Зона выброски «Симона», расположенная в 400 метрах к юго-востоку от Дьенбьенфу на другом берегу реки Нам-Юм, раскинулась над частью рисовых полей и холмов, которые впоследствии стали одними из ключевых позиций укрепрайона. Зона высадки «Октавия», располагалась дальше к югу, подальше от зон высадки личного состава, чтобы избежать (как это едва не произошло) серьезных травм, когда десантникам на голову валятся свободно падающие 100-футовые мотки колючей проволоки или 200-фунтовые мешки риса. Что касается командиров десантников, то не было никаких сомнений что они победоносно смогут выполнить свою задачу. В дополнение к тому, чтобы как можно быстрее обеспечить безопасность аэродрома, что было главной целью их операции, они также надеялись захватить штаб 148-го отдельного полка, элитной части Вьетнамской народной армии, специализирующейся на горной войне и набранного из чрезвычайно хорошо обученных горцев местных племен. Это было все, что было известно о противнике. Оказалось, что слишком мало.
В 18.00 командиры батальонов созвали своих офицеров на инструктаж и войска были приведены в боевую готовность. Однако секретность была настолько хорошо сохранена, что даже офицерам не сообщили точную цель задачи на следующий день. Но им было приказано готовиться к боям в условиях холода.
Многие области, обычно известно как «тропические», содержат обширные горные комплексы, в которых чрезвычайно холодно, даже когда они покрыты джунглями. На Вьетнамском и Лаосском нагорьях не редко сочетание пышной растительности джунглей и температур зимой около нуля градусов по Цельсию. Опытные войска 6-го колониального парашютного батальона и 2-го батальона 1-го парашютно-егерского полка знали, что это означает операцию в Северном Тонкине. По крайней мере, один офицер решил не оставлять шансов холодному климату: лейтенант Аллэр из 6-го колониального парашютного батальона готовясь к завтрашнему прыжку, надел свою пижаму под камуфляжную боевую форму. Ему пришлось сражаться в ней три дня.
В 04.00 6-й колониальный парашютный батальон покинул свое расположение и направился на аэродром Бахмай. Предварительный инструктаж для офицеров состоялся прямо на аэродроме в 06.00. Инструктаж Бижара был прост и прямолинеен: батальон, усиленный 17-й воздушно-десантной саперной ротой и двумя батареями 35-го воздушно-десантного артиллерийского полка должен был десантироваться одной волной в 10.30 над зоной выброски «Наташа». Первая рота должна была прикрывать плацдарм к западу от зоны выброски, обращенный к северной части Дьенбьенфу; 2-я рота должна была прикрывать саму зону выброски и деревню Муонг-Тен. Третья рота должна была поддерживать 1-ю роту и прикрывать северо-восточную оконечность Дьенбьенфу, в то время как 4-я рота должна была прикрывать северную оконечность зоны высадки. Штаб батальона и штабная рота вместе с минометами должны были расположиться в самом южном углу зоны высадки. Задача 2-го батальона 1-го парашютно-егерского полка была проще. Он должен был просто продвигаться на северо-запад в направлении поселка Дьенбьенфу и таким образом гарантировать, что ни одно крупное подразделение коммунистов не уйдет на юг. В то же время, он должен был прикрывать штаб 1-й воздушно-десантной боевой группы, который должен был прыгнуть вместе с ним. Время выброски для обоих частей было назначено на 10.35. Особое внимание командиры батальонов уделяли максимально возможной скорости покидания самолета; командиры рот молча кивали. Действительно, даже если каждый десантник покинет самолет за пять секунд и неуклюжие С-47 полетят со своей минимальной скоростью 105 миль в час, двадцать пять полностью экипированных десантников покинут самолет за две минуты, а