Зомбаки Омска

— Опа... — ошеломленно сказал оперативник, глядя ему за спину.

Капитан развернулся и увидел кошмар наяву. На полицейских, конвоировавших задержанных к автозаку, молча неслась толпа.

3.

— Стоять! — раздался дикий крик автоматчика, воздух полоснула очередь. И никакой реакции, толпа перла вперед все так же молча. Это было по-настоящему страшно. Капитан обострившимся зрением увидел в первых рядах нападающих и женщин тоже. Таких же молчаливых, таких же решительных.

Дальнейшее сплелось в один пестрый малоразличимый клубок. Их били, тянули, рвали и грызли, они отбивались, отпинывались, огрызались, уворачивались и отступали в ангар. Вроде бы их пытались растащить поодиночке, а они отчаянно сопротивлялись... Если честно, капитана спасло юношеское увлечение футболом. В результате он здорово и на всю жизнь научился пинаться, уворачиваться и быстро бегать зигзагами — и вот пригодилось.

Грохнула стальная дверь — и словно отрезало. Капитан и один из ободранных оперативников по эту сторону, все остальные снаружи по ту. И тишина.

— ... И мертвые с косами стоят... — пробормотал побелевшими губами оперативник. — Нафиг. Я так не играю. Или дайте разрешение на применение боевого, или я так не играю!

— Футболист? — поинтересовался капитан Кузнецов с одышкой. — Здоровски уворачиваешься.

— Не, баскетбол, — признался оперативник и вытер пот.

— Тоже нехило.

— А что так тихо? — прошептал оперативник и кивнул на дверь.

Капитан прислушался. Пожал плечами, подошел, открыл, выглянул наружу... и озадаченно присвистнул.

Двор оптовой базы был пуст. Там и тут виднелись клочки разорванной одежды, валялся на боку перевернутый автозак. И — ни автоматчиков, ни задержанных, ни второго оперативника, ни даже водителя. Ни кусков их тел. Только большая толпа людей, уходящая куда-то по заброшенной железнодорожной ветке меж складов. Капитан четко разглядел среди уходящих женщину, которая совсем недавно била его сумкой по голове. Сейчас она оглядывала сумку на ходу и огорченно всплескивала руками. Надо же, порвалась, какое горе. Мирная, нереально мирная картина. Идут себе рабочие с ночной смены, весело переговариваются, женщины о чем-то своем судачат...

— Будем отбивать ребят? — очень неуверенно спросил оперативник. — Шмальнуть из табельного и, воспользовавшись паникой...

— Замучаешься комиссии объяснять раневой канал со спины на дистанции под полсотни метров, — хмуро заметил капитан. — И вряд ли они запаникуют. Скорее развернутся и снова попробуют порвать зубами горло. Ухо они тебе уже прокусили.

Оперативник вспомнил и содрогнулся.

— Тогда прокрадываемся к воротам и рывок на тыщу! — предложил он другой вариант. — А там на магистрали тормозим любую машину...

— Бегаешь? — догадался капитан.

— Первый взрослый. А что, есть претензии?

— Да нормально всё, всяко лучше помогает, чем самбо. Но у меня вариант проще. Сейчас мы спокойно выходим за ворота, а там на стоянке моя машина. Надеюсь, стоит, а не лежит. Что она служебная, на ней не написано. Не должны ж они переворачивать все машины подряд?

— А кто их знает, чего они должны, а чего нет, — пробормотал оперативник и затравленно огляделся. — И вообще — кто такие ОНИ? И чего им надо? И сколько их? Как-то они вынырнули неожиданно, ничего же не было, и вдруг бах! И организованность у них откуда-то, и массовость, и скорость оперативной реакции — обзавидуешься!

Капитан оценил разумность вопросов оперативника и подумал, что неплохо бы такого работника заиметь в оперативный штаб по чрезвычайной ситуации. Что таковой придется создавать, он уже не сомневался.

