Ольга. Часть 3.

— Какие же ошибки в вашем образе стали решающими?

— Вы значительно переоценили степень моей конфликтности, ожидая скорой и бурной реакции на ожидание в приемной. Длительному ожиданию способствовало и то, что вы не знали чем меня занять так, чтоб с одной стороны, я не мелькала у вас перед глазами, а с другой, в случае интереса Ставки к судьбе ее сотрудника, всегда могли доложить об общественно-полезном труде выполненном под вашим чутким руководством. Но самая большая ошибка — вы переоценили свои силы в силовом решении конфликта. Вам казалось, что все моряки, а их тут целое управление, все как один бросятся на защиту своего наркома. Может, так бы и случилось, если бы я вас не вывела из строя. Вы, морские офицеры, очень любите бравировать своим бесстрашием. А остались бы за спинами, глядишь, и скрутили бы меня. Но ведь в следующий раз будет то же самое, вы первым броситесь грудью на направленный пистолет. Поэтому, извинилась. Бесполезно потраченные усилия и время. Вы ничему не научились, я пошла на поводу своих эмоций, а за все заплатят невинные люди. Мы с вами очень разные и нам будет трудно работать вместе... может, поэтому товарищ Сталин и принял такое решение... чтоб жизнь медом не казалась.

— Интересный анализ, будет над чем подумать... особенно над вашей извращенной логикой видящей недостатки в том, что веками считалось высшим достоинством человека. Что касается последнего. Я, товарищ старший лейтенант НКВД, человек военный. Обсуждать с начальством их порученцев — не в моих правилах. Давайте начнем работать. Нам еще двое суток отрабатывать. В данный момент мы с офицерами штаба работаем над планом противодействия попыткам противника поставить к моменту начала войны минные заграждения на выходе из Финского залива. Вам что-то известно по этому вопросу?

— Эти сведения, добытые нашей славной организацией мне хорошо известны. Более того, те предварительные наброски плана противодействия, которые вам передала Ставка для творческой переработки, составлены при моем непосредственном участии.

— Вы опередили мой вопрос. Впрочем, я не сомневался в ответе. Мне кажется, ваши планы мне удастся отличить от планов составленных под руководством другого человека.

— Давайте угадаю. Мои планы от других отличает наплевательское отношение как ко всем писанным и неписаным правилам ведения боевых действий, так и международным нормам. А еще в них чувствуется пренебрежение автора к человеческой жизни и от отдельных исполнителей требуется самоубийственных действий для достижения общего успеха.

— Достаточно верно. Что-то из перечисленного обязательно есть. Один вопрос не дает мне покоя. Почему вы?

— Во-первых, не я. Есть шарашка и вы о ней знаете. В ней собраны высококлассные специалисты из осужденных троцкистов, белогвардейцев и других врагов народа. Эти люди и разрабатывают планы. Многие из них уже искупили свою вину и заняли достойные должности в действующей армии. В свое время я создавала ее и руководила. Сейчас там другой начальник, Фриновский Михаил Петрович. Мне удается иногда заинтересовать специалистов своими, как они называют, безумными идеями.

— В данном случае суть вашей безумной идеи — потопить корабли, как тут звучит, — "неизвестной национальной идентичности" в чужих территориальных водах?

— Совершенно верно.

— Тогда еще один нескромный вопрос. Как вам удается убедить руководство страны принять такой безумный план.

— Ваш достаточно грубый намек, пропустим пока что мимо ушей. Давайте ваш не безумный нормальный план. Вводная вам известна. В день Х-1, в 23-00 по-местному или 00-00 по московскому времени начнется тайное минирование фарватера Финского залива в тридцати километрах западнее острова Ханко. Будет еще вторая группа кораблей. К сожалению, место минирования узнать не удалось. Предстоит ее найти и обезвредить. Ваши действия?

— Со своей стороны могу заявить, что никаких намеков не делал. Что касается моего плана... после того как авиаразведка засечет корабли, ждем их выхода в нейтральные воды и высылаем на перехват торпедные катера и несколько эсминцев...

