Ад на земле, Рай в Аду

Совершенно неожиданно для себя, Христя увидела возле своей калитки Саню. Она ещё издали заметила его, но виду не подала. Он же, заметив девушку, кинулся навстречу, но она отстранила от себя, уперев ладонь ему в грудь, прекрасно видя боевой настрой — обязательно отговорить её от нового ночного похода.

— Христя, ты что, сошла с ума? Ты не должна идти туда! — начал он с места в карьер.

— Сань, да не переживай так. Пожалуйста. Чего за меня бояться? Вадим не оставит, если там будет не так безопасно, — парня удивило, как спокойно она противоречит ему.

— Вадим? — как выплюнул имя друга. — А, если я не хочу, чтобы ты шла с Вадимом? Что тогда? — слова звучали, как вызов.

— Тогда пойдём с нами. Ты что, меня ревнуешь? — Христя удивлённо подняла бровь.

— Ещё чего. Нашла к кому ревновать! — фыркнули в ответ.

— Тогда к чему весь этот разговор? — зелёные глаза снисходительно смотрели на него.

Саня закурил. Первый раз. Закашлялся, прослезившись, хотел выбросить сигарету, но зачем-то затянулся снова. Христя опять удивлённо уставилась на него. Когда успел научиться? Неужели перенервничал за неё? Пытливый взгляд подруги Саня проигнорировал.

— Значит, мне не уговорить тебя пойти с нами?

— Значит, не уговорить! — ответил Саня, не прощаясь, удалился прочь от дома Христи.

Девушка только и могла, что грустно смотреть ему в след. Ей искренне было непонятно, почему друг не поддержал её и Вадима? Он, Саня, всегда смелый, отчаянный, не поддержал. И Катя с ним.

Катя...

Христя с ней дружила с самого детства. Росли и родились в одной деревне. А сегодня Катя тоже не поддержала ни её, ни Вадима!

Хотелось убежать куда-нибудь, заплакать горько-горько от обиды, но она не стала показывать свою слабость даже самой себе. Христя вспомнила, что ночью их ожидает более серьёзное дело, отправилась к себе домой.

Мысли прервал окрик матери. Она увидела в окно дочь и теперь звала пить чай. Христя без эмоций села на табурет, приняв из рук матери чашку с горячим напитком. Поставила на, заправленный скатертью в полоску, стол. От горячего напитка вверх устремлялся беловато-прозрачный парок, на который она засмотрелась, не моргая.

— Христя, ты о чём задумалась? С Саней поругалась?

— Нет. Не поругалась, — бесцветным голосом произнесла девушка.

— Чего же он ждал-ждал и ушёл? Я не успела его на чай пригласить.

— Ему сейчас не до чая, мам, — Христя отхлебнула из чашки. — Ты не обращай на нас внимания и всё пройдет. Как грипп.

— Грипп, так грипп, — Василина привычным движением смахнула полотенцем в руку крошки со стола. — Вы сегодня снова пойдёте к озеру?

— Ага.

— И как вам не страшно сидеть рядом с ведьминым домом? — мать передернуло.

Христя едва не проболталась, но вовремя закрыла рот. Мать даже не заметила, споласкивая под умывальником свою чашку.

— Я пойду в свою комнату. Если придёт Вадим, обязательно позови меня. Посплю немного.

— Ты что, теперь с Вадькой дружишь, что ли? А Катя знает? — всполошилась Василина.

— У меня с ним дела, а друзья мы уже давно.

Христя вышла из кухни. Мать, не понимая, что происходит с дочкой, ни о чём больше не спрашивала.

Глава 3.

В окошко постучали. Христя открыла глаза, подскочила с кровати, глянув за занавеску: Вадим стоял с дорожной сумкой на плече. Она кивнула ему, в чём была, выпрыгнув из-под одеяла, выбежала на крыльцо. На улице сгущались сумерки. Разглядеть, хоть недалеко, но можно было. Он старательно отводил взгляд от светлой ночной рубашки, что была видна из-под незастёгнутого халатика.

