Долохов.

— Конечно, Блэк! Гарри, ты уверен, что все в порядке? — старик забеспокоился еще сильнее, даже заерзал на стуле. Гарри! Кто там был у Сириуса Блэка в крестных сыновьях? Что за операция готовилась два года назад? Мерлина за ногу, и об мореный дуб!! Лучше бы Антонин не получал ответов на свои смутные вопросы.

— Уже не уверен... Моя память... С ней что-то не так! — это был единственный шанс для Антонина. Главное, не нарваться на слишком сильное желание проникнуть в голову собеседника. Мужчина изобразил некое подобие страха и неуверенности.

— Этого я и боялся... Что ж, сегодня Сириус Блэк, твой крестный отец, погиб... А в тебя попытался вселиться Волдеморт, — Дамблдор поник к концу своей речи, показывая, насколько он ощущает свою вину в произошедшем. — Ты ведь помнишь Сириуса?

— Смутно...

— Я бы, с твоего позволения, конечно, использовал легилименцию и проверил состояние твоей памяти, но целители сказали, что состояние еще не стабильно, и любое вмешательство может привести к потере личности. Так что определить степень твоей амнезии мы сейчас не сможем... До какого момента ты помнишь все события?

— Я не знаю, не уверен. Думаю, полных воспоминаний вообще нет... — Антонин начал изо всех сил цепляться за предоставленный шанс. Похоже, в этой игре еще не все потеряно!

— Но ты помнишь, что ты — Гарри Поттер? — директор очень внимательно начал вглядываться в черты лица подростка, лежащего перед ним, и отметил тень неуверенности, скользнувшую по нему перед ответом. И едва заметное подрагивание всем телом.

— Да, — вот он — приговор!!! Долохов стал мишенью номер один для своего господина! И, похоже, вернулся в прошлое! Или в параллельную реальность... Все теперь едино...

— Что ж... Вижу, все пока не очень хорошо. Но я обязан с тобой поговорить. Думаю, это будет лучше сделать в директорском кабинете Хогвартса. Меня, знаешь ли, восстановили в должности. Впрочем, это неважно. Признаюсь, сейчас я немного рад, что ты получил некоторые раны, заставившие тебя потерять сознание. Не подумай чего-то плохого! — Дамблдор поднялся со стула и начал мерить палату шагами. — Но за один день на тебя столько всего свалилось! И один из виновников случившегося — я! Так что тебе пошла на пользу передышка... Не знаю, когда ты полностью вспомнишь своего крестного и осознаешь горечь утраты. Но сегодня произошло еще одно неприятное событие, отправившее тебя в эту больницу. Сначала, увидев смерть Сириуса, ты не справился с собственной магией, и у тебя произошел спонтанный выброс. Помнишь ту вспышку света? Это он и был. Очень опасная травма... Даже сама по себе. Но ты побежал вслед за Беллатриссой и попал в руки Волдеморта. Как ты знаешь, ваша связь окрепла за прошедший год. И с ее помощью он пытался заставить меня убить тебя, захватив твое тело. Я очень рад, что ему это не удалось! Но твой организм не выдержал таких нагрузок и сдался болезни. К счастью, теперь все хорошо. Надеюсь, и память твоя скоро восстановится...

Дамблдор замер, смотря в окно. Несмотря на значительный возраст, сегодня он не решался прямо посмотреть в глаза своего ученика. Как ни крути, а он крупно его подвел. Заигрался, забыв, что передвигает по полю вовсе не безликие шахматные фигурки.

