| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Это решение Сигизмунда вызвала острую реакцию в Польше. Поляки упрекали короля в самовольстве, но были вынуждены смириться со свершившейся коронацией его сына. Чтобы не потерять Литву, поляки решили выбрать Сигизмунда Августа польским королём. На варшавском сейме, срочно собранном в апреле того же года, сенаторы и послы шляхты просили короля, чтобы "с повода неопределённости дел людских позволили вынести его {сына} на трон польский". И он, естественно позволил. Используя принцип vivente rege (при жизни правящего короля) Сигизмунда Августа выбрали польским королём, и 1 мая 1525 года его короновали.
Менее удачной оказалась первая попытка Сигизмунда, в тех господарских имениях (включавших в себя ⅙ пахотных земель Польши), которые находились вне личного управления его супруги, построить хозяйственную жизнь на новых принципах. Рассылаемые им инструкции по улучшению хозяйственной деятельности в королевских (в Польше) и господарских (в Литве) имениях выполнялись тамошними управляющими "спустя рукава", часто давая совершенно противоположный результат. Например, одной из самых важных мер, рекомендованных к внедрению, была "осада" — перевод на оброк тяглых и других крестьян, служба которых оказывалась лишней в данном дворе. Мера эта, однако, не принесла желанных результатов. Господарские урядники и писари слишком механически приводили её в исполнение, — не обращая внимания на старые повинности, размеры и качество угодий, и облагая одинаковым оброком крестьян вне зависимости от их состояния. Из-за чего многие крестьяне обнищали, и стали бросать свои участки, уходя прочь (в том числе и в русские земли). А многие державцы, злоупотребляя своим положением, присваивали себе "отбегщины" и "отумерщины" крестьян.
Однако Сигизмунд Казимирович, в первые годы своего правления не обнаруживавший стремления к проведению жёсткой политики, потерпев разгром и утерю значительной части своего государства во время русско-литовской войны 1512-1522 годов, стал всё чаще прибегать к радикальным мерам. В чём его полностью поддерживала королева. Настраивая шляхту против крупной аристократии, Сигизмунд и Бона начали наводить порядок с заложенными имениями, что вызвало протест магнатов. Однако, не смотря на это, королевская чета начала возвращать земли — заложенные, доходы от которых давно превысили одолженную сумму, принадлежавшие умершим (они должны были отойти великому князю), присвоенные в ходе незаконного межевания. Было предписано документально подтвердить право на управление спорными землями. Это было лишь началом акции, но и оно вызвало протесты магнатов. На почве противостояния Боне Сфорца объединились Альбрехт Гаштольд и его бывшие враги — Радзивиллы: Ян и Юрий "Геркулес".
Началась борьба королевы и Альбрехта Гаштольда за первенство в великом княжестве Литовским. Ещё во время войны с Россией, король, напуганный как заговором части православных князей (Друцких и Лукомских), так и той лёгкостью, с которой русские захватывали территории, население которых исповедовало православие, уравнял православных в правах с католиками и ввёл в господарскую раду представителей православной знати. Согласно изданному в 1520 году привилею, ограничительные статьи Городельского привилея 1413 года утрачивали свою силу. Согласно привилею, все представители шляхетского сословия "як литовского, так и русского народу одно бы веры хрестьянское" на вечные времена пользуются всеми вольностями шляхетского сословия, с правами занимать все должности земские и дворные, заседать в панах-раде: "Потому все другие сословия рыцарского и шляхетского, как литовского, так и русского народа, только бы были веры христианской... на должности дворные и земские, не только подданные костелу Римскому, с этого времени выбраны и назначены быть могут, но одинаково и равно все рыцарского сословия из народа шляхетского люди веры христианской, как Литва, так и Русь, каждый согласно достижениям и заслугам своим, от нас, великого князя, на посты высокие служебные и на другие посты по воле нашей могут назначаться...".
