Прощание с Авалоном

— Я думаю, потому что случай серьезный. Сестры ведь не ученые, а только воспитательницы. У них для этого случая недостаточная квалификация.

— А я думаю, у тебя просто грех гордыни, — враждебно заметила Менга, третья из Алисиных защитниц, до того почти все время молчавшая. — Как тысячу раз говорила сестра Богемия.

Сестру Богемию, эту блюстительницу порядка, коротышка Рин просто ненавидела; у них была война, и все это знали. Что самое смешное, сестра Богемия отличалась той же ярой страстью к справедливости и такой же дотошностью, что и Рин. Но если честно, в порыве своей справедливости она была способна сильно унизить или оскорбить любую из девочек. И почти все из них хотя бы раз в жизни испытали на себе именно ее несправедливость. Чаще других, конечно, это доводилось испытывать гордой и принципиальной Рин.

Услышав такой довод, коротышка, видимо, обозлилась и вовсе до чертиков, по крайней мере, она набрала в грудь столько воздуха, что можно было обкричать с его помощью весь приют.

Именно этот момент Алиса выбрала для того, чтобы вмешаться.

— Ох, — сказала она.

— Проснулась! — воскликнули все трое, а Рин сделала длинное "Пшшшшшш", спуская пар.

— Алиса, ответь, как себя чувствуешь? — подскакивая к ней, потребовала Мэри-Энн. Она была так взволнованна, что веснушки на ее лице почти побелели, а кудряшки вились вокруг круглого личика, словно ожившие и такие же взволнованные.

— Ох, — повторила Алиса, потому что обнаружила, что не способна ничего больше сказать. Ей было непривычно легко, но вместе с тем не очень хорошо.

— "Ох"? — строго переспросила Рин, присаживаясь на стул и внимательно рассматривая больную. — А сколько будет логарифмический корень из евклидова квадрата?..

Остальные девочки потрясенно замолчали.

— Нисколько, — тихо ответила Алиса. — Таких корней не бывает.

— Ну, — вздохнув и сложив руки на коленях, сказал Рин, — вроде нормальная.

Алиса не казалась себе нормальной. Она никогда не чувствовала такой слабости. У нее уже сейчас кружилась голова, а встать она уж точно не могла.

— Ну и что со мной произошло такого? — спросила она у Мэри-Энн.

— Такого?.. — замялась Мэри, зыркнув на Рин.

— Девочки, я все слышала, — призналась Алиса. — Так что давайте рассказывайте все как есть. Обещаю не бояться.

Лицо Мэри-Энн было таким жалостливым, что все остальные невольно заулыбались.

— Не тяните, — попросила Алиса, снова очень тихо. Обычно ее голос звучал по-другому: гораздо жизнерадостнее. Улыбки как ветром сдуло. Все смотрели на Рин.

— Ну, — вздохнув, произнесла та. — Надо сказать, ты вляпалась во что-то серьезное. Мы точно не знаем, потому что сестры все скрывают, как обычно. Но Менга... совершенно случайно проходила мимо совещательной комнаты со включенной записью... Давай включай, чего стоишь.

— Включить запись семнадцать, — слегка охрипшим голосом приказала Менга. Ее браслет пискнул.

— ...Нет, состояние у нее вполне приемлемое, — приглушенно (как и полагается, когда кто-то на пределе чувствительности браслета записывает разговор из-за двери), сказала сестра Кларисса. — Хотя и не норма. Мне непонятно, из-за чего она так ослабла. Полетом это не объяснишь. Вот, видите... все показатели ниже нормы, в среднем на двадцать процентов. А здесь?.. Не может сердцебиение так замедлиться даже от нервного шока, чтобы вы мне не говорили. К тому же, номер девятнадцать вполне решительная и стойкая девочка, вы знаете. Не могла она впасть в истерию по поводу гибнущего цветка, даже учитывая ее честолюбие.

— Что же с ней происходит? — спросила директриса Грант слегка деревянным голосом.

— По симптомам — у нее кома. Но высокая мозговая активность не соответствует состоянию комы. Она просто спит, и ей снятся сны. Я с таким никогда не встречалась. И не могу сказать, что является этому причиной.