От Христи не утаилась нервозность Вадима. Он кусал губы, пытаясь улыбаться, и старался не смотреть на неё. Почему он сегодня такой? Не поняла. Христя внимательно посмотрела на него, будто хотела сказать:

"Может, никуда не пойдём?"

Вадим, казалось, перехватил её мысли и ответил:

— Не дождутся!

— Кто не дождётся? — вытаращила на него глаза Христя.

— Все! Все не дождутся, чтобы я свернул с дороги!

— Ты что, выпил для храбрости?

— Нет. Я совершенно трезвый, но очень решительный! — он тряхнул тёмной головой.

— А-а, а я-то, было, подумала...

— Тебе сегодня нужен совершенно трезвый спутник, Христенька. И он — это я, как договаривались. А Саньки не было? Не появлялся?

— Был, только он не пойдёт с нами. Он и меня отговаривал, но мы ведь договорились... Или нет? — Вадим встретил пытливый взгляд девушки.

— Конечно, договорились! Ты собираешься отправиться в ночной сорочке и в халате? — Христя осмотрела себя, покраснела, как рак, запахнула халатик, убежав в дом. — Оденься, потеплей! — крикнул он в след. — Ночь, всё-таки. Прохладно, — этого она уже не услышала.

Переодевалась недолго. В шкафу быстро нашла коричневый обтягивающий свитерок с чёрными джинсами. Через несколько минут Христя вышла к Вадиму. Он невольно залюбовался девушкой — всё так ладно на ней сидело! Она заметила блуждающую улыбку на его лице и спросила:

— Ты на кого так смотришь?

— На луну, — он быстро нашёл ответ и показал на небесное светило. — Смотри, какая яркая.

Христя ласково улыбнулась в ответ на его слова. Ребята отправились быстрым шагом к ведьминому дому, не оглядываясь назад. Они не видели, как из-за угла за ними наблюдала Катя. И никто не знал, что Саня тоже видел, как удалялись их друзья. Но, ни Катя не подошла к Сане, ни Саня не подошёл к ней.

К дому колдуньи они прибыли уже затемно. Вадим зажал Христинину ладошку в своей и подвёл к самой двери. Им казалось, что взявшись за руки, они защищены от всякой нечисти. Объёмная сумка была перекинута через плечо.

Перед тем, как открыть дверь и войти, оба, не сговариваясь, прерывисто вздохнули, переглянулись, словно решаясь на всё, что может с ними произойти. Вадим взялся за ручку.

— Ты собралась с духом?

— Кажется, да.

— Не очень-то уверенно звучит, но ничего не поделаешь, — Вадим посмотрел в глаза Христе, пытаясь внушить ей хоть малейшую уверенность в себе. — Готова?

— Да... Открывай дверь.

Вадим пару раз погладил медную ручку, как бы примеряясь к ней ладонью, потянул, на себя. Дверь отворилась со знакомым скрипом. Ребята снова оказались перед тёмным проёмом, но прежде чем войти Вадим открыл на сумке замок "молнию", и, не снимая с плеча, что-то достал изнутри. Это оказались огарок свечи и спички.

— Теперь можно идти, — решительно оповести он.

Христя кивнула, идя следом. Сделав пару шагов, Вадим зажёг свечу. Она разгорелась ярким пламенем. На этот раз никто не пытался потушить трепетный рыжий язычок. Огонёк пару раз колыхнулся. По лицам, как и в прошлый раз, пронёсся легкий ветерок, но уже не напугал их.

— Вы здесь? — спросил Вадим, стараясь не выдать своего волнения и скрыть непонятные ощущения.

— Да, — ответил старческий голос. — Я рада, что вы всё-таки приняли моё приглашение и вернулись сегодня. Значит, вам на самом деле интересно?

— Мы сомневались, нужно ли нам приходить, но что-то тянуло узнать всё до конца, — ответил Вадим уже более уверенным голосом.

— Вы правильно поступили. Нам о многом нужно поговорить, — голос привидения был чем-то встревожен.

— О чём? — вмешалась в разговор девушка.

— Около стола стоят стулья, присядьте. Разговор может затянуться.

Вадим и Христя удобно устроились на предложенных табуретах, а сумку он поставил на пол рядом со столом.

