| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но, главный "ништяк" на вырубках, это огромные — чаще всего сосновые пни. Хроноаборигены, конечно же знали им цену и, даже иногда использовали их за неимением лучшего...
Но попробуй — выкопай-выдерни его из земли-матушки!
Это надо американского Кинг-Конга звать и кормить его блондинками-девственницами.
"Блондинки-девственницы" — нам и самим пригодятся, для вролне естественных надобностей, а главная роль в корчевании пней, вместо той пиндосовской мартышки-переростка — была отведена гусеничным трелёвочным тракторам, оснащённых механизированными винтовыми домкратами с широкими стальными поддонами. Пни, буквально — выдёргивались из земли и после очистки от песка, перерабатывались на мобильных установках-дробилках в технологическую щепу.
Из последней (так же как из остатков веток, сучьев и всего прочего — найденного на местах вырубок), предварительно высушив — на предприятиях АО "Лесхимпром" получали пиролизом древесный уголь, "попутный газ" и дёготь.
Про древесный уголь, думаю всё понятно: он шёл "на собственные нужды" — как топливо, реализовывался предприятиям и частным лицам. Поговорим про дёготь, ещё иногда называемом "варом", "смолой", или "русским маслом" — в тех странах, в которые он испокон веков продавался на экспорт.
Видов дёгтя, в зависимости от вида древесины и способов перегонки — много, как песчинок на пляже . Областей его применения — просто не считано.
"Дягтекурни" — широко распространённые предприятия местного "химпрома", имеющиеся чуть ли не в каждой деревушке, расположенной в лесистой местности. Это технологической устройство, имело вид обыкновенной ямы с уплотнённым глиной наклонным дном — по которому и стекали продукты перегонки в специально подставленную ёмкость.
Естественно, такой пещерный примитивизм — по ходу известный ещё неандертальцам в Ледниковый период, меня не устраивал от слова "ваще"!
И порывшись в своём "послезнании", я выдал через "ОПТБ-007" конструкцию реактора полунепрерывного действия, которую стали серийно производить на предприятиях "Красного рассвета", в кооперации с некоторыми другими заводами. Это такая стальная "бочка" — диаметром два с половиной метра, в которую сверху периодически закидывают сырьё, а снизу — так же "порционно", выгружают уголь. Жидкие и газообразные же вещества, выделяются и отбираются постоянно.
Среди газообразных продуктов пиролиза — особенно интересен метан, которого содержится около пятой части от всего объёма. Однако, отделить его от водяных паров, углекислого и угарного газа — "геморрой" ещё тот!
Поэтому весь газообразный продукт пиролиза, стали прогонять через специальные "проточные" ректоры — перегоняя весь содержащийся в них углерод в техническую сажу, ценную добавку в резину автомобильных колёс — повышающую их износостойкость.
Жидкие же продукты пиролиза, куда более интересны.
Сосновый дёготь — тёмная, густая и липкая жидкость, тяжелее воды и с характерным "копчённым" запахом. В отличии от березового, он — из-за высокого содержания креозота, не применяется в выделке кож. Сосновый вар столетиями использовался как средство от гниения в основном в строительстве и судостроении — так как он образует прочную плёнку на поверхности, что препятствует впитыванию воды. Им просмаливали не только строения и борта лодок и кораблей — но и, канаты, паруса, а так же — верхнюю одежду матросов, рыбаков и бурлаков.
Сперва, не упуская возможности заработать на продаже дёгтя в его исходном виде, я со временем перешёл на его более глубокую переработку. Ведь кроме вышеупомянутого, очень полезного и крайне нужного в хозяйстве креозота (применяющегося даже в виде топлива для "Мужиков"), из сосновых пней получали не менее полезные скипидар и канифоль.
Скипидар в основном шёл на продажу как растворитель красок, однако чуть позже научились производить из него камфару. Это вещество имеет самое широкое применение: от медицины и парфюмерии, до производства целлулоида, средства от моли и флегматизатора для взрывчатых веществ.
Канифоль, кроме флюса при пайке — применяется в бумажной промышленности, в производстве искусственного каучука и кожи, пластмасс, лаков и красок.
Однако, я пошёл ещё дальше!
Из дёгтя на химических предприятиях Ульяновска выделялись такие вещества, как бензол, ксилол, толуол, фенол, гваякол и некоторые другие.
Бензолом, мы сперва бодяжили бензин прямой перегонки — поднимая его октановое число, для авиадвигателей. Потом, этой хернёй заниматься перестали, превращая бензол сперва в этилбензол, затем в стирол. Это вещество с очень широким спектром применения: от производства тех же пластмасс — до напалма.
Ксилол, тоже — сырьё для производства многих веществ от растворителей красок — до пластиковых бутылок, корда автомобильных шин и магнитофонной плёнки. Бутылки и плёнка — пока не особо актуальны, а вот прочные нити для корда — зашли просто влёт на Ярославском шинном заводе.
Все в курсе, да? Толуол — это краски, лаки, растворители и взрывчатка.
