Елизавета. Охота на ведьм (часть 3)

— Коннор — хороший парень, ты будешь с ним счастлива, — сказал он убежденно.

— О как! Значит ты его знаешь? — мое лицо тронула кривая ухмылка, оказывается здесь все давно все за меня решили. Даже Рус. Неожиданно, хотя о чем это я, он обязан думать, прежде всего обо всех оборотнях, а потом уже обо мне.

— Мы учились вместе, я могу о нем сказать только хорошее. Коннор замечательный друг, честный, искренний и внимательный. Есть и у него недостатки, но кто без них?

— Какие? — полюбопытствовала я. Все-таки хоть какая-то информация об этом северном олене.

— Он несколько эксцентричен, но это скорее забавно, чем неприятно. Чувство юмора иногда бывает черным, но шутит он, как правило, над врагами и очень жестоко шутит. А вот то, что считает своим — защищает до последнего. Вообще-то он на редкость обаятельный тип. Чем-то на Матвея похож, но только Мотя брюнет, а этот блондин, как и мы.

О как! Еще одного Матвея, да еще и эксцентричного я не переживу, только от одного вылечилась как тут другой на горизонте нарисовался. Нееет, в лес, только в лес, мчаться в тигриной ипостаси, так чтобы лапы устали, а потом со всей дури в озеро с головой, чтобы никаких мыслей не осталось.

— Я еду обратно, — поставила я в известность сидящих напротив меня мужчин.

— С чего бы это? — удивился дед.

— Я так решила. И потом какая тебе разница? Я обещала этого Коннора встретить — ну так я его встречу, а где я буду до этого момента, мы с тобой не договаривались. Так что я возвращаюсь в лес. Тем более я еще не закончила обучение.

— Хорошо, — дед спокойно посмотрел на меня поверх стакана сока, Рус не вмешивался. — Только Матвей едет с тобой.

— Нет! — взвилась я. Еще только его мне там не хватало.

— Или так, или никак! — отрезал он. — Хочешь провести всю неделю под замком? Так я тебе это быстро организую!

— Чего шумите? — в дверях показался задумчивый Мотя.

— Отвезешь ее в лес и через неделю вернешь обратно, — приказал дед.

— А где я там жить буду? У Ганны же места нет! — возмутился он.

— На сене в сарайчике поспишь, — отмахнулся дед.

— Какой сарай? Какое сено? Вы чего, совсем сдурели? У меня дел невпроворот, чтобы так глупо время тратить, сама вернется!

— Мальчик, ты, кажется, что-то не понял, — прорычал дед глухим вибрирующим басом, от которого у меня мурашки поползли по спине, и захотелось плюхнуться на одно колено и принести вассальную клятву. Своими способностями альфы дед пользовался редко, если уж совсем доведут. Обычно решал вопросы тихо, мирно, предпочитая убеждение и мелкий шантаж, чем приказы правящего.

— Слушаюсь! — Матвея пригнуло чуть ли не к земле и ему не оставалось ничего другого, чем стать в позу подчинения и склонить голову перед сильнейшим.

— Возьмешь палатку и спальник, тетя Зина обеспечит тебя продуктами на неделю, — вмешался Руслан. — За сестру и ее удачное возвращение отвечаешь головой.

— А что случилось? — удивилась я. Поведение родных было не типичным.

— В том то и дело, что пока ничего, но уж слишком оживились маги, да и диких опять видели возле клана ветряных. В любой момент можно ожидать любой пакости. Я клан начинаю переводить на военное положение, усилив патрули на нашей территории и стягивая опытных оборотней, для дрессуры молодняка. Будем надеяться, что время у нас еще есть, — Руслан прошелся по холлу и опять опустился в кресло. — Будь там осторожна.

— Там же ведьм полно, что со мной может случиться? — удивилась я.

— Все что угодно. Именно потому, что там ведьмы я тебя и отпускаю, если бы не они сидеть тебе в четырех стенах до приезда жениха, — на лице Руслана не было и тени улыбки. — Моть, время не ждет, вам еще засветло доехать, собирайся.

