Враг Хозяина Штормов (Йенгангер не дышит)

— В беде? — хмыкнул я.

Хотя, чего удивляться — беды на меня сыплются с завидным постоянством. Просто я уже на них смотрю без прежнего ужаса. Вон, даже богов теперь не испугаюсь.

— Да, — ответила Рангрид и отправила в рот кусочек лепешки. Красивые губы, такая же рябина, как и волосы, такой же красный мёд. Такие бы целовать, а не ждать пока слово вымолвят.

— Но и ему дорога в Ванханен, как и Йорду. Янтарь, что передала мне Югле — зачарован на верную дорогу всевидицей. Он нас к нужному месту и приведёт.

— Но что может понадобиться в Ванханене вам с Арве? — спросил я и тут же поморщился: оленина-то горячая, нечего хватать, как никогда не ел.

Увидев это, Рангрид налила вина мне в чашу и подвинула ближе:

— Запивай.

— Спасибо, — кивнул я, — но я не услышал ответа.

Чудесница вздохнула и откинулась назад:

— Так сразу и не ответишь. Сама не знаю, Оларс. Только, если есть возможность погубить Хозяина Штормов, то хоть в Ванханен, хоть на Острова-Призраки на бревне поплыву — лишь бы знать, что его забрали по ту сторону Мрака.

— Да услышит тебя Мрак, — пробормотал я. Плохие слова, но что нам остаётся? Порой Мрак — единственный, кто может управиться там, где остальные опустили руки.

— А ты... — я запнулся.

Рангрид внимательно посмотрела на меня.

— Да?

— Ты совсем не хочешь вернуться к себе домой?

Она пожала плечами, снова убрала соскользнувшую на лицо прядь.

— Что мне там делать, Оларс? Дома нет, а те, кто в него входил, не будут рады мне. Так зачем? А мир велик. Если всё удастся, если я проживу этот год, то можно и поехать восточными дорогами.

Мне не понравились слова про год, но возражать ей не стал.

— В Гардарру?

— В Гардарру, — улыбнулась она. — И не просто, а в добрый город Славск, где живёт родня моей матери.

Хорошо тебе, чудесница. Хоть какая-то родня осталась.

Больше мы не говорили. Сборы — всегда хлопотное дело. А Йорд, который безостановочно ворчит, что хозяин уезжает без него — ещё хуже. Солнце не успело взойти, а настроение мне подпортил уже основательно.

— Негоже вам одному ехать, — бубнил рисе.

— Я буду не один.

И хоть Йорд был прав, на душе было тихо и спокойно. Такое бывает только тогда, когда совершаешь верные поступки.

— С совой, которая не совсем сова, — не смутился слуга. — Обычно это дело до добра не доводит, господин Оларс.

— А ты знаешь то, которое бы довело?

Пыхтя, рисе помогал пристроить на Аяне седельные сумки.

— Знал бы — впереди б побежал. И вообще, — в голосе слуги появились обиженные нотки, — я за вас беспокоюсь, а вы как льдина над Соук-Икке-Соуке.

— Да ты скальд, Йорд, — звонко похвалила подошедшая Рангрид.

— Ну, — он неожиданно смутился.

— Кстати, Повелителей Холода больше нет, а что-то город Ищи-Не-Найдёшь не спешит показываться, — заметил я.

— На то и зовётся так, — улыбнулась чудесница. — Только чары тут древние и сильные, сразу ничего не получится. Всю зиму только трещины по льду идти будут. А как запрёт Госпожа Зима дверь холодов, и придёт Весенняя Красавица, увидим мы Соук-Икке-Соуке.

Что ж, и то верно. Одни Искорки и полумёртвый Посредник не сумеют за день разрушить заклятья, накладывавшиеся тысячелетиями.

— Всё вам хорошо, — снова буркнул рисе, — а ведь радоваться нечему.

— Но и грустить не стоит, — ухмыльнулся я. — Тебе теперь беречь Арве и Рангрид.

— А у меня есть выход? — буркнул он. Правда, я прекрасно понимал, что это не со зла или из вредного характера, а потому что раздражённый и смущённый Йорд в такие моменты иначе себя не ведёт.

Над нами хлопнули крылья. Я поднял голову.

