Враг Хозяина Штормов (Йенгангер не дышит)

Задетый носком сапога камешек полетел вперёд. Вот тебе и спокойное местечко, Оларс.

Посредники — древняя профессия, которой могли овладеть сильные маги и ведьмы. Быть Посредником — значит постоянно держать связь между миром мертвых и живых. Чувствовать, понимать и принимать решения. От такого постоянно 'подвешенного' состояния, Посредники растрачивали собственные силы, в результате чего жили меньше обычных смертных. Старый Посредник — большая редкость. Если, занимаясь своим делом, он сумел долго прожить, то значит, был не только хорошим учеником, но и от рождения обладал редкостным даром. Слишком уж серьёзная и тяжелая работа — держать одной рукой мёртвых, а другой — живых. Обычно к таким, как мы, обращались желавшие услышать волю покойного или при расследовании убийств. Чего не говори, это никогда не было лишним. Соответственно, из-за этого у нас есть как друзья, так и злейшие враги. Наша работа всегда считалась семейным делом. Если Посредником становился человек со стороны, то либо просто не было ближайшей родни, которую можно было обучить, либо...

Я обернулся, взглянув на жёлто-рыжий свет в окнах. Голосов со двора уже не услышать — Гутрун и лекарь быстро управились, молодцы. Значит, я быстрее сделаю работу. А о Йорде и мальчишке волноваться не стоит. Даже если эта гадость доберётся до них, рисе сумеет постоять и за себя, и за пленника.

Выйдя за калитку, я снова зашагал к лесу, стараясь не оступиться на узкой тропинке.

Так вот. Обычно второго 'либо' просто не бывает. На своём веку я знал лишь двоих Посредников почтенного возраста. Моя бабка — Ингва Глёмт и её учитель. Впрочем, его я видел ещё, будучи ребёнком, поэтому утверждать, что он жив, здоров и благополучен, не рискну. Кстати, уже тогда ему было за восемьдесят.

Бабушка прожила семьдесят два года. Кто его знает, возможно, это был бы не предел, но в одну из ночей, когда произошло нападение на наш дом — её убили. Как и всю мою семью. Меня, кстати, тоже жалеть никто не собирался.

Где-то заухала сова, живущие на постоялом дворе собаки жалобно завыли. Пришлось остановиться и оглядеться. Собаки, в отличие от человека, способны не только учуять, но и увидеть беспокойный дух мертвеца. На меня-то они особо не реагируют, привыкли. Да и наполненная магией и чарами плоть надёжно прячет суть йенгангера. Старое слово, которым местные жители любили обозначать вернувшегося к живым мертвеца, ещё обращаясь к нему — Приходящий снова. Эти слова давали понять, что погибший от чужих рук человек, который стал в загробном мире йенгангером, будет возвращаться до тех пор, пока не завершит оставленные здесь дела. Только в отличие от меня приличный йенгангер — это дух. А вот со мной всё сложнее.

Я, наконец, остановился, решив, что достаточно отдалился от постоялого двора. Вообще-то, те, кто пришёл убивать мою семью, не собирались делать такой подарок — оставлять мне жизнь. Но они не могли предположить, что умирающая Ингва сумеет доползти к пронзённому стрелой внуку и, наложив на него печать мести, отдаст последние силы. До сих пор не знаю, что делать — благодарить её за это или проклинать? Теперь я полумертвец-полуживой. При этом, полуживой лишь до той поры, пока не сумею отыскать виновника гибели рода Глёмт и уничтожить его. Понятия не имею, что будет дальше. Спрашивать было уже не у кого — остались лишь тела. Отец, мать, младшие братик с сестрёнкой и бабушка. А также почти сожженное дотла имение на западной окраине Ванханена, где кроме скал и беснующихся морских волн ничего уже и нет. Убийцы пришли с моря. После того, как запылал дом, я видел их — бегущих к призрачным кораблям. Тогда непогода разгулялась не на шутку, море штормило, волны зло били о берег. Но моим врагам это было не серьёзней детской игры, казалось, наоборот — чем сильнее буря, тем лучше они себя чувствуют. Тем не менее, все же получилось разглядеть на парусах знак, который, как я узнал позже, принадлежал Хозяину Штормов.

