Цапковски

-Мне казалось, мы спешим, или егерь вдали от городов всегда должен так себя вести. Напомню, за нами с ваших слов должна быть организована охота. Или что-то изменилось, о чем я не ведаю? —

Цапковски срезая очередной гриб, лишь беззлобно ухмыльнулся.

— Ваша светлость, моих скромных запасов нам едва ли хватит на ужин. А хочу обратить ваше внимание, лес этот как будто и не думает кончаться. Очень неприятная ждет нас перспектива в нем и заночевать. И хотя я всячески пытаюсь вывести нас хоть на какую ни будь дорогу, к моему глубокому сожалению никаких признаков, не вижу. Думается мне, что лучше будет заночевать, хотя бы на сытый желудок. Поголодать еще успеем. Кроме того, мы только вчера столкнулись с дикими. Правду ли говорят иль брешут, но ученые мужи с церковью заодно, твердят как заведенные. Голодать нельзя, стяжательствовать грешно, нужно избегать чрезмерных лишений и не скупиться на пропитание. Вот поэтому мы поспешаем не торопясь. Заодно делаем запас, пусть и малый. Говорю как ваш верный егерь, пожалуй, это одна из моих любимых обязанностей и при этом, самая легкая.— Оглянувшись, посмотрел с улыбкой на неё. А заодно сверился с солнцем, по памяти им нужно было всегда идти строго на юг, Пашни большие, там хватало и хуторов, и деревушек. Рано или поздно они должны были показаться.

Глава 4.

Запах жилища Цапковски учуял ближе к полудню. Пустой лес все никак не кончался, и уверенность понемногу покидала спутников. Крольчиха стойко переносила тяготы пути, для неё этот переход был явно в тягость, и от того, енот все больше проникаться к ней неким уважением.

— Чу! Где то рядом жилище, мы на верном пути!— обрадовано сообщил ей.

— Да слышу, вон там, кто-то топает — указала лапой направление Оливия. Цапковски от неожиданности округлил глаза, он точно мог поклясться, что в лесу была полная тишина. Конечно, ушастые слыли отменными слухачами, но и на свой слух никогда не жаловался. Вначале он даже было, не поверил, вслушиваясь в звенящую тишину. И лишь когда был уже готов решить, что Оливия его разыгрывает, уловил отдаленный звук, вроде как хруст ветки. Пришлось признать себе, что стереотипы о запредельном слухе ушастых имеют под собой реальную почву.

По направлению к звуку рванули не сговариваясь, вариант того, что это были преследователи, енот даже не рассматривал, что же до крольчихи, та не спешила делиться своими соображениями. Старый конь сгорбленно шел под тяжестью мешка, что нес за спиной, но при этом, не издавал лишнего шума. Он без сомнения услышал пару, что неслась к нему со всех ног.

-Постойте любезный, подскажите нам...— на бегу закричала Оливия, голос ее при этом был чуть более хриплым и низким чем обычно. Цапковски же не пытался кричать во время бега, старик не спешил, а потому орать было ни к чему, да еще и срывать голос при этом.

-Уфф, уважаемый, как же я рад тебя видеть здесь. Подскажи, далеко ли до Пашен ХьельдСквара? — чуть отдышавшись, задал вопрос енот, разглядывая старика. Старик, несомненно, когда-то был воином, на то указывали не ширина плечи и в целом стать, но шрамы, что виднелись на руках и шее. Исполосован был он в свое время знатно. Это же указывало и на то, что был он из простых воинов, если и не вовсе из городского ополчения. Шумно вздохнув, сбросив мешок с плеч и остановившись, старый воин с недовольной мордой, обернулся к еноту.

— До Пашен хмм... До Пашен миль пятьдесят, если по прямой. Да только по прямой вы вряд ли пройдете. — его слушали не перебивая, видом давая понять, что ждут дальнейших объяснений. Чуть помолчав, старик продолжил. — Скоро ночь, а неупокоенные встревожены запахом крови. У живых короткая память, и двух поколений не прошло, опять кровь друг другу пускают, да и опять на том же месте.