Кроме самого широкого использования при очистке минеральных масел, фенол используется в производстве практически всех видов пластмасс, поликарбонатов, эпоксидных смол и искусственных волокон — капрона, нейлона и, даже кевлара — материала для изготовления бронежилетов.
И не только, кстати, средств защиты: из кевлара получаются отличные тормозные колодки, накладки муфты сцепления, корд для армирования автомобильных шин и защитная оболочка силовых электрических кабелей.
Однако, до этого ещё очень далеко!
Пока всё это на стадии очень смелых экспериментов. Первым делом фенол пошёл на производство лекарств: антисептиков, обезболивающих и жаропонижающих средств.
Гваякол служил сырьём для синтеза ванилина и ещё пары ароматических веществ для парфюма и кондитерской промышленности. На очереди, синтез из него "Фтивазида" — противотуберкулёзного препарата и "Папаверина" — лекарственного средства, подавляющего спазмы гладких мышц при ряде заболеваний внутренних органов.
Тот немец-химик, случайно попавший на "Завод контрольно-измерительных инструментов им. Кулибина" при Ульяновской воспитательно-трудовой колонии — из-за пофигисткого отношения к делу какого-то совслужащего в Москве, оказал неоценимые услуги в деле становления нашего химпрома... Но оказался довольно изрядной сволочью.
Если, Бог даст — доживу до победного "45-го", то первым делом — найду его в Германии (да, хоть из самого "Фюрербункера" — за яйца вытащу!) и, хорошенько набью ему его рыжую арийскую харю!
Ладно, про это как-нибудь потом.
* * *
Однако, давайте вернёмся из хоть недалёкого — но всё же будущего, во временной промежуток — "отсюда" и до 1927 года.
Артели АО "Красный лесхимпром" подчищали всё за государственными лесозаготовителями, оставляя за собой...
Нет, не пустыню — сельскоугодья!
Стоял как-то на тщательно очищенной от пней, отдельных частей деревьев и прочего мусора, территории и приговаривал:
— Землицы то сколько! Лепота...
"А не замутить ли на место очищенных от пней вырубок, — вдруг неожиданно для самого себя подумал, — какой-нибудь "агро-холдинг?"
Подумал и замутил.
Конечно, была серьёзная проблема в том, что наша нижегородская землица (подзолистый суглинок да супесь) — плодородна не более, чем окаменевший скелет самки диплодока в палеонтологическом музее.
В какой позе из "Кама-сутры" к ней не примащивайся — здорового потомства не дождёшься!
Местные аграрии в их вечной борьбе на выживание — обычно сжигают лес и подлесок на росчистях, чтоб хоть немного поднять урожайность внесённой в почву древесной золой. Я же такой возможности не имел, да и не особо желал её "иметь" — как высушенную мумию царицы Нефертити. Ибо, по моему мнению — дешевле землю золой от сожжённых денежных купюр удобрять.
Здесь имелась ещё вот такая "фишка"...
Парадокс в том, что самое дешёвое, самое распространённое и пожалуй — самое эффективное удобрение, имелось в избытке и даже больше того. Я имею в виду самый обыкновенный навоз — в большинстве своём коровий. Из-за необычайно длительного периода стойлового содержания скота — порядка семи месяцев в году, навозом — буквально под самые крыши изб, были завалены все местные сёла.
"Как же так, — спросите, — У них дети, как мухи — каждый неурожай мрут с голодухи, сами от него пухнут — как Вини-Пух после эпично-неудачной вылазки за мёдом, а они не догадываются или ленятся вывезти навоз на поля".
Другие, если не в глаза скажут — так подумают:
"Пизд...ишь ты всё, как Троцкий!"
Нет, местные пейзане вовсе не тупые — наоборот необычайно хирожоп...пые бестии, ни в коем случае не ленивые — наоборот не по уму энергичные и предприимчивые пройдохи, а я ничего не выдумываю в их адрес — как сперва можно подумать, я лишь констатирую реальные факты. Крестьяне прекрасно знают значение отходов жизнедеятельности организмов и по мере возможности удобряют ими свои огороды и поля...
Те, что поближе.
Проблема в том, что эти самые поля — которые необходимо удобрять скотским дерьмом, довольно редко находились непосредственно рядом с населёнными пунктами.
Плотность населения в Среднем Поволжье довольно низкая — просто ничтожная по сравнению с западноевропейской. Участков пригодных для земледелия — критически мало и, они разнесены на значительные расстояния — бывает вёрст за пять, десять, а то и более друг от друга и, от селений — где накапливался навоз. В свою очередь недостаток органики в почве, заставлял применять необычный, совершенно неизвестный всему остальному цивилизованному миру агротехнический приём — периодическое забрасывание пашни в перелог или залежь, что ещё больше расширяло "географию" земледелия.
Россия, это вам не Япония, где косоокий рисовод мог успеть перетаскать дерьмо в собственной соломенной шляпе на рисовую делянку — за время цветения сакуры у подножия Фудзиямы!
