Тетрадь 81

Ларри вынимал свёртки, разворачивал тяжёлые, словно отсыревшие куски бархата, и на его ладонях вспыхивали разноцветными искрами колье и диадемы, чаши и шкатулки, старинные табакерки и кубки, искусно сплетенные ожерелья и серьги к ним, и всё в россыпи мелких бриллиантов и изумрудов, сапфиров и рубинов, цепи с подвесками и без них, старинные фигурные шпильки для дамских шляп, золотые и вырезанные из полудрагоценных камней фигурки людей и животных, брошка-павлин с длинным трепещущим хвостом, переливающимся всеми цветами радуги, золотая вазочка с букетом сапфировых фиалок... На столе уже тесно, а Ларри всё вынимал и вынимал.

— Вот... она была большой... оригиналкой, — говорил Ларри. — После её смерти это вернули, и даже компенсации не взяли, как на хранение, но Хозяин говорил, что из суеверия.

Золотая паутина во всю грудь с пауком из чёрных бриллиантов с рубиновыми глазками. И к этому серьги. Тоже паутина, но свёрнутая в кульки и с бриллиантовыми мёртвыми мушками внутри кульков.

В самом низу, под ещё одной перегородкой, лежали мешочки с мелкими цветными камнями, жёлтые грубые неправильной формы бруски и один такой серый.

— Сырьё, сэр, — улыбнулся Ларри, выкладывая их. — Золото, а это платина. Серебра было немного, и оно всё ушло на чемодан.

Остатки чемодана он отложил к двери и, не дожидаясь уже слов Фредди или Джонатана, взялся за шар. Плёнка, брезент... и тусклый желтовато-белый чуть бугристый шар почти правильной формы.

— Воск, сэр, — Ларри улыбнулся как встрече со старым знакомым. — Там камни, только первый класс, от четырёх каратов и больше, сэр. Расплавить сразу? Их там... да, всего сто сорок три, сэр.

Джонатан молча покачал головой. Говорить он не мог.

В последнем свёртке оказалась маленькая, сплетённая из золотой проволоки театральная сумочка без цепочки. Ларри пинцетом разогнул проволоку, стягивающую замочек, открыл, заглянул и, удовлетворённо кивнув, протянул её Джонатану.

— Возьмите, сэр. Это вам.

— Мне?! — изумился Джонатан. — Зачем?!

— Здесь код и ключ ещё от одного сейфа, сэр. В другом банке. Там документы на всё это.

Джонатан покачал головой.

— Это всё твоё, Ларри.

— Сэр, — бесстрашно возразил Ларри. — Я могу прийти в банк? Даже если бы знал, в какой. Кто там будет разговаривать со мной? И ещё, сэр, вы же владелец земли, где это хранилось.

После секундной паузы Джонатан кивнул и взял сумочку. — Хорошо, я улажу с банком.

Открыл сумочку и переложил её содержимое в свой носовой платок, получившийся свёрток убрал в карман, а сумочку протянул Ларри.

— Я ещё только учился, сэр, — извиняющимся тоном сказал Ларри, забирая сумочку. — Разумеется, сэр, это только в переплавку.

— Да нет, Ларри, — рассмеялся Джонатан. — Просто так удобнее.

— Разумеется, сэр. — Ларри обвёл рукой сверкающий искрящийся стол. — Можно убирать, сэр?

— Да, конечно, — кивнул Джонатан. — Помочь?

— Благодарю вас, сэр, — Ларри рассмеялся этому как шутке.

Он открыл внутренний сейф, переставил опустевший ящик заказов, освобождая место, и стал закладывать слитки и восковой шар. Мешочки с цветными камнями и серебряный лом легли в наружный сейф, туда же отправилась и сумочка. Закрыв сейфы, Ларри оглядел стол и вышел в кабинет. Открыл там сейф и стал переносить и укладывать вещи по какой-то своей системе.

Фредди подтолкнул Джонатана, и они вышли из мастерской в кабинет, сели на диван. Фредди достал сигареты.

— Здесь можно курить, Ларри?

— Разумеется, сэр.

Заполнив сейф самым, на его взгляд, ценным, Ларри открыл шкаф-витрину и поставил туда несколько золотых и резных фигурок, кубков, шкатулок и вазочку с фиалками, а на нижнюю полку — семисвечник, закрыл, открыл соседний глухой шкаф — не сейф, но достаточно надёжный — и уже там расставил и разложил остальное. Фредди кивнул, и Джонатан понимающе улыбнулся.