— Приветствую тебя, посланница лаайге.

Хлопок повторился, сова начала кружить над моей головой.

С Арве я попрощался ещё в доме, с Йордом — сейчас. Оставалась чудесница. Я посмотрел на неё. Рангрид вдруг набросила мне на плечи меховую накидку и застегнула на янтарную застёжку. Надо же, я даже не заметил, что она что-то держала в руках.

Заметив мой удивлённый взгляд, она рассмеялась.

— Пригодится. Холодно там очень. Ветер и одиночество.

Да, смеётся. Только глаза серьёзны — нет в них веселья.

Поймав её за запястье, я быстро притянул к себе, обнял и прижался к губам. Она не сопротивлялась, наоборот ответила с жаром и страстью. Нежные пальцы скользнули по моей щеке.

— Ты будешь меня ждать? — шепнул я в приоткрытые алые губы.

— Буду, — выдохнула она.

Я медленно выпустил её из объятий и подошёл к коню. Сова ухнула. Взобрался в седло и пришпорил Аяна.

И хоть меня провожало молчание, в душе всё звенело от счастья.

Глава 2. Дом из снега

Дорога вилась белой широкой лентой, Аян мчался вперёд, будто летел на крыльях. Что там ледяные линормы — нет на свете лучше моего коня! Правда, Югле всё равно обгоняла нас. Впрочем, ей и положено, куда хуже, если б проводница плелась сзади.

День выдался солнечным, мороз искусал щеки, но настроение всё равно было отменным.

Браннхальд остался за спиной. Чтобы добраться до края лаайге, живущих в деревянных тупах — низких избах, больше походящих на жилища гардов, нежели браннхальдцев, нужно было два дня и одна ночь.

По правую сторону появился лес. Не такой, как в Раудбрёмме, а суровый, мрачный, холодный. И пусть раудбрёммскому было далеко до свежести и богатства южных лесов, он всё равно казался более живым и уютным.

Югле спустилась ниже, покружила над моей головой. Аян заржал и остановился.

Я нахмурился. Видимо, дорога шла через лес, но конь отказывался туда идти. Сова села мне на плечо. Я вздрогнул от неожиданности — ну, и коготочки! Протянул руку и погладил его по тёмно-серым перьям.

— Куда дальше?

— Ух-ху, — выразительно сообщила она.

— Если обернёшься человеком — дело пойдёт быстрее.

Югле взмахнула крыльями, раздался хлопок, и через миг передо мной стояла девушка в плаще. Теперь волосы были убраны в тугую косу и закручены на затылке. Лицо от этого казалось ещё более резким и нечеловеческим.

— Здесь придётся идти пешком. — Она махнула рукой на лес. — Дорога ещё не близкая — до ночи, а потом ещё день пути. И рядом никаких живых поселений.

Я нахмурился. Хоть пищу мы и взяли, приятного мало.

— Получается, эта часть дикая?

С коня пришлось спешиться и, подхватив под уздцы, повести за собой по узкой тропинке, терявшейся в лесу.

— Нет, — качнула головой Югле, — есть пара деревенек.

Она шла рядом, только если под моими ногами и копытами Аяна снег громко скрипел, то шаги девушки были бесшумны. А когда я обернулся, то вместо человеческих следов увидел отпечатки птичьих лапок.

Тем не менее, её слова заставили озадачиться.

— Какие деревеньки? Ты же сама сказала...

— Я сказала, что нет живых, — пожала плечами она. — А вот заброшенных — пожалуйста.

Я нахмурился:

— А как же получилось, что между землями лаайге, на которых живёт немало людей, и Браннхальда, никого нет?

Югле кинула на меня взгляд и усмехнулась:

— Здесь жили валкары — крылатые девы, прислужницы самого Вирвельвина — Великого Властелина ветров. Они могли провести смертного на небо, если на то была воля богов. И всегда были врагами Мрака.

Я молча слушал. Да, про них тоже слышал не один раз. Только вот бабушка говорила, что те валкары, которые ещё остались, покинули эти края. И часть, если верить легендам, отправилась к морю и присягнула Гунфридру — Владыке морей. И будто, он сам вышел из волн и принял их на службу. Но даже в детстве я не мог понять, как крылатые девы могли подчиниться водам.

— А потом?