— Торпедные катера противника, осуществляющие разведку и фланговое прикрытие минной постановки засекают ваше приближение. Вполне возможно, что группу будут прикрывать авиаразведчики. Они передают информацию основной группе, те разворачиваются и уходят в территориальные воды Финляндии.

— Минная постановка противника сорвана, вызываются минные тральщики для очистки фарватера нейтральных вод. Их прикрывает эсминец и несколько торпедных катеров.

— Не успели тральщики толком начать работу, как прилетели немецкие пикировщики. В результате бомбовых ударов, часть кораблей потоплена, часть получила повреждение, они вынуждены вернуться на базу. Которая к этому времени также подверглась бомбардировке, ибо пока мы срывали минную постановку, началась война.

— Озвучьте ваш расчет времени.

— Для качественной постановки мин кораблям противника нужно порядка пяти часов. Собственно поэтому они и начинают так рано. Чтоб успеть к 5-00 по Москве, когда начнутся наносится авиаудары, все закончить и делать ноги...

— Вы могли бы не использовать в своей речи воровской жаргон. Это весьма раздражает и отвлекает от сути сказанного.

— Какой вы нежный, однако ... таким образом, расчет показывает, что два часа будет длиться постановка в финских водах, час — нейтральные и два часа советские. В два часа по Москве противник вышел в нейтральные воды, и вы выслали корабли и катера, которые прибудут на место в три. В четыре придут тральщики, пока определятся с участком работы, пока начнут тралить, в 5-00, в первой волне по ним будет нанесен бомбовый удар. В 5-30 бомбовый удар будет нанесен по всем портам и базам ВМФ. Не уничтоженные минные заградители противника вышли в нейтральные воды и продолжили свою работу.

— Погодите, если началась война, тогда совсем другой разговор...

— В чем другой, товарищ адмирал? Ведь с Финляндией мир, или вы отдадите приказ атаковать корабли в финских территориальных водах? А с самолетами, что делать будем? На финских аэродромах сосредоточатся свыше сотни боевых самолетов, которые нанесут удары по Мурманску, по позициям наших войск в этом районе, кораблям и судам в Северном и Балтийском морях. Затем вернуться на финские аэродромы на обслуживание, дозаправку, прием бомбовой загрузки и снова полетят. Ваши действия?

— В таком случае нужно объявлять Финляндии войну...

— И стать для всего мира агрессором, напавшим на безвинную маленькую, но гордую страну под надуманным предлогом. Вот, что напишут о нас газеты.

— А как вы объясните действия согласно, ваших гениальных идей?

— Очень просто. У нас с Финляндией мирный договор и мы исходим из того, что правительство этой страны НИКОГДА не пойдет на его нарушение. Только после официального объявления об его разрыве. Таким образом, боевые корабли неизвестной страны в финских территориальных водах проникли туда без согласия финской стороны и являются для наших самолетов легитимной целью, ибо угрожают как Советскому Союзу, так и нашим добрым финским соседям. Мы их пускаем ко дну. Боевые самолеты неизвестной страны захватили финские аэродромы. А как же иначе? Иначе руководство Финляндии должно ЗАРАНЕЕ разорвать мирный договор, по которому, военные самолеты третьих стран не могут находиться на финских аэродромах без согласия Советского правительства. Мы уничтожаем захватчиков и освобождаем финские аэродромы.

— А на основании чего вы захватываете демилитаризованный район Петсамо?

— Очень просто. Нам стало известно, что Швеция пропустила через свою территорию немецкую группировку, целью которой является захват месторождений никеля в районе Петсамо. Естественно, мы этого допустить не могли. Как только финны объявят войну Германии, уничтожат остатки немецких войск на финской территории, так сразу контроль над Петсамо будут передан финской полиции.

— Все у вас просто, товарищ Светлова... единственное, что меня удивило, это отсутствие в этих проектах указаний на полное уничтожение кораблей противника, гарантированного фотосъемкой, и того же касательно самолетов. Соответственно, требований применить трибунал к тем, кто не выполнил боевой приказ.