Цапковски после этих слов весь вытянулся и стал очень внимательно поглядывать меж деревьев. Сейчас еще не хватало наткнуться на восставших для полного счастья.

— А то же место, далеко отсюда ?— вкрадчивым и вновь очень нежным голосом поинтересовалась Оливия. Старик аж расплылся в улыбке, так его голос наследницы рода пронял.

-Да ваша светлость, не так чтобы и далеко, всего то полдня пути. За раз с той стороны речки. Там была сеча между домом и отступниками, много тогда на берегу полегло. Сейчас вот встают помаленьку. Третий день считай, как мал по малу кровь пускают, а мертвякам от того, как лежать то смирно? Когда их так ...

— А кто пускает ? Не знаешь? — вновь поинтересовалась крольчиха. Несмотря на мягкость тона, в глазах такая твердость, что и скалы могли бы позавидовать. Старик смущенно помялся, переминался с ноги на ногу, и все же выдавил из себя.

-Знаю ваша светлость, как есть знаю. Только вам это не понравиться. Вы ведь, как я разумею, из дома Червоннохвостых? Вы уж не серчайте на меня, мой вот внук за вас кровь свою пролил, как до этого проливал его отец, мой сын. Как и я когда-то пролил свою. Да только, родич ваш пришел третьего дня. Не один пришел, с войском. Кто такие, откуда, не ведаю, да только серых ловчих за раз смели, даже не поморщились. Ваша светлость, отпустите меня, у меня внук лежит меня дожидается, худо ему.

-Ну так, веди нас к внуку своему, а заодно говори, что знаешь. Кто из живых пришел, какие цвета, какие знамена, как выглядят то в конце концов . — вмешался в разговор енот.

Что-то на ночь глядя идти к пашням, когда идут такие разборки высокородных и рыщут неупокоенные, ему совсем не хотелось. Конь, подхватив свой мешок, повёл к своей землянке, несмотря на возраст шел споро, то и дело оглядываясь. Несмотря на темноту, еноту стало не по себе при виде раненого внука. Рана на шеи была опасной, по опыту Цапковски решил, что нанес его не городской дружинник или какой ополченец, а как минимум ратник. Да и то не совсем простой. У простого ратника меча не окажется. Большей частью, все по-прежнему пользовали копья и луки, потому енот и гордился своим гросс мессером.

Его он снял с трупа, о чем вовсе не жалел. Купить такой он вряд ли бы смог, за него просили минимум семь десятков серебряных. На одну серебряную можно было купить два мешка зерна, на пять серебряных топор, которым хочешь дрова руби, а хочешь приголубь по голове кого на дороге. Провожать наследницу рода он и вовсе подрядился за двадцать серебряных. Семь из которых ушло бы в счет погашения долгов, еще на десяток смог бы снять себе угол в Ладейске до самого лета, как изначально и планировал. Ну и на три оставшихся можно было бы прожить, если конечно затянуть пояс и не спускать их на выпивку и гулянки. Так во всяком случае по началу грезилось Цапковски, хотя умом то он понимал, что вновь пытается сам себя обмануть.

-Эк его так? С высокородным что ли пересекся?— почесав затылок спросил он старика, глядя на рану. Старик её зашил и обработал как смог, Цапковски понимал, что сам бы сделал немногим лучше, но если уж молодой жеребец все еще не откинул копыта, то у него были все шансы выкарабкается. Енот не был лекарем, с такими ранами уже сталкивался, и каждый раз все заканчивалось холодной землей. Хотя, здесь с учетом заботы со стороны старика, и могучего тела юного внука, были шансы на иной исход.

— Как давно он так лежит ?— подала голос Оливия. — Его нужно обмывать, чем чаще тем лучше.— Лапой отстранив всех, подошла к телу молодого жеребца, и откинула покрывало. Под ним жеребец был абсолютно наг, если не считать повязки на боку. Оливия совершенно без внешних каких-либо эмоций взяла влажную тряпицу и принялась обтирать тело. На фоне могучего тела, она казалось такой тоненькой, такой невесомой и хрупкой.

