Стальной Алхимик. v. 4.1

— Ты опять хочешь помочь ему, Эдвард? — спросил меня дед и улыбнулся. — ШиФу был прав, ты действительно очень добрый.

— Давайте о моей доброте поговорим потом, дедуль, — предложил я и указал на Шрама. — Если ему не помочь сейчас, ему никто и ничто не поможет.

— А ты справишься? — спросил меня Рио. По его лицу было видно, что он переживает за своего соплеменника.

— Не переживай, я и не таких вытягивал, — ответил я ему.

Втроем мы быстро развязали его и я начал осмотр. Как я и думал, спирт мало помог. Видимо инфекция попала в ткани значительно глубже, оттого болезнь протекает столь стремительно. Решать нужно было быстро, поэтому я приготовился к операции. Рик вызвался помочь мне, и я не стал сопротивляться. Всё равно в одиночку мало что можно сделать, а вот помощь может понадобиться в любой момент. Старик и Рио остались на подхвате.

На весь процесс очистки ран от нагноения ушло больше полутора часов. Плюс несколько уколов сильными антибиотиками. Хорошо, что эта наша разработка уже появилась в свободной продаже. Не зря я в свое время форсировал её выпуск.

— Эд, — обратился ко мне Рик. Я велел ему звать меня по имени и тот сразу согласился. — А что это был за камень? Ты его использовал, когда лечил его раны.

— Философский камень, — ответил я и показал мальчику его. — Это усилитель алхимии. В умелых руках он позволяет творить чудеса. А вот в недобрых он принесёт лишь боль и страдания.

— Получается, он есть у всех алхимиков? — сделал вывод Рик. — И именно поэтому государственные алхимики так сильны?

Я посмотрел на мальчика, но не спешил с ответом. Рик, Рио и Старик сейчас смотрели на меня и ждали, что я отвечу. Прикрыв глаза, я мельком вспоминал, какую роль в войне сыграл Философский камень. Сколько из-за него и из-за алхимии было смертей на этой войне.

— Во время Ишварской зачистки только один алхимик применил философский камень. По приказу командования в конце войны чтобы зачистить последние сопротивляющиеся регионы, — ответил я, вспоминая этот эпизод из своего прошлого. В этих сведениях было мало чего секретного. Тем более что отчасти ишвариты имеют право знать, как убивали их братьев и сестер. — Зольф Джей Кимбли.

— Подожди, так ты тоже государственный алхимик? — похоже, до Рио только дошло кто перед ним. Тут он внимательнее посмотрел на меня и его глаза расширились. Похоже он наконец понял кто я. — Не может быть... Это не правда! Ты — Стальной Алхимик. Жнец!

— Чему ты удивляешься, Рио? — спросил вдруг старик у своего внука. Я же мысленно поблагодарил его, так как не знал, как ответить Рио таким образом, чтобы тот не кинулся с воплями либо на меня, либо из палатки. Старик же в этот момент указал на меня и продолжил. — Эдвард действительно государственный алхимик и он убил своими руками многих наших братьев. Однако он никогда не убивал стариков, женщин и детей. И именно благодаря нему вы живы. Да и я тоже.

Слова возымели некоторое действие на парня. Впрочем, даже старик не мог пробудить в нем доверие ко мне. Впрочем, доверие парня — это последнее чего я буду добиваться прямо сейчас. Важнее чтобы он просто не мешал мне спасать жизнь Шраму. А все остальное появиться со временем. В том числе и доверие.

— Так, по поводу нашего монаха, — решил сменить я тему и указал на Шрама. — Пущай поправляется. Думаю, с недельку ему полежать придется, но он парень крепкий, поправиться. Да и философский камень неплохо сработал. Через два дня я зайду, проведаю его. И путь пока не встает. Скажите, врач запретил.

— А ты не арестуешь его? — спросил Рик, жалостливо глядя на пациента.

— Знаешь, Рик. Если бы я хотел его арестовать, я бы сделал это уже давно, — ответил ему я. Затем я поднялся и, накинув снятую на время операции куртку, пошел в сторону выхода. — Ладно, я пошел. Удачи!