Антонин все еще пытался собрать картину воедино. Он смутно помнил события двухлетней давности. Тогда Бэлла убила своего кузена, столкнув в Арку Смерти. Потом она долго этим хвасталась в кругу Пожирателей. Значит, Поттер дотронулся до занавеса на арке, и его душа отправилась за крестным... Вот идиот! Хотя это оказалось полезным, теперь у Долохова хоть какое-то тело. Или лучше все-таки призраком? Неважно, экспериментальным путем доказано, что тело через мир Смерти не протащишь... Значит, других шансов и быть не могло. Удивительное стечение обстоятельств. Хотя, какое стечение? Целая петля времени, выведшая его к свободному телу. Видимо, в том мире учитываются какие-то желания его пленников. А сохранить эти желания помогли зелья, иначе остальные бы тоже смогли выйти... Долохов отбросил начавшие перемешиваться мысли. Сейчас все еще был неподходящий момент для них. Важнее, как устроиться в этом мире, и возможно ли это? Сменить сторону в войне? Умело притворяться безголовым подростком?! Нет уж, увольте!

— Эм... Директор... так я могу уже отсюда выйти? — Долохов вернулся к разговору.

— Да, конечно, Гарри. Я рассчитывал забрать тебя и сразу продолжить разговор в моем кабинете. Тебя это устраивает? — Дамблдор подошел к кровати и с теплотой и мягкостью посмотрел на студента.

— Вполне.

Антонин оказался лежащим под одеялом в собственной одежде. Точнее... В хогвартсовской мантии. Пришлось только одеть стоптанные кроссовки, и он оказался готов выйти на свободу. Да, ну и обноски носил этот парень. Долохов, конечно, только вернувшись из Азкабана, не был щепетилен в гардеробе, но два года спустя, в собственном "настоящем", уже вспомнил старые вкусы и стал похож на аристократа. Теперь же он не только в теле пустоголового юнца, так еще и выглядит как бродяжка.

Впрочем, презрение к одежде никак не отразилось на лице Антонина — не настолько это было важно. Да и Дамблдор уже с нейтральной улыбкой ожидал у входа. Вдвоем они вышли из палаты и двинулись по коридору. Навстречу тут же попалась девушка-медик.

— Куда вы?! Для пациента еще не окончены все процедуры!

— Не волнуйтесь, с руководством уже улажено , — Дабмблдор оставался безмятежен. — Оставшиеся медицинские услуги он может получить в школе, они не требуют пребывания в палате.

Девушка стушевалась, а Антонин в теле парня и старик в мантии, вышедшей из моды сто лет назад, двинулись к каминам. Долохов бывал в больнице, поэтому понимал примерный маршрут. Возникали мысли кинуть пороха и назвать другой адрес, но тело... Старик съест бороду, но отыщет своего золотого мальчика! А пытаться бороться в неизвестности... совсем не предусмотрительно. Поэтому фраза: "Хогвартс. Кабинет директора" была им произнесена без запинки.

Долохов сумел мягко приземлиться на ковер перед камином в просторном овальном кабинете, хотя тело еще часто напоминало, что он пока — лишь номинальный хозяин. Антонин, конечно, не изучал вопросы колдомедицины так глубоко, чтобы знать об экспериментах с переселением душ, но догадывался, что должен пройти какой-то период адаптации. Поэтому не сильно нервничал по поводу некоторой раскоординированности и потемнений в глазах. В конце концов, если он не успеет восстановиться, и его раскроют и убьют — такова судьба. Вновь выступать в роли загнанного зверя мужчине совсем не хотелось. Раньше удерживали метка, страх и принципы. Теперь хоть что-то, но изменилось в его судьбе.

— Присаживайся, пожалуйста. Чаю? Или, может быть, плотный завтрак? — старик зашел за стол и уселся в свое кресло. Антонин постоял некоторое время возле камина, обследуя пространство. Здесь он никогда не бывал. В его времени Хогвартс уже был захвачен, но самому мужчине там ничего не было нужно. Другое дело Снейп. Тот, и правда, быстро возомнил себя директором и носился по своей вотчине...

— Нет, спасибо. Думаю, сейчас важнее разговор, — Антонин-таки прошел к предложенному креслу напротив директора и опустился в него. Обстановка, прямо скажем, была специфической. Ни намека на уют. Когда со всех стен на тебя смотрят живые портреты, начинаешь ощущать себя бабочкой, насаженной на булавку.