Они спокойно и без происшествий добрались до стоянки. Запрыгнули в машину — оперативник тихо ойкнул, когда приземлился задницей на автомат под курткой — и рванули. И только тогда облегченно выдохнули. Машина вообще дарит горожанину чувство некой защищенности. Ложной, между прочим, в чем им вскоре пришлось убедиться.

Они продирались через Старый Кировск с его дебильными односторонними движениями и настороженно поглядывали по сторонам. И потихоньку охреневали. Город поражал каким-то благостным миролюбием. Шли по своим делам или от безделья разные люди, бомжи и запойные тащились с утра пораньше в поисках, где бы налили, работали магазины, молодежь шагала, отключившись от мира в своих наушниках... И ни шума, ни крика. Но ведь вот же, за углом, совсем недавно такие же точно люди рвались вперед в едином порыве перегрызть офицерам горло! Блин... или не было ничего, привиделось?!

Капитан искоса глянул на прокушенное ухо оперативника, чтоб убедиться — нет, не привиделось. И оперативник подарил ему такой же внимательный взгляд.

— Кстати, Арсений, — сказал оперативник, чтоб как-то нарушить тишину.

— Арсен?

— Да ну тебя! — обиделся оперативник. — Еще добавь, что Аваков! Арсений я!

— Достали шуточками? — миролюбиво хмыкнул капитан. — Понимаю. Вообще-то очень похож. А я Николай. Николай Кузнецов. И ничего, живу и не плачу.

— Николай Кузнецов — и в ФСБ? — поморщился Арсений. — Представляю. "Господин гениальный диверсант" — самое безобидное обращение, да?

— Правильно представляешь. Но еще и лично удостоверишься — ты сейчас со мной в управление, будешь от полиции свидетельствовать. А потом и в оперштабе работать, ты мне подходишь. Только как-то бы побыстрее...

И капитан, не задумываясь, достал мигалку со звучком, одним движением нашлепнул снаружи на крышу и включил. Вообще таких мигалок по штату не предусматривалось, но в ФСБ следили за веяниями мировой моды и вовремя обзавелись.

Тут оно и произошло.

— Ы-ы! — Арсений засипел, словно его ухватили за горло, и с ужасом уставился вперед.

А впереди две машины резко вильнули и заблокировали полосы. Капитан с матом затормозил. Тут же сзади их машину подпер внушительный внедорожник. И в то же мгновение с тротуара к ним бросилась злобная разнородная толпа. Впереди всех — несколько подростков в наушниках, лица по-прежнему отрешенные и словно мертвые, и это было реально страшно.

Попались, мгновенно понял капитан и рванулся на выход. Тут не до автомата, жизнь бы спасти! Оперативник понял то же самое еще раньше...

Они вырвались дорогой ценой. И порванная одежда да по второму разу прокушенное ухо Арсения в этой цене составляли малую часть. Издалека они с бессильной злобой смотрели, как переворачивают и уродуют их прекрасную, дорогую машину! А за ними самими особо и не гнались. Так, пугнули, отогнали подальше и на том успокоились.

Капитан Кузнецов поправил сбившуюся от бега одежду. Проверил, не обронил ли на бегу заветные комитетские корочки. И подвел первоначальные итоги.

Их обыграли. Прямо под носом ФСБ возникла, окрепла, проросла горизонтальными связями неизвестная (Сепаратистская? Террористическая? Экстремистская?!) организация, а они и проморгали! И даже сейчас, после столкновения с ней, неизвестны были ни ее цель, ни состав, ни руководство, ни даже принципы организации. Сильны, сволочи, с ненавистью признал капитан. Как они их проследили и зажали — обзавидуешься!

— А ведь наши начальнички что-то знали! — зло плюнул Арсений. — Никого в управлении нет, все в отпусках, словно сговорились!

Капитан вздрогнул от неприятного предчувствия. Знали... сговорились... в отпусках. Так ведь и в ФСБ то же самое!

— Ничего, прорвемся! — процедил он. — Арсен, ты со мной или как?

— С тобой, — твердо сказал оперативник. — До конца. Я, знаешь ли, в полицию не только за деньгами пришел! Мне за державу обидно! И я не Арсен, а Арсений.