— Постой, Эд! — позвал меня Рик. Я остановился и посмотрел на него. Он поклонился мне в пояс. — Спасибо!

— Эх, — вздохнул я и, улыбнувшись, потрепал его по голове. — Пожалуйста. Берегите себя.

Идя в сторону гостиницы, я размышлял о сущности бытия и о том, как порой поворачиваются события. Сначала мы были по разные стороны баррикад. А теперь я всячески помогаю моим бывшим врагам. И всё ради того чтобы изменить Аместрис. Впрочем, я никогда не хотел им вреда. Но вот того что ишвариты примут меня, убийцу своих братьев... Этого я никак не ожидал. А значит, есть надежда и на то, что и Шрам измениться.

Как я и обещал Рику, Шрама я навестил через два дня. Заодно прихватил с собой новые дозы антибиотиков, чтобы завершить лечебный курс. Рик встречал меня у входа в лагерь, как мы договаривались ранее. В свой второй визит сюда я также не стал надевать форму, а потому ишвариты, уже видевшие меня в лагере, больше не косились в мою сторону. Тем более что со мной опять был Рик. Мальчик провел меня в ту же самую палатку, что и в прошлый раз, и я вновь увидел своего беспокойного пациента.

Шрам лежал накрытый тонким одеялом. Открытыми были только шея и голова. Едва я вошел в палатку, как он тут же посмотрел на меня. И сразу же узнал. Однако надо отдать ему должное, он не пытался подняться или каким-то еще образом попытаться навредить мне. Должно быть, старик уже успел переговорить с ним по поводу моей персоны, иначе с чего бы этому мстителю вести себя так спокойно. Относительно спокойно, так как хотя Шрам и не кидался на меня с кулаками или ножом, но это отнюдь не мешало ему кидать на меня взгляды полные ненависти. Если бы взглядом можно было бы убивать, я бы умер уже раз сто.

Впрочем, внешне я постарался сохранять спокойствие. Мне не нужен конфликт с этим человеком. Пройдя внутрь, я сел возле Шрама.

— Я не собираюсь сражаться с тобой, и тебе не следует этого делать, — сразу предостерег я его на всякий случай.

— Старик сказал, что это ты вылечил меня, — прохрипел он и закашлялся. Похоже, ему до сих пор трудно говорить.

— Лежи спокойно, я осмотрю тебя, — остановил я его. Тот смотрел на меня с недоверием, но сопротивляться не пытался. — Сейчас я сниму твои повязки и постараюсь ещё немного подлатать тебя.

— Делай что хочешь, — ответил он и отвернул голову в сторону. Должно быть, ему было противно принимать от меня помощь. Но и пойти против просьбы старика, а в том, что она имело место быть, я уже не сомневался, он не мог.

Поднявшись, я помыл руки, а затем вновь вернулся к пациенту. Затем, при помощи Рика, я стал осторожно снимать повязки с монаха. В некоторых местах кровь запеклась и присохла к бинтам. Приходилось действовать с большой осторожностью, чтобы не повредить заживающие раны. И хотя без боли не обошлось, Шрам показал выдержку достойную монахов Ишвара, ни разу не издав и звука. Тем не менее, мимика выдавала его.

— Рик, аккуратнее, — предостерег я мальчика, когда тот неосторожно дернул бинт. — Хотя он может вытерпеть и не такое, лишняя нагрузка лишь затянет его выздоровление.

— П-простите, я не хотел, — смутился Рик и с жалостью посмотрел на монаха.

— Телесная боль — ничто, — изрек тот с изрядной долей пафоса в голосе. Я не стал это никак комментировать, чтобы не накалять обстановку.

Когда бинты были сняты, я начал внимательно осматривать моего пациента. Кое-где раны уже зажили, сказывалась первичная обработка философским камнем. Но если говорить в общем, то ишвариту ещё долго придется соблюдать постельный режим. Самые глубокие раны только начали заживать и до полного выздоровления ещё далеко. Именно из-за этого Шрам сейчас испытывал сильную слабость в организме. Однако сейчас я планировал ускорить процесс выздоровления и в этом мне опять должен помочь философский камень. Едва я достал его, как Шрам тут же вцепился в него взглядом. Похоже, он уже видел философский камень. И я даже знаю, в каком случае. Впрочем, поговорить об этом с ним я собирался после лечения.

