Быть любимым. Исправленный вариант.

Гарри восхищенно разглядывал замок. Открывался воистину поразительный вид: тысячи ярко освещенных окон, множество высоких башен, не типичных для Шотландии. Гарри смотрел, не отрываясь, пока лодка не коснулась берега. Войдя через центральный вход, он и другие первокурсники были поприветствованы профессором МакГонагалл. Окидывая строгим взглядом, она объяснила систему факультетов и повела их, сжимая в своей руке свиток, в Большой Зал для распределения.

На высокой табуретке посредине зала лежала старая шляпа. Первокурсники нервно озирались по сторонам, в свою очередь старшекурсники поглядывали на них с интересом. МакГонагалл жестом попросила тишины, когда полы старой шляпы раздвинулись, и из них полилась песня. Гарри от удивления приоткрыл рот, Гермиона, посмотрев на него, лишь тихо рассмеялась. Когда шляпа закончила свою песнь, МакГонагалл начала называть студентов, которые должны были пройти распределение. Шляпа, очевидно, не только пела, но и распределяла учащихся по факультетам. Гарри переключил своё внимание на потолок, который выглядел похожим на ночное небо.

Он оторвался от созерцания только тогда, когда услышал прозвучавшее имя Гермионы. Шляпа, не долго думая, отправила её в Когтевран.

— Гринграсс, Дафна, — к шляпе подошла та самая девочка, которая заинтересовала Гарри, и он был настроен узнать о ней намного больше.

Его размышления прервал вопль шляпы:

— СЛИЗЕРИН!

— Поттер, Гарри!

Зал просто взорвался шепотками после того, как прозвучало его имя, но Гарри никак на это не отреагировал. Он уверенно подошел к стулу и изящно опустился на него, после этого МакГонагалл водрузила ему на голову шляпу.

Гарри вздрогнул, услышав голос возле самого уха.

— Гарри Поттер.

Мальчику даже показалось, что шляпа улыбалась, произнося его имя.

— А вы трудный подросток, — подумав, известила она.

— С чего вы так решили, — поразился Гарри.

— У вас есть острый ум, мистер Поттер. На потоке немногие могут сравниться с вами. Храбрости вам тоже не занимать, хотя нет той безрассудной отваги, что присуще больше Гриффиндору. Вы никогда не любили, но будете весьма дружелюбны к тем, кого посчитаете своим другом. Но есть в этом кое-что важное: вы хотите быть достойным любви. Также, я вижу в вас желание стать великим, даже возможно, самым великим человеком. Вы сможете достигнуть все, что пожелаете на любом из факультетов, но куда мне вас распределить?

— Отправьте туда, уважаемая шляпа, где от меня потребуется больше всего усилий.

— Вы действительно уникальны, мистер Поттер. У вас есть хитрость и амбиции, что присуще в большей степени Слизерину, но ваша жажда знаний и власти сильнее. Я думаю, что это должен быть — КОГТЕВРАН!3 глава.

Северус Снейп пребывал в смятении, и причиной этого чувства являлся ни кто иной, как Гарри Джеймс Поттер, сын человека, которого он ненавидел. Северус из-за всех сил пытался перестать плохо думать о мальчике, но его детские воспоминания не отпускали его.

— Ну, почему он так сильно похож на Джеймса?! — в который раз он спрашивал у самого себя, тщетно пытаясь думать о нем как о сыне Лили. Северус в течение одиннадцати лет готовился к этой встречи. Много раз представлял себе этот момент, но все же не смог возненавидеть ребенка Лили Эванс, единственного человека когда-либо оказавшего ему поддержку и женщине, которую он до сих пор любил.Немного перед этим

Хотя, никто больше и не мог понять его странные чувства, за исключением, может быть, Дамблдора (этот старый волшебник всегда был в курсе всего). Снейп дошел уже до точки кипения, когда первогодки вошли в зал для распределения. Он никогда не видел Гарри, и немного боялся того момента, как они встретятся. Чувство ненависти колыхнулось внутри, когда он с легкостью смог узнать мальчика. Поганый Поттер был точной копией своего отца. За исключением глаз. У него были красивые, изумрудно-зеленые глаза Лили Эванс. И это все усложняло. Северус не мог любить Гарри за сходство с Джеймсом Поттером, но и не мог его ненавидеть из-за его глаз, напоминающих ему Лили. Северус Снейп до сих пор, наверное, и был жив благодаря своему умению контролировать эмоции и быстро соображать, но он так и не смог решить, как именно ему вести себя с Гарри Поттером.