С тех пор мне часто снится сон — на разбитой лодчонке я пытаюсь скрыться от фигуры в серых одеждах, которая, заливаясь злобным смехом, бежит за мной по волнам. Бежит очень легко, словно играючи. И каждый раз догоняет, каждый раз костлявая рука с острыми когтями тянется к моему горлу. Обычно в этот момент я и просыпаюсь.

Невдалеке слышались шорохи и глухой треск — лес жил своей ночной жизнью, а собаки больше не выли. Я посмотрел на небо — молодой месяц и россыпь горящих белым серебром звёзд. Хороша ночка для колдовства, жаль, что и в такие совершают убийства.

Я вскинул руки, хриплым голосом начиная произносить древние слова, не предназначенные для человеческих губ. Странно и чуждо они звучали неподалёку от людского жилища. Мертвец, желающий слышать своих собратьев, но живой, не отпускающий мира людей. Окунуть пальцы в ночную тьму, начертить руны призыва на прозрачном полотне холодного осеннего воздуха. Застыть и не двигаться, но слово за словом повторять забытые слова, неведомо кем принесённые в этот мир. Забытые всеми и всюду. И Оларс Глёмт тоже Забытый. И таким и будет всегда.

В один миг звёзды стали ближе, перед глазами заискрилось серебристое марево, а сердце застучало в висках. Царившая вокруг тишина тут же сменилась гулом голосов: низких и высоких, глухих и звонких, мужских, женских, детских...

— Обрётшие покой, взываю к вам и прошу помощи. — Мой собственный голос звучал негромко и как-то неуверенно.

Никогда не получается сразу перестроиться после произнесения призыва.

Гул стал тише. Некоторое время меня словно изучали, пытаясь понять, откуда такой взялся. Однако это длилось недолго.

— Йенгангеры в наших краях, — весело сказал мужской голос, послышался смех, — вот и дожили до такой радости. А ты мне говорила всё, Райге, что ни один в Раудбрёмм не забредет. А вон видишь как!

Женский визгливый голос, видно принадлежавший той самой Райге, попытался что-то возразить, но я начертил в воздухе новую руну, и они тут же смолкли.

— Прошу прощения, уважаемые бестелесные, но дело не терпит отлагательств.

— Спешка хороша лишь в определённых случаях, — ехидно заметил дребезжащий старческий голос, но обращать внимание на это не стоило.

— Но он хорошо воспитан, — заметила та самая Райге.

— Да ну тебя, — буркнул старик.

— Здесь, на постоялом дворе убили человека. Судя по всему — дело рук скрёмта.

— Не было тут скрёмтов отродясь, — заявил женский голос.

Повисла напряжённая тишина, но я чувствовал, что духи совещаются. Помогать Посреднику будет любое мёртвое существо — таков закон. Ведь только Посредник в состоянии дать мёртвому, пусть и ненадолго, своё тело. Вселяясь в него, дух может вновь ощутить себя живым. Конечно, с такими делами старались не шутить, мало ли что в голове у этих мёртвых. Но всё же закон есть закон.

— Погоди, Райге, — задумчиво произнёс старец. — Среди наших точно нет. Но ещё же есть пришлый...

— Да, но за всеми не уследить, — со вздохом ответила она, — пришлый, что ветер залётный, появился, натворил бед и поминай как звали.

— А как его звали? — спросил я.

— Сирген, — ответил мужской голос. — По кличке Бессмертник.

Глава 3. Охота на скрёмта

Путь назад не занял много времени. Ведь то, что я задумал, лучше сделать под крышей. Для колдовства всегда нужен своеобразный купол, который защитит и не даст прорваться непрошенным гостям. Вот и отыскали комнатку. Спасибо, что не сарай.

За окном была глубокая ночь, все приличные люди давно спали. Только не йенгангеры. Да и Посредникам спать в такое время тоже не положено. Что-то нехорошее творится в Раудбрёмме. Только вот узнать что именно — так сразу не выйдёт.

