Зазеркалье

— Я считаю пуранцев грозным противником, господин канцлер. Их пехота хорошо обучена и стойко дерется. Пуранская тяжелая пехота превосходит нашу. Артиллерия имеет хороших офицеров и приличные пушки, организована лучше нашей. Кавалерия слегка уступает нашей в количестве, выучке и опыте. Они очень хороши в наступлении и прорыве, когда на их стороне успех. Но их слабая сторона — политические проблемы в стране. Это отражается на солдатах и офицерах. Во время отступления не менее трети их лучшей пехоты вспоминает, что они родом из бывших мятежных территорий, и разбегается. Кавалерия просто не может устоять в схватке лицом к лицу: там исторически половина — бывшие мятежники, неохотно дерущиеся, когда нет побед и добычи. Артиллеристы набраны в центральных провинциях, это самые верные солдаты. Артиллерия не бежит, но отступает первой, чтобы сохранить орудия. Что касается их корпуса магов — эти просто не желают служить Империи Пуран, пользуясь своими правами сословия. В целом, если не давать имперцам успешно наступать, не стоять в обороне, а все время контратаковать, мы довольно легко их опрокидываем.

— Четко отвечаете, — с легким удивлением заметил канцлер. — Вы заглядываете намного дальше обычного офицера. Впрочем, граф Альбер отмечал ваши наклонности к размышлению, когда говорил, что вы вместо Высшей Военной Школы ушли в Магическую. И как, по-вашему, должны мы теперь вести себя с Империей?

Я поколебался, делая вид что задумался. Дело в том, что мной недавно уже был составлен, с опорой на недавно усвоенные методы экономической и психологической войны, план давления на Империю. К сожалению, план этот предполагал подходы, нетипичные для наших методов. Ладно, решил я, кое-что можно выложить.

— На границе я держал бы силы, достаточные для отпора и быстрой контратаки. Регулярно менял бы конные полки раз в полгода. Для компенсации неудобств усилил бы жалованье и снабжение пограничным частям. Проявил бы внимание к пограничным крепостям: их можно перестроить для меняющихся войск, будет дешевле и удобнее. Расположил бы поближе к границе побольше маневренной артиллерии для контрударов. Увел бы тяжелую артиллерию на дальние линии обороны, к тяжелым крепостям, оттуда ее легче будет перевести на другие фронты. Решительно усилил бы службу снабжения (при этих словах канцлер поморщился — снабжение армии, по слухам, опять сидело у него в печенках). Но это чисто военные решения. Маршал Нидер уже, насколько я знаю, делает что-то подобное. А, разрешите спросить, господин канцлер... каковы наши, так сказать, общие цели в противостоянии с Империей? Хотим ли мы ее конца, или ослабления? Что мы будем делать, когда, наконец, гражданская война в ней опять вспыхнет?

Канцлер внимательно посмотрел мне в лицо.

— А вы как думаете? — хладнокровно спросил он.

— Я полагаю, — медленно ответил я, — что этот сосед — наш исторический противник, и отношения с ним всегда будут плохие. А если сосед будет врагом — пусть это будет слабый враг, занятый своими проблемами. Распад Империи может быть очень опасен для нас.

— Каким образом? — грозно спросил меня канцлер. Я хорошо понимал его: в конце концов, Вераг давно хотел уничтожить Империю... как и все мы в Таронии.

— Несколько соображений, господин канцлер, — не пугаясь, четко ответил я. — Во-первых, беженцы. Они побегут к нам десятками тысяч. Среди них будет много больных заразными болезнями. Их надо будет изолированно располагать, кормить и лечить, что обойдется нам дорого. С ними к нам легко проникнут, несомненно, агенты имперской разведки. Их будет очень трудно поймать. Кроме того, беженцы принесут с собой имперские замашки, презрение к королевству, где соблюдаются права дворян, мещанства и крестьян. В их почти рабской стране этого не понимают и не принимают. Мы разом получим кучу нелояльных иммигрантов в стране.