— Все в руках Провидения, — своим хорошо поставленным голосом произнесла сестра Вернита, — но я хотела бы знать, что уготовано этой девочке и, из-за нее, всем нам.

— Я бы не торопилась на вашем месте ставить произошедшее в вину девятнадцатой, — холодно заметила сестра Богемия, искательница справедливости. — Мы пока не знаем достаточно, чтобы об этом судить.

— Хорошо, — Грант выразительно кашлянула. — Кларисса, скажите мне, как медик, каковы ближайшие возможные причины. Почему в принципе так могло произойти?

— У меня есть версия. Но прежде я просила бы Мэй еще раз пересказать, как все было. Мэй?

— Да, конечно... Алиса попросила меня отпустить ее на внеплановую поездку к Тирольской возвышенности. Она считала, что сегодня ей повезет, и хотела к вечеру сплести особенный рисунок, который задумала уже давно. Я, конечно, отпустила девочку — это моя лучшая ученица, вы знаете, единственная из сертифицированных охотниц в приюте. И она уже неоднократно вылетала на охоту одна, вполне самостоятельно. Примерно к восьми двадцати утра мы с миссис Грант узнали, что Алиса мчится сюда на предельной скорости в четыреста двадцать и, конечно, очень взволновались. Однако у нее была причина для такой спешки... самая большая жемчужница, которая когда-либо была зафиксирована человечеством. Оставшись без облачной влаги и без специального раствора, она умирала, и потому Алиса торопилась домой.

— По дороге, кстати, она трижды не справилась с управлением, один раз это чуть не привело к аварии, спасла автоматика, — вставила Ирина Полякова, старший техник приюта. — Может, это стало причиной шока?

— Давайте дослушаем, — возразила Грант, не дав Клариссе ответить.

— Да... — продолжила Мэй. — Так вот, когда она прилетела, жемчужница была почти мертва, но я заметила странную особенность — стебель слегка пульсировал. Это нормально, когда растение в облаке перекачивает соки из отростков в стебель, чтобы подольше продержаться в экстренных ситуациях. Однако открытый воздух быстро замедляет жемчужницу и вводит ее в состояние полу-комы — и тогда подобные реакции невозможны. Конечно, может быть, такая большая жемчужница дольше сопротивляется сухой воздушной среде, но тогда стебель был бы живым — а не полумертвым, как все остальное растение. В общем, это довольно странный симптом.

— Вы можете его объяснить?

— Да... И это как раз соответствует гипотезе Клариссы.

Все воспитательницы, очевидно, затаили дыхание. Как и девочки, впрочем.

— Мэй, — попросила Кларииса, — Расскажите, как все было, когда вы сняли жемчужницу.

— Ах, да. Ну, сама Алиса очень ослабла, что, как говорит доктор Кларисса, не соответствует обстоятельствам, даже не смотря на шок от происходящего. Жемчужницу она обвязала вокруг запястья, а отростки и само ядро были прижаты силовым полем к груди. Я аккуратно развязала стебель и сразу окунула его в раствор. Я была сосредоточена на жемчужнице, и пропустила момент, когда Алиса упала. Но, девочки говорят, после того, как я сняла жемчужницу, Алиса широко раскрыла глаза, секунду постояла с пустым взглядом, затем сильно покраснела и упала.

— То есть, — тихо уточнила Кларисса, — когда на ней была жемчужница, Алиса была очень бледной, да? А когда вы ее сняли — она резко покраснела.

— Да.

Сразу несколько сестер резко втянули воздух, осознав, какова гипотеза доктора Клариссы. Алисе показалось, что она не чувствует правой руки. Она вспомнила свой сон, но боялась посмотреть на запястье.

— Скажите еще только одно. Когда вы снимали жемчужницу. Было ли какое-нибудь... затруднение?

Воцарилось гробовое молчание.

— Ну, — неуверенно ответила Мэй, — я не могу сказать точно. Мне показалось, что когда я снимала, было некоторое сопротивление. Но может, это теперь мне так кажется. Тогда я не осознала.