Сирген Бессмертник. Почему имена скрёмта и того, кто натравил на меня южных убийц, одинаковы? Скрёмт не может приказывать живым существам. Просто не услышит никто. За то и зовут ещё их Безмолвными.

В комнатушке горело несколько свечей, но они были не в состоянии развеять мрака и безнадёжности. Я отошёл от окна.

Скрёмт убил человека. В голове не укладывается. Разве что кто-то невероятно сильный сумел наложить на него чары. Но кто и зачем?

Ярни лежал на столе, руки были сложены на груди в ритуальном жесте; между большим и указательным пальцами зажата медная монета — именно её должен бросить покойник проводникам смерти, помогающим ему добраться в царство мёртвых. Плотно закрытые глаза, кожа белее, чем полотно рубахи, сеть морщин в уголках век, рыжие волосы словно присыпали белым пеплом. По местному обычаю покойник обряжён в светлую одежду, горло закрыто, поэтому синих полос не рассмотреть.

Стоило сделать несколько шагов, как половицы жалобно скрипнули. Как оказалось, найти комнатку, чтоб из окон виднелся лес, было не так уж просто. Хорошо, что Гутрун вовремя вспомнила о старой части дома, куда давно уже никто не ходил. Прибрать на славу у них не вышло, однако в более-менее человеческий вид комнатку всё же привели. Я с покойником один на один, а кругом свечи и тишина.

Сцепив пальцы за спиной, нетерпеливо отмерил расстояние из одного угла в другой. Какой утбурд унёс Йорда? Попросил же только принести воды!

Тем временем тучи затянули небо, закрывая луну и звёзды. Отвратительно, ненавижу такие ночи. Если скрёмт не пожелает говорить начистоту, то придётся его ловить, а здесь уже приятного мало.

За дверью послышались тяжёлые шаги и проклятия.

— Утбурд знает что, а не двор!

Йорд с ворчанием распахнул дверь ногой и вошёл в комнатушку. Вместе с ним ворвался пробирающий до костей холодный ветер.

— Безобразие како...

Тирада оборвалась, рисе зацепился ногой о порожек и рухнул вниз. Метнувшись к нему, я чудом сумел выхватить одной рукой глиняный кувшин, а другой ухватить слугу за шиворот.

— Осторожнее. Я не смогу сейчас следить за тобой.

Рисе не ответил, деловито поправил одежду и отошёл в сторону. Правда, взгляд оказался красноречивее слов.

— Там есть табурет в углу. Посиди, возможно, мне понадобится твоя помощь.

За спиной тут же раздался грохот. Кажется, он не только нашёл, но ещё и умудрился его уронить. Со всем присущим Йорду троллиным изяществом.

Я взял кувшин и налил воды в глиняную миску. Даже если имеешь дело с мертвецами, необходим элемент жизни. Вода — самый распространённый из всех. Её можно найти где угодно, с ней не так сложно работать. К тому же и новичок, и опытный Посредник с водой справятся одинаково хорошо.

Мои пальцы коснулись водной глади. Глубокий вдох. Нужно сосредоточиться и отбросить всё лишнее.

Линия за линией, руна за руной. Они тут же вспыхивали лиловыми искорками. Лиловый — цвет Глёмтов. Через миг я убрал руку, но руны уже пришли в движение, сменяясь в живом танце, перетекая как жидкий металл. Непрестанно меняющиеся на воде магические символы разгорались ярче и ярче. И сквозь них почти невозможно было рассмотреть худое бледное лицо с резкими чертами. Угольно-чёрные волосы, среди которых выделяются седые пряди. Тускло-серые глаза, уставшие настолько, словно видели времена, когда мир только рождался. Прямой нос, поджатые от напряжения губы, узкий подбородок. Йенгангер. Лишь немного похож на остальных членов рода Глёмт. И меньше всего на беззаботного мальчишку — Оле Глёмта — любимца родителей и младших брата с сестрой. Когда люди видят меня в первый раз, не сразу понимают в чём дело. А те, кто знают, предпочитают держать язык за зубами. Да и Посредник — не та работа, благодаря которой можно приобрести здоровый цвет лица.

