|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
1.
Для начала: все, что вы знаете о зомби — вранье. Идея о мертвецах, которые бегают с целью сожрать людей, не выдерживает критики. Даже с позиции школьных знаний. Как мертвецы могут бегать? Откуда энергия, если биохимические процессы в них остановились? Есть ответ? Нет ответа, двойка вам. Следовательно, зомби — живые, иначе никак. При условии, что они существуют. Или вот — почему именно людей? Есть ответ? Нет ответа. Кол