— А потом пришли Повелители Холода.

Тропинка и вовсе исчезла, теперь приходилось нагибать и отводить пушистые лапы елей, покрытые белым снегом.

— ... и хоть часть валкар попыталась отбиться, защитить свою землю, да только, — Югле резко замолчала. — В общем, замёрзли все валкары. Превратились в лёд. Янсрунд и Иданнр тогда-то посильнее были, чем сейчас. Поэтому вот так и вышло.

— Но мы заночуем в мёртвой деревне? — хмыкнул я.

Она покосилась на меня:

— Как догадался?

Некоторое время я молчал, желая, чтобы прислужница Мяран немного понервничала. Её самоуверенность меня раздражала, поэтому церемониться особого желания не было. Всё же сова, а не всевидица.

— Ну?

Аян фыркнул, я глянул на коня:

— Ничего, потерпи. Скоро остановимся. Так вот, — я по-прежнему не смотрел на Югле. — дорога долгая. И тебе, и мне нужен отдых. Ночевать в лесу на снегу — не лучший выбор. Пусть Повелителей Холода больше нет, но Госпожа Зима осталась.

Послышался довольный смешок.

— Меня не особо радует место, куда мы должны прийти.

Я споткнулся, дёрнул за поводья сильнее, чем следовало, Аян тут же остановился. Пришлось потратить время, чтобы уговорить его идти дальше.

— Соображаешь, йенгангер, — хмыкнула Югле.

— Ну, спасибо. — Я чувствовал пробирающий до костей холод и подбирающуюся на мягких лапах усталость. Интересно, сколько мы уже шагаем? — Кстати, почему ты мне помогала?

На мгновение на губах Югле появилась улыбка, но ничего хорошего я в ней не увидел. Хотя, может, показалось? Ведь она больше сова, чем человек. А с умеющими менять облик, да ещё и на звериный, всегда сложно что-то понять.

— Всевидица велела. В её руках все нити судьбы.

Но вот про Мяран Югле отозвалась с какой-то неожиданной мягкостью и уважением. Будто, и впрямь верила в волшебные силы предсказательницы лаайге.

— Нити судьбы... — повторил я и тут же хмыкнул: — Держит, да управлять не может.

Югле не ответила. Не знаю, сколько продолжался наш путь. Шли долго. Я порядком устал, замёрз и готов был прибить любого, кто посмеет приблизиться.

Солнце уже опускалось в край Мрака, а Госпожа Ночь готовилась накинуть на землю свой бархатный покров.

— Смотри. — Югле указала вперёд. — Это она.

Сразу я ничего не заметил, но всмотревшись вдаль, понял, о чём она говорит. На небольшой опушке было пять или шесть домиков. Только целыми осталось всего два, а остальные — развалины. И если развалины — камни, то дома будто... Я нахмурился. Будто кто из снега построил. Стены — белые, крыши — гладкие, как водой облитые и заледеневшие на морозе, в окнах — тьма.

И смотришь — нет никого. Пустота. А внутри всё сжимается от непонятной тоски и боли.

— Пойдём в этот. — Югле указала закутанной в серый плащ рукой на ближайший дом. — Я здесь уже ночевала.

Несмотря на слова девы-совы, мне эта идея совершенно не нравилась. Югле тем временем браво прошла к дому. Поняв, что я остановился, оглянулась и нахмурилась:

— Ну, чего ты?

Я передёрнул плечами. Если сразу не мог сообразить, что меня останавливает, то теперь понял — здесь пахло смертью. Не той — древней, почти исчезнувшей и замёрзшей, а...

— Здесь никого нет, — холодно отрезала Югле и, не став меня дожидаться, ухватилась за ручку и дёрнула на себя.

Разделся жалобный скрип, снежная дверь отворилась. Какая-то маленькая тёмная тень шмыгнула вдоль стены.

— Югле, здесь что-то не так.

Она нахмурилась, явно хотела сказать что-то резкое, но замолчала. Всё же хоть и посланница великой Мяран, а способностями Посредника не обладает.

Я огляделся. Тень больше не появлялась. Но чувство тревоги росло. Как и чувство неопределённости. Как поступить? Остаться на улице и превратиться в ледышку или же войти внутрь дома из снега, но столкнуться нос к носу с неизвестностью.

