Внутри все похолодело. Девицы могли его не заметить или, поддавшись любопытству, заглянуть внутрь. Или вообще забрать себе. От одной этой мысли я подскочил с кровати как ужаленный. Что там про благие намерения говорилось в 'Книге Создания'? К счастью, паниковать долго не пришлось: ранец лежал на небольшом столике у кровати. Сначала я схватил его, крепко прижав к груди, и только потом проверил, все ли в порядке с содержимым.

Вещи, слава и Триединому, и Триаде, лежали на своих местах.

Я немного постоял в обнимку со своим сокровищем, будто баюкал ребенка, и только затем огляделся. Принимали здесь, судя по обстановке, состоятельных клиентов. И вообще, если бы не зеркальный потолок и обилие агрессивного красного цвета, я бы назвал это место хорошим гостиничным номером. Здесь даже имелась своя отдельная ванная комната — настоящая роскошь в моем положении!

По непроглядной темноте за окном я понял, что стоит глубокая ночь.

За стенами слышались отголоски смеха, музыки, скрипа кровати и приглушенных стонов. Я попробовал отрешиться от посторонних звуков и по кругу обошел просторную комнату. А нет, не только потолок и цвет отличали это место: из любопытства я открыл шкаф в углу и увидел огромное количество причудливых приспособлений, мне неизвестных, но, очевидно, предназначенных для разнообразия утех, которым здесь предавались.

Что ж, посчитаем случившееся интересным опытом. Но его повторять я не намерен.

Дернув ручку двери, с удивлением понял, что заперт. Бессмысленно толкнув створку еще несколько раз, я выругался. Зачем меня заперли? Хотели бы что-то сделать — не дали бы мне прийти в себя.

— Эй! — позвал, понимая, что вряд ли буду услышан.

Ища пути отступления, я подошел к окну. Оно выходило не на знакомую улочку, а во внутренний дворик — небольшой и глухой, как колодец. Соседние здания настолько плотно примыкали к стенам 'Женского дома', что в темноте я не мог различить зазоров. Большая часть окон была темна, только в двух я различил огоньки лампад. В первой комнате у окна сгорбленный старик переписывал манускрипт, дотошно сверяясь с лежащим рядом ветхим оригиналом. Во второй — на широком подоконнике сидел юноша, перебирая струны гитары, и смотрел на окна борделя с рассеянным выражением лица.

И юноша, и старик производили гнетущее впечатление: бедная одежда и потрепанный вид обоих складывались в типичную картину кварталов, соседствующих с трущобами, где жизнь обителей редко бывает счастливой.

Оранжевый свет, падая на потрескавшиеся стены, вызолачивал дикий виноград, оплетший 'колодец'. Конечно, можно было попробовать с карниза пробраться на крышу, а уже дальше поискать удобный спуск, но я решил не торопить события.

Тем более под дверью раздалось шарканье, а затем — шепот.

— Господин, вы звали? — Голос я узнал. Фаби, кажется.

— Что происходит? Почему я заперт?

— Простите, вы были без сознания, а в открытую дверь мог вломиться кто-то посторонний. Мадам сказала, что другим вас лучше не видеть, даже велела всем помалкивать. Вы не подумайте ничего! Мы очень благодарны за Дафну! Откроем дверь утром, когда клиенты разойдутся. Но если вы настаиваете, мы, конечно же, не станем держать вас взаперти, господин! Позвать мадам?

От сердца отлегло. Понимание безопасности в борделе было своеобразное, но я не мог не отметить попытку Костанцо не распространяться о чудном визитере.

— Спасибо, не нужно, я подожду.

Желудок издал противную трель, напомнив, что со вчерашнего утра я ничего не ел.

— Только... ты не могла бы принести немного еды?

— Конечно, господин. Ожидайте. — Прижавшись ухом к двери, я различил удаляющиеся шаги.

Музыка внизу в этот момент стала особенно пронзительной, и я только посочувствовал переписчику и барду, а также остальным жителям соседних домов. Со здоровым сном у всей улицы, уверен, есть проблемы.