— А я Николай, — улыбнулся капитан.

Первую проверку на психологическую совместимость полицейский прошел, и на душе стало легко и спокойно. Не все потеряно, когда в полиции есть такие люди!

Два офицера дружно зашагали к областному управлению ФСБ с твердой решимостью разобраться и покончить с той напастью, что захватила город. Путь их был неблизок. Это на машине центр и Старый Кировск рядом, а пешком — ого-го! Правда, ездили автобусы, но после инцидента с машиной запрыгнуть в автобус они не рискнули.

4

— Внушительное здание! — уважительно сказал Арсений. — Давит. Как-то не предполагал, что по собственной воле да сюда, да не в наручниках...

Капитан Кузнецов помрачнел, и вовсе не из-за надоевших шуточек по его месту службы. Внешний пост охраны. С ним предстояло очень, очень неприятное объяснение. Автомат ему они выдали? Выдали. А он его, как настоящий русский, просрал. Причем сразу, опять же как настоящий русский. Утешало только то, что выдали не под роспись. То есть — обе стороны вляпались, значит, хотя бы издевательских улыбочек не будет, а будет отчаянное совместное соображалово, как разрулить катастрофу.

— Лейтенант, я там... это... — неловко начал он.

— Без автомата вернулись, товарищ капитан? — участливо спросил лейтенант-охранник.

— Ага.

— Третий, — в непонятно какую очередь занес его лейтенант и замахал рукой дежурной машине.

— В смысле? — сухо спросил Кузнецов.

Вина виной, но насмешки, даже замаскированные, от какой-то там охраны он терпеть не намеревался. Ни сейчас, ни впредь. Потому что он работал в комфорте вон там, в главном корпусе. А этот торчал под дождем и снегом, солнцем и ветром тут, на служебной автомобильной парковке. Несопоставимые охотничьи угодья, так сказать.

— Вы третий вернулись без оружия, — пояснил лейтенант без улыбки. — Ничего страшного, сейчас вернем. Говорите адрес. Оно, скорее всего, там и валяется.

Капитан открыл было рот... и закрыл. Странно, дико, но ведь логично! Взять в руки автоматическое оружие гражданскому — это как подписать приказ на свое уничтожение. Вооруженных автоматикой снайпера ликвидируют сразу, по умолчанию. Тут сто раз подумаешь, стоит ли ручки тянуть к смертоносной игрушке.

— Логично! — сказал стоящий сбоку Арсений. — А вот на машину уже не распространяется. Лейтенант, попроси бойцов, пусть они сразу и эвакуатор организуют!

— Само собой, — пробормотал лейтенант, козырнул для проформы и отошел организовывать подчиненных.

— Само собой... — задумчиво пробормотал Кузнецов. — Слышь, Арсен, а ведь он ни разу не боится отправлять бойцов за оружием и машиной. Вон всего пару человек озадачил.

— А чего бояться? — пожал плечами Арсений. — Ну полицейские, ну машину эвакуируют, что такого? Бойцы своим делом заняты, всем понятно. Полиция, когда делом занята, народом очень даже уважаема.

И Арсений замер, сообразив, что именно он брякнул. Кузнецов подарил ему злой взгляд. Заняты делом они, ну надо же... заняты делом! И поэтому полицейских не трогают! А они, получается, не делом заняты были, а так, херней страдали?! Гнев поднялся изнутри и затопил сердце. Ну, он сейчас всем покажет, делом он занят или нет!

— Идем! — решительно подтолкнул он полицейского и быстрым шагом направился к своему кабинету.

— Ого! — сказал он, как только переступил порог.

Вообще-то капитан был очень сдержанным в проявлении чувств, таких в ФСБ отбирали специально и потом эту сдержанность всячески поддерживали и культивировали, но что еще сказать, если под глазом у капитана из второго отдела красовался великолепный фингал, а лицо капитана из шестого отдела привлекало внимание резкой несимметричностью? То есть офицеров ФСБ хорошенько отдубасили! Офицеров самой ФСБ?! Тут не только заогокаешь, тут материться начнешь!