Второе — приграничные банды. Несомненно, в гражданской войне, как и раньше, появится много воюющих группировок. Они будут беспокоить наше пограничье, грабить деревни и города в приграничных баронствах. Это будет стоить дороже, чем просто война, поскольку контрибуции от этих подонков мы никогда не увидим.

Третье — всякая гроза кончается рано или поздно. Гражданская война кончится тем, что к власти лет через пять придет другой император. Он может объединить страну, и тогда быстро восстановит ее мощь (учитывая ресурсы Старых Земель империи), и новая империя за десяток лет станет опаснее старой, вялой и загнившей. Тогда уже нам мало не покажется. Ведь мы стоим на пути империи к плодородным равнинам Загорья. На нас будут наступать в любом случае.

Канцлер откинулся на спинку стула. На лице его проступила улыбка.

— Скажите, вы не стояли за дверью во время прошлогоднего заседания Совета Короны? — весело спросил он. — Вы процитировали в краткой форме речи весьма проницательных членов совета! Я смотрю, наша молодежь действительно начала разбираться в стратегии. Да, мой мальчик, вы абсолютно правы. Совет Короны тоже считает, что Империю уничтожать опасно. Но как ее ослабить — вот в чем вопрос!

Приходилось выкладывать карты.

— Я полагаю, господин канцлер, что наши секретные канцелярии могут это сделать. Для этого надо одновременно вести несколько специальных... дел.

(Слова "операций" я проглотил).

Во-первых, поддерживать недовольство дворянства. Они хотят иметь права — помогать в этом. Императорским домом очень недовольны — это надо поддержать. Купцы Пурана тоже недовольны политикой правительства в области торговли. Если подстрекать их, они могут отказать правительству в финансовой поддержке, и тогда никто не даст империи денег — ни заграничные торговые дома, ни осторожные гномы, ни эльфы, опасающиеся усиления империи.

Во вторых, поддержать брожение в армии. Возможно, стравливать солдат из мятежных территорий и их лояльных товарищей. Внести раскол в офицерство. Насколько я знаю, уже половина офицеров в имперской армии набрана из дворян с окраин. Их можно сделать нелояльными.

В третьих, поддержать противо-имперские настроения в бывших мятежных территориях. Хорошо обученные люди (тут я сдержал слово "агенты"), желательно, родом оттуда, смогут разжечь огонь недовольства. Цепь восстаний сильно охладит головы имперских министров.

В четвертых, уменьшить военные возможности империи. Без всякого шума постоянно мешать ввозу продовольствия, серебра, железа и вывозу тканей и строительного леса. Империи не хватает продовольствия и железа — не давать поставлять туда эти товары дешево. Пусть тратят на это золото, меньше останется на войны.

И наконец, постоянно внушать магам и прочему образованному сословию империи, что война — это зло, и вражда между нашими странами бессмысленна. Организовать, так сказать, борьбу за мир между соседями.

Я замолчал, рассудив, что уже сказал достаточно.

На минуту воцарилось молчание. Канцлер смотрел на меня уже совсем по-другому. Я мысленно процитировал когда-то читанную книгу: "Ни у кого не было такого надменного и испытующего взгляда, как у кардинала". Молчание затягивалось.

— Хорошо, — наконец сказал канцлер. — Вы отлично ответили на вопросы, сказали даже больше, чем я ожидал. Я благодарен вам за некоторые идеи, и не забуду их. А сейчас нам надо поговорить о печальном. Я вызвал вас сегодня, чтобы вы рассказали все, что знаете о смерти моего друга и величайшего мага королевства, вашего учителя архимага Деларуса.

СЕКРЕТ

Я был готов к такому повороту разговора.

— Я готов ответить на все вопросы, господин канцлер, — решительно ответил я, — в той части, каковая не касается данных мною клятв о молчании. Прошу вас, спрашивайте.

Канцлер, с его огромным опытом, несомненно сталкивался с подобными случаями и тоже был готов к такому обороту дела.