Фаби вернулась через несколько минут.

В замке повернулся ключ, и девушка, размалеванная косметикой и приторно надушенная, протянула мне блюдо с овощами и графин с водой.

— Что там у тебя, красотка? — за спиной у блудницы раздался пьяный мужской голос, и я чуть не уронил графин.

— Так, мелочи, милый! — Фаби весело подмигнула мне и снова закрыла дверь.

Я остался наедине с четким пониманием, что ни за какие блага не соглашусь выйти из комнаты, пока в борделе остается хоть кто-то из клиентов.

Пристроив нехитрый улов на стоящем рядом с окном столе, я грустно осмотрел пищу. Жаловаться, конечно, не на что — так-то порции хватит, чтобы насытиться, и безусловно, есть овощи полезно. Но я-то надеялся хотя бы на пару кусочков мяса! Без удовольствия захрустев салатным листом, я решил, что обитательницы 'Женского дома' оказались жертвами слухов, мол, эльфы поголовно вегетарианцы.

Не зря не люблю легенды о собственном народе. Правды в них днем с огнем не сыщешь. Одно разочарование, а не перворожденные.

Да и графин могли бы наполнить разбавленным вином, а не водой. Или раз утром я отказался от чего-нибудь покрепче, мадам подумала, что я не употребляю спиртное вовсе? А соков, например, или лимонада в борделе вообще нет?

Так-то я безобразно наглел. Еще утром меня радовала затхлая вода из фонтана. А три недели назад на пути к порту я опасался засады на постоялых дворах и обходился вовсе ягодами и орехами, которые собирал по дороге. И это не говоря о том, что в самом порту пришлось рыться в объедках... но такие неприглядные факты биографии я бы предпочел забыть. Хотя, конечно, это были жизненные уроки, научившие меня иначе смотреть на, казалось бы, привычные вещи. А сейчас, пожалуйста, стоило только оказаться под крышей и выспаться на постели, тут же начал воротить нос от нормальной еды.

Расслабляться рано!

Быстро разобравшись с овощами, я еще раз прошелся по комнате. На этот раз ничего не трогал, никуда не заглядывал, просто размялся. Затем заглянул в ванную комнату и, убедившись, что в ней есть чистое полотенце и сразу два варианта гигиенических наборов для женщин и мужчин, не отказал себе в удовольствии поблаженствовать в горячей воде. Местная система канализации мне очень понравилась. В людских городах Старого Света, который я покинул, подобное могли позволить только в богатых домах. Здесь же, очевидно, такое было в порядке вещей. Единственное, что доставляло неудобство во время водных процедур — все тот же зеркальный потолок. Не то чтобы я не был доволен собственной внешностью, мне, как и любому эльфу, грех жаловаться. Но в мыслях мелькало, что зеркала эти привыкли отражать совсем иные картины.

Пока за стенами бесновались, будто пытались разломать кровати, я, завернувшись в пушистое полотенце, принялся приводить одежду в порядок. Благо среди всяких баночек и пузырьков, из которых доносились приторные запахи, я смог найти обычный кусок мыла и, насвистывая под нос старую эльфийскую балладу, принялся за стирку. Я достаточно жил среди людей и умел себя обслуживать. Хотя, конечно, для эльфа моего положения такое было недопустимым моветоном.

Когда за окном темнота сначала сменилась серостью, а затем переливами розового и оранжевого, я только-только закончил с одеждой, досушив ее и переодевшись в чистое. Внизу смолкла музыка, в соседних номерах перестали шуметь. Несколько раз до меня доносилось хлопанье дверей и нетвердые шаги, а после все окончательно затихло.

Когда в замке снова повернулся ключ, я сидел на подоконнике, рассматривая низ 'колодца'. Он все-таки оказался проходным: в соседнем доме обнаружилась низкая и темная арка, ведущая на соседнюю улицу. Клиенты борделя с удовольствием пользовались задней дверью, чтобы приходить и уходить незамеченными. За последние десять минут я насчитал четыре фигуры, закутанные в плащи.