за две минуты самолет преодолеет более трех миль. Другими словами, десантники будут разбросаны по территории, которая более чем в два раза длиннее предполагаемой зоны высадки. Было очевидно, что это должно было привести к большому рассеянию десантируемых частей. В 06.30 началась посадка десанта в транспортные самолеты — а затем кажущийся бесконечным период ожидания взлета. С невероятным чувством облегчения в 07.30 десантники получили наконец известие о том, что задача «началась». Сам полет прошел без происшествий; кто-то перебрасывался шутками, а в нескольких самолетах неисправимые оптимисты пели десантные песни, причем более глубокие французские голоса явно заглушали более мелодичные вьетнамские. Ибо эта первая атака на Дьенбьенфу (вопреки более поздней мифологии, которая приписывала всю славу битвы, если не всей Индокитайской войны, «немецким иностранным легионерам») была строго франко-вьетнамским делом. В 6-м колониальном парашютном батальоне Бижара из прыгавших в тот день 651 человека, более 200 были вьетнамцами, а II/1 RCP Брешиньяка из 827 человек общей численности вьетнамцами были 420. Эти пропорции немного отличались от подразделения к подразделению, но в Индокитае не было ни одного строго «французского» подразделения, в котором не было бы большого количества местных вьетнамских войск, которые показали себя столь же хорошо, как и их французские коллеги. Тот факт, что такие смешанные франко-вьетнамские части в целом сражались гораздо лучше, чем чисто вьетнамские части, а также чисто европейские части (которые не имели преимущества знания местности и языка своих вьетнамских товарищей), является важным уроком франко-индокитайской войны, который, видимо, был забыт в Южном Вьетнаме десять лет спустя.
В 10.30, к тому времени когда транспортная армада с десантниками достигла Дьенбьенфу, солнце уже выжгло последние клочья тумана, покрывавшего местность. Штабной самолет с тремя генералами на борту все еще лениво кружил высоко над долиной. Первое звено Желтого лидера теперь приближалось к «Наташе» с курсом 170, с опущенными на четверть закрылками. В шестидесяти пяти самолетах выпускающие шагнули к дверям, двадцать пять десантников в каждой машине неуклюже встали в полном боевом снаряжении, зацепили вытяжные фалы за трос, который шел вдоль верхней части фюзеляжа и несколько раз коротко дернули за фал, чтобы убедиться что тот правильно зацеплен. Затем они повернулись к двери самолета, в правильном положении для прыжка, сложив руки над рюкзаком, пристегнутым к груди. Когда первая волна самолетов приблизилась к зоне высадки, пилоты заметили несколько крошечных человеческих фигурок, отчаянно убегающих прочь. Прыжковые зуммеры первой волны начали звенеть в 10.35.
Пятница 20 ноября 1953 года внизу, в долине Дьенбьенфу, началась как и все остальные дни. Дьенбьенфу находился в руках коммунистов с 30 ноября 1952, когда лаосский батальон без боя оставил всю долину и отступил на близлежащую лаосскую территорию. Большинство из ее 13 000 жителей остались. В конце концов, было очень маловероятно, что пришедший Вьетминь вообще пожелает конфисковать их скромные дома, буйволов и рисовые поля. Скорее, Вьетминь был заинтересован в том, чтобы экономическая деятельность долины Дьенбьенфу шла совершенно спокойно: долина выращивала почти 2000 тонн риса в год и долгое время была известна как один из самых важных центров сбора и переработки опиума во всем Индокитае. Там ежегодно собирался опиум-сырец стоимостью более 10 миллионов пиастров (тогда около 1 миллиона долларов), а Вьетминь считал опиум важным средством для нелегальной закупки американского оружия и европейских медикаментов на черных рынках Бангкока и Гонконга.