* * *

Своим попаданием в Когтевран мальчик только еще больше усложнил ситуацию. Ведь Джеймс Поттер был прирожденным Гриффиндорцем, в то время как Лили могла попасть на любой факультет. Все то время, пока Гарри шел за стол Когтеврана, Снейп раздумывал о том, что и Гарри тоже мог учиться на любом из факультетов. В конце концов, если бы он поступил в Гриффиндор, то ненавидеть его было бы легче, как Гриффиндорца и Золотого мальчика. Позже Северус все-таки понял, что не сможет видеть глаза Лили Эванс и знать, что их обладатель совершил что-то ужасное. Он хотел и одновременно не хотел хорошо относиться к Гарри.

Северус дал слабину на один миг, и все же позволил проскользнуть эмоциям на лице, прежде чем опомнился и вернул маску невозмутимости. В класс вошел Гарри Поттер, ведь сегодня был его первый урок зельеварения. Снейп попытался убедить себя, что имеет дело с простым когтевранцем. Ведь к ним, а также к пуффендуйцам, он относился нейтрально. В отличие от гриффиндорцев, с которых баллы слетали при каждом удобном случае, и которые постоянно нуждались в комментировании своих неудач. Слизеринцы же напротив, получали одобрение и поддержку.

Он все же вынудил себя не пытаться нагрубить Поттеру, когда придется проверять его работу. Снейп произнес свою обычную речь, прославляющую искусство зельеварения, и начал с традиционного опроса.

— Мистер Поттер, что будет, если я добавлю в настойку полыни корень златоцветника?

— Напиток Живой смерти, сэр.

— Где бы вы искали безоаровый камень?

— В желудке козы, сэр.

Возможно, подумал Северус, он больше всего похож на свою мать, чем на отца.

— В чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

— Ни в чем, профессор.

После этого опроса, Снейп решил считать мальчика сыном Лили Эванс, а не Джеймса Поттера.

— Всё верно, мистер Поттер.

* * *

Следующие дни превратились для Гарри в обычную рутину. Он узнавал, где находятся учебные аудитории, и наслаждался занятиями, кроме, разве что, Защиты от темных искусств. Мальчик представлял себе захватывающие занятия, разных созданий, которых им будут показывать, но действительность его жестоко разочаровала. Защита была ужасно скучной. Занятия "Магическая история" от ЗОТИ не сильно отставали, но, по крайней мере, там хоть что-то рассказывали интересное. Хотя, все же было кое-что странное в ЗОТИ — профессор Квиррел, но Гарри не мог понять, что же именно в нем было настораживающее. Квиррелл боялся всего. Казалось, что он боится даже собственной тени. Чем же вызвано его заикание? Гарри решил не спускать глаз с профессора Защиты.

Хотя у него была еще одна не менее важная проблема — профессор Снейп. Как все считали, этот человек был очень талантлив. Одним из самых лучших мастеров зельеварения. Но странным было то, что когда он смотрел на Гарри, то чувствовал себя очень неловко. Его компетентность не вызывало сомнений, но откуда эта неловкость на занятиях? Гарри предположил, что причиной был именно он. Ведь выбрал же Снейп его для опроса в первый день занятий? Гарри первоначально знал, что Снейп пытался "срезать" его, но откуда тогда эта радость, когда Поттер правильно ответил на все вопросы? Одни загадки, и ни одного решения. Снейп вел себя конечно очень странно с ним, но Гарри больше всего волновал именно Квиррелл.