— Не стой столбом! Принеси воды, разогрей её, найди повязку, надо эту сменить, от нее уже запах, давай — давай, живее!— принялась командовать она. К кому конкретно обращалась енот не понял, но под ее напором тоже принялся суетиться. То и дело бросая взгляд на нее и на раненного. Всякое крутилось в его голове, он тоже видел естество жеребца, что чуть выглядывало из "кожаных ножен", и почему-то думалось исключительно о похабном, в разных позах, но с неизменным окончанием. Хотя наследница рода не давала весомых поводов о таком даже думать.

— Госпожа... Позвольте мне, вам все же не пристало самой...— в какой-то момент вмешался старик. На что Оливия лишь отмахнулась, она на полном серьезе принялась ухаживать за раненным жеребцом. Цапковски с тревогой наблюдал как крольчиха ворочала могучее тело, не позволяя ей помочь в этом. Белоснежные лапки, были на удивление проворны и умелы в деле перевязки. Видя заинтересованный взгляд Цапковски, крольчиха снизошла до пояснений.

— Наш род не самый воинственный и не самый богатый. Но именно это то и проблема. Очень многие в разное время пытались опробовать нас на зубок. За всю историю рода, разных стычек было не счесть, и смерть, и ранения, верные спутники нашего рода. От того, у нас всех наследников рода обучают, делу врачевания и перевязок. Слишком многих братьев уже схоронено, их было бы больше, не умей мы заботиться о своих раненных. Практики хватает даже в относительно мирные времена. Там бунт, там не в меру наглые разбойники, а когда и внутри рода разногласия.— тут Оливия чуть нахмурилась, и прямо взглянув на старика вновь властным тоном повелела.

— Ты говоришь мой родич, я не припомню никого, кто мог бы откуда то вернуться и уж тем более осмелиться претендовать на власть отца. Всех своих братьев знаю, ни один из них, не посмел бы совершить такое. Говори, с чего ты решил что это мой брат ?

— Тык, ваше светлость, я и не говорил что он ваш брат. Я не знаю кем он вам приходится. Высокий такой, статный, шкура у него чудная разве что. Такая шкура в пору кошачьему племени. Черные рыже серый. Без единого белого пятнышка, ну... Вроде того, как там под доспехом простите ваше светлость не могу знать. Железа на нем было много, он считай из него и не вылазил. Я его к тому же только на той стороне реки и видел.

— А как ты понял, что он мой родич? -закончив с перевязкой продолжила свои вопросы крольчиха. Енот сам для себя неожиданно обрадовался тому, что пальчики Оливии больше не касаются тела жеребца. С одной стороны, он по-своему жалел беднягу, с другой стороны, ему было не очень приятно видеть, как она касается его, когда ухаживала. Да и вообще, почему столько внимания наследница рода уделяет этому деревенскому увальню, а не интересуется им, Цапковски. Ведь он, красив, молод, статен быстр и удачлив. Ведь это он ее спас от лап волчары. Неужели только потому, что жеребец имеет, как и все прочие ему подобные между ног такой... Такой, в общем не из-за этого же она так с ним возится? Или поэтому ?

— Дык, ваша светлость, сами посудите. Почти ваш стяг, почти что ваши цвета. Разве что поле не зеленое как у вас, а золотое. Опять же, ваш род всегда славился своими сынами, их тяжело хоть с кем-то спутать. Он правда вам не в братья годится, скорее в отцы, но... Да и потом, в пашнях то, только все и говорят, что пришел наследник рода, привел с собой пустынников, и хочет вернуть своё. Это все знают, ну все здесь я имею сказать.

Енот слушал старика не сказать чтобы внимательно, но все же слова о пустынниках его зацепили.

— Слушай, а что пустынники здесь то забыли? Далековато они забрались, не подмораживали они себе ничего ?