— Господин Келли, как здоровье? — На этот раз ко мне поднялась сама хозяйка.

Костанцо на мгновение задержалась в дверном проеме и тут же посторонилась, будто думала, что я поспешу сбежать из борделя, сбив ее с ног.

— Спасибо, что устроили, мэм. Надеюсь, я никого не потеснил и не нарушил ничьих планов. — Странно, вчера мы вроде перешли на 'ты', и всех это устроило, а теперь опять нужно подбирать слова.

Я забрал со стола опустевшее блюдо и графин и направился на выход.

— Нет, эта комната пустует, никакого беспокойства. Я очень благодарна вам за Дафну. — Женщина за моей спиной не стала закрывать дверь, только приказала выглянувшим из своих комнат девочкам. — Появится Лизи, скажите, чтобы прибрала.

— Мадам, мы же перешли на 'ты'! Кстати, я могу закончить лечение пострадавшей девушки — убрать шрамы, — напомнил я. И, не собираясь отказываться от своего слова, потянулся к двери пятнадцатой комнаты, но был остановлен хозяйкой.

Она ловко перехватила меня за руку и направила в сторону лестницы.

— Не стоит. Пусть у Дафны останется напоминание.

Такая логика мне была не совсем понятна. Зачем портить рабочий инструмент, который приносит доход? Другого-то не будет. Думаю, боль и ощущение приближающейся смерти уже показали Дафне, насколько она оказалась близка к краю. Разве нет? Это не так у людей работает?

— Дурочка сама провоцировала лорда Дебро. — Констанцо поджала губы. — Хотела вытрясти больше монет, а ведь до нас докатывались слухи, что он творил в других... заведениях. Не поощряй ее, эльф. Потом скопит немного и сходит к мастеру косметической магии.

Я только плечами пожал, хотя спускающаяся впереди мадам не могла увидеть этот жест. Мне же проще — не придется больше влезать в резерв ради пострадавшей шлюхи.

— Завтрак? — предложила хозяйка борделя.

Заметив на барной стойке блюдо с порезанными фруктами, я благодарно кивнул.

В зале еще не успел выветриться запах табака и пота, на полу валялись окурки и прочий мусор. Я заметил немолодую женщину, которая до нашего прихода подметала пол, что-то тихо напевая. Но стоило мне появиться вслед за мадам, как женщина, забыв про свое занятие, уставилась на меня.

— Лизи! — Костанцо всплеснула руками. — Это невежливо. Лучше скорее закончи здесь и приберись на третьем этаже. В том числе и в семнадцатой комнате. Наш гость сегодня отдыхал там.

Я поставил на свободное место пустую посуду и занялся завтраком, а потому не сразу отреагировал на несколько монет, которые положила на столешницу мадам. Скосив взгляд, насчитал целый золотой и четыре серебряные монетки. Затем перевел недоуменный взгляд на хозяйку борделя. Та пояснила:

— Именно столько я бы заплатила магу-целителю, если бы была возможность вызвать его в этот дом. Но почти все они либо работают на роды высокой крови, либо служат в больнице Святого Николаса... Где уж им до нас снисходить.

А здесь выгодно быть целителем!

Невольно я замечтался о небольшой частной клинике. Ее вполне реально купить на лежащие в ранце драгоценности кузины. Но это, увы, слишком рискованно. Слухи об эльфе неудержимо расползутся по городу за считанные недели, и тем самым я подпишу себе смертный приговор.

Я протянул руку к честно заработанным монетам. Внутри боролись жадность и желание сообщить мадам, что в мои замыслы не входило брать деньги за лечение. Так-то надеялся, что в знак благодарности за спасенную девочку Костанцо не станет никому рассказывать про странного эльфа. Но раз уж предлагают... монеты все равно пригодятся хотя бы в уплату жилья, которое придется снимать.