Тем временем, даже невооруженным взглядом было видно, как края раны, заживают. Неестественно быстро. Жизненная энергия, заключенная в философском камне, значительно ускоряла регенерационные процессы в организме. А учитывая, что я еще и направлял их в нужную сторону, результат превзошел ожидания. Впрочем, даже с философским камнем, полностью излечивать Шрама я не собирался. Ему нужно дать время подумать. Однако главного я достиг и теперь вместо двух месяцев в постели он проведет неделю-две.

Во время осмотра я смог более внимательно рассмотреть татуировку на правой руке монаха. Мои предположения о том, что рука не принадлежала ему изначально, оказались верны. Внимательный осмотр помог выявить различия. К примеру, она была не настолько 'накаченной', как левая рука ишварита. Его правая рука была тоньше буквально на пару миллиметров, и со стороны можно было бы не заметить этого различия, если не знать, что искать. К тому же кожа на ней была светлее, будто её владелец постоянно носит одежду с длинными рукавами. А насколько я помню Шрама по ишварской зачистке, он носил безрукавную робу монаха. Особенно четко это различие было видно на 'линии среза'. Было ещё несколько более незначительных отличий, но все вместе они позволяли сделать закономерный вывод. Правая рука Шрама принадлежала не ему, а его брату. Он действительно передал ему её. Конечно, я знал об этом и раньше. Но одно дело просто знать какую-то информацию и совершенно другое — самому убедиться в её правдивости.

— Рик, не мог бы ты оставить нас двоих наедине? Нам нужно серьезно поговорить, — обратился я к мальчику, когда мы закончили с ранами Шрама и вновь перевязали мужчину. Рик посмотрел на меня и, кивнув, покинул палатку. Отрадно было видеть, что его былое недоверие ко мне ушло. Я не сомневался в том, что он не будет подслушивать. С минуту я смотрел на закрытый полог палатки, а затем повернулся обратно к Шраму. Сейчас, когда мы с ним остались наедине, я могу обсудить с ним те вещи, которые я не стал бы обсуждать при посторонних. Пришло время дать Шраму кое-какую важную информацию. Наконец я прервал долгое молчание. — И как тебя вообще угораздило, Кешишь?

— Зачем ты мне помог, Алхимик? Что ты задумал? — вместо ответа спросил он меня. Хотя я и вылечил его, это не прибавило ему доверия ко мне. Впрочем, на подобное я и не рассчитывал.

— О, задумок у меня много и даже очень, — широко улыбнулся я. Вообще его настрой в обращении со мной мне импонировал. Он подспудно не ожидал от меня ничего хорошего. И я не собирался разочаровывать его в этом. — И даже тот факт, что ты убиваешь таких же государственных алхимиков, как и я — ничего не меняет. К примеру, одна из причин, почему я тебя спас — мне хочется знать, кто тебя так ранил. Не поделишься?

— Зачем тебе это? — спросил он, скосив на меня взгляд.

— Хм, просто ты весьма неординарная личность и один из лучших рукопашных бойцов во всем Аместрисе, — начал объяснять я. И говоря, что он один из лучших, я ничуть не кривил душой. Я действительно считал Шрама хорошим бойцом. — А ещё я не знаю никого в Восточном городе, кто мог бы сотворить с тобой такое! Кто это был?

— И что ты мне дашь взамен за эту информацию, Алхимик? Не станешь выдавать меня своему начальству? — спросил Шрам. Похоже диалог всё-таки возможен.

— Мне нет смысла выдавать тебя, ведь тогда тебя ожидает лишь казнь, а мне бы этого не хотелось, — продолжил я, пожимая плечами. Последнее замечание вызвало у ишварита интерес, хотя тот и попытался его скрыть. — Я просто хочу изменить эту страну. И мне нужна любая помощь. Даже твоя. Тем более что у тебя есть кое-что, что может серьезно повлиять на Аместрис.

