надежды, Серафим Фёдорович.
Да! До "нашего" калифорнийского червя — "маньчжурцу" было далеко, как Лошади Пржевальского — до чистокровного арабского скакуна.
— Я это уже понял. Какие будут ваши предложения?
Меня бы на том этапе, уже вполне бы устроило предложение — "закругляться" с этой вермитехнологией, к чертям собачьим.
Не угадал!
— Нужна селекционная работа. Нужно пробовать скрещивать меж собой разные виды дождевых червей — для создания гибрида с более высокими характеристиками.
Видя, что я колеблюсь, он затараторил:
— Без ведения селекционной работы — ни в растениеводстве, ни в животноводстве не обойтись! Вы понимаете различие между культурной яблоней и дичком? А между домашней свиньёй или диким кабаном? Точно также и с дождевыми червями.
Тоже мне — "Мичурин червивый" выискался... Постой-ка... Да, он мне попросту голову морочит!
— Какая "селекция"? Какие на хер — "гибриды"?!
Я на него наступаю, он пятится под моим напором. Наезжаю плотно:
— За дурачка меня держите? Думаете, я не знаю что дождевые черви — гермафродиты? А какое, на фиг, между гермафродитами — "скрещивание?!
Однако, Фанатик сам конкретный "клин" поймал и теперь уж напирает на меня, брызжа слюной:
— Неуч! Невежда! Да, дождевой червь — гермафродит... Да, каждая его особь имеет мужские и женские половые органы... Но он НЕ МОЖЕТ(!!!) самооплодотворяться, понимаете? Половозрелые дождевые черви оплодотворяют друг друга ВЗАИМНО!!! Затем, оплодотворенные яйцеклетки отделяются от тела червей и укладываются в кокон — сперва желтого цвета, а затем коричневого. В результате спаривания двух особей...
Когда он меня прижал к стенке, я почувствовал лютую тошноту и перешёл в контратаку:
— ХВАТИТ!!!
— ...Образуются по два яйца-капсулы на каждую из особей. Вам, разве не интересно?
— Мне ЧЕРТОВСКИ(!!!) интересно: куда Вы собираетесь ехать за следующим видом дождевых червей для спаривания. Может, всё же в Калифорнию?
"Подальше, подальше, подальше отсюда! Если не совсем дурак, то он там — в Америке и останется — на радость техасским ковбоям. Тем, уже хуже не будет: один хрен — у них там скоро Великий Депрессняк грянет".
Я уже донельзя разочаровался в своей идее — ничего кроме убытков, черви мне не приносили.
— Извините, но ничего не слышал про калифорнийского червя. Может, подскажите ваши источники?
"Счас, я тебе свой комп с розеткой принесу!".
— Где-то про них читал, а где — не помню, — делаю вид, что рву рубаху на груди, — Вы забыли — что я контуженный на белопольских фронтах?
— Ах, да... Извините.
Делает задумчивый вид:
— Для получения гибрида заманчиво было бы скрестить "маньчжура" с нашим обыкновенным северным дождевым червём... Особенно замечательные его экземпляры попадаются во Владимире. Поразительно устойчив к нашим климатическим условиям!
— Это слишком близко. Во Владимир — Вы всегда съездить успеете, а Вам бы — куда подальше!
— Тогда бы я поратовал за южного — "чуйского" дождевого червя.
Думал — ослышался и, переспросил — приставив к уху ладонь "лодочкой":
— "Чуйского"? Вы имеете в виду Чуйскую долину Киргизии?
Забыл я, что "Киргизии" ещё не существовало как географического понятия на пост-имперском пространстве... Как и многого другого, впрочем.
— Нет, Средней Азии. Этот вид дождевых червей отличается всеядностью и просто невероятной плодовитостью: одна особь даёт в год до полутора тысяч потомства.
Хватаю за грудки:
— ВСЁ!!! Собирайтесь и через две недели — чтоб я духу вашего здесь не чуял!