— А ты, похоже, увернулся? — завистливо оценил капитан из "шестерки". — Чем занимаешься, боксом?

— Футболом, — рассеянно ответил Кузнецов. — Фуфло полное ваш бокс, когда толпой метелят...

Он устало опустился на стул и кивком указал полицейскому на место рядом с собой. Вопрос о личной подготовке вообще-то тянул на гостайну третьей категории, но не до мелочей, когда офицерам ФСБ морды бьют!

На полицейского вопросительно и враждебно уставились практически все. Только пухленький прапорщик смотрел благожелательно, но от его благожелательности даже у Кузнецова холодок по спине прокатился.

— Арсений — полноправный член оперативного штаба, представитель от полицаев, моя креатура, — сразу пресек он межведомственные разборки и возможную стрельбу в помещении. — Работаем, ребята. Малюем картину маслом, "Обстановка в городе" называется. "Двойка", начинай ты, остальные подпеваем по необходимости.

И работа началась, четкая и конкретная, как оно всегда и бывает, когда делом заняты непосредственные исполнители. Капитан Кузнецов слушал, добавлял мазков в общую картину краткими репликами и все чаще озадаченно покусывал нижнюю губу, была у него такая паразитная привычка при столкновении с неразрешимыми задачами, даже в высшей школе ФСБ от нее не смогли отучить, потому и в оперативники не взяли, кстати, не совсем себя умеет контролировать...

— Достаточно, — прервал он, как только заметил, что докладчики стали повторяться. — Достаточно. Угу. Если кратко, то что мы имеем на картине?

Капитаны обратились в слух. Кузнецов обвел их серьезным взглядом.

— На картине мы не имеем ничего! — четко произнес он. — То есть там много чего интересного художникам, но мы-то — ФСБ! Нас интересует что? Кто замышляет против государства — раз! Чего они добиваются — два! И кто их руководители — три! Но ничего этого в картине маслом нет!

— М-да, неприятная ситуация, — пробормотал капитан из "двойки" и осторожно потрогал фингал. — Происходят массовые беспорядки, офицерам госбезопасности оказывают организованное сопротивление — и ни одного следа. Роботы в сетях не выделили специфической активности, фильтры чистые, билинг и прослушка с мест происшествия фиксируют исключительно бытовые разговоры, видеонаблюдение отражает обычную городскую жизнь... даже личное участие никакой ценной информации не дало! Молча налетели, молча набили морду и разошлись! Ни команды, ни руководящего жеста, ни программных лозунгов и выкриков...

— Но хоть что-то ты можешь сказать? — не выдержал капитан из "семерки". — Какое настроение хотя бы у нападавших? Это и без слов иногда чувствуется!

— А знаешь, — озадаченно сказал капитан из "двойки" и снова потрогал фингал, — действительно чувствовалось! Но как-то очень странно! Вот... словно сделали нужное дело и разошлись удовлетворенными! Ну и как тебе?

— А ты что скажешь? — спросил капитан из "семерки" у Кузнецова.

Кузнецов вспомнил, как огорченно всплескивала руками женщина, разглядывая порванную об голову офицера сумку, и невольно передернул плечами.

— Нет, ребята, куда-то мы не туда пошли! — решительно сказал он. — Впечатления — это интересно психопатологам, но они нам ничего не дают. Где-то мы пропустили нужный поворотик!

— Понятно, — скучным голосом бросил капитан из "тройки". — Плохо сработали. Будем исправляться.

Кузнецов поморщился. Нет, то, что сказал коллега из "тройки", звучало практически на каждом совещании, только по раздельности: "плохо сработали" говорил обычно полковник, а "будем исправляться" вякали все капитаны хором, и он сам в том числе, но...

— Мы хорошо сработали! — твердо сказал Кузнецов. — И если не обнаружили следов организации, значит, ее просто нет. В привычном нам виде — точно нет. Уж что-что, а "цветных" организаторов мы вычислять научились, и вообще большая их часть — наши внештатники... Нет, тут что-то другое. Непривычное. Давайте соображать в разных направлениях. Допускаю самые дикие мысли.