— Да-да, конечно. Хотелось бы выяснить, сколько ты сейчас помнишь, но... это подождет. Надеюсь, все не настолько серьезно, и память восстановится сама. Итак... Возможно, ты не помнишь, Гарри, но ты несколько раз задавал мне ключевой вопрос: "Почему именно я? Почему именно меня Волдеморт выбрал своей мишенью?" — старик пожевал губы, продумывая дальнейший разговор, а Антонин вздрогнул. Произнесли имя господина... Когда-то оно не было под запретом, и молодой мужчина при первой встрече с Долоховым сам так представился. Но прошло несколько лет... Лично он помнил, как попытался произнести это имя в семьдесят третьем году. Тогда руку с меткой пронзила острая боль. С тех пор Антонин стал умнее, и старался сразу понимать, чем вызовет гнев сильных мира сего. — Я долго уходил от ответа. Такая тема для разговора с маленьким мальчиком мне откровенно не нравилась. Мне хотелось, чтобы ты пожил жизнью счастливого подростка, не задумываясь о таких ужасных вещах. И это была моя ошибка. Потому что эти вещи каждый год, начиная с твоего появления в Хогвартсе, напоминали о себе. Признаюсь, я всегда подозревал, что Том Марволо Реддл не уничтожен полностью, и еще вернется. Поэтому я хотел, чтобы ты был готов к возможной встрече с ним. Но эта подготовка никак не сочеталась со счастливым детством. Прежде всего, я подумал о твоей безопасности и отдал на воспитание Дурслям. Конечно, я понимал, что имея некоторые разногласия с Поттерами, они вряд ли полюбят их сына. Но благодаря кровной защите твоей матери я получил твердые гарантии, что ты доживешь до Хогвартса. Ведь, в отличие от своего господина, многие пожиратели никуда не делись и искренне хотели отомстить.

Антонин сидел тихо, как мышка, и впитывал информацию. Надо же, как, оказывается, просто получить сведения, о которых грезил Лорд! Судя по реакции портретов, для них многие слова директора тоже были новостью. И они нескромно перешептывались, обсуждая их. На небольшой подставке, висящей на стене, изредка курлыкал маленький сморщенный птенец, неспособный взобраться на насест, и вызывающий у Антонина отвращение. Больше в кабинете не было ничего интересного, если не считать уйму непонятных приборов и солидную библиотеку. Но зачем они Долохову? Так что он терпеливо ждал продолжения дамблдоровского монолога.

— Я был безмерно рад, когда несколько лет назад ты прибыл в школу, живой и здоровый. Пусть не такой упитанный и счастливый, как мне хотелось бы, но зато твое убежище так никто и не смог раскрыть. И вместе с твоим появлением в школе сразу начали происходить странные события. Первый курс: история с философским камнем, которую в итоге благополучно завершил именно ты. Тогда я посчитал, что ты еще слишком молод для всей правды. Мне хотелось, чтобы ты считал произошедшее больше приключением, чем трагедией. Ведь этого нельзя было избежать, но ты мог отчаяться из-за своей судьбы и не получить даже той небольшой доли счастья, которую заслуживал! — Антонину было довольно сложно следить за мыслями директора, так как он лишь смутно слышал о большинстве событий до своего освобождения. Было понятно лишь то, что директор контролировал мальчишку всю жизнь, и тот жил то по твердому плану, то по указке, если нужно было импровизировать. И, похоже, самому "герою", казалось, что это его собственный осознанный выбор. Ох, уж эти британцы!

Директор продолжал свою плавную, почти гипнотическую речь, рассказывая Антонину о нелегкой жизни Гарри Поттера. С темной стороны она обычно виделась несколько иной — полной славы, обожания и привилегий. А оказалось, что Антонин бы ни за что не согласился пожить такой жизнью... Ах, да! Его ведь в итоге никто не спросил!

Второй курс: василиск. Гигантская тварь, которую убивает все тот же ребенок. И паутина интриг, еще плотнее сплетающаяся вокруг него. Затем побег крестного, попытка его реабилитации, закончившаяся провалом. Правда, жизнь Блэку сохранили... на два года. История с Тремудрым турниром, четырнадцатилетний парень, участвующий в нем. И выигравший! С посторонней помощью, но это неважно. Скорее можно было бы предположить смерть подростка.