Не прошло и минуты, как оборотень умчался выполнять поручение, а я поплелась в комнату за своей сумкой. Значит все еще хуже, чем я думала и клану действительно нужна поддержка шотландских оборотней.

Спустившись вниз, я застала собранного и серьезного Матвея, возле его ног стояло несколько баулов. Тетя Зина как раз выносила еще один, доверху забитый разнообразной снедью.

— Готова? — он посмотрел на меня с раздражением.

— Угу, поехали, — и пошла к машине.

Всю дорогу мы ехали молча, я разглядывала проносившиеся мимо нас поля, леса и села. Мотя зло сопел, но разговаривать даже не пытался. На подъезде к Крюковке все же не выдержал.

— За каким чертом тебя опять понесло в тот лес? — раздраженно спросил он.

— За надом, — я пожала плечами и отвернулась к окну.

Целую минуту стояла тишина, а потом он опять продолжил нудить.

— Вот что тебе дома не сиделось? Я теперь как идиот должен с тобой там провести целую неделю, или ты думаешь, что мне нечем заняться?

— Я тебя ни о чем не просила, ты мог отказаться, — спокойно сказала я.

— Когда альфа приказал? Ты смеешься? — взвился он.

— Что ты от меня хочешь услышать? Что я не хотела, чтобы ты со мной ехал? Поверь — ты последний оборотень, которого я бы попросила об услуге. А выслушивать, как тебе не дали делами заниматься, по крайней мере, смешно, у этих дел какой размер груди? Третий или четвертый? Волосы светлые? Ноги от коренных зубов, только мозги в комплект не включили, да? — начала заводиться я.

— Ты! — Матвей остановил машину на обочине. — А хоть бы и так, ее грудь не чета твоей, минус первой. Да волосы и ноги длинные и она меня не достает идиотскими прихотями, поехать туда, не знаю куда, а главное непонятно зачем!

— Ага, максимум, на что ее хватает, устроить очередной ювелирный разврат, стребовав с тебя колечко вот с такусеньким брульянтиком! — съехидничала я, показав размер камушка с ноготь большого пальца.

— Лучше уж так! — припечатал он. — Чем быть такой дикой оторвой как ты!

Да, так меня еще никто не называл, а услышать это от Моти, которого я считала больше чем другом, было вдвойне обидно. Я отвернулась к окну, постаравшись скрыть злые слезы, но кажется, ничего не получилось. Матвей взял мое лицо в руки и развернул к себе, я попыталась вырваться, но он не дал.

— Маленькая, прости меня, я дурак, — покаялся он, вытирая пальцами мои слезы, я только опустила глаза, не желая на него смотреть. — Лизонька, я, правда, не хотел, прости маленькая.

А потом он начал сцеловывать слезы с моих щек, продвигаясь к губам. Он лизнул уголок моих губ, собирая соленую влагу, а потом припал к ним и углубил поцелуй, все крепче и крепче прижимая меня к себе. До хруста в костях, до спертого дыхания, до кружащейся от урагана чувств головы. Он пил меня, заставляя теряться в нем и тянуться к нему всей душой. Матвей всколыхнул давно осевший пепел чувств, разжигая тлеющие угли и превращая их в пожар. И если бы он сам не остановился, тяжело переводя дыхание, я не знаю, до чего бы мы дошли. Оказывается, я до сих пор не способна ему сопротивляться.

— Вот так-то лучше! — прошептал он мне в губы и наградил такой по-мужски снисходительной улыбкой, что меня будто холодной водой окатило.

— Это что сейчас было? — шепнула я.

— Ммм, а что не понравилось? — на меня смотрели его плутоватые глаза.

— Я тебя о другом спрашиваю, — вздохнула я судорожно. — Моть, ты чего ко мне полез?

— А тебе не приходит в голову, что ты мне нравишься? — его губы тронула легкая улыбка.

— Нет, не приходит, ты же сам сказал, что у меня минус первый, а я так понимаю, со впуклыми барышнями ты дела не имеешь. Тебе же подавай выпуклых во всех нужных местах. Я под твой идеал не подхожу. Тогда, какого черта ты ко мне лезешь? — рыкнула я под конец.

