| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Описывая состояние власти в советском государстве 1920-х — начала 1930-х годов, я просто констатирую факт, а вовсе не даю какой-то оценки. Среди руководителей того времени было много прекрасных людей, были и негодяи. В отличие от классических олигархов, советские начальники тех лет были объединены общей идеей, в большинстве — преданы своему делу, а заслуги их перед партией и государством были реальными заслугами. Более того — плеяда руководителей тех лет была представлена выдающимися людьми. Помимо того, что они прошли жесткий "естественный отбор" революцией и войной, большинство из них отобрал Ленин.
Дело в том, что у многих, даже неплохих, руководителей проявляется по отношению к подчиненным "инстинкт кукушонка". Кукушонок обычно выталкивает из гнезда других птенцов, а руководители часто неосознанно зажимают и удаляют (порой даже на повышение) самых ярких и выдающихся людей из своих подчиненных, подсознательно чувствуя в них соперников. И только самодостаточные и стопроцентно уверенные в себе лидеры не бояться отбирать себе в помощники самых талантливых из своих сподвижников. К подобным лидерам можно отнести Александра Великого (диадохи), Петра I ("птенцы гнезда Петрова"), Наполеона Бонапарта (сформировал вокруг себя блестящую плеяду маршалов и государственных деятелей). Таким же лидером был и Ленин.
Но любая медаль имеет и обратную сторону. Те же маршалы в трудную минуту заставили Наполеона отречься, Петр I так и не оставил достойных наследников, а диадохи в борьбе между собой "разорвали" державу Александра. Так и амбициозные вожди выдвинутые Лениным, сразу же после его смерти начали междоусобную борьбу за власть. Надо сказать, что смерть была неожиданной для 53-летнего Ленина, в предчувствии ее, уже тяжелобольной, он попытался принять кое-какие меры: написал письмо к Съезду (пытаясь отстранить от власти самых антагонистичных вождей — Сталина и Троцкого), предложил расширить Центральный комитет за счет рабочих (которые, правда, со временем стали обычными статистами в ЦК), но было уже поздно. Да и не могло быть иначе — никому не дано предугадать час своей смерти. Когда Ленин был здоров, он был погружен в дела государства и раздоры среди подчиненных его не волновали. А занимался бы он раньше своим "преемником", выдвинул бы кого-то из второго эшелона (того же Фрунзе, скажем), сформировал бы систему смены властей (как это сделали, например, правители постмаоистского Китая), история могла бы пойти по другому пути. Но история не терпит частицы "бы"...
Итак, закономерности истории не обошли и государство нового типа. Ведь практически любое государство на том или ином этапе своего развития проходит через такие стадии, как: а) зарождение олигархии; б) укрупнение олигархов, поглощение сильнейшими слабейших; в) столкновение олигархов с центральной властью. После чего следует либо победа олигархов и распад государства (держава Александра Македонского, Франкская империя Карла Великого, Арабский халифат, Киевская Русь<23>, Монгольская держава Чингисхана), либо центральная власть побеждает олигархов (победа римских императоров над сенатом, французских и английских королей над своими вассалами, московских великих князей над боярами), либо борьба замирает на какой-то определенной точке: центральная власть заключает со своими олигархами договор о совместном существовании ("Священная римская империя" Средневековья, Польское королевство) и государство существует в полураздробленном состоянии.<24> А в фашистской Германии несмотря на авторитарную власть фюрера — уже через несколько лет после прихода фашистов к власти образовались несколько олигархических вотчин — Геринга, Гимлера, Геббельса, которые вели между собой ожесточённую борьбу.
Кстати, современная Россия продемонстрировала отношения олигархов с центральной властью чуть ли не в классическом виде. После распада СССР шло становление олигархии, после чего, в связи с угрозой возвращения коммунистов к власти, олигархи заключили с Ельциным соглашение о ненападении (вспомним знаменитое письмо 13-ти банкиров во время избирательной кампании 1996 г.). В результате олигархи настолько усилились, что смогли решать вопрос о "престолонаследии", и казалось, что после прихода Путина к власти им будет обеспечено "светлое будущее". Однако законы истории, как правило, подчиняют себе волю отдельных персонажей. Центральная власть по природе своей не терпит олигархов, и с укреплением власти Путина начался этап их разгрома, причем по двум фронтам — в направлении усмирения финансовых олигархов (Березовского, Гусинского, Ходорковского) и в направлении усмирения региональных лидеров (появление "генерал-губернаторств", начальники которых назначаются Президентом и стоят выше руководителей субъектов федерации, вытеснение руководителей регионов из законодательной власти и ужесточение контроля из центра над субъектами федерации).