Бремя коммунистической оккупации до сих пор было легким для племени тай, населявшего долину. 148-й отдельный полк сделал Дьенбьенфу своей основной оперативной базой, но большая часть его бойцов прибыла из других районов племен, расположенных дальше к северу; он был довольно тепло принят жителями. 148-й был старым элитным полком Вьетнамской народной армии. В ноябре и декабре 1952 года он участвовал в ожесточенной осаде и неудачном штурме французской воздушно-наземной базы Нашанг, расположенной в 70 милях к северо-западу от Дьенбьенфу; затем он принимал участие в первом вторжения Вьетминя в Лаос весной 1953 года, в котором сформировал центральную из трех атакующих колонн наступления; и теперь он был частью сил прикрытия коммунистов, прикрывавших северо-западный Вьетнам от возможной французской контратаки из Лаоса. Из четырех батальонов 148-го отдельного полка 900-й, 920-й и 930-й батальоны находились вдали от долины Дьенбьенфу, в гарнизонах, расположенных дугой в джунглях вдоль лаосско-вьетнамской границы. Но штаб полка и 910-й батальон находились в Дьенбьенфу, и французская разведка об этом знала. Чего не знала французская разведка, так этого что 226-я рота тяжелого вооружения 920-го батальона осталась в Дьенбьенфу со своими минометами и безоткатными орудиями.
Там к ней присоединилась рота тяжелого вооружения 675-го артиллерийского полка знаменитой 351-й «тяжелой» дивизии — сформированной по советскому образцу артиллерийской дивизии Вьетнамской народной армии — и одна пехотная рота 48-го полка 320-й пехотной дивизии, которая двумя неделями ранее была сильно потрепана французами во время операции «Чайка». То, что привлекло в Дьенбьенфу подразделения тяжелого вооружения Вьетминя, было именно тем, что сделало долину привлекательной и для французского верховного командования: широкие открытые пространства посреди горной местности, неиспользуемый аэродром который (Вьетминь, конечно, не обладал ни одним самолетом) мог быть использован как стрельбище и полигон для подготовки войск. В тоже время, эти войска, находясь вдали от любой крупной зоны действий французов, могли полностью отдохнуть и вдоволь наестся клейкого горного риса, защищая уязвимые тылы Вьетминя.
И, как назло, утром 20 ноября, основная масса войск коммунистов не была сосредоточена вблизи их штаба, который как было известно, находился в центре города, а проводила учения и была на полевых занятиях вблизи аэродрома Дьенбьенфу, который был аккуратно выведен из строя, для невозможности использования французскими самолетами, с помощью 1200 глубоких ям вырытых по всей его поверхности. Фактически, основная масса минометов и пулеметов коммунистов была развернута на огневых позициях по всей зоне высадки «Наташа». Блуждающий французский двухмоторный самолет, который можно было услышать над облаками и увидеть там и сям, когда облачный покров поднимался, нисколько не беспокоил солдат коммунистов; во всяком случае, это только добавляло нотку реализма их учениям. Поскольку самолет был один, это явно был самолет фоторазведки, даже если он и вел себя немного странно. Туземцы и деревенские жители тоже занимались своим обычным делом, убирая поздний горный рис своими короткими прямыми серпами и загоняя буйволов на пастбище. Двое из них, Ло Ван Дон и его жена Ло Тхи Ун, из деревни Бан Бом Ла, в двух милях к югу от Дьенбьенфу, внезапно посмотрели вверх, оторвавшись от работы на рисовом поле вдоль южной аварийной взлетно-посадочной полосы Дьенбьенфу, когда услышали гул многочисленных самолетов над их головами.