Однако позиции Гаштольда, не смотря на это, были достаточно прочны. Именно он сорвал задуманную господарем важную судебную реформу, которая должна была лишить панов рады судебной власти и ввести шляхетские земские суды. А когда в 1530 году умер Константин Острожский, его преемником на посту канцлера стал именно Гаштольд, сформировавший с Юрием Радзивиллом (великим гетманом) и Яном Радзивиллом (великим подчашим) своеобразный триумвират, пытавшийся монополизировать власть в Литве. В свою очередь Бона Сфорца опиралась на Константина Острожского (великого канцлера) и Ивана Горностая (великого писаря), которого в 1528 году, воспользовавшись вскрывшимся во время подготовки похода на Ливонию полным отсутствием средств в государственной казне, расхищенной радой панов, протолкнула ещё и на должность подскарбия, благодаря чему смогла отстранить господарскую раду от контроля над государственными финансами.
Королевская семья, заручившись поддержкой бельской шляхты, отняла у Радзивиллов Кнышин в Подляшье. Когда в 1527 году Сигизмунд Казимирович прибыл в Великое княжество Литовское, на Подляшье у Гаштольда были выкуплены Бельск, Сураж, Браньск, Нарев, Клещели. Годом ранее у Вацлава Костевича за соответствующую компенсацию было изъято бывшее Кобринское княжество, а шляхта Бельского повета сама собрала деньги Боне Сфорца, чтобы королева выкупила эту землю у Альбрехта Гаштольда, необычайно высоко поднявшего налоги. В том же 1526 году у Юрия Радзивилла было выкуплено Гродненское староство. Руководствуясь династическим интересом и заботой об обеспечении имениями сына, Бона Сфорца продолжала формировать на пограничье Польши и Литвы свой домен. Позиции "старолитвинской" олигархии пошатнулись. Но пока из 35-50 членов рады панов большинство составляли литвины, наверх по-прежнему могли пробиться только выходцы из можновладческих семейств.
В 1527 году Сигизмунд I, по примеру успешно показавших себя новшеств во владениях супруги, увеличивших доходность полученных её имений в несколько раз, приступил к радикальному реформированию экономической деятельности в собственном домене, разослав новую инструкцию державцам великого княжества.
В этой инструкции господарь вооружился против взгляда на отчины крестьян как на своего рода их собственность. Благодаря этому взгляду крестьянские наделы, покинутые владельцами, нередко пустовали, так как никто не брал их из боязни, что вернутся прежние хозяева и сгонят новых владельцев. Поэтому господарь предписывал державцам крестьянские отчины, покинутые незасеянными, отдавать другим крестьянам и не отбирать у них, если бы отчичи и вернулись на свои земли. Отчичи в таком случае должны получить другие земли и быть отданы на поруки, чтобы больше не волочились по сторонам. Лишь в том случае, если крестьяне покинут свои наделы из-за голода и засеяв их, державец должен был ждать Святой недели или Дня святого Яна и даже целый год не отдавать крестьянской отчины иным крестьянам. Покинутые земли предписывалось отдавать новым тяглецам со всеми посевами и постройками, со всем хозяйственным обзаведением, взяв поруку в том, что новый тяглец не растратит имущества и не сбежит. Самим державцам строго запрещалось присваивать себе "отбегщины" и "отумерщины" крестьян. Предписывая такой решительный образ действий по отношению к покинутым крестьянским отчинам, новая "устава" вместе с тем давала ряд распоряжений и указаний с целью прекращения ухода крестьян из господарских волостей. "Устава" предписывала державцам следить за тем, чтобы господарские крестьяне не продавали и не сдавали своих земель околичным земянам и боярам и другим крестьянам, дабы один участок не расширялся, а другой не уменьшался к вреду господарского скарба; предписывала привести платежи селян в соответствие с размерами и качеством земель и количеством прежних повинностей, дабы крестьяне не разорялись от непомерного оброка. В голодные годы державцы должны были давать льготы крестьянам как в "данинах" разных, так и в работе и подводах. Льготы должны даваться и отдельным крестьянам, потерпевшим от пожара, эпидемии и падежа скота. Для предохранения крестьян от разорения "устава" предписывала