— Лиз, еще раз прости, за то, что я тут наговорил, — покаялся Мотя. — Все у тебя с фигурой нормально. И не минус первый, а приличный второй, я бы даже сказал два с плюсом, — и протянул конечность, чтобы произвести экспертную оценку, чтобы знать наверняка, каково оно будет в руке.

— Руки убрал, — взвилась я. — Мы долго еще тут прохлаждаться будем?

— Едем-едем, — он поднял руки в примиряющем жесте и вырулил на дорогу.

Через полчаса мы въезжали на двор к Ганне. Она стояла возле дверей и с тревогой переводила взгляд с меня на Матвея.

— Как съездила? — спросила она, игнорируя оборотня.

— Нормально, Ань давай потом поговорим, дорога была тяжелая, помыться бы. Да, Мотя останется с нами на неделю, — огорошила я ее.

— А куда я его дену? — изумилась Ганна. — Хата то не резиновая.

— Он с собой палатку и спальник взял, переночует сегодня так, а если захочет, отправится в Крюковку к Настасье, она найдет, где его пристроить.

После моих слов оборотень значительно повеселел. Все-таки ночевка в палатке с комарами его не сильно вдохновляла.

— С Настасьей не получится, — вздохнул он тяжело. — Мне велено тебя охранять, а оттуда я не смогу ничего сделать в случае опасности.

— Да ладно вам, — махнула на нас рукой Ганна. — Шо мы ему места в хате не найдем? Ну, поспит на лавке, чай не девица на перинах нежиться. Ладно, тяните Ваши торбы до хаты, щаз вечерять будем.

После сытного ужина, мы разбрелись кто куда. Мотя пошел исследовать периметр на предмет наличия вражеских лазутчиков, Анька поплелась готовить ему спальное место, а я отсыпаться. Что-то в последнее время нервы ни к черту, то сплю, то психую.

А ночью опять приснился этот сон. Я вишу в серебряных оковах, оставляющих на моей коже болезненные ожоги. Рядом в антимагических висит Анна, свет факелов бросает блики на воду в миске и позволяет рассмотреть не только прелую солому на полу, но и толщину решеток. Да, кто-то позаботился, чтобы нас надежно спрятать в этом месте.

— Это сон, это всего лишь сон, — твержу я себе, силясь выбраться из оков. Потом на минуту затихаю, пораженная догадкой, что вырываться нужно не физическим телом, нужно попробовать выбраться духом и рассмотреть тут все получше, чтобы знать к чему быть готовой.

С первого раза не получилось, что-то мешало отделиться от тела, тянуло в низ, отвлекало. Но я удвоила концентрацию, страстно желая, чтобы этот кошмар поскорее закончился. А это произойдет только в одном случае, если я им стану управлять, а не он мной. Прошло некоторое время пока у меня получилось отделиться от своей оболочки и всплыть духом под потолок камеры. С этого места все виделось не так, все предметы были раскрашены в разные цвета, неся отпечатки аур людей, которые к ним прикасались и, имея собственные ауры, как у антимагических и серебряных оков. Кстати, кроме них камеру опутывала сеть заклинаний воздушной стихии, с вкраплениями магии огня. Значит, так просто нам отсюда не выбраться. Но мне-духу как раз ничего не мешает это сделать. Я проскользнула сквозь решетку в коридор и полетела вдоль камер. Кроме нас двоих здесь никого не было. На выходе стояли массивные деревянные двери, искрящиеся защитными заклинаниями и несколькими ловушками огненной стихии. Я некоторое время повисела возле них и, уже было решила возвращаться, как увидела, что заклинания сняты и в дверях поворачивается ключ. Я замерла на месте, боясь невольным движением привлечь к себе внимание входящего. Это был мужчина: высокий, статный, прекрасный и искушающий как грех. В его глазах горело пламя, а на устах играла ироническая улыбка. Меня как магнитом потянуло к нему. Хотелось обнять, прижаться, быть его рабой, служить и угождать господину за один ласковый взгляд, за улыбку, за мимолетную тень от ресниц, которая упадет на меня. Вот это-то и отрезвило. Демон! Господи, как?