— Что ж, спасибо, сестра Мэй, — удовлетворенно подытожила Кларисса. — Итак, у кого есть вопросы или соображения?

— Чего тут соображать, — тихо, но совершенно спокойно сказала Богемия. — Вы считаете, что растение подсоединило себя к девочке и, умирая, выкачивало из нее кровь, чтобы выжить. Теперь, соответственно, непонятное состояние ребенка соответствует полу-коме растения. Я плохо разбираюсь в ботанике, но разве у жемчужниц вообще зафиксированы подобные свойства? Это же высокоразвитый паразитизм!

— Что ж, — кашлянув, вместо Мэй ответила доктор Кларисса. — На этот вопрос мы ответить не можем. С одной стороны, ничего подобного у жемчужниц не зарегистрировано. С другой стороны, насколько мне известно, они вообще не очень хорошо изучены. Добыча жемчужниц началась всего четыре года назад, до того о них вообще ничего не знали. Исследования авалонской жемчужницы проводятся на Гаскаре, в Центре биологии сектора, но, насколько мне известно, нет никаких причин, чтобы эти исследования были форсированы и вообще велись тщательнее обычного... В общем, я уже послала подробный отчет профессору Тамнику, сегодня ближе к вечеру он должен выйти на связь.

— То есть, — звучным голосом воскликнула сестра Вернита, — говоря откровенно, наши воспитанницы три с половиной года занимаются плетением и ловлей облачной нити, а до сих пор окончательно не установлена ее безопасность?!

— Не сгущайте краски, пожалуйста, — возразила Кларисса. — Все эксперименты показали, что жемчужница безопасна. Просто именно эта выходит за рамки известного. Она слишком большая. Мэй, вы что-то хотите сказать?

— Дело не просто в ее размерах. По нашим данным, средняя жемчужница живет два года. И наиболее крупные экземпляры достигают толщины 1,6 миллиметра. Есть, конечно, уникумы. Например, жемчужница Дартинсона достигла 1,92. Но это была самая большая из известных до сегодняшнего дня... А диаметр этой нити превышает два с половиной миллиметра.

— То есть, — каменно подытожила миссис Грант, — мы имеем дело с мутацией?

— Нет, я так не думаю, — возразила Мэй. — Я исследовала клетки жемчужницы, и нахожу их точно такими же, что и у обыкновенных. Теоретически, способность всасывать влагу сквозь человеческую кожу доступна каждой жемчужнице — они же вообще существуют за счет межклеточного обмена. Но, судя по всему, эта жемчужница — следующий этап развития знакомых нам. Редкая — или, быть может, единственная, выросшая в следующую стадию.

— Хммм. Все это нуждается в профессиональном заключении, — недовольно заметила Богемия. — Без него мы будем толочь воду в ступе, и никак не сможем помочь девочке.

— Хорошо, — согласилась Грант, — а что вы, Мэй, и вы, Кларисса предлагаете в отношении... девятнадцатой?

— Судя по всему, — ответила Кларисса, — жемчужница действительно несколько минут паразитировала на девочке. Алиса слишком неоправданно ослабла, если брать другую теорию. Это подтверждает и результат анализов — у нее не хватает многих витаминов и микроэлементов, хотя при последнем обследовании все было в норме. В общем, у нее сильное истощение.

— Хорошо, Кларисса. Вы только что обследовали девочку повторно. Я правильно догадываюсь, что обследована была ее рука, к которой, как вы полагаете, подсоединялось растение?

— Да, верно. Я пыталась найти следы. Я их нашла.

Сестры зашевелились, переминаясь, пересаживаясь, переговариваясь между собой. Браслет Менги не улавливал тихих реплик, и так записывая на пределе чувствительности, через закрытую дверь.

— Слабое покраснение и воспаление кожи запястья. Некоторое обезвоживание тканей руки. Медицинская система ввела тонизирующие препараты, но последовавший переизбыток влаги вызвал легкую опухоль. Правда, сейчас она уже спала.

— Хм, все это понятно. А более серьезные изменения?