подати взыскивать своевременно, после сбора урожая, с неплатящих не взыскивать при помощи децких, ибо в таком случае убогому крестьянину приходится платить столько же, сколько и подати. Лучше в таких случаях прибегать к бичу, к тюрьме и к поруке; если уже нечего взять, лучше простить крестьянину подать и дать ему возможность поправиться в следующем году. Крестьяне разорялись нередко огромными процентами на получаемые займы. "Устава" требовала от державцев не дозволять ростовщикам одалживать крестьянам без ведома уряда. Крестьян, бежавших из господарских имений, несмотря на все эти меры, державцы должны были энергично отыскивать и препоручить их всему селу на его ответственность. Для извлечения наибольшего количества доходов с крестьянских земель "устава" предписывала державцам не раздавать пустовщины ни земянам, ни слугам своим, ни крестьянам до воли господарской без установленных платежей с них. Так как крестьяне предпочитали снимать "пустовщины" в краткосрочную аренду за деньги, пшеницу или мед, "устава" предписывала прекратить раздачу "пустовщин" на этих условиях и побуждать крестьян брать земли на ту или другую постоянную службу. "Устава" рекомендовала также брать у крестьян сыновей и отдавать в научение ремеслу, с тем, чтобы они потом могли оказаться полезными для замков и дворов господарских. И также предписывала державцам не оставлять без внимания и челяди дворной, на содержание которой много тратится средств, и следить за тем, чтобы она своей работою заслуживала свой хлеб.
Но сами по себе эти меры не могли значительно возвысить доходность господарских имений, пока господствовал в них старый земельный строй, созданный развитием заимочного землепользования и землевладения. При этом строе крестьянские земельные участки отличались крайним разнообразием как по своей величине, так и по хозяйственному составу — разнообразием, при котором было трудно установить равномерное и справедливое обложение, как ни требовала этого изложенная "устава" 1527-го года. При этом разнообразии господствовала страшная чересполосица пахотных земель и угодий. Крестьянские земли и угодья не только переплетались друг с другом, но и с землями и угодьями землевладельцев шляхетского сословия. Последние имели сплошь и рядом освященные стариною "входы" и "вступы" в те же господарские пущи, озера и реки, где имели "входы" и "вступы" господарские крестьяне. Господарские крестьяне имели сервитуты на землях панских или шляхетских, выслуженных у господаря, и наоборот: князья, паны и бояре-шляхта имели сервитуты на землях и угодьях господарских крестьян, составлявших некогда одно целое с их землями и угодьями. Разбросанность земель и угодий приводила к напрасной трате рабочего времени; чересполосность — к всевозможным столкновениям и неприятностям с соседями. К тому же приводило и совместное владение разными землями и угодьями нескольких владельцев или нескольких селений. Исторически создавшиеся крестьянские земельные единицы были, как уже сказано в своем месте, во владении и пользовании семейно-родовых групп или сябров-чужеродцев. Это обстоятельство приводило к неравномерному распределению крестьянской рабочей силы по землям и угодьям. На иных участках гнездилось чересчур много народа, на других — чересчур мало, вследствие чего либо оставалась без надлежащего приложения часть рабочей крестьянской силы, либо оставалась без должной эксплуатации часть земель и угодий. Вообще исторически создавшееся крестьянское землевладение и расселение во многом уже не соответствовало потребностям господарского хозяйства. В некоторых местностях размножившееся крестьянство испытывало уже земельную тесноту и волочилось по наймам, уходя в "покорм". В других местностях, наоборот, лежали девственные пустыри, которые ждали поселенцев для обработки. В некоторых господарских дворах чувствовался излишек тяглых и специальных крестьянских служб; в других, наоборот, их недоставало; наконец, были и такие места, где могло прекрасно идти дворцовое хозяйство, но где не было совсем господарских крестьян и где нередко делали захваты и заимки соседние землевладельцы — князья, паны, бояре-шляхта и др.