"Чтоб тебя там басмач обкуренный застрелил, нах!".
Уже почти ушёл, затем вернулся:
— Всё же давайте одновременно пошлём кого-нибудь во Владимир? За "обыкновенным северным дождевым червём"?
УУУФФФ!!!
— Как Вам будет угодно.
* * *
Экспедиция из Чуйской долины вернулась через три месяца с "чуйскими" же червями, жива — но здорова лишь частично: едва ли не половина состава заразилась "на Югах" желтухой. А начальник экспедиции по научной части, опровергая пословицу "зараза к заразе не пристаёт" — умудрился подцепить какого-то зловредного среднеазиатского червя-паразита и, где-то с полгода — дристал дальше чем видел.
Но, слава Богу в этот раз обошлось без траурных церемоний — в родных стенах все до одного выздоровели.
Эксперименты по скрещиваю трёх видов червей шли один за другим год за годом и с каждым прошедшим из них, их гибриды становились всё выносливее, прожорливее и плодовитее. Наконец, осенью 1927 года Фанатик смог с уверенностью сказать:
— Это совершенно новый вид дождевого червя!
После бурных ликований с обнимашками и поцелуями в дёсны "а-ля Леонид Ильич", от которых я искусно уклонился, кто-то из "младших научных сотрудников" спросил:
— Как назовём новый вид дождевого червя, товарищи?
Как и в любом затруднительном случае, все почему-то уставились на меня — как на какого-то чудотворца.
Ну, что ж — мне не привыкать!
Я, уже привычно напряг свой незаурядный гений и почти тут же выдал "на гора":
— Предлагаю назвать наш гибрад — "Красный ульяновский дождевой червь".
И первым поднимаю руку:
— Кто за?
Предложение прокатило на "ура". Лес рук и:
— Принято единогласно: пиши заявку в Нобелевский комитет, Ипполит Степанович!
Последнее было шуткой... Но заявку, во все положенные в таких случаях инстанции подали — не исключая и вышеназванную международную организацию.
Конечно, ответа из Стокгольма не дождались — да не очень то и, ждали преференций от завистливых и пакостливых империалистов!
Внутри страны тоже — не сразу заценили нами сделанное. В самом же Ульяновске, группу вермикологов — долгое время считали за придурков и никто из девушек не спешил заводить с ними знакомства...
Ну, ко мне то — все давно уже привыкли!
Так — подтрунивали иногда беззлобно. Лишь Клим относился к делу разведения червей очень серьёзно, частенько заезжая на "вермиферму" за отличной наживкой и, в ответку — снабжая "младших научных сотрудников" свежей рыбой и убойным ульяновским самогоном.
* * *
Первый год урожай картошки на "неугодье" — был так себе, хотя и благодаря использованию в качестве удобрения фосфатов (выделяемых из доменного шлака бывшего ульяновского чугунолитейного завода) — несколько выше ожидаемого. "Сам-три" где-то, может быть — чуть выше. В принципе, оно и к лучшему: овощехранилища и перерабатывающие мощности — тогда ещё не были готовы и, вырасти мы сверх возможности сохранить или переработать — всё равно бы пропало и лишь расхолодило народ.
Далее, год от года производство картофеля в Ульяновском подхозе росло — благодаря вносимого в почву "неудобья" торфа, фосфатов и побочных продуктов производства аммиака из урины. Слав те Осподи, чем чем, но картохой ульяновцы — буквально обжирались, даже когда вокруг случался недород.
Съездив в 1925 году в Париж на "Международную выставку современных декоративных и промышленных искусств", я привёз где-то с мешок розовой картошки неизвестного сорта. По моему глубочайшем убеждению — это была знаменитая "берлинка", но наш народ распробовав — назвал этот сорт "парижанкой"...
Ну, да ему народу — видней.