Профессор Спраут была довольно приятной женщиной. Гарри никогда не любил гербологию. Он, конечно же, был самым лучшим учеником среди сокурсников. Его гордость не позволяла поступать по-другому, но испытывать удовольствие от возни с растениями? Нет уж, увольте.

Всегда веселый профессор Флитвик был рад тому, что Гарри попал именно на его факультет и пользовался каждой возможностью, чтобы гордиться им. Гарри быстро стал любимчиком Флитвика. И профессор как-то заметил, что его способности к чарам могли сравниться только со способностями его матери, а она была одной из лучших студенток, когда-либо учившихся у Флитвика. Гарри искренне наслаждался этим предметом.

Профессор МакГонагалл первоначально была расстроена тем, что Гарри не распределили на её факультет. Но затем была приятно удивлена, когда мальчик показал свой талант и в трансфигурации. Он и Гермиона всегда соперничали на занятиях МакГонагалл, искренне радуя профессора и являясь весьма одаренными студентами. Гарри отдавал предпочтение все же чарам, хоть и трансфигурацию любил не меньше.

В один из солнечных дней Гарри не на шутку встревожился. Ведь утром, из Ежедневного Пророка, он прочел об ограблении Гринготтса и предположил, что это как-то связано с Хогвартсом. Хагрид забрал некий сверток в день его рождения и теперь вор попытался выкрасть его уже из пустого хранилища. Гарри ещё тогда заинтересовался этим свертком, но теперь он твердо решил в ближайшее время выяснить, что же в нем находится и где он сейчас. Он вспомнил речь Дамблдора в начале года, когда тот запретил студентам заходить на третий этаж в один из старых коридоров. Тогда это не показалось ему слишком странным, но сейчас он уже думал иначе. Гарри решил подождать ещё какого-нибудь странного случая, чтобы собрать больше сведений.

Его первый урок полетов стал для него, наверное, одним из самых лучших моментов в жизни. Метла отвечала на каждую его команду, как будто была частью его самого. Ощущать ветер, бьющий в лицо, было просто чудесно. Мадам Хуч удивленно отметила, что он как будто родился на метле, и посоветовала записаться в команду Когтеврана в следующем году. Гарри же смущенно ответил, что подумает, хотя он уже сомневался, что будет играть в команде. Ему понравилось летать, но все же, так уходило бесценное время, а он хотел провести его с большей пользой.

* * *

Прежде чем Гарри успел оглянуться прошли два месяца. Он был настолько счастлив, находясь в Хогвартсе и по праву называя его своим домом, что даже не заметил, как быстро летит время. Гарри постоянно соперничал с Гермионой во всем, что касалось учебы, но это их не рассорило, а наоборот, они стали лучшими друзьями, проводившими почти все свое время вместе.

В ночь Хэллоуина Гарри и Гермиона поздравили друг друга с их взаимными достижениями в чарах. Оба довольно успешно справлялись со школьной программой.

Студенты вовсю наслаждались банкетом, когда внезапно двери Большого Зала открылись, и в него вбежал Квиррелл, возбужденно крича о тролле в подземельях и после чего также героически свалившись в обморок. Гарри скептически окинул его взглядом, повернувшись к Гермионе:

— Я не верю ему, а ты?

— Я тоже. Но мне не нравится, Гарри, как смотрит на него Снейп.

Гарри повернулся к преподавательскому столу и увидел профессора зельеварения, который о чем-то задумался, не сводя оценивающего взгляда с Квиррелла, в то время как другие профессора пытались успокоить студентов и призвать их отправиться в свои гостиные. Гарри и Гермионе ничего не оставалось кроме как пойти вместе с другими первокурсниками за старостами факультета обратно в спальни Когтеврана.