Как правило, борьба центральной власти с олигархами отличается особой напряженностью и сопровождается взаимной жестокостью. Кровавые правители типа Нерона, Ивана Грозного, Генриха VIII вошли в историю прежде всего примерами своей расправы над знатью. Простой народ, как это ни парадоксально, предпочитает поддерживать одного правителя, даже самого кровавого, в противовес "слепням"-олигархам. Так, тираны Древней Греции, как правило, выходили из демократического лагеря в противовес аристократам, т.е., были любимы массами. Но аристократы в основном формировали письменное общественное мнение и историческую науку. Поэтому-то официальный титул правителя — "тиран" — приобрел впоследствии целиком негативную окраску.<25> Но если вдуматься, симпатии народа были вполне логичны — лучше иметь над собой одного "кровопийцу", чем нескольких.<26> В этом случае самому жестокому тирану просто физически будет невозможно "добраться" до всех своих подданных, он сможет истреблять только ближайших слуг. А вот "простой", никем не обузданный шляхтич может "добраться" до каждого своего крепостного.
Другой причиной поддержки народом центральной власти является то, что в цельной стране жить легче, чем в раздробленной, что имя одного правителя легче запомнить, чем имена многих, в таком случае это имя начинает ассоциироваться с богом (богоравные фараоны или цари — "помазанники Божьи"), с государством, с Родиной.
Этапы борьбы
Борьбу олигархов с центральной властью в СССР можно разбить на два этапа. Первый этап — открытая борьба, закончившаяся разгромом оппозиции, второй — скрытая, закончившаяся 1937 годом.
Особенностью начала первого этапа является то, что после смерти Ленина в борьбу за вакантное кресло первого руководителя, который олицетворял бы центральную власть, вступили сразу несколько человек. Причем пост Ленина — председателя Совнаркома (главы правительства) они отдали руководителю второго эшелона А. Рыкову, так как преемник Ленина еще обозначен не был и передача поста, который занимал Ленин, одному из главных претендентов означала бы передачу ему всей полноты власти. Ни один из вождей к тому времени "не дорос" до такого уровня, но и не хотел уступать вакансию своему конкуренту. Пришлось пойти на компромисс.
Этот компромисс, кстати, привел к ненормальной ситуации, когда пост победившего в борьбе Сталина, пост Генерального секретаря ЦК Компартии, стал главным постом в стране на много десятилетий... Другие государства социалистического лагеря вынуждены были копировать подобную систему. Со временем ей даже придумали логическое обоснование — мол, правит у нас одна партия и ее лидер автоматически является лидером страны. Ленин был вождем партии и не нуждался в каких-либо официальных партийных постах. Ибо даже в исторических исследованиях тех лет, несмотря на наличие демократического централизма, писали: "Ленин дал указание ЦК" (а как же устав партии?!). А после смерти Ленина власть якобы перешла его преемнику по лидерству в партии — Генеральному секретарю, и тот автоматически стал лидером государства.
На самом деле обоснование было придумано "задним числом". Пост Генерального секретаря задумывался как один из главных постов в стране, но все же имел чисто технический характер (отсюда слово "секретарь", а не "председатель ЦК"). И по сути все правители СССР ощущали определенную неполноту своего звания (особенно при межгосударственных контактах с лидерами капстран), поэтому все они в той или иной степени совмещали пост Генерального (первого) секретаря ЦК с государственными постами. Сталин, например, в 1941 году занял пост председателя Совнаркома (Совета министров — после 1946 г.). Интересен пример и Маленкова. Мало кто знает, что после смерти Сталина он короткое время (буквально неделю) совмещал пост в ЦК КПСС с должностью премьера. Но соратникам по президиуму ЦК показалось, что это слишком, и Маленкова попросили выбрать что-то одно. Тогда он выбрал пост Премьера. Так бы и вернулись премьеры к власти в СССР, если бы Маленкова не победил Первый секретарь ЦК Хрущев, и все пошло по новому кругу.
Но и Хрущев со временем тоже стал премьером. После свержения Хрущева совмещать пост лидера партии и главы правительства было запрещено. С тех пор премьеры в СССР (а позже — в России, Украине и т.д.) руководили в основном хозяйством страны. А Брежнев (за ним Андропов, Черненко и Горбачев) совместил пост лидера партии с постом руководителя Верховного Совета (главы государства).
Так что победи не Сталин, а Троцкий — главным мог бы стать пост председателя Реввоенсовета страны, Зиновьев — пост председателя Исполкома Коминтерна (т.е. лидера не только Компартии СССР, но и компартий всего мира), Каменев — пост председателя Совета Труда и Обороны (чем не должность для руководителя государства с культом труда, вынужденного обороняться от многочисленных врагов).
Однако победил Сталин. Победил в несколько этапов — сначала объединился с Каменевым и Зиновьевым против Троцкого и сверг его,<27> потом с возвысившимся к тому времени Бухариным (руководителем Центрального Органа Компартии — газеты "Правда") и Рыковым победил Каменева и Зиновьева, а затем уже "разгромил" Бухарина, Рыкова и Томского (руководителя профсоюзов государства трудящихся), и стал единственным лидером страны, олицетворением центральной власти.