В голове проскочила странная идея. Сумасшедшая, яркая и очень неожиданная. Такого от меня точно никто не станет ждать! Я сам был в шоке, что вообще подумал о подобном. Но почему нет? Чем я рискую? Разве что окончательной потерей принципов и оставшихся крох гордости. Но последнее время они больше мешали, чем приносили толк.

И я решился, так и не дотронувшись до монет.

— Я ничего не говорил про оплату, мэм, — сделал пробный шаг.

Костанцо, уже не казавшаяся холодной и строгой, опустила плечи.

— Увы, господин Келли, я не смогу молчать, если мне и девочкам будет кто-то угрожать. Просто спросят — промолчу. Станут допрашивать — постараюсь соврать. Но на большее не рассчитывай, эльф, лучше возьми деньги.

Была не была!

— На сколько дней за эти деньги я могу снять ту комнату? Семнадцатую, кажется... — Мне она понравилась тем, что располагалась в самом конце коридора.

Костанцо по-настоящему удивилась моему вопросу.

— У меня не гостиница, эльф. Ты вроде уже показал отношение к подобным местам.

— Именно, — я не удержался от ухмылки, — никто в здравом уме не подумает, что я мог остановиться в борделе! К тому же я не работать у тебя собираюсь. Комната все равно пустует — от нее никакого проку. Разве что немного увеличится расход воды и света. Заодно, если кто-то придет спрашивать про эльфа, я сразу узнаю. Итак?

Женщина пристально посмотрела мне в глаза, будто пытаясь найти намек, что я шучу или издеваюсь. Затем покосилась на деньги. Я уже понял, что сумма была приличная, и хозяйка борделя могла распорядиться ею с гораздо большей пользой, чем отдать странному эльфу.

Хотя еще неизвестно, сколько в городе похороны стоят.

— Хорошо. На неделю комната твоя. Но сам решай, как не попадаться на глаза клиентам.

Я прищурился.

— Добавь двухразовое питание и возможность задавать даже самые глупые вопросы о нюансах городской жизни, тогда я осмотрю всех девочек и по необходимости подлечу.

Нужно же мне будет чем-то заниматься в свободное время? Исцелять я умею и люблю. Мне казалось, что это хоть немного уменьшает груз накопившихся грехов. И такое занятие позволит меньше думать о разном... вспоминать допущенные ошибки и прошлое.

— Есть можешь вместе с девочками хоть два, хоть пять раз — кухню никто на замок не закрывает, еще от одного рта не обеднеем. Сплетни и новости я и так тебе с удовольствием расскажу, надоест слушать, — отмахнулась Констанцо.

Монеты исчезли со стойки так ловко, будто растворились в воздухе.

— Может, и нормальное постельное белье найдется, а не то красное извращение?

— Посмотришь, что завалялось в кладовой. Кажется, там было что-то хлопковое и светлое. — Костанцо обратилась к Лизи, как раз закончившей подметать пол в зале.

— Конечно, мадам. Комнату все равно следует прибрать? — Вопрос уже адресовался мне.

— Нет, спасибо, не стоит.

Я вспомнил про набор приспособлений в шкафу, но решил, что с ними разберусь позже. К первостепенным задачам они никак не относились.

Костанцо улыбнулась.

— Теперь вернешься в комнату обживаться?

Я кивнул на тощий ранец.

— Было бы что-то для обжития, мэм, — грустно улыбнулся я.

Конечно, я рассчитывал задержаться в городе, но обрастать новыми вещами — значило совершить ошибку. Я и так еле успел сбежать из дома, не в силах расстаться с некоторыми мелочами, к которым прикипел сердцем. Не стоит баловать себя, чтобы потом опять удирать налегке.

— Тогда вот тебе первый совет. — Костанцо махнула рукой. — У нас не приняты обращения 'мэм', 'сэр' и тому подобные — это сразу выдает, что ты из Старого Света. Используй в общении 'госпожа' и 'господин' или, в зависимости от положения собеседника, 'лорд' и 'леди' — так будет вернее. Ко мне можешь обращаться без мишуры: либо по имени, либо мадам.