* * *

Дафна же, напротив, не осталась недовольна своим времяпровождением в Хогвартсе. Уже в начале первой учебной недели она обнаружила, что ни один из преподавателей не был столь же компетентен, как ее бабушка. Поэтому Дафна предпочла обучаться не только по школьной программе, благо в библиотеке Хогвартса хранилась масса учебной литературы, чтобы можно было подготовиться ко всем занятиям наперед. В школе только два студента из первокурсников усваивали материал настолько же быстро, как и она.

Но самой ее большой проблемой стал Драко Малфой. Мальчик был просто невыносим. Он много раз предлагал ей свою помощь и не всегда уходил, услышав: "Убирайся!". Она ясно дала ему понять, что не нуждается в его помощи, но Малфой продолжал упорствовать. Он останавливался только тогда, когда ее палочка упиралась прямо ему в лицо.

Малфой пытался завоевать симпатию у всего факультета Слизерина, но преуспел только в том, что два глупых мальчика, Крэбб и Гойл, стали его телохранителями. Ну и между делом, Панси Паркинсон влюбилась в него. Богатство семейства Малфоев оказало некоторое влияние на его манеру общения с другими слизеринцами, хотя по большей степени, он так и не смог ни с кем подружиться.

Даже с Дафной Малфой не смог подружиться, хотя их семьи долгое время знали друг друга.

Ещё одной причиной, ставшей разочарованием в Хогвартсе, было тягостное одиночество. Она давно призналась себе, что сама же этому поспособствовала. Дафна отдалилась ото всех, нося маску, не позволяющую видеть её истинные эмоции. Даже отношения с сестрой постепенно ухудшились. Из-за своей отчужденности, девочка настроила против себя большинство учеников, и не только со Слизерина. Она могла спокойно пережить ненависть других, если бы только не боялась возненавидеть саму себя.

* * *

Прошли несколько месяцев, и вот настало долгожданное Рождество. Гарри немного расстроился, узнав, что Гермиона на праздники уезжает домой, но убедил себя, что так будет лучше. Прежде, чем сесть на поезд, девочка вручила Гарри его подарок и попросила не открывать до Рождественского утра. Гарри крепко обнял её на прощанье и вручил свой, обернутый в зелено-красную подарочную бумагу.

Гарри был один в течение целых десяти лет, но теперь, когда у него появился настоящий друг, стало гораздо тяжелей переживать свое одиночество. Всё дни до Рождества Гарри проводил за книгами, продолжая учиться, но делал это чаще механически, всем сердцем желая, чтобы Гермиона поскорее приехала.

Наконец настало Рождественское утро. Гарри взял в руки подарок. Тщательно его распоковал. Ведь это был его первый рождественский подарок от друга. Черт, это был его самый первый подарок в жизни. Он предполагал, что его родители тоже дарили ему что-то, но все же Гарри был слишком мал, чтобы запомнить хотя бы один из подарков. Книга, подаренная Гермионой, называлась "Достижения в алхимии", которую Гарри в течение долгого времени пытался найти в школьной библиотеке.

Полог вокруг кровати был полузакрыт, поэтому мальчик не сразу заметил ещё один подарок, лежащий на полу. От кого он? Гарри осмотрелся и обнаружил простой конверт на тумбочке. В нем было написано, что то, что в свертке, принадлежало его отцу.

— И что значит надпись: "Используй ее с умом"? — подумал Гарри, разглядывая конверт, который не был подписан.

Мальчик аккуратно открыл сверток и увидел серебристую, полупрозрачную мантию. Примерив, Гарри понял, что это была не просто мантия, а мантия-невидимка.

Остальная часть дня прошла мучительно медленно для Гарри, поскольку у него уже был составлен грандиозный план на ночь. После ужина он первым забежал в спальню и стал ждать отбоя, затем накинув мантию-невидимку, Гарри, крадучись по спящим коридорам и движущимся лестницам, не спеша дошел до третьего этажа — запретного коридора. Только один раз ему не повезло, когда он наткнулся на смотрителя Филча и его кошку, миссис Норрис. Гарри боялся пошевелиться и ждал когда они уйдут. Но Филч никуда не торопился.