— Не бойтесь меня, — вещал голос.

— Мы пока ничего не боимся, — осмелел Вадим.

— Ну и замечательно.

— Вы говорите совсем не так, как говорят в деревнях, — заметил юноша.

— Это так, — усмехнулся голос. — Я ведь не всегда жила в деревне. Первую половину своей жизни мне довелось прожить в разных городах. Видела Париж, Лондон. Месяцами не выезжала из Вены. Только, это было так давно... — голос произнёс мечтательно и грустно последние слова, что молодые люди забыли про свои страхи. — Я вам не наскучила? Хотя, мой рассказ только начался.

— Нет, — с жаром ответил Вадим. — Рассказывайте... рассказывайте о себе!

— Я не могу сказать вам, что здесь безопасно, но пока вам ничего не грозит. Бояться станете позже.

— Когда? — Вадим порывисто подскочил со стула.

— Что это значит? — разволновалась Христя.

— Тебе особенно нечего страшиться, — ответила ведьма. — Твоё имя спасет тебя.

— Только меня?

— Если сможешь, то спасёшь и своего друга. Все зависит только от тебя.

— Рассказывайте. Рассказывайте всё! — снова почти приказал Вадим.

— Ну, что ж. Это было очень давно. Когда меня ещё и на свете не было. Мои родители отдыхали на море в Италии. Однажды, прогуливаясь по берегу, с ними поравнялся дряхлый старик и начал что-то говорить на итальянском, тревожно глядя на мою мать. Родители не поняли ни слова. Случайно там же прогуливался их сосед. Тоже русский, правда, давно уехавший из России, хорошо знавший язык. Он им перевёл слова старика: через год с небольшим у них родится дочь, она станет единственным ребёнком в их семье.

Мама очень испугалась, но старик успокоил их тем, что ребёнок будет здоровым, только необыкновенным. Так оно и получилось. Я родилась в положенный срок совершенно здоровым ребенком, но моя мама не выдержала моего появления на свет божий и вскоре умерла.

Отец так больше не женился. Он растил меня подобно принцессе. Едва мне минуло шестнадцать, наступили страшные времена... Времена времён... — голос замолчал, словно окунулся в далёкие воспоминания.

В доме на некоторое время воцарилась тишина. Гости не решались сами нарушить её вопросами, потому ждали продолжение повести.

— Что это за времена времён? — не выдержал Вадим. — И чего нам надо бояться? Вы не рассказали.

— А я пока не дошла до этого. Вы спросили, что за "времена времён"? Это — Октябрьская революция. Отец был расстрелян впервые же дни, как враг народа, а значит, враг пролетариата. Я осталась совершенно одна. Ничто не позволяло радоваться мне вместе со всеми. Много времени слонялась по улицам, ночевала, где попало, потому что мой дом заняли красноармейцы, а меня выгнали. Ела тоже что придётся. Какие-то беспризорники приглашали меня в свою компанию, но я и двух дней не выдержала, вскоре ушла от них.

Сколько бродяжничала по огромному городу, не помню, но очнулась после долгого скитания в прокопчёной каморке на панцирной кровати с мокрым полотенцем на лбу. Когда открыла глаза, ничего не понимала. Совершенно незнакомая женщина заботливо склонилась надо мной и, увидев, что я пришла в себя, радостно заулыбалась. Мне стало так хорошо, так тепло от её улыбки, что слёзы сами полились из глаз, которые не могла сдержать, а она прижала мою голову к своей груди. Впервые в своей жизни поняла, что такое материнская нежность. Первым порывом было обнять незнакомку за шею, никуда не отпуская, что я сделала незамедлительно. Женщина не оттолкнула меня, а теснее прижала к себе. Выразить словами невозможно, какие мысли и чувства бушевали в моей голове!

Послышались тяжёлые шаги, на звук которых женщина обернулась. Всем своим существом я прижалась к ней, а она, довольная, улыбалась вошедшему мужчине. Мне показалось, что он был хмурым, но, когда он приблизился к моей кровати, а его лицо осветила единственная тусклая лампочка, я заметила, что карие глаза улыбались.