Кроме того за две войны подряд и, без того — незначительное лошадиное поголовье, значительно сократилось — мобилизуемое в армию наравне с мужиками. Лошадь, да будет известно — мрёт на войне в три раза чаще человека. Ведь тот, в случае критического для здоровья недостатка хавчика — может сожрать своего четвероногого друга (да, даже и двуногого!), а вот более совестливая лошадь своего хозяина — нет.
По крайней мере, мне такие случаи не известны...
Короче, большинство мужиков вернулось с войны домой, а гужевая тяга — осталось на полях сражений в виде обглоданных воронами костей... Пахать надо, а на чём? Рабочую лошадь, между прочим — три-четыре года выращивать надо и, лишь на пятый год — давать ей полную нагрузку.
Это вам не трактор!
Летом, вывозить навоз на поля — элементарно некогда и некому: всё трудоспособное население — способное держать вилы или вожжи, находится в состоянии перманентной запарки — осуществляя битву за урожай.
Без всякого стёба — великую битву за жизнь!
Зимой же, берегли драгоценных лошадей и дорогие корма для весенней посевной страды. В лучшем случае — коль вообще невмоготу, вывозили мешающий навоз за околицу, на ближайшее поле, луг или вовсе — на лёд реки. Естественно-природная канализация, так сказать.
В худшем — оставляли гнить, где он есть.
Было бы на Нижегородчине лето более сухим и продолжительным — навоз бы сушили на Солнце, хранили кизяки под навесом и использовали как топливо.
Но, увы... И здесь всё не слава Богу!
Из-за постоянно пасмурно-серого неба, промозгло-сырого климата (впрочем, нередко сменяющегося всё иссушивавшими суховеями) навоз не сох, а "утилизируясь" естественным путём — годами гнил огромными кучами прям посреди селений, распространяя удушливое зловоние.
* * *
К тому времени, некоторый опыт по созданию картофелеводческого Ульяновского подхоза — превращённого к 1927 году в Акционерное общество "Красный агропром", уже имелся. Имелись и подготовленные при нём кадры.
На бывших вырубках отдельными посёлками (но обязательно — неподалёку от уже существующего крупного селения и торфяных разработок), организовывались сперва весьма малочисленные агропромышленные артели (только специалисты и менеджеры — обученные по специальной программе, сезонных рабочих — набирали из местных), имеющие мототелеги, трактора и прочее необходимое оборудование. Первым делом заключались договора с крестьянами-частниками и местными подразделениями "Главторфа".
Специально сконструированные сани с железными полозьями, в которых обычно впрягали по два "Мужика" — могли "пярдячим паром", за раз не спеша утащить тонн двадцать-тридцать сыпучих веществ. Холявный навоз — за вывозку которого мужики нередко ещё и, приплачивали и менее холявная торфяная "вскрыша" — за которую приходилось давать взятки должностным лицам, вывозились, перемешивались в бурты и оставлялись "созревать".
Ближе к тридцатым, была создана специальная технология и, в созревшие навозные кучи вносились споры грибов. Трюфеля, что-то у нас не задались, шампиньоны — так себе, а вот серые навозники...
Впрочем, про грибоводство надо рассказывать отдельно и желательно на трезвую голову.
Первое время же, после вполне определённого срока — который зависел от предварительной "вылежанности" исходного сырья, в бурты поселялись прожорливо-плодовитые красные ульяновские черви, которые буквально пропустив через свою прямую кишку — за сезон превращали всю органику в компактные кучки гумуса. Осталось только разбросать его по полю, заглубить в почву специальными плугами-плоскорезами и затем посадить...
Нет, не кукурузу — я не враг своему народу.
КОНОПЛЮ!!!
Да, не — я не курю, не подумайте и вам не советую. Хотя...
Если вы — сильно пьющий, так лучше уж курите!
Я прекрасно знаю пословицу: "Если хочешь разориться быстро — играй на скачках. Если с удовольствием — заведи любовницу. Ну, а если желаешь предварительно помучиться — займись сельским хозяйством". Поэтому, никакой пшеницы, ржи, гороха или скажем — гречихи. Кроме последней, конечно, всё это растёт в здешнем климате весьма хреново и здешние хлеборобы по сути — работают "на ...овно", потребляя почти всё ими произведённое.
А вот конопля — при хотя бы малейшей агрокультуре и, хоть какой-то заинтересованности работающих в результатах своего труда — давала просто диковинно-рекордные урожаи.
Ведь, это тот же сорняк!
Она отлично произрастает на местных переувлажнённых пойменных, окультуренных перегнойно-болотных почвах и осушенных торфяниках.
Хотя эпоха расцвета производства конопляного волокна, когда его российский экспорт в звонкой монете — превышал такой же от всех других традиционных предметов вывоза , осталась в далёком прошлом вместе с эпохой расцвета парусников, этой культуре отведено очень важное место в советской экономике.
Конечно, конопля перерабатывалась на порядком ста сорока фабриках, в то время как хлопок — на более чем четырёхсот. Но один-единственный существенный нюанс: своего хлопка не хватало и его приходилось ввозить тратя дефицитную валюту. Да к тому же среднеазиатский хлопок был низкокачественным — грубым и коротковолоконным.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