Кстати, вышеозначенная борьба с точки зрения исторической психологии может объяснить многие трудности, через которые прошло советское государство (естественно, написанным ниже объяснение не исчерпывается).
Любой руководитель знает, что как бы ни был налажен у него механизм управления, какие бы ни были у него талантливые заместители, без повседневной кропотливой работы первого лица начнутся сбои, нестыковки. В первую очередь, это касается руководителя страны, особенно страны молодой, находящейся на этапе становления, не имеющей до конца отлаженного механизма управления. А когда после смерти Ленина его преемники начали борьбу за власть, то эта борьба поглощала большую часть их рабочего и нерабочего времени, и до методичного повседневного управления страной у них просто руки не доходили. Это привело к многочисленным упущениям. Так НЭП, которой никто толком не занимался после смерти Ленина, привела к тому, что рыночная экономика и частная собственность вошли в противоречие с планированием и общественной собственностью на средства производства. К чему это может привести, мы уже убедились на своем опыте в конце существования СССР и продолжаем убеждаться до сих пор.<28>
Но главными были проблемы в сельском хозяйстве. К концу 1920-х годов в стране возникла угроза голода. Крупные товаропроизводители — кулаки — отказывались снабжать зерном государство. Руководство страны начало массовую коллективизацию в спешке, путем компанейщины. А не отвлекайся вожди на внутрипартийную борьбу, коллективизацию можно было провести постепенно, методично и комплексно, привлекая (экономическими льготами) в колхозы бедняков и середняков, снабжая их бесплатной техникой, т.е. так, как это планировал Ленин. Однако благоприятный момент был упущен, и в последующие годы страна вела не наступательную ленинскую политику, а вынуждена была догонять — догонять упущенные шесть лет.
В спешке проводилась и индустриализация. Пока занимались индустриализацией, начала выходить из-под контроля военная, а за ней — гражданская элита. Пока "разбирались" с этим, нагрянула война (чуть-чуть не успели к ней подготовиться), потом гнались за США в наращивании ядерных вооружений. И в том, что страна выстояла, развивалась и побеждала — большая заслуга советского народа. Но стоило это колоссального напряжения всех сил. Хотя, еще раз оговорюсь, что многие трудности носили объективный характер. И руководство страны, несмотря ни на что, превратило СССР в "сверхдержаву". Кстати, отставание и спешка были одними из причин "крутых" мер 1937 года. Многим казалось, что обстановка не располагает к "церемониям" с врагами.
Второй этап борьбы в высших эшелонах власти СССР, в отличие от первого, носил скрытый характер. И здесь читатель вправе спросить: а есть ли у вас доказательства того, что такая борьба была вообще, что репрессии не вызваны маниакальным характером Сталина или не были спланированным террором с целью запугать непокорных?
На маниакальном характере Сталина останавливаться подробно не имеет смысла — он показал себя достаточно трезвым и здравомыслящим политиком, что вынуждены были признать и его враги.
Мысль о терроре с целью запугать... вполне в русле моих доводов, ведь, если запугивают, значит есть непокорные.
Но и доказательства у меня все же есть. И доказательства эти — первоисточники. Любой историк знает, что прямыми доказательствами любых исторических гипотез и теорий являются в первую очередь первоисточники, и с позиции объективной и отстраненной исторической науки обвинительные документы 1930-х годов являются такими же первоисточниками, как и берестяные грамоты Новгородской республики (как это ни "кощунственно" звучит в наше политизированное время). Разумеется, я далек от того, чтобы утверждать, что все написанное в обвинительных документах — правда, однако авторы берестяных писем тоже не всегда писали правду своим адресатам. Но чтобы опровергнуть информацию первоисточников, историк должен доказать, что документы не являются первоисточниками,<29> либо доказать, что первоисточники содержат ложную информацию.<30>
Первоисточникам о репрессиях не повезло с самого начала, они попали в оборот текущей политики и до сих пор не могут быть беспристрастно изучены. Реабилитации при Хрущеве проводились непоследовательно, путем компанейщины, и делались на потребу дня. Так, скажем, были реабилитированы многие пострадавшие из второго эшелона власти (Постышев, Косиор и др.), военные, но реабилитация странным образом практически не коснулась первого эшелона гражданских руководителей (Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова, Томского). Говорят, что это было сделано по просьбе руководителей компартий западных стран, которые поддержали приговоры открытых судебных процессов 1930-х годов. Но факт остается фактом — еще тридцать лет во всех советских учебниках истории Бухарин и Зиновьев (наряду с Троцким) фигурировали как изменники компартии и "враги народа".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