— Вы уже в курсе... хотя странно было бы наоборот... пить водку и сплетничать это основная работа советских военачальников. Раз уж вы коснулись этой больной для меня темы... давайте попробуем на вас. Вы толковый военный, искренне желающий, чтоб этот конфликт закончился как можно скорее. Я не ошибаюсь?

— Что касается второй части, то нет.

— Не надо скромничать. Итак, начнем с основного. Война это продолжение политики иными методами. Мы не хотели этой войны. Эта война нам не нужна. Фактически, разумная цель в этой войне с нашей стороны может быть только одна — добиться ее скорейшего прекращения и вернуться к довоенным отношениям с Германией насколько это возможно. Дважды в одну воду не войдешь, но лучше выстроить худой мир, чем влезть в хорошую драку, плодами которой воспользуется кто-то третий. Возражения?

— Нет.

— Что нас учат конфликты последних трех лет? Всегда, после завоевания господства в воздухе, следует быстрая и разгромная победа на земле. Везде, где господства в воздухе добиться не удавалось, не удавалось добиться решающего разгрома на земле. Таким образом, результат в воздухе, который ясен после первых же двух-трех суток войны, является лакмусовой бумажкой определяющей последующее течение компании. Возражения?

— Нет.

— На начальном этапе у нас есть два маленьких преимущества. Немецкой разведке неизвестно реальное количество передвижных РЛС в наших войсках и они их не принимают в расчет в своих планах. Мы можем выставить в три раза больше истребителей, чем предполагает противник. Таким образом, в первые часы войны мы способны высылать на перехват не меньшее количество истребителей, чем самолетов противника в обнаруженном ордере. При таком соотношении сил истребители могут легко разрушить ордер противника и уничтожить все его самолеты. Если захотят. Возражения?

— Нет.

— Вы можете меня обвинять, что я не доверяю славным сталинским соколам. НО. Когда приходит информация с РЛС в штаб дивизии, те, учитывая направление полета ордера, расположение аэродромов и текущие резервы, готовят приказ командиру полка. В нем указывается, какими силами, в каком направлении осуществить перехват и цель атаки. Стандартные формулировки такие: сорвать атаку противника, не допустить бомбардировку такого-то объекта, уничтожить противника. Единственное, на чем я настаивала: если ордер атакуется силами достаточными для его уничтожения, приказ должен звучать только так — полностью уничтожить самолеты противника. Объясняю почему. Любой другой приказ приведет к тому, что преследования убегающего противника не будет, а начнут убегать они сразу, как только заметят наши истребители.

— Почему вы так считаете?

— Да потому что приказ — "сорвать атаку противника", уже выполнен! Никто из командиров не рискнет отдать приказ на преследование! И я не могу их за это осуждать. Это будет фактическим нарушением полученного приказа. В случае потерь, а от них никто не застрахован, командир может пойти под трибунал!

— Это понятно, а почему вы считаете, что сверху не поступит приказ на уничтожение?

— А им это зачем? С самого верху указаний не поступало, зачем выделяться? Тут ведь бабка надвое сказала, могут отметить, а могут и пистон вставить, что потери в дивизии выше, чем у соседей. Поэтому, если не будет указаний, будут отдаваться стандартные приказы минимальной достаточности.

— Но требовать полного уничтожения тоже ведь нельзя. Удрало два самолета, так что всех расстреливать?

— Не всех, а командира и только в том случае если не отправил два истребителя вслед убегавшим.

— Почему два, а не четыре, не шесть?

— Потому что нужно экономить топливо и ресурс моторов, а наш истребитель в противостоянии один на один сбивает любой бомбардировщик противника с вероятностью от 95% до 75% в зависимости от модификации.

— Пусть два, а если пилотам не хватит топлива вернуться? Или боекомплект закончился? Как им выполнить приказ?