— Ну, раз разговор зашел о клятвах, — заметил он, — нам не обойтись без содействия мэтра Рихта. Он уже ждет в соседней комнате. Вы не против, надеюсь?

— Нисколько, — облегченно ответил я. Архимаг Рихт был главным специалистом по снятию магических клятв.

Канцлер взял со стола колокольчик и позвонил. Вошел офицер в мундире охраны и поклонился.

— Пригласите мэтра Рихта, пожалуйста.

— Да, Ваше Превосходительство, — ответил офицер и вышел. Все это опять начало напоминать давно читанный роман.

Ровно через минуту мой хороший знакомый по Магической Школе, мэтр Рихт, небольшой лысый человек в мантии, вошел с приветливой улыбкой и поздоровался как близкий знакомый с канцлером и со мной.

— Вы, конечно, знаете нашего славного молодого графа Альбера, вашего недавнего студента, — непринужденным тоном проговорил канцлер. — Я полагаю, что он может сказать что-то важное о смерти вашего коллеги архимага Деларуса. Однако, по нашим догадкам, он готов рассказать все что знает, но опасается смертельной клятвы, данной, вероятно, своему учителю.

— Ничего странного в этом нет, господин канцлер. Архимага Деларуса отличала крайняя осторожность в важных делах, что спасло в свое время и его, и многие другие жизни, — дружески ответил мэтр, внимательно глядя на меня. — Посмотрим. Попробуем на вибрациях. Сергер, мой мальчик, отвечай только — "Да" или "Нет". Помни, что другие ответы могут быть опасны. Итак... Занимался ли ты магическими пустяками с Деларусом? Скажем, помогал ему делать магические игрушки для младшей принцессы?

Я с легкостью ответил:

— Да.

— Прекрасно. А более важными вещами, как-то защита королевских интендантских складов от крыс и воров?

Я уже с некоторым усилием опять сказал:

— Да.

— Так. Ну а боевыми заклинаниями для армейских магов ты занимался? Деларус ведь всегда был готов прийти на помощь короне.

Я уже ничего не мог сказать, только кивнул головой. Клятва стиснула мне горло. Иголочки начали колоть виски: мэтр проверял ауру.

— Ясно. Спокойно, молодой человек, я не собираюсь спрашивать о чем-то важном. Вот к примеру... в молодости Деларус усердно ухаживал за дамами. Вы случайно не ходили вместе с ним в какое-нибудь дешевое веселое заведение с простенькими девушками, как мы с ним когда-то?

От горла отпустило, и я, улыбаясь, весело ответил:

— Нет.

— Прекрасно. Ну а в более дорогое, где обслуживают получше, но стоит это в двадцать раз дороже?

— Нет, — рассмеялся я.

— Очень хорошо. Ну а каких-нибудь девушек легкого поведения вы приглашали к себе в лабораторию для того, чтобы делать на них опыты? — вдруг другим, резким голосом спросил мэтр, впиваясь глазами в мое лицо.

— Нет! — сдерживая возмущение, но без малейшего сопротивления ответил я.

— Да-да, я ведь помню, что Деларус бережно относился к человеческой жизни. Ну а как насчет денег из казны на магические дела? Растрачивали, заимствовали, пропивали?

Тут внезапно вместо возмущения меня захватил приступ смеха.

— Нет, — весело ответил я.

— Прекрасно. А на магические дела, конечно, деньги казны расходовали?

Я не смог ответить, и лишь утвердительно кивнул головой.

— Отлично. Как я и ожидал, отличная сопротивляемость. Сомневаюсь, что Деларюс смог бы наложить клятву без твоего согласия. Разве что, сведя тебя с ума... Ну-с, характеристики я снял. Зону безопасности нашел. Думаю, я смогу снять клятву... если ты, мой мальчик, будешь не против. Ведь это позволит обелить имя твоего учителя. Не так ли?

Я молча кивнул.

— Ну вот и ключ. Итак, именем твоего учителя....