Все эти отрицательные стороны создавшегося земельного строя довольно рано стали сознаваться литовским правительством, которое и стало заменять этот строй искусственным распределением земли на волоки, или ланы, и сдачей их на чинш по немецко-польскому образцу. Впервые такая раздача применена была еще Витовтом при колонизации Подляшья. Его примеру следовали на Подляшье и преемники его до Сигизмунда I включительно. Сначала волочная система вводилась только "на сыром корню", при отводе для заселения и обработки пущ. Но уже в начале своего правления Сигизмунд I стал уже переводить на волоки целые группы старых сел на Подляшье. Его супруга королева Бона перемерила на волоки крестьянские земли и пущи в своих имениях, полученных от мужа в Пинском, Клецком, Городецком и Кобринском староствах, в Кременецком старостве, в Бельске, Сараже и Гродно. И наконец, Сигизмунд Казимирович решился провести волочную померу в собственно Литовской земле. Найдя в Польше опытных и усердных исполнителей его воли, и к началу 40-х гг. вся Жмудь, Подляшье и Полесье, поветы Виленский и Трокский, то есть собственно Литва, имели на господарских землях волочную систему (по примеру господаря ввели эту систему в своих имениях и многие частные землевладельцы). Каковы же основные черты этой системы и в чём состояло её преимущество перед старым земельным строем? Ответы на эти вопросы можно получить из волочной "уставы", выданной державцам господарских дворов и ревизорам в 1527 году, с позднейшими дополнениями и изменениями, и инструкций отдельным ревизорам, а также и из некоторых других актов.
Новая система вводила прежде всего определенных размеров земельную единицу. Такою единицей была волока, состоявшая из 33 моргов ("утрин") в трех полях (приблизительно 20 десятин). На волоки разбивались все дворовые пашни, крестьянские земли и пущи, годные для пашни. В идеале волоки должны были быть "прогоняными", сплошными, то есть все три поля должны были лежать рядом, причём усадьбы крестьян должны были располагаться в среднем поле, для того чтобы "паренина" могла служить общим выгоном для скота. В случае невозможности вымерить сплошные волоки они должны были составляться из нескольких участков. Земли, оставшиеся за вымером волок, назывались "застенками". Из них вырезались участки огородникам (по три морга), а также крестьянам, которые брали неполные волоки. Кроме того, застенки шли под сенные покосы, сдававшиеся ежегодно за определенную плату.
При разбивке крестьянских земель на волоки все эти земли сливались воедино, и уничтожалась или уменьшалась обычная чересполосица крестьянских участков. Но среди этих участков могли попадаться и участки земель, принадлежавших соседним шляхтичам. Все эти участки также забирались в померу, а в замену давались другие участки господарских земель, лежавшие по соседству с имением владельца и по мере возможности — одинакового качества. Если не было подходящей земли, давалась земля худшего качества, но "с наддатком". Одновременно с вымером волок должны были ограничиваться и измеряться огулом леса и пущи с болотами и озерами, куда господарские подданные имели "входы" и "вступы" вместе со шляхтой и их подданными и где были также и господарские "ловы", и "оступы", и бортные деревья. Волочная "устава" имела в виду ликвидировать частновладельческие "входы" и "вступы" в господарские леса, пущи и озера для прекращения заимок, хищничества и для установления "покоя" между господарскими и частновладельческими "подданными". Эта ликвидация, как показывают акты, производилась путём земельных обменов, а также и уплатою денег по оценке (например, за шляхетские борти). Благодаря всем этим мерам господарские имения консолидировались и обособлялись от шляхетских имений гораздо резче, чем прежде, что в хозяйственном отношении должно было представлять значительные выгоды. Консолидировались вместе с тем и крестьянские участки, что, в свою очередь, представляло удобства для крестьян.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