— Я очень хорошо помню то утро — рассказывал год спустя Ло Ван Дон иностранному гостю. — Утренний туман только рассеялся, когда прилетели самолеты. Они появились внезапно и казалось, были повсюду, одновременно роняя облака белых пятен, похожих на хлопковые коробочки. Но вскоре они раскрылись и мы увидели, что под ними висят солдаты. Они казалось, покрыли всю долину и через несколько минут уже были на земле, образуя группы…
Ло Ван Дон и его жена только что стали свидетелями прибытия первой волны 2-го батальона 1-го парашютно-егерского полка Брешиньяка. Однако дальше на север, где бойцы из 6-го колониального парашютного батальона Бижара высаживались на «Наташу», их встречали не удивленные крестьяне, а регулярные бойцы коммунистов, знавшие, что они вот-вот столкнутся с лучшим, что могли предложить французы. Они открыли огонь по десантникам, которые все еще беспомощно болтались под своими парашютами. Врач батальона, капитан Андре, у которого это был первый боевой прыжок, был убит пулей, попавшей ему прямо в лоб. Другой десантник, чей основной парашют не раскрылся, а запасной запутался в стропах основного парашюта, с отвратительным «бац» влетел в землю. Лейтенант Аллэр, командовавший батареей 81-мм минометов батальона, приземлился в полном одиночестве посреди ручья, пересекавшего зону высадки, и по чистой случайности, выбравшись из ручья насквозь промокшим, нашел мягкий парашютный контейнер, в который был уложен один из его минометов. Другим группам повезло меньше; вся 4-я рота была сброшена слишком далеко к северу от зоны высадки и приземлилась в густом кустарнике, в котором ей было сложно собраться , не говоря уже о помощи остальной части батальона. Часть 2-й роты постигла та же участь. Остальная часть батальона, саперы-десантники и воздушно-десантный артиллерийский отряд под командованием майора Жана Милло, приземлились более или менее в пределах общей зоны высадки, но сразу же попали под огонь стрелкового оружия и минометов.
Но, как и почти во всех крупных воздушно-десантных операциях, сам хаос и рассеивание в ходе высадки сбивали противника с толку, и препятствовали немедленному уничтожению сброшенных частей. Сначала не было ясно различимого центра сил, на котором противник мог бы сосредоточить свой огонь и войска. Большинство десантников 6-го колониального парашютного батальона теперь следовали старому железному правилу сбора десантников: иди «вниз» против общего направления сброса и ты найдешь основную массу своих товарищей. Еще одним осложнением было то, что и французы, и противник были одеты в камуфляжную униформу французских десантников, за исключением плоского плетеного шлема из пальмовых листьев, который носили солдаты Вьетминя.
К 10.40 часть 1-й роты была развернута вокруг майора Бижара на южном конце «Наташи». К 11.00, еще два взвода этой роты перегруппировались и теперь были развернуты на запад, в сторону деревни Муонг-Тен. В этот момент лейтенант Аллэр прибыл на командный пост майора Бижара.
— Ваши стволы готовы, Аллэр? — спросил Бижар.
— Ствол готов, босс!
— Хорошо, дайте серию из десяти мин по окраине деревни.
Ответ Аллэра что у него есть миномет, но он не смог найти мин, потонул в шуме боя. После нескольких минут поисков среди грузовых парашютов, которые все еще сыпались на зону высадки, он наконец нашел три мины, которые бережно припас на крайний случай.
Проблема идентификации подразделений осложнялась тем, что в последнюю минуту поменялся цвет дымовых сигналов, подаваемых каждой ротой и тем фактом, что с тех пор, как были сделаны последние аэрофотоснимки «Наташи», старший вождь тай был похоронен в центре зоны высадки и его могила, четко обозначенная несколькими флагштоками, украшенными флагами племен, теперь ошибочно принималась за место сбора французскими десантниками. Это относительное сосредоточение французских войск в одном конкретном пункте не осталось незамеченным Вьетминем, чьи минометы в 11.30 обрушили плотный заградительный огонь на центр зоны высадки. К этому времени, однако, Бижару удалось установить радиосвязь со всеми своими ротами, но не с командным самолетом, все еще кружившим над долиной. Постепенно поле боя начало обретать очертания: 3-я рота теперь усилила 1-ю роту, которая все еще была прижата сильным огнем противника; 2-я рота держалась на западе; 4-я рота в процессе сбора продвигалась теперь на север.