— Ну что, принцесса, очнулась? — спросил он; низкий, приятный тембр его голоса успокоил мою дрожь.

— Да, пришла в себя, — ответила женщина и снова погладила меня по голове. — Отец, тебя покормить?

— Корми, а принцесса сыта?

— Вот как получилось: ещё никого не успела накормить! — засмеялась женщина и скрылась за занавеской, которую я не заметила раньше.

Мне что-то хотелось сказать, но смогла только пошевелить губами, и опять без сил уронила голову на подушку. Пока со мной рядом не было ни женщины, ни мужчины, пыталась разглядеть тот уголок каморки, где находилась моя кровать. Потолок оказался совсем закопчённым и давно не белёным. На такой же небелёной стене висел плюшевый коврик, тоже закопчённый, на нём едва можно было разглядеть жёлтого в пятнах оленя у озерка с какими-то хвойными деревьями. Кажется, что это были ели.

Пока разглядывала место, где очнулась, занавеска отодвинулась и вошла женщина с прежней улыбкой. Её не было рядом несколько минут, а мне показалось, что прошла целая вечность! Она на обшарпаном подносе принесла мне что-то в глубокой тарелке. Пахло так вкусно, на мгновение мне показалось, потеряю сознание, если не съем предложенное. Когда женщина поставила поднос мне на колени, я увидела, что это самая обыкновенная крупяная похлёбка, сваренная просто на воде, но мне она показалась такой вкусной; обжигаясь, молча, проглотила всё и доверчиво посмотрела на женщину. Даже не услышала, как к ней подошёл мужчина, а когда подняла на них глаза — они оба стояли возле моей кровати, улыбаясь.

— Смотри, мать, наша принцесса ест за троих! — уже открыто засмеялся мужчина. Приятно так засмеялся. — Значит, дело идёт на поправку.

Мне на самом деле стало лучше после еды, чем... Не зная, что со мной произошло, поэтому не могла сравнить. А смех у мужчины был такой открытый, такой заразительный, что я заулыбалась им в ответ.

— Что со мной произошло? Как я оказалась у вас? — только и смогла спросить шёпотом.

— Мы нашли тебя около входа в квартиру, — ответила женщина. — Ты лежала без сознания.

— Долго?

— Четыре дня. Но иногда ты приходила в себя, и я поила тебя очень сладким чаем. Потом ты снова теряла сознание. Так было до сегодняшнего пробуждения. Теперь, думаю, ты его не потеряешь, — она снова улыбнулась, но, почему-то, грустно. — Мы даже не знаем, как тебя зовут.

— Романа. Романа Вышемирская, — прошептала еле слышно, страшась собственного имени.

— Княжна? — удивился мужчина. — Вот не знали, кого принимали!

— Мне, наверное, лучше уйти. Я не хочу, чтобы у вас из-за меня случились неприятности, — и сделала попытку подняться, но хозяин положил мне на плечо тяжелую ладонь и сказал:

— В деревне от тифа умерла наша дочь. Вы с ней одного возраста. Если, Вы, княжна, не побрезгуете, то мы бы хотели... — он запнулся, на глаза навернулись слёзы, поспешно отвернувшись от Романы.

— У меня нет никого. Маму я никогда не знала, а отца расстреляли. Мне совсем некуда возвращаться, а вы первые, за много месяцев, люди, которые приютили меня, даже не зная, кто я такая... Мне некуда идти... — закрыв лицо ладонями, заплакала навзрыд.

Стало вдруг так страшно, что они могут выгнать меня на улицу. Снова обживать холодные подворотни. А если из-за меня, с ними что-нибудь случится? Нет. Надо срочно бежать. Но куда? Видимо, на моём лице отразились мысли, отяготившие в этот самый момент.

— Девочка, тебя никто не выгоняет, прижимая меня к себе, гладя по голове, по спине, спешно говорила женщина. — Мы рады будем, если ты останешься с нами, но хором-то у нас нет. Всё, что мы имеем — здесь, — она обвела взглядом жалкое жилище.

— Хоромы и дворцы — это не главное в жизни. Все хоромы здесь, — ответила Романа, прижав ладони к сердцу.