Я указал на его правую руку. Тот проследил за мной взглядом и все понял.

— Татуировки на твоей правой руке. Это алхимические символы, однако, с алхимией распространённой в Аместрисе они имеют мало общего, — произнёс я. Шрам задумался.

— Хочешь заполучить в свои руки ещё одно оружие? — спросил он, наконец. В принципе верный вывод, если смотреть с позиции Шрама. Вот только все было гораздо глубже.

— Не совсем, — я отрицательно покачал головой и вновь указал на его руку. — Скажи, ведь эта рука на самом деле принадлежала не тебе? Ведь так? На твоей правой руке более светлая кожа. Да и сама она чуть тоньше... К тому же, этот шрам на твоём плече... Очевидно кто-то весьма умело прирастил её к твоему телу. Поправь меня, если я ошибаюсь, но этот кто-то — её предыдущий владелец? Так?

— Ты всё это понял только что? — спросил он меня, не спеша раскрывать всех своих секретов.

— Нет, на самом деле я давно думаю о тебе, — я посмотрел на него и рассмеялся. Слишком двусмысленно прозвучало. Впрочем, я быстро оборвал смех, а то он подумает обо мне невесть что. — Если честно, с самой нашей первой встречи я довольно часто вспоминал тебя. А особенно после того как увидел твою руку. Это мне напомнило кое-что... Ну так скажешь, кто тебя ранил?

— Их было двое, — наконец ответил он, спустя некоторое время. — Красивая женщина с черными волосами и белой кожей. И низкорослый толстяк с глупым лицом.

— И что же такого может быть в женщине и толстяке, что они смогли ранить воина-монаха Ишвара? — спросил я, прищурившись. Сейчас я был полностью серьезен. Ведь неспроста он заговорил об этом.

— Они оба были очень быстры, — сказал он, особо выделив последнее слово. — И вдобавок у них были особые способности.

— Особые способности? — переспросил я, напрягшись. Похоже эта информация действительно важна.

— Если я наносил им раны, они мгновенно восстанавливались, — пояснил Шрам. Регенерация. Вот что он имел в виду. Причем мгновенная. — Кроме этого, толстяк мог съесть абсолютно всё, а женщина могла превратить свои пальцы в копья и пронзала ими даже камень как бумагу.

— Быстры, сильная регенерация и особая атака, — задумчиво повторил я и задумчиво потеребил подбородок, возведя глаза к небу. А затем вновь посмотрел на Шрама. — Есть ещё какая-нибудь особенность? Может быть отличительный внешний призрак?

— Да, — произнёс он и замолчал. А затем вновь продолжил. — У обоих были одинаковые татуировки. У женщины на груди, а у толстяка на языке.

— И что же это были за татуировки? — я уже догадывался, что он сейчас скажет, но мне все ещё нужен был достоверный ответ. Я даже чуть подался вперед, чтобы не упустить ничего из его ответа. Пусть увидит, насколько это для меня важно.

— Змея, кусающая свой хвост, — ответил мне Шрам. Кажется, в таком случае положено говорить 'Бинго'?

— Уроборос! Гомункулы! — произнес я с придыханием.

Похоже, кукловод сделал свой ход. Пред моим взором предстал образ из моей прошлой жизни. Также я вспомнил и дневники моего отца. И огромный алхимический круг, для начертания которого был создан Аместрис. А его жители — сырьё для грядущего философского камня.

Мои кулаки сами сжались, а зубы стиснулись. Давно я не испытывал такой ненависти. Меня не так легко вывести из себя. Но тут было за что ненавидеть. Я могу понять убийства ради наживы, из-за ненависти. Мне даже понятны мотивы мясника Барри, маньяка убившего в Централе три года назад двадцать три человека. Но смерть пятидесяти миллионов я принять не могу.

Тут я заметил, что Шрам уже не лежит. Держась за свой правый бок, он готовился встать и броситься на меня. А в его глазах была решимость убить меня, не смотря ни на что. Даже ценой собственной жизни. Дурак. Ему не следовало идти против меня, когда я не собираюсь нападать на него. Тем более что у него не было шансов и тогда, когда он был здоров.