Генерал-майор КГБ, заместитель начальника Первого Главного Управления и начальник Управления 'С' /ссылка 8: нелегальная разведка/ ПГУ КГБ СССР сейчас чувствовал себя как подросток, застигнутый с поличным на чем-то постыдном. Ворон спросил как всегда спокойно, без всяких эмоций, он всегда говорил так, словно зачитывал расписание движения поездов. 'Будьте осторожны и внимательны! Пригородный поезд Бердичев-Хацепетовка отправляется с третьего пути...' — 'Вы уже испугались?'

— Не хами, Максим.

— Извините, Юрий Иванович. Глагол я и правда выбрал неудачный. Для чего я вам нужен в Москве? У вас всё давно спланировано и моего участия не предусмотрено. Вам не хватает своих ухорезов? Хватает, так что это уже желание паразитировать на наших добрых личных отношениях.

Действительно незачем. Дома нет таких задач, которые нельзя решить без Воронова. Просто испугались, глагол этот, на самом деле, очень даже удачный. Генералу Дроздову от этого было неловко. В затеянной Вороном игре постоянно повышались ставки. Они уже давно превысили все пределы допустимого риска и это, похоже, только начало.

— За твою голову повысили награду.

— Уже слыхал. И что это меняет? А если и меняет, то даже к лучшему, Юрий Иванович. Через полгода они получат столько голов Асхама, что весь их поганый ЦРУ-МОССАД будет работать только на сортировке поступающих голов. Я и сам им с десяток подкину. Кто такой настоящий Асхам — знаете только вы. Это не причина прерывать игру, товарищ генерал. Или знаете не только вы?

Поезд Мухосранск-Бердичев прибывает ко второму пути... Как ему это удается? Чертов колдун...

— Об этом знает вся твоя группа, а теперь еще и Масуд. Которого ты хочешь привлечь к игре. Бобкову я тоже рассказал, он всё равно бы не поверил, что ты погиб. К тому-же, похоже, что у нас где-то 'течёт'. На том берегу Пянджа, ГРУшники организовали опорный пункт.

— Я это уже заметил. Но это тоже не причина. На тот берег мы не ходим, а на этот не пустим их. То есть, пустим, конечно, но под контролем. Филипп Денисович человек надёжный, а за своих я ручаюсь, в том числе и за Масуда.

— Максим, ты меня хоть слышишь? У нас похоже где-то 'течёт'.

— Нет, Юрий Иванович. Если бы у нас хоть чуть-чуть, хоть где-то, хоть что-то 'текло', вы бы уже рубили сучки на каком-нибудь далёком сибирском лесоповале. А то, что 'сапоги' что-то пронюхали..., ну, так работа у них такая, а они ведь далеко не лохи. Но и это, на самом деле, тоже хорошая новость. За них не волнуйтесь, информацией я их обеспечу. Мы постараемся с ними подружиться. Бадахшанский Джамаат ведь не воюет с Советским Союзом.

— Лохи... словечки эти твои блатные...

— В этой жизни я родился в Челябинске, — развёл руками Воронов, — местный челябинский язык там сложился задолго до меня.

— Ладно, с лохами верю, а в своих ты настолько уверен? Все-таки деньги огромные...

— Вы сейчас обижаете отличных парней, товарищ генерал. Мне ваше недоверие тоже очень неприятно. Я же сказал — уверен. Не насколько-то, а просто уверен.

— Не ты ли сам приравнял своих парней к Масуду, которого знаешь всего неделю?

Воронов хмыкнул.

— Извините, Юрий Иванович, хочу ответить вопросом на вопрос.

— Максим, сейчас не время заниматься еврейской риторикой.

— Не время, Юрий Иванович, но вопрос не об этом. Нужно копнуть глубже. Знаете, в чем главная беда русской разведки?

— Советской, Воронов.

— Так точно, товарищ генерал, сейчас Советской. Но беда осталась старая русская.

— И в чем же она?

— Вы не воспринимаете Восток всерьез. Ваш главный враг — Запад, а Восток считается чем-то вроде приза, который в итоге достанется победителю. Так ведь?

— Не настолько примитивно, но в общем так.

— Не настолько, — кивнул Воронов, — но я специально упрощаю. Точно так же считают и американцы. В этом вы очень похожи. Две самые юные цивилизации планеты, считающие свои цивилизационные ценности самыми правильными для всего человечества. При том что ваши цивилизации зародились, по историческим меркам, буквально вчера и совсем не факт, что они доживут до исторического завтра. На уровне подсознания вы это понимаете, поэтому пытаетесь все проблемы решить как можно скорее. Восток это отлично видит и выжидает. Восток стар, мудр и не любит спешить. Восток знает как вас победить без войны и не собирается быть ничьим призом.

— Ты серьезно? Они знают, как нас победить? Знают?

— Я абсолютно серьезно, Юрий Иванович. Востоку победить вас гораздо проще, чем проиграть. Чтобы победить, им достаточно просто жить и ждать. Плодиться и размножаться, что они делают с удовольствием, в отличии от вас и Запада. Вы слишком недооцениваете фактор Ислама, считая его отжившим свое мракобесием. Но именно благодаря своему мракобесию Восток вас и побеждает. Вы вводите налоги на бездетность, увеличиваете декретные отпуска, но это не помогает. Ваши цивилизации больны, а Восток получил прививку Ислама. Их мракобесие побеждает и вас, и Запад. Так вот, что касается моих людей и Масуда в том числе. Я в них абсолютно уверен. Они правильные мракобесы.

— Допустим. А Масуд теперь тоже твой человек? Стоит ли так рисковать? Может лучше...

Воронов улыбнулся и процитировал себя.

— 'Решить все проблемы как можно скорее'. Понимаю, Масуд сейчас проблема. Только завтра у нас возникнет проблема, которую сможет решить только Масуд, если, конечно, мы не решим его проблему сегодня.

— До завтра еще нужно дожить, Максим. Ты слишком рискуешь и не одним собой.

— А что нам еще остается, Юрий Иванович? Если не пересдать карты, то мы обязательно проиграем. Ни Западу, так Востоку. Мы, потому что я теперь тоже природный русский. Масуд нам очень нужен. Решить его проблему из-за тайны Асхама — это все равно, что забить гвоздь дорогим микроскопом. Асхам ненастоящий, Асхам — это просто игра. Асхам и нужен для того, чтобы вовлечь в игру таких, как Масуд. Он должен стать вашим человеком. Тогда и Асхам обретёт новый статус. Ставки нужно постоянно повышать. Если, конечно, мы хотим победить, а не по мелочи грабить караваны.

— 'По мелочи грабить караваны'. Это ты про предстоящее в Москве? Опять хамишь, Максим?

— Извините, Юрий Иванович, заговариваюсь. Я ведь теперь с генералами очень редко общаюсь, совсем одичал в этих горах, видимо это культурный шок.

— Асхам — это игра, чтобы привлечь таких, как Масуд. А я то и понятия не имел. Что еще нового я сегодня узнаю, Максим?

— Извините, Юрий Иванович. Я тоже, если честно, не рассчитывал, что Асхам выйдет на такой уровень так быстро, но раз уж нам выпал такой прикуп — нужно играть дальше. Масуд нам нужен. Сначала вам в Бадахшане и Пакистане, а потом мне. Мои дела ведь Афганистаном на Земле не заканчиваются, а только начинаются.

Генерал Дроздов тяжело вздохнул.

— Ладно, нужен, так нужен. И как ему только удалось выжить то...? Или это опять твои штучки?

Воронов кивнул

— Я держал над ним защитный купол. Осколки удержал, но контузило его всё равно очень сильно.

— Что за купол?

— Секрет фирмы, товарищ генерал. Пока сами за Кромку не сходите — не поймёте. Хотите понять?

— Это не к спеху. Купол и купол, подождёт пока. Не боишься, что Масуд будет тебе мстить за Раббани /ссылка 9: лидер партии Хезб-е Джамиат-е Ислами Афганистани, в высший совет которой входил Ахмад Шах Масуд. В этой истории убит в Бадабере/?

— Пусть попробует, — усмехнулся Максим, — Шучу! Мести я не боюсь. Они не родичи. Просто когда-то рядом ходили в политике. На Востоке за такое не мстят, Юрий Иванович. Масуду я спас жизнь, и это хорошее начало для развития отношений. Ваших отношений. А я буду гарантом выполнения договорённостей.

— Влез ему в голову? — понимающе усмехнулся генерал-майор Дроздов.

— Иначе, он бы не выжил. — пожал плечами Ворон, — Его сплющило двумя близкими взрывами гаубичных снарядов. Глубокая контузия всех тканей тела, его мозг превратился в одну большую гематому.

— А как-же твой купол?

— Да пока вот так. Что уж есть. Мы далековато засели, удалось только осколки задержать и немного ослабить ударную волну. Две батареи Д-30 — это сила! Реально горы дрожали.

— А родичи Раббани, которые обязательно соберутся около Масуда?

— Эти обязательно будут мстить. Для них это дело чести.

— И это тебя не беспокоит?

— Нисколько. Я собираюсь здесь наплодить столько кровников, что они станут сто тысяч пятыми в этой очереди. К тому-же, убить меня не так-то и просто, если я сам этого не хочу.

— Ладно, убедил. Как там вербуют этих мракобесов? Мне не придется делать для этого обрезание?

— Хитан. Обряд обрезания у мусульман называется Хитан. Делать его в Исламе не обязательно, я его не сделал и вам не придется. Игра эта наша, мы и диктуем в ней правила. Вы 'Белый Царь' принимающий Байю у своего нового Эмира. Приличия соблюсти, конечно, нужно, но они не такие сложные, завтра, с утра я вас научу.

* * *

27 апреля 1984 года. Город Ишкашим. Афганский Бадахшан.

— Ну, и для чего понадобилось устраивать весь этот цирк, Воронов?

Юрий Иванович Дроздов, начальник управления 'С' ПГУ КГБ СССР чувствовал совершенно по-идиотски. От сидения в непривычной позе ныла спина и затекли ноги, к тому же он был босиком. И происходило это не где-нибудь, а в Афганистане, пусть и на самой границе. Воронов же, сидящий в точно такой же позе, чувствовал себя вполне комфортно.

— Неудобно вам товарищ генерал, прилягте. Сюда никто не зайдет, пока мы не закончим. Чтобы убедить вас, что это не цирк — мне понадобится время.

Дроздов с облегчением оперся на левый локоть и вытянул ноги. Ковер под ними был постелен почти новый, поэтому чувства брезгливости не вызывал.

— Тебе удобно?

— Привычка, товарищ генерал.

Воронов разлил по пиалам еще по глотку очень крепкого чая. Дроздов закинул его в себя глотком, как если бы это был спирт.

— Времени у нас до утра, Воронов. Я тебя слушаю.

Вообще-то в мадафу /ссылка 10: пристройка к мечети. Гостевой дом, мусульманский 'клуб'/, как и в мечеть, любой правоверный мог войти в любое время, даже ночью, но только не сегодня в Ишкашиме. По Бадахшану уже давно не ходили чужие, а по столице самопровозглашённого Джамаата тем более. Своим же Аллах велел ночью спать.

— Понимаете, товарищ генерал, то, что вы назвали цирком, для Масуда им совсем не является. Для него — это Адат. То есть священный обычай.

— Ты хочешь сказать, что он поверил в то, что я принял Ислам?

— Нет, этого я не говорил. Масуд вам не поверил, он все увидел своими глазами. Вы ведь при нем произнесли Шахаду /ссылка 11: свидетельство Единобожия. Произнесение Шахады считается фактом принятия Ислама/. Теперь не Масудово дело судить о вашей искренности — только Аллах вам судья. Если вы мунафик /ссылка 12: лицемер/, то вас покарает Аллах, а Масуд теперь может рассчитывать на Шафаат /ссылка 13: заступничество Аллаха на 'Страшном суде'/. Вы позволили ему сохранить лицо, а на Востоке — это самое важное для мужчины-воина.

— Все так просто?