— Как мило, — мурлыкнул он, всматриваясь мне в глаза и вынимая душу взглядом. — Оборотень со способностями видящей. Давно я такого не встречал. Ну, милая, не бойся, нам будет хорошо с тобой.

Он протянул ко мне руки, в попытке обнять, но тут меня выбросило из сна. Я сидела на постели в мокрой сорочке и задыхалась от пережитого ужаса. И что теперь делать? Подземелье было слишком сильно пропитано защитной магией ветра. Хоть это и странно. Лучшие защитные заклинания у земляных, особенно они эффективны в подземельях, напрямую завязываясь на стихию. Но здесь я их не увидела. Только воздух и огонь, да еще в таком диком соединении. Нужно сказать, что первое, что меня научила делать Аня, это видеть ауры живых и неживых предметов, различая вязь плетений, для понимания к какой стихии они относятся и чего мне от них ждать. Не скажу, что эта наука далась мне легко, совсем наоборот. Но вот уже несколько месяцев как я в состоянии хотя бы понять, с чем имею дело. А то, что я видела, пахло дурно, да еще и демон. А это уже ни в какие ворота не лезет. Нужно предупредить клан, что в будущей стычке у одной из сторон припрятан джокер, да еще какой.

Глава 3.

Как ни странно утро началось замечательно, не смотря на приснившееся ночью. При свете дня я уже не была так уверена, что то, что я увидела, было видением, а не обычным кошмаром, навеянным событиями последних дней. Но перед тем как рассказывать обо всем Аньке, я решила устроить утреннюю пробежку, размять косточки и выветрить из головы липкую муть сна. Я быстро оборотилась и выскочила со двора. Охранничек, который должен был за мной следить, все еще спал и в ус не дул, хотя было уже не меньше десяти часов утра.

Под лапами мягко пружинила трава, одуряющее пахло разнотравьем, в некоторых затемненных местах леса еще лежала утренняя роса, но я старалась туда не соваться, благополучно оббегая их стороной. Ветер в лицо и бег. Бег до звона в ушах, до ломоты в лапах, до темных пятен в глазах, только так, только на грани сил, возможностей, желания. Только это дает почувствовать себя живой, частью этого леса и не самой худшей, не самой слабой.

На подлете к озеру пришлось притормозить из-за доносившихся оттуда криков. Я упала на живот и подползла поближе, чтобы рассмотреть, что же происходит. А происходило там следующее. Маланья, дочь водяного, вовсю ругалась со своей матушкой, возле их ног копошился малыш, ровесник наших двойняшек.

— Мамо, та шо вы кажете? Як це не кормить мого Дрюню кровю, он вомпёр! Он с измальства ничо другое не ест! Яке молоко? Он мене усю грудь згрызе своими зубьями! — вещала Маланья на все озеро.

— Який мой онук вомпёр? У него жабры есть? Есть! У воде чувствует себя як настоящий головастик! Разиш так вомпёры плавають? Не плавають! Э, дурында, ты шо ёму у рот свой палец суешь? Люди добрые! — заголосила мадам водяная. — Та шо это деется на белом свете! Мамка заместо титьки дитю у рот палец суеть! НЕМЫТЫЙ! З микробами! Ты б ёму ще ногу дала! А ну, унучек, кинь каку, кидай, я тебе говорю.

Водяная взяла на руки визжащего малыша и попыталась отобрать у него мамкину конечность, не получилось. Дрюня устроил такой ор, что на это представление сбежалась посмотреть вся местная нечисть. Естественно тут был водяной, все русалки, леший, даже кикимора из болотца вылезла. И естественно отец голосистого чуда — вампир Ник, который до этого мирно удил рыбу на озере, недалеко от ругающейся парочки.

— Шо за крики? — водяной грозно уставился на супружницу и задвигал бровями.

— Ота дура моему унуку дает уместо титьки палец! — водяная обвиняющее ткнула пальцем в дочь, державшую на руках притихшего малявку, который с любопытством гурмана рассматривал в кого бы еще вцепиться. Народ начал от него понемногу отодвигаться.