— Там так же было?

— Наверное, — тихо ответил Фредди. — Я ничего этого не видел, шкафы были со шторками.

Ларри позволил себе услышать и откликнуться.

— Этого уже не было, оставалась мелочь, сэр, и заказы.

— Сейф напоказ? — хмыкнул Фредди.

— Да, сэр, — улыбнулся Ларри, закрывая шкафы.

Фредди легко встал и пошёл в мастерскую, собрал обрывки плёнки и брезента в аккуратный тючок, оглядел остатки чемодана.

— Кожа хорошая, но всё-таки попрела. Выкидываем.

— Да, сэр, — не стал спорить Ларри.

Встал и Джонатан.

— Я думаю, на сегодня здесь всё. Открытие в час, успеем подготовить. Ты как, Ларри?

— Да, сэр, — Ларри посмотрел на часы. — Вы правы, сэр.

И снял телефонную трубку. Звонок домой. Марк сообщил, что у него всё в порядке, больше звонков не было.

— Молодец, сынок. Я скоро буду.

И снова набрал номер.

— Крафтон, — откликнулся на его "алло" уже другой, более молодой голос. — Левине?

— Да, сэр. Я ухожу, сэр.

— Принято. Отдыхай, Левине, — и частые гудки.

Ларри положил трубку и опуская закатанные рукава ковбойки, улыбнулся.

— Я готов, сэр.

Фредди взял тючок, и они пошли к выходу. Идя последним, Ларри выключал свет и закрывал двери.

На улице было тихо и безлюдно. Фредди забросил в багажник свою ношу, Джонатан открыл заднюю дверцу, и Ларри взял свою так и остававшуюся в машине ветровку.

— Большое спасибо, сэр. До свидания, сэр.

— До свидания, — улыбнулся Джонатан.

— До встречи, Ларри, — Фредди захлопнул багажник.

Ларри склонил голову в полупоклоне и ушёл, на ходу надевая ветровку. Фредди взглядом проводил его до угла и сел за руль.

— Домой... — неопределённо предложил Джонатан.

— Нужно в гараж, Джонни.

— Ну да. Сначала напои коня, — засмеялся Джонатан, переходя на ковбойский говор.

Фредди кивнул и включил мотор. Теперь он ехал не спеша, аккуратно соблюдая все правила и явно думая о своём. Не доезжая до гаража, он остановился.

— Ну? — не выдержал Джонатан.

— Запутался в цифрах, джонни. Какую часть своей доли выкупил Ларри?

— А я думаю, хватит ли денег откупить свою долю, — Джонатан невесело усмехнулся. — Если продать имение, прибавить тот сейф, загнать все точки... дай бог, чтоб на треть хватило.

Фредди обернулся, и Джонатан кивнул.

— Да, Фредди, я пытаюсь прикинуть, сколько это в деньгах, и тоже... путаюсь. Я ещё не видел документов, но у Ларри проблем не будет.

Фредди кивнул.

— Ладно, Джонни. Сейчас поставлю машину и пожрём. Чёрта съем.

— Только одного? — усмехнулся Джонатан. — Гони, ковбой.

Машина прыгнула с места, как застоявшийся конь.

Ларри шёл быстро. Время уже позднее, а Марк дома один, и голодный. Обедать ни, пожалуй, уже не пойдут, всюду уже субботняя гульба, Марку всё это видеть ещё рано и незачем. А что у него дома из еды? Дорого, конечно, но лучше купить и поесть дома. О сделанном он не жалел, он же, ещё только сказав о сейфе и коде к нему, отрезал себе обратный путь, перешёл Рубикон, надо будет рассказать Марку о Цезаре, но теперь он спокоен, он снял с себя это бремя и переложил на Джонатана и можно надеяться, что расплатился с долгом, с денежным и другим, со всеми долгами, и с материалом, во всяком случае, теперь проблем не будет, а когда заберут заказы и расплатятся, у него будут и живые наличные.

В лавочке, уже в Цветном квартале, он набрал пакетов с полуфабрикатами, чтобы и на завтра хватило.