— Видите ли, — Кларисса замялась. — Никаких токсинов система не обнаружила. Никаких активных веществ, перешедших от жемчужницы к девочке, тоже. Но наша система довольно простая. У нас не больница, в конце концов. И нет техники, необходимой для подобных исследований. Я взяла клеточные образцы на анализ, отсканировала их, и отправила их сканы вместе с результатами анализов в Авалонский медицинский центр. Я попросила их заняться этим срочно, на случай... если вдруг были введены мутагены, и возможны какие-то... клеточные изменения.

Алиса почувствовала, как горит все лицо.

"Ну я сейчас и красная, наверное" — подумала она.

— Кошмар, — с чувством заметила Вернита.

— Но я хочу вас уверить, — возразила Кларисса, не давая ей договорить, — что по большому счету все в норме, и девочка скоро очнется. Вечером мы получим результаты исследования...

Тут браслет щелкнул, и разговор прекратился.

— У меня настройка на размер записи, — виновато сказала Менга, — Вот. Ну а сама я через дверь ничего не слышала. Я тут же побежала за Мэри-Энн.

— Самое главное мы услышали, — резюмировала Рин. — Ну, Алиса, что ты обо всем этом думаешь?

Алиса молча подняла правую руку и рассмотрела свое запястье. Никаких следов покраснения или опухоли она не нашла.

— Сколько сейчас времени?

— Почти шесть вечера. Ты спала с пол девятого.

— Как ты себя чувствуешь-то? — настойчиво повторила Мэри-Энн.

— И вправду никаких сил нет, — ответила Алиса негромко, сосредоточенно растирая запястье и продолжая пылать от ярости.

— Чего ты злишься? — испуганно и с жалостью спросила Мэри-Энн, робко погладив Алису по волосам.

— Пшшшш, — сказала Алиса, никак не в силах отпустить свое запястье. Всё боялась увидеть там проступающие черные пятна.

— Ясное дело, — буркнула Менга. — Я бы тоже злилась. Спасла эту штуку, а она...

— Да что она? — возразила Рин. — Ты так уверена, что она что-то сделала Алисе?

— Она мне ничего не сделала, — мрачно сказала Алиса. — Это я ей сделала. Я ее чуть не убила!

— Как это? — спросила удивленная Ванесса, и глаза у нее стали как плошки.

— Она какая-то особенная! Я видела много жемчужниц, вы же знаете, — ответила Алиса, мучительно раздумывая. — Я сразу не поняла, но теперь точно знаю — она не обычная.

— И что это значит? — озадаченно спросили все трое разом.

— Не знаю, — почти прошептала Алиса, — не знаю.

— Ты очнулась! — сказал звонкий голос за их спинами. Доктор Кларисса в своем неизменно-белом халате подошла к кровати и внимательно осмотрела Алису. Девочки переводили взгляд с одной на другую, как будто пытаясь по их лицам прочесть немую беседу доктора с пациентом.

— Ну, как ты себя чувствуешь?

— Я спать не хочу, а встать не могу, — мрачно ответила Алиса. — В общем, все как вы и сказали.

— Я сказала? — слегка удивилась Кларисса, проверяя показатели монитора, установленного рядом с кроватью и следящего за Алисиным состоянием. Глаза девочек округлились.

— Доктор Кларисса, — ровно ответила девятнадцатая. — Объясните мне, пожалуйста, что происходит.

— Хм. Что ж, — пробормотала та, удостоверившись, что с показателями все в порядке. — Вроде бы, ничего и не происходит.

— А по-настоящему? — взгляд Девятнадцатой был очень твердым.

Доктор Кларисса поглядела не Алисиных подружек, поморщилась, затем вздохнула и опустилась на кровать.

— Я не могу дать ответ на этот вопрос. Может, что-то и происходит помимо того, что мы видим... Успокойтесь, девочки. Вероятность этого очень мала... Минут через десять, — добавила она, — состоится сеанс связи с институтом биологии и генетики Гаскара. Мы будем разговаривать с руководителем исследовательского центра, профессором Тамником. Если ты хорошо себя чувствуешь, можешь присутствовать. Профессор задаст тебе несколько вопросов.