Но апофеозом стало, безусловно возрождение Темного лорда и последующий год жизни Поттера. Побег из лап десятков пожирателей, недоверие министерства. Клевета и попытки преследования от идиота-Фаджа. А в итоге проникновение в это самое министерство и срыв планов лорда.

Антонин слушал все это как сказку. Поверить, что такая вереница событий прошила жизнь одного-единственного человека, было почти нереально. Но говорил об этом сам Дамблдор! Долохов прикинул, сколько обычно вранья в речах директора Хогвартса, и получалось, что большая часть — все равно правда. К тому же, пожиратели шепотком передавали истории о неудачах Волдеморта, страшась наказания, но пытаясь возвыситься в собственных глазах за счет них. Ведь среди самих приспешников Темного лорда почти никогда не находилось людей, способных не только пресмыкаться, но и сохранять достоинство. Только старые товарищи, соратники Волдеморта почти с самого начала его пути, к которым Антонин относил и себя, могли когда-то чувствовать себя свободно. После возрождения Волдеморт, правда, утратил всякие связи. Он готов был убивать за невозможность выполнить приказ, разбрасывался самыми верными людьми... Об этом стоило подумать сейчас, когда Антонин неожиданно лишился метки.

Пятый курс Поттера вызвал целую бурю эмоций Долохова. Проигрыш Дамблдора в собственных стенах какой-то мерзкой министерской крысе! Обман, тянувшийся на протяжении года! Точнее, не совсем обман, но если бы старик просто сказал, за чем охотится Волдеморт, судьба мальчишки сложилась бы совсем по-другому. Оставался только один вопрос: почему старик поступил именно так?! И сюсюканья о потерянном детстве и надеждах на счастье в неведении Антонина совсем не устраивали. Он, пожалуй, проникся даже некоторым сочувствием к Поттеру. В разумных пределах. А если учесть, где он теперь оказался, то стоило начинать жалеть себя...

— Да, Гарри, если бы я нашел в себе силы рассказать тебе о пророчестве... все бы сложилось совсем не так. Но я не решился на этот шаг. Теперь же мне хотелось бы быть с тобой честным. Я открываю все карты!

— Что это за пророчество? — Антонину совсем не хотелось выслушивать очередной виток лживых самобичеваний директора, поэтому он свернул беседу в нужное русло.

— Видишь ли, тот шар, который разбился в министерстве — лишь запись воспоминаний о сделанном пророчестве. Мне довелось оказаться его свидетелем. В ту пору мне требовался учитель предсказаний в Хогвартс, и в баре "Кабанья голова" я назначил собеседование с известной тебе Сивиллой Трелони. Меня привлек факт, что ее бабушка была очень сильной провидицей. Но сама она меня не впечатлила. И вот, когда я уже собирался уйти, всячески извинившись перед ней за потраченное время, она... изрекла истинное пророчество!

Дамблдор сделал паузу, ожидая вопросов от мальчика. Но Антонин был знаком с волшебном миром, и его интересовало лишь содержание. То, за чем Темный лорд стал гоняться сразу после возрождения! Ради чего не побоялся рискнуть раскрыть факт о своем возвращении в волшебный мир! Видя отрешенное выражение лица у своего ученика, Дамблдор вздохнул и подошел к шкафу, откуда вынул, старинную каменную чашу. Антонин не удивился, что у старика есть собственный думосбор. Тот, несколько разочаровавшись из-за отсутствия любопытства со стороны Поттера к предстоящему действу, установил чашу на стол.

В мутной жидкости, лишь отдаленно похожей на воду, после манипуляций старика с мыслями, началось бурление, и из глубин поднялась небольшая женская фигура, закутанная в какие-то шали, и выглядевшая безвкусно и вульгарно. Она заговорила отрешенным, явно измененным голосом: