"Ванька-взводный"

Глава 4. Отход от границы и неожиданное предложение

Части 6-й дивизии к тому времени были сконцентрированы в группе генерала Василия Попова, командира 28-го стрелкового корпуса и вели ожесточенные бои на участках фронта у реки Ясельда и Птичь. 28-го июня они отошли к городу Бобруйску, в строительстве оборонительных укреплений которого принимала участие команда лейтенанта Артемьева. На переправе через Березину Иван буквально столкнулся с Александром Матвеевым, который сопровождал комкора, получившего приказ отходить к Рогачеву. Ротный и теперь командовал 75-й ОРР, только теперь подчинялся не 6-й дивизии, а считался корпусной разведротой. Вопрос о принадлежности рабочей команды генерал-майор Попов решил мгновенно. Они побросали свои лопаты в автомашины штаба корпуса и через час были в Рогачеве. Там, правда, пришлось давать объяснения о том, где были эту неделю и что делали. Но, слушали его не слишком долго. Похлопали по плечу, и иди воюй! Весь июль роту перебрасывали то туда, то сюда, бросая на усиление то в одном направлении, то в другом. Немцы наступали массированно, а из 14600 человек первоначального состава 6-й дивизии осталось чуть больше двух тысяч человек, но фронт приходилось держать за полнокровную. Всего в группе Попова было чуть более полнокровного полка. 17-го июля положение чуточку улучшилось, подошел корпус генерала Жидова, который предпринял несколько контрударов по немецким войскам, с целью не допустить захвата переправ через Днепр и Сож. Но немецкая разведка охотилась за успешно действовавшими штабами и подвергала их ожесточенным бомбардировкам, в один из дней такой налет уничтожил штаб 28-го корпуса, был тяжело ранен генерал Попов и корпус был расформирован с передачей всех частей другим соединениям. 75-я ОРР, действовавшая совместно с частями 4-го воздушно-десантного корпуса, была включена в 13-ю армию, и переведена в подчинение 45-му корпусу генерала Магона, опять-таки, как рота корпусной разведки. В конце июля месяца рота, с усилением, совершив тяжелейший марш по тылам противника, и разгромив авиационный полк противника на аэродроме Хотвиж, перерезала шоссе Кричев — Рославль, отрезав танковую группу генерала Гудериана от снабжения. Магон срочно перебросил сюда дополнительно два полка и артиллерию. Но немцы среагировали быстро и окружили корпус. При прорыве из окружения 15-го августа погиб его командир, но 75-я вышла к Студенцу, похоронив в Климовичах комкора, сумев сохранить боеспособность, подобрав бойцов и командиров из других частей 45-го корпуса. За Матвеевым и Артемьевым командующий фронтом выслал самолет, причем не командующий Центральным фронтом, а почему-то Брянским фронтом. Но сам генерал Еременко на аэродроме не появился. Их встретил дивизионный комиссар Пигурнов. Да еще и не один, а с целой толпой товарищей в фуражках с малиновым околышем. В первую минуту показалось, что их хотят арестовать. За что, только, было непонятно.

— Прошу следовать за мной! — сказал комиссар, не объясняя причины, и они через несколько минут оказались в каком-то учебном классе, авиационном. Сами начальники расселись, а "виновников" оставили стоять у стола. Посыпались вопросы о действиях роты в составе 45-го корпуса: где, кто, когда и как? Вопросов было много. Вначале "допрашивали" Матвеева, затем Артемьева. Группа Артемьева как раз и атаковала аэродром, причем с помощью немецких танков, тихо захваченных его группой неподалеку на отдыхе. Долго расспрашивали и о гибели генерала Магона. Похоже не верили, что он действительно погиб.

Но разговор закончился совершенно неожиданным предложением: перейти в два партизанских отряда, которые будут действовать в брянских лесах, если противнику удастся потеснить части Красной Армии. При этом дивизионный комиссар Пигурнов был начальником политического управления фронтом. Причем не командирами отрядов, а так сказать, военспецами. Командовать там будут председатели местных колхозов и партработники. Дескать, специфику и людей в районах знают лучше, а обком партии и политуправление ищет для них "специалистов". А у Матвеева в кармане лежит представление на должность командира разведбата 13-й армии, первую роту в котором должен принять Иван. Подписано оно было генералами Герасименко и Магоном, новый командарм Голубев тоже черканул "Не возражаю". И тут их "обрадовали": 45-й корпус расформировывается, как не выполнивший своей задачи и потерявший практически полностью состав своего штаба. 13-й армией теперь командует бывший комдив 129-й дивизии Городнянский. То есть, подписанным представлением можно только подтереться. Саша внимательно посмотрел на Ивана. Предложение ему категорически не нравилось: корпусная и армейская разведка — это один коленкор, а партизанский отряд, да еще с подчинением гражданским — это совершенно другое дело. Матвеев хмыкнул и прямо ответил Начпуру, что в партизанских действиях мало чего понимает.

— Мое дело — войсковая разведка. С остальными ее видами я не знаком.

— Хорошо, возвращайтесь в свою часть. А вы, лейтенант?

— Я тоже не знаком с действиями партизанских отрядов.

— У нас совершенно другие сведения! — вмешался в разговор майор Госбезопасности. — Имеются Ваши собственноручные показания, что при отходе от города Брест вами и старшиной 75-й ОРР была создана сводная группа величиной в 427 человек, которую вы сумели вооружить, обеспечить боеприпасами, питанием, и с боями вывели ее в расположение войск Пинской флотилии. Затем еще дважды вы создавали такие группы для выхода из окружений.

— Товарищ майор Госбезопасности, основу этих групп составляли военнослужащие РККА. Гражданское население не принимало в них участие. И я всегда был на командных должностях в этих группах. Либо командиром, либо его заместителем, но командиром группы в этом случае был старший лейтенант Матвеев.

— Насколько я понимаю, — вновь заговорил Пигурнов, — основной вашей претензией является ваше подчинение гражданским лицам?

— Совершенно верно.

НачПУр посмотрел на майора ГБ и произнес: "4-й отряд"?

— Не возражаю, но требуется обучение. — ответил майор Судоплатов. Он порылся в своей сумке и положил перед Иваном бланк. — Заполните, пожалуйста.

Обернулся к остальным участникам "совещания" и поблагодарил их. Через полчаса, вместе с еще 12 командирами и красноармейцами, они вылетели из Брянска куда-то на северо-восток.

Глава 5. В разведшколе ОсНаз и первое задание

Куда летят — никому не сказали, в "школу". Всего на борту было 15 человек: тринадцать будущих курсантов, майор ГБ и полковник-пехотинец. В самолете было шумно, Иван впервые пользовался таким транспортом. От двух ревущих двигателей пассажиров отделяла тоненькая перегородка из металла, которая сама вибрировала, так что не переговорить. Да и в подписанных бумагах запрещалось расспрашивать детали биографии курсантов и инструкторов. Все обучение пойдет под грифом. Летели не так долго. С географией и умением ориентироваться по карте у Ивана было вполне хорошо, поэтому он без труда "опознал" изгибы Оки, город Рязань, где приходилось бывать на учениях, и аэродром в Сельцах в тридцати пяти километрах от города. Там всех переодели в десантные комбинезоны и куртки без знаков различия, на голову нахлобучили десантные матерчатые шлемы, выдали прыжковые ботинки и выгнали в лес, где началось строительство базы. Через сутки курсантов стало тридцать человек, разбитых на пятерки: один радист, два пулеметчика и два вторых номера. Каждая "пятерка" имела "отдельный коттедж" или "усадьбу", вырытую самими землянку-блиндаж, расстояние между блиндажами не менее 500 метров. С остальными "пятерками" общались только на занятиях по ПДС (парашютно-десантной службе). Часть "пятерок" имела смешанный состав, мужчины и женщины, но в их группе женщин не было. Через неделю Иван убедился, что его просьбу: направить в школу старшину Архипова и сержантов Беглова с Тимофеевым, майор Судоплатов выполнил, хотя самого его в школе видно не было. Но все они бегали в разных "пятерках". Занятия велись по очень интенсивной программе, на сон отводилось не более трех часов.

Второго октября состоялся выпуск и впервые всех выстроили на плацу возле аэродрома. Курсантов оказалось гораздо больше, чем 30 человек. Они были всего-навсего взводом в бригаде особого назначения, командовал которой полковник Медведев. На построении он сообщил, что немцы прорвали фронт под Брянском и начали наступление на Москву. Первый батальон будет направлен на Брянский фронт, второй на Западный. Третий батальон пока будет находиться в резерве. Четвертый батальон имеет особое задание, которое будет доведено до каждого позже. Транспортный полк уже находился здесь, и два батальона приступили к погрузке. Третий отправился в сторону военного городка, а их четвертый батальон приступил к укладке парашютов. Иван почувствовал чью-то руку на плече, рядом с ним остановился один из инструкторов, которого он знал, как Лукова.

— К-к командиру. — сказал он и Иван пошел за ним. Луков немного заикался, видимо, контузия. Однако командиром оказался не комбат Ракитин, а сам Медведев.

— Кого из штаба 13-й знаете?

— Иванова и Петрушевского.

— Иванов — оперативник?

— Да.

— А Цехановского знаете?

— Конечно.

— С 13-й двое суток как потеряна связь. Штаб армии располагался в Севске. Смотри сюда. — полковник снял кальку с карты. — Удар второй группы пришелся прямо на Севск. Немцы ударили не там, где их ждали, а в стороне от шоссе, от Ромашково на Севск. Задача: найти командование 13-й армии и передать им приказ Ставки. В случае "непредвиденных обстоятельств" пакет уничтожить. Пойдут еще две группы: одна севернее, другая южнее. Вот здесь вот — закладка, там есть радиостанции. Выведешь их туда. Возьмешь своих. Ступай, готовьтесь.

Их еще и поторапливали! Но покормили и, как только стемнело, усадили в самолет и через два часа загорелся сигнал "Пошел!". Пять парашютов закачались над темной землей. Внизу — ни единого огонька. Глазу не за что зацепиться. Под ними оказался лес, хотя сбрасывать должны были в поле. Иван тут же вспомнил, что первым русским штурманом был Иван Сусанин. А первым советским — матрос Железняк. Хруст веток, сильный удар по лицу, брызнула кровь, и Иван повис на дереве. Сумел раскачаться и зацепиться за ветку вяза. Кое-как перебрался на нее, затем полчаса воевал с зацепившимся за ветки перкалем, пока не сдернул его. А вокруг никого! И где его группа — он не знает. Сырой темный лес. Парашют он забросал валежником в какой-то ямке, предварительно отрезав часть строп. Выбросили их в той одежде, в какой были, так что "маскироваться" бессмысленно. У всех это третий прыжок, и первый ночной. Да и на лес никто из них никогда не прыгал. И ни одного ориентира! Пошел по спирали, тщательно отсчитывая шаги и засекая по компасу направление движения. Он выходил последним из самолета, но не был известен его курс. Тем более, что бросали через облачность. Через два часа он обнаружил затоптанную полянку, на траве отчетливо были видны следы прыжковых ботинок. Кто-то из своих! Осторожно покричал через манок голосом сойки. Вот только ночью сойки молчат. В ответ раздалось кряканье селезня. Засек направление и двинулся туда. Радист, но без радиостанции. Она так и осталась висеть на дереве. Сидит под ним и тихонько матерится. Тут и пригодились стропы, из которых соорудили что-то вроде штормтрапа. Вдвоем стащили изодранный в клочья парашют, затем услышали щелканье "тек-тек-тек" горихвостки. Это сигнал тревоги. Тем не менее, двинулись на звук. Осторожно, стараясь не шуметь. Горихвостку изображал старшина, и повод для этого был. По лесной дороге двигался обоз: две телеги, четверо человек, а в крайней телеге явно виден купол парашюта. Двигаются медленно, настороженно. Немецкие "курцы" на коленях. Пальцы на спуске. Ночь, страшно! Лейтенант и старшина выскочили из-за деревьев, когда на противоположной стороне громко хрустнул веткой радист. Два удара ножом по сидящим в последней телеге и рывок вперед. Иван наотмашь ударил прикладом автомата вставшего полицейского, а возница бросил вожжи и поднял руки. Но дедок был не простой: обрез и наган у него имелись. Во второй бричке находился сержант Беглов, раненый каким-то суком, связанный и с кляпом во рту. В момент, когда охлопывали старика-полицая, прозвучало кряканье селезня. За обозом двигался Тимофеев.

— Лейтенант, там сзади еще около двадцати человек полицаев, из Суземок подошли, там немцы, и в Свердлово — немцы.

— Здесь что-то не то! За тобой кто-нибудь шел?

— Хвоста не было.

— Все, отходим. Кирилл, отгони лошадей подальше. Леша, следы! Санька, идти можешь?

— Не пробовал.

— Помогу. — сказал Иван, и подтолкнул дедка в сторону леса. Дабы не убег, подстраховался стропой. Четверо полицаев были из деревни Горожанка. В Суземках — железнодорожная станция, а у Горожанки был немецкий аэродром, немцы вчера перелетели дальше. Стоят они здесь уже давненько, вот и наплодили "хиви". Старичок весьма злобный оказался, старый "друг" Советской власти. Ну и пусть полежит в брянском лесу, зачем воздух портить.

Аэродром обошли, углубились в лес и через 16 километров встретили первую группу окруженцев-кавалеристов из 112-го горно-копытного полка. С ними 75-я рота выполняла два рейда в июле и в августе. Они из группы генерала Городовикова, единственного на всю Красную армию генерала-калмыка. Инспектора кавалерии РККА и личного друга Семена Михайловича Буденного. Возглавлял группу окруженцев капитан Ерохин, начальник разведки 112-го. Так что, приросла группа весьма солидно и через сутки выполнила основную часть задания: нашли штаб 13-й армии и передали им приказ. Затем обеспечили штаб армии новой радиостанцией. Генерал Городнянский оказался вполне неплохим командующим, и, хотя приказа у него не было, выполнил заранее то, что от него требовала Ставка: развернул армию в противоположную сторону. Группе оставили кавалеристов, и она занялась поиском путей отхода армии на рубежи реки Зуша. А это более 150 километров по тылам противника. Но в приказе Ставки была оговорка: тяжелое вооружение не бросать. Поэтому, помимо поиска путей отхода, приходилось искать топливо, продовольствие, боеприпасы. Увы, с этим вопросом было откровенно слабо. Тем не менее, пройдя через захваченный немцами Севск, фланговым ударом, через две недели остатки армии заняли оборонительный рубеж на участке Фатеж-Льгов. Восемь дней под непрерывным дождем удерживали его, не пуская немцев в Курск. 23 октября немцы вновь перешли в наступление и пришлось отходить, так как в армии к тому времени было чуть больше дивизии бойцов. Отошли к рекам Сосна и Тим, и закрепились там. Противник выдохся и перешел к обороне. Еще до расформирования Брянского фронта 2-е Управление НКГБ поинтересовалось у Городнянского: где находится группа лейтенанта Артемьева, и их четверых отправили из Тима обратно в Рязань. Беглов еще в Красной Слободе был направлен в госпиталь и в прорыве не участвовал. После выздоровления воевал в отряде полковника Медведева, который сам возглавил первый батальон, высаженный под Брянском.

Глава 6. Небольшой отпуск по ранению