— Это очень не просто, товарищ генерал. Ислам вообще непростая религия, в нём куда больше ересей, чем в любой другой. В Исламе каждый, извините, мудак может начать толковать хадисы /ссылка 14: Хадис — рассказ, содержащий слова пророка Мухаммеда или описывающий его жизнь и деяния, переданный через цепочку учёных-мухаддисов/, а то и самые неоднозначные суры /ссылка 15: Сура — одна из 114 глав Корана/ Корана. Не каждый мудак, разумеется, рождает новую ересь, но сама возможность, согласитесь, говорит о многом. Даже у не мудаков, в голове у каждого свой Коран и свой Аллах. Исламу всего полтора тысячелетия от роду, а нынешней цивилизации Востока, уже больше шести тысяч. Когда Ислам добрался до Афганистана — это был уже сформировавшийся институт управления обществом. Удобный институт, вполне подходящий местной правящей элите. Здесь и сейчас, правящая элита — это вы, товарищ генерал. Для Масуда нет ничего удивительного, что Аллах вас призвал к себе на службу, как когда-то призвал его предков.

— Интересно. 'Любой мудак'... — генерал-майор Дроздов усмехнулся, — То есть, теперь и я тоже?

— Если захотите, товарищ генерал, то вы в полном праве. Только вряд ли это пойдет нам на пользу. Масуд и так ваш, он поклялся вам на Коране, а просто так сеять новые ереси нам ни к чему. Лучше оседлать самую удобную, из уже имеющихся...

Воронов отхлебнул из своей пиалы черного горького пойла и, как показалось Дроздову, получил от этого удовольствие. 'Вот ведь сила нечистая...'

— Да говори уже, Воронов, чего я из тебя клещами тяну. Наверняка ведь уже имеешь план.

— Так точно, планов громадье, товарищ генерал, но действовать мы будем по обстановке. Слона невозможно проглотить, его можно сожрать только кусочек за кусочком. И даже так слона невозможно сожрать одному — он просто протухнет. Нам нужны соратники, а сейчас мы их только начали собирать.

— Только начали? Сколько у тебя уже бойцов, Воронов?

— Верных и настоящих двое, вернее, теперь, с Масудом трое. Еще сотен пять можно условно считать бойцами. И еще тысяч семь 'пушечного мяса'. Но для того, чтобы сеять ересь — этого мало. Вернее, не так. Чтобы посеять ересь просто ради гордыни, этого вполне хватит, но для того, что я задумал — нет.

— И что же ты задумал?

— Мне не хватит одной ночи, чтобы все объяснить и обосновать, товарищ генерал. К тому-же, вы сейчас просто не проникнетесь идеей. Вы ведь сюда пришли потому, что алкаши из Политбюро ЦК приказали вам возвести на Афганский трон и защитить алкаша Кармаля. Вы даже собственных интересов здесь пока не понимаете.

— Хамишь, Максим?

— Есть немного, Юрий Иванович. Хамлю. Немного. Но ведь это — правда.

В СССР было не так много людей, способных осознать, что это и правда — правда, но генерал Дроздов был как раз из таких.

— Не нашего ума дело, Максим. Нам приказали, мы и влезли.

— Я вас очень уважаю, Юрий Иванович. За Берлин /ссылка 16: Дроздов лейтенантом брал Берлин/, за 'Вымпел' /ссылка 17: Группа 'Вымпел' на постоянной основе была создана его стараниями /... Но правильно оценить мою задумку вы пока просто не готовы. Вы совсем не знаете ни Ислама, ни Востока, ни, тем более, рожденного ими гибрида. Я намекну, а вы подумайте. Если уж и сеять новую ересь, то сразу самую главную. Во всяком случае такую, которая имеет шанс ей стать. Мы же не бандой сюда вторглись пограбить караваны, мы пришли сюда Властвовать. Поэтому наша ересь должна быть сразу высшего порядка, а это двенадцатый скрытый имам — Махди /ссылка 18: Мессия мусульман/. Подумайте об этом на досуге. Давайте уже приступим к главному? К тому, ради чего я и запросил контакт.

— Погоди-погоди, ты претендуешь на роль Махди?

— Претендую и с полным правом. Только не на роль. Я и есть Махди, в числе прочего. Это, скорее, одна из ступеней, и я до неё уже дорос. Так что, перейдём к главному?

— Разве ты вызвал меня не из-за Масуда?

— Из-за Масуда я вызвал уже вас лично. Контакт я запросил раньше, если помните.

Было дело... Совсем из головы вылетело. Старею...