Глаза его засветились. Моя голова закружилась, и я обмяк на стуле. И, видимо, потерял сознание на несколько минут. Когда я очнулся, мэтр поддерживал меня за плечи, а канцлер вливал мне в рот жидкость из бокала. Вкус был хорошо знаком, хотя и несколько странен в кабинете канцлера: это был гномий самогон, которым мы травились на фронте. "Шестьдесят процентов алкоголя!" — снова подумал я в непривычных здесь терминах.

— Все в порядке, господин канцлер! — жизнерадостно сказал мэтр Рихт. Он был весь мокрый, и вытирал голову платком.

— Ни унции сознания, ни унции памяти не пропало! Мой мальчик, — отечески обратился он ко мне. — Некоторые вопросы могли бы показаться тебе оскорбительными, и я приношу за это извинения. Это была часть проверки клятвы.

Я закивал — не мог еще говорить. Хотя мэтр снял клятву артистически, все равно реакция была очень тяжелой. Язык только начинал шевелиться.

— Ничего, ничего, — хлопотал мэтр, массируя мне виски. — Пять минут — и все пройдет.

Страшный для шпионов на допросе, сейчас мэтр не был похож сам на себя. Я вдруг вспомнил, что он тоже был другом моего отца. Да это какая-то мафия — весело подумал я, опять же употребляя неизвестное здесь слово.

Я сидел на стуле, приходя в себя. Голова еще кружилась, но мысли были совершенно ясны. Разговор продолжался.

Мэтр вежливо покинул нас, поклонившись канцлеру и ласково пожав мне руку, и канцлер спросил:

— Как вы себя чувствуете? Можете говорить?

— Да, господин канцлер, — выдохнул я.

— Прекрасно. Перед тем, как ставить вопросы, я хотел бы их подготовить. Итак, полгода назад вы работали с Деларусом над какими-то магическими проектами. Внезапно вы уехали на две луны, якобы в Великий Лес. Уехали неизвестно куда — установить не удалось. Мы знаем только, что границу вы не пересекали. После возвращения еще дней пятнадцать вы обсуждали что-то очень секретное. За это время настроение Деларуса от обычного хорошего быстро упало до того уровня, который врачи определяют как депрессию. Затем Деларус забрал какие-то документы и удалился в поместье обдумывать их. Вы остались ожидать в школе, тоже, кажется, не в самом лучшем настроении.

Через месяц архимаг Деларус покончил с собой, выпив яд. Перед этим он написал завещание и уничтожил документы. Вам по завещанию досталась только записка: "Мой мальчик, я сжег их. Сделай это и ты. Прощай!"

Я угрюмо молчал. Мне представилось мрачное лицо Деларуса во время прощального разговора. Уже тогда я почувствовал, что он ранен в самое сердце.

— О вашем поведении тоже есть интересные сведения, — продолжал Вераг, пристально глядя на меня. — Вы — боевой офицер. Сразу после войны были мрачно настроены. Это понятно — война не прогулка. Вы потеряли молодую супругу, многих друзей. Но за время учебы в Магической школе постепенно успокоились, снова стали улыбаться. Начали встречаться с друзьями, увлекаться женщинами. Имели романы с известной певицей и с гостьей из Страны Драконов, вызвавшие интерес в высшем свете. Начали танцевать на балах, и, наконец, опять стали душой общества. Про ваши изображения на стенах Домов Мод я уж и не говорю.

Ехидная улыбка канцлера чуть не заставила меня покраснеть.

Вы с энтузиазмом учились, — продолжал сановник. — Многому научились у вашего учителя Деларуса, и он очень высоко отзывался о вас. Быстро стали сильным магом. Естественно, что после смерти Деларуса решили взять годичный отпуск в Школе, чтобы привести дела в порядок. Но после возвращения вы разительно изменились — это заметили многие. Вы стали высказывать странные мысли, употреблять незнакомые слова. Один ваш знакомый сказал другому: "Он словно год прожил за границей!".