— Послушайте, а что делать, если у него животик в самолете заболит, или с носа потечет, кто ему сопли вытрет? Да, при выполнении этого приказа мы потеряем на пятьсот-семьсот самолетов больше. Так ведь не даром! Мы разменяем их на самолеты в десять раз дороже и на экипажи из двух-пяти человек! Но самое главное — захлебнется наступление. Без поддержки ВВС немецкая армия наступать не умеет, да и не будет. Поэтому на ваш вопрос, я могу ответить либо грубо, либо матерно. Если эти два болвана в бою не сбили свои цели и их послали вдогонку, значит, пусть догоняют, сбивают, таранят, хоть раком становятся, но выполняют приказ! У вас еще есть вопросы?

— Нет, но я не удивляюсь, что руководство не поддержало эту вашу гениальную идею. От них от всех такое ощущение... нехорошее ощущение. Я, конечно, выполню приказ Ставки и пошлю самолеты бомбить финские аэродромы и топить корабли в финских водах. Но ощущение у меня будет таким же. На сегодня вы мне больше не нужны, товарищ Светлова. Можете заниматься своими делами.

— Есть, заниматься своими делами! Разрешите идти?

— Да, можете идти. Оставьте секретарю телефоны, по которым с вами можно связаться.

— До свидания, товарищ адмирал!

— До свидания, товарищ Светлова.

Ольга задумчиво шла по коридору на выход:

"А ведь дошло до адмирала. Несмотря на всю предвзятость, он фактически согласился с приведенными аргументами, поэтому и отправил подальше. Значит, наличие разумного зерна не могло не дойти и до остальных. В конце концов, мы обсуждали не готовый текст приказа, а лишь основной посыл, который в нем должен быть отражен. Детали можно еще неделю обсасывать. Тараканы Смушкевича вполне понятны. Братство летчиков-истребителей, не дай боже оскорбить недоверием боевых товарищей, с которыми в Испании на этажерках летал, и пошло поехало. Но насколько его знаю, он парень хитрый и задницу свою постарается прикрыть какими-то нейтральными формулировками типа, — "стремиться к нанесению максимальных потерь противнику, в случае, если для этого созданы тактические предпосылки". И еще пару мудреных фраз ввернет, чтоб никто нихрена не понял. Но вот позиция вождя совершенно непонятна. Он становился на мою сторону в случаях далеко не столь однозначных, как этот. А тут... как переклинило. Гениальных людей не поймешь... если случается за...гиб головы, то хоть кол на голове теши... бесполезно. Но сдаваться нельзя... слишком многое стоит на кону. Мелькнула у меня мысль в разговоре с адмиралом... сплетни, вот что меня зацепило. Слухи и сплетни могущественное оружие интриганов... надо их немножко подправить и заставить служить правому делу!"

8-го июня, вечером, уже на вокзале, она давала Галине Колядко последние инструкции.

— Список командиров авиадивизий, которых ты должна посетить у тебя есть. Я выбрала семь из двадцати, со всеми уже созвонилась и предупредила о твоем визите. Рассказываешь каждому в двух словах о совещании у Сталина. Скажешь, что кроме меня и Смушкевича присутствовал Шапошников и несколько других военачальников. Мою позицию поддержали многие военные и начальник Генштаба в том числе. Смушкевич был резко против и товарищ Сталин пока оставил этот вопрос на его усмотрение. Но тучи над головой у комкора сгущаются. НКВД подозревает, что он в Испании был завербован одной из иностранных разведок и копает под него по всем направлениям. Намекни, что они многих "испанцев" подозревают. Кто не покажет результат в первых боях — автоматически попадут под колпак. Сталин думает, кем заменить наркома ВВС и решение будет принято по результатам первых столкновений. Выбирать будут из тех, кто покажет максимальный результат по сбитым немецким самолетам. Собственные потери учитываться не будут. У нас трехкратное превосходство по числу самолетов и Ставкой размен 1:1 считается очень хорошим показателем. Скажешь, что Революция Ивановна хочет лично поддержать его кандидатуру, если дивизия покажет результат по сбитым немецким самолетам. Поэтому и отправила тебя к нему.