Весёлый шум и гомон субботней гульбы с каждым шагом всё больше оглушал его. Уже у входа в меблирашки он столкнулся с Чаком. Тот, во всём явно новом и купленном в магазине, а не на барахолке, окинул Ларри внимательным и чуть насмешливым взглядом, заметив и пыль на ветровке и джинсах, и испачканные в земле кроссовки.

— Привет, только с работы, что ли?

— Привет, — кивнул Ларри, удерживая подбородком пакеты. — Да, с работы.

— Не бойсь. Бредли сверхурочные оплачивает.

Ларри только улыбнулся, протискиваясь мимо него.

Достать ключи мешали пакеты, и он тихонько постучал ногой в дверь. Там затопотали детские шаги.

— Кто там?

— Это я, сынок, открой.

Взвизгнув, Марк бросился открывать и так резко распахнул дверь, что Ларри чуть не упал.

— Пап! Я так ждал! Я...

— Да-да, Марк, сейчас.

Ларри быстро прошёл на кухню, свалил пакеты на стол и тогда обнял прижавшегося к нему сына.

— Ну, что ты, Сынок, испугался?

— Нет, — Марк, мотая головой, тёрся лицом о его рубашку. — Я тебя ждал, ждал, а тебя всё нет и нет.

— Ну вот, я же пришёл.

Марк всхлипнул ещё раз и выпрямился.

— Ага, я в порядке, пап. Сейчас обедать пойдём?

— Нет, сегодня мы дома пообедаем. Я только вымоюсь, и тогда поедим. Потерпишь?

— Ага! — кивнул Марк

И Ларри не сделал ему замечания: малыш так исстрадался без него.

Оставив машину на попечение гаражных механиков, они шли домой. Шли молча: слишком тяжёлым был этот день. Автомат Фредди нёс в обычной хозяйственной сумке. Субботнее веселье, казалось, захлёстывало Колумбию и, хотя они держались в стороне от самых гулевых кварталов, доставало их шумом, сверканием реклам, стайками жаждущих развлечений подростков.

Войдя в квартиру, Джонатан, на ходу сдирая с себя и расшвыривая одежду, сразу отправился в душ. Фредди задержался, пряча автомат, и, войдя в ванную, стал бриться.

— В понедельник с утра к Лукасу, — напомнил ему из-под струй Джонатан.

— Сам не загреми, — отозвался Фредди, откручивая колпачок на флаконе "Денима". — Ларри тоже смокинг?

— А что? Пусть будет на уровне.

— На чьём?

— Ладно, посмотрим. Хотя... костюм даже престижнее. Позвоню ему завтра, чтобы в понедельник в восемь подошёл к Лукасу.

— Угу, — Фредди втиснулся в душ, подвинув Джонатана. — Я в загуле, так что отвали, подпасок, со всеми планами.

— Три радости ковбоя? — фыркнул Джонатан, выходя из кабинки.

— Две— вздохнул Фредди. — Для драки здесь антураж не тот.

— Вот двумя и обойдёшься, — Джонатан стал приводить себя в порядок. — Излишество — мать пороков.

— Интересно, каких? — фыркнул Фредди.

Джонатан не расслышал, но рассмеялся. Просто потому, что надо сбросить напряжение и на сутки забыть. Если не обо всём, то хотя бы о золотом мерцании и радужных искрах, закрытых в тёмных шкафах и сейфах. Чтобы всё это осознать и не наделать сгоряча глупостей, ему нужно время.

* * *

Библиотека располагалась на теневой стороне административного корпуса, и Андрей устраивался у окна. Что его увидят со двора, он не опасался: многие сидели в библиотеке, подбирая себе место, вспоминая русскую грамоту и просто рассматривая картинки. Если не привлекать к себе внимания, то тебя и не замечают, а сидеть тихо и не возникать Андрей умел. Выучили.

Загорье он нашёл легко. Странно, конечно, чего Эркина в такую даль понесло, но встретятся — узнает, а ему самому город подходит. Ижорский пояс, Ополье, Печера, Поморье, Озёричи, Пораничье, Исконная Русь... Он читал обо всём подряд, одновременно и жадно, и наслаждаясь, как воду пил в жару, холодную чистую воду, когда и зубы ломит, и не оторваться. И если бы не необходимость показываться в курилке, опять же чтобы не выделяться, то не вылезал бы из библиотеки, Одно жаль: с собой ни книг, ни журналов не дают. Ни глотка на вынос, только распивочно. А это откуда у него? То ли прочитал где-то, то ли слышал. А не всё ли равно? Главное, что хорошо сказано.