Я произнёс несколько слов. Вода взметнулась вверх, мгновенно замерзая и превращаясь в ледяные веточки. Они тянулись вверх, переплетались друг с другом, создавали причудливое хрустальное полотно, подсвеченное лиловым светом.

За окном завыл волк. Я глянул на лежавшего Ярни. Хорошо бы его душа нашла способ как-то подсказать, что я иду верным путём.

Сплетённое полотно слабо замерцало, становясь вдруг гладким как зеркало. И тёмным. Ни единого дрожавшего огонька свечей в нём не отражалось.

Сухие губы покойника дрогнули. Мои пальцы впились в ладони. Ещё чуть-чуть и получится.

Порыв ветра ударил с такой силой, что деревянные стены могли не выдержать. Во время колдовства природа всегда бунтует. Как бы стёкла не вылетели.

— Он пришёл из леса...

Голос звучал странно, шелестяще, приходилось прислушиваться, чтобы не упустить ни единого слова. На Ярни сейчас лучше не смотреть. Ужас липкими щупальцами пополз по позвоночнику. Спокойно, Оларс, спокойно. Смотри только в зеркало, не переводи взгляда на покойника. Даже Посреднику не нужно видеть всё, что он вызывает оттуда.

— Быстрый, холодный. Не сказал ни слова... Кинулся...

Вой повторился снова, на этот раз куда злее и громче.

Тьма в зеркале затрепетала, будто ветер сумел проникнуть в комнатку и пытался сорвать покров.

— Сдавил горло. Но не руками...

Звон разбившегося стекла оглушил, осколки впились в спину. Но физической боли я не ощутил. В темноте зеркала метнулась какая-то фигура. Попался! Я подался вперёд, но, услышав леденящий душу свист, лишь чудом увернулся от вылетевшего из тьмы тонкого кинжала. Рассмотреть особо не удалось, но, кажется, он очень похож на тот, который продавал мне Хишакх.

— Да заберут его боги! — голос Ярни уже не был похож на человеческий.

Пора заканчивать здесь его удерживать, иначе горящая жаждой мести душа может кинуться к убийце. Тогда нужно будет ловить двоих.

— Заберут!

Одним движением руки я сбросил миску на пол и рванул в задрожавшее темное зеркало. Сзади лишь послышался глухой стук, плеск и взволнованный голос Йорда:

— Господин Оларс!

А вот теперь медлить нельзя. Бегом, не останавливаясь, я нёсся за мелькавшей впереди высокой фигурой. Скрёмт не настроен на мирные переговоры, а попытка убить наглого Посредника провалилась. Он явно не в восторге.

Ветер трепал мои волосы и плащ, ударял когтистыми лапами, желая сбить с ног. Ночной лес не желал выдавать своего жителя. Волчий вой слышался совсем близко, но теперь это был не одинокий голос. Четыре или пять, может быть и больше. Рядом снова мелькнула высокая фигура. Пытается сбить с толку. Ну, уж нет. Я бежал, никуда не сворачивая, зная, что скрёмт всегда мчится в своё логово. Потому что именно там есть возможность не только спрятаться от врага, но и неплохо им отобедать.

Нога зацепилась за корягу, я едва не упал, но сумел удержать равновесие. Впереди колючие заросли амра. Но сворачивать нельзя.

Краем уха я услышал треск. Скрёмт шмыгнул через заросли. Я — за ним. Он вылетел на залитую лунным светом опушку. Я — за ним. Дышать уже было больно, воздух вырывался с хрипом. Сердце стучало как бешенное. Скрёмт исчез. Я огляделся, пытаясь понять, куда он мог спрятаться.

Над головой хлопнули сильные крылья. Я глянул вверх: сверкнув жёлтыми глазищами, в небо поднялась огромная сова. Дочь утбурда, тебя ещё не хватало! Проклятое место!

Я бесшумно двинулся в обход. Осторожность подсказывала, что дальше идти не стоит. Казалось, воздух замер. Нигде не было и намёка на движение. Если скрёмт прекратил движение, значит, его логово рядом.