— Пошли, — тихо, но уверенно повторила Югле и поманила за собой. — Не бойся. К тому же у тебя есть огонь. Да и тут сарай есть. Кстати, теплее, чем дом. Вон, — она указала на каменную пристройку возле дома. — Аяну будет лучше, чем нам.

Я не был уверен, что это сарай, но спорить не стал. Отведя коня и покормив, как следует, всё же вошёл в дом. Внутри, на удивление, не было ни льда, ни снега. Две деревянных лавки, широкий стол, очаг, на стене даже висела шкура медведя. На полу какие-то плетёные светлые дорожки. Разобрать из чего именно я не сумел.

— Надо же, — пробормотал я. — Будто Господин Сон хранит это место.

— Он младший брат Смерти. — Югле уже жевала кусок солонины из прихваченных у Сверре продуктов. — Так что, ничего удивительного.

Я опустился на свободную лавку. И всё же тень мне не понравилась.

Югле смотрела на меня с любопытством:

— Очаг-то разжигать не будем разве?

Я озадачился, глянул на него и пожал плечами:

— Рад бы. Только...

Девушка неожиданно прыснула со смеху. Я оторопело уставился на неё.

— А что смешного-то?

Она глянула на меня и снова покатилась со смеху:

— Ты ещё спроси, где взять огня.

Совершенно не понимая приступа такого дикого веселья, я хмыкнул:

— И где?

Югле перестала хохотать:

— Так, кажется, тут всё сложно. Ну, подумай сам, йенгангер. Малые боги дали тебе искру, вселили её в твоё полумёртвое сердце. Неужели ты решил, что она стала пеплом?

Я нахмурился. Обычно боги, пусть даже малые, не дают что-то просто так. За каждый дар — нужно платить. Искорки помогли мне разобраться с Холодными камнями, а я выполнил их задачу и избавил землю от Повелителей Холода. Но теперь... Теперь никто никому ничего не должен.

Подняв руки, молча глянул на свои пальцы. Югле ничего не говорила. Хмыкнул. По ладоням пробежали лиловые огоньки, и вдруг резко вспыхнули ослепительные пламенем. Я вскрикнул от боли, попытался сбросить огонь, однако он и не подумал гаснуть. Только теперь уже не жёг, а мягко, приятно согревал.

Не веря своим глазам, я, замерев, смотрел на окутавшее кисти пламя: лиловое, пронизанное искрами как огненные аметисты.

— Вот видишь, — шепнула Югле с улыбкой и одобрением, — есть огонь. А ты верить не хочешь.

Ответить было нечего. Я молча встал и подошёл к очагу, лиловые огоньки вспыхнули и кинулись к нему. Миг — в очаге весело заплясал яркий рыжий огонь.

В голове проносились мысли: что происходит? Вроде бы всё по-старому, но я явно меняюсь. Есть хоть и хочется, но не так, как раньше. Усталость накатывает волнами и тут же спадает. Сон. Да, сон ещё нужен. Но если надо, то могу обойтись и без него. Волшебство древних богов держится и не собирается покидать моё тело. Неужели магия бабушки начала... покидать меня? Если так, то скоро я стану йенгангером. Полностью.

Откуда-то раздался шорох. Краем глаза я заметил, как по стене метнулась тень. Но Югле зевнула и потянулась.

— Давай спать, Оларс. Завтра дорога долгая будет. И чем быстрее её пройдём — тем лучше.

Я ещё раз огляделся, но больше ничего не сказал. Сидеть на страже тоже не хотелось. Да и вряд ли мне сумеет навредить тень.

Сон пришёл сразу, стоило только улечься на лавку и закрыть глаза. Кажется, в нём была смеющаяся Рангрид, что протягивала ко мне руки, и улыбающийся Арве с флейтой в руках.

А потом флейта запела. Горько, печально, страшно. О доме из снега на окраине лесной дороги, о жестокой метели и холодном солнце.

Моего плеча коснулись чьи-то пальцы — легкие и сухие — пробежали аккуратно вниз, к локтю. Но продолжала петь флейта — о гордости и гневе, радости и боли. Об охваченном огнем старом доме и новом, что возник на его месте, со стенами из снега да крышею изо льда.