Всякий раз, поднимая голову, Алёна видела его, белокурого и кудрявого, в дальнем углу у окна, сидящего в неожиданно свободной непринуждённой позе. Странно, ведь все сидят за книгой очень напряжённо, скованно, чувствуется, что чтение для них непривычная и потому тяжёлая работа, а для этого парня... ну, будто родился с книгой в руках. И с каталогом ловко управляется, читает запоем всё подряд, но явно не бездумно. И до чего же симпатичное, обаятельное лицо.

Читая, Андрей ощущал на себе её взгляд и улыбался, не поднимая глаз. Хорошая девчонка, но крутить с ней ему не с руки. С такой надо всерьёз, а ему ничего серьёзного не надо. Пока. И ещё долго будет не нужно. А обижать такую тоже нельзя, не грех, а западло будет покрутить и смыться. Ему надо дождаться визы, пройти врачей и психологов, получить вызов в нужное место и уехать. Это первое. Добраться до Эркина. Это второе. И тогда начнётся третье — жизнь. А пока так... ожидание жизни. Затаиться, лечь на дно и не клевать на крючки, какие бы соблазнительные червячки на них не болтались. Так что... хорошая ты девчонка, Алёна, но не для меня.

День за днём, весенние тёплые дни, с плывущими в блестяще-голубом небе ярко-белыми облаками, запахами листвы и цветов, белыми бабочками в зарослях чертополоха в развалинах, оголтелым утренним и вечерним гомоном птиц. Андрей ходил в столовую, сидел в библиотеке, трепался в курилке у пожарной лестницы мужского барака и ждал. Как все остальные. Народу в лагере прибавлялось. Закрывали региональные лагеря и оттуда перевозили в Центральный. С юга, из Луизианского регионального приехала большая компания, с которой комендант беседовал отдельно, весьма доходчиво объяснив, что первом же трепыхании вылетят из лагеря безвозвратно, в России таких своих много, пополнения не требуется. Задевать они потому никого особо не задевали, не дураки же, но и с ними не связывались. Шпана портовая, что с неё взять. Дальше от них — сам целее будешь.

Андрей задираться тоже не собирался, ему любой шум совсем не с руки, но про себя решил: возникнут — осадит. Но и их заводила — бритоголовый, казавшийся коренастым, несмотря на высокий рост, угрюмый парень — видимо, тоже соображал, с кем и как надо разговаривать. Да и где им сталкиваться? И из-за чего? Паёк всем один, талонов у всех одинаково, а свободное время у каждого своё.

В город Андрей не ходил. Всё, что ему нужно, у него есть, а искать приключений... поищите другого дурака. Он сам по себе и отстаньте от него. Но Бритоголовый, выждав несколько дней и осмотревшись, сам подошёл к нему.

— Привет!

— Привет, — холодно улыбнулся Андрей. — Есть проблемы?

— Да нет, — Бритоголовый посопел, достал сигареты и предложил Андрею. — Мы вот из Луизианы, Порт-о-Пренс, слыхал?

— Слыхал, — Андрей взял сигарету: отказываться-то причин нет. Пока нет.

Подошли остальные, окружив их плотным кольцом.

— А ты чо? — вылез черноволосый и щуплый с выбитыми передними зубами. — Ты откудова значитца? Из какого штату?

— В Алабаме крутился, — Андрей ответил ему, но не повернул головы, не снизошёл. Пыхнул дымом, и, слегка прищурившись, обвёл всех холодно блестящими глазами. — Припекло в порту, что ли?

— А пошли они на хрен, — Бритоголовый выругался, перемешивая английские и русские слова. — В город пойдёшь? Айда с нами.

— Мелочёвкой не занимаюсь.

— А ты чо? — вылез опять Щербатый. — Такой крутой, да?

На этот раз Андрей его демонстративно проигнорировал.

— Я тебя знаю? — спросил он по-английски Бритоголового.

— Н-нет, — тот, похоже, начал уже соображать. Ну, так вожаку и положено думать быстрее подчинённых.

— А мне надо тебя знать? — по-прежнему по-английски с многозначительным равнодушием продолжил Андрей и внезапно тихо и по-русски: — Вали, сявка и не возникай. Н-ну!