По осени же, подписал одного паренька старше меня на два года — недавнего выпускника Киевской сельскохозяйственного института по фамилии Лысенко , произвести полный селекционный "апгрейд" её... Убей меня гром — молнией в дупу, но не могу вспомнить — где и в связи с чем эту фамилию слышал.
Должно быть, мимолётным видением — меня "déjà vu" посетил!
Тоже — ничего такого особенного сперва, но этим корнеплодом — мы уже стали подкармливать свиней на подсобном хозяйства макаренской "ВТК имени Кулибина".
А, вот в 1927 году, воистину — был прорыв!
Урожай картофеля был такой, что восемь десятых его пришлось продать за пределами волости и даже уезда. У меня к тому времени всё было готово и, ещё через год — хрустящие чипсы произведённые в ульяновских артелях, заполонили прилавки магазинов всех крупных городов центральной России.
Естественно, я не растерялся и раструбил по всей стране и, за её пределы — про чудодейственных "ульяновских красных червей". Хорошенько, постарался на этой ниве и Трофим Денисович Лысенко, написавший целый научный трактат — "Влияние вермического фактора на продолжительность фаз развития растений. Опыт со картофелем и репой". Новшество в науке, тут же было в полной мере оценено ведущими советскими учёными-ботаниками из "ВАСХНИЛ".
Уже в 1929 году, гумус вырабатываемый нашими дождевыми червями — продавался по всей стране вагонами и, передовые газетные страницы пестрили фотоснимками моркови — весящей по два с половиной килограмма, трёхкилограммовой репе, полупудовой капусте... У отдельных огородников-умельцев, и пригородных совхозов — урожаи лука достигли шестидесяти тонн с гектара, а того же картофеля и нередко — ста тонн.
ВВП Ульяновска стало прирастать туризмом: за "маточным поголовьем" — энтузиасты толпами приезжали со всех концов необъятного Советского Союза, раскинувшегося на одной шестой земной суши и, из-за его пределов. Даже, были случаи контрабанды красных ульяновских червей — к счастью вовремя пресечённые нашими бдительными чекистами... Ээээ... Таможенниками. В газетах была шумиха по этому поводу и, я стэба ради — предложил через прессу приравнять незаконный вывоз нашего красного червя к контрреволюции...
Этот вопрос всерьёз обсуждался в Совнаркоме, Совнархозе и Верховном Совете!
У нас ни к чему (ни к плохому, ни к хорошему) нейтрально-рассудительно относиться не могут...Правда, у наших вождей, всё же — ума хватило не принять "червивый" закон.
После грандиозной пропагандисткой трескотни — к коей и сам в немалой степени приложил руку, вермикологи тотчас стали по популярности — вровень с будущими челюскинцами. Тотчас, все они переженились или дополнительно к уже имеющейся благоверной — обзавелись любовницами, а наших червяков стали разводить везде — вплоть до цветочных горшков на подоконниках.
Даже мой названный отец — иерей Благовещенского Храма, поддался модному увлечению и по моей подсказке разводил ульяновский червей в деревянных ящиках под кроличьими клетками. Питаясь падающими сверху высококалорийными кроличьими какашками, недоеденными ушастиками травой и сеном — червь-гермафродит плодился как перепуганный и, в свою очередь — питал собой кур-несушек. Благодарные за протеиновый рацион Рябы, в свою очередь — "метали" яйца с производительностью нерестящегося осетра и, Отец Фёдор на Пасху красил и раздавал их...
ВЁДРАМИ!!!
Не считая тех, что реализовывал через "Потребкооперацию".
На самой же "Вермиферме" к началу 30-х заработала опытно-промышленная установка по переработке червей в "белково-витаминную муку" — биологически активную добавку в корм животных.
Это направление в "ВАСХНИЛ" посчитали весьма перспективным!
Ну и в заключение истории "про червей": под шумок, в 1928 году я добился ликвидации "Горемыкинского совхоза" и создания на его месте акционерного агро-промышленного объединения "Красный агропром". Вермиферма "Красный червь" вошла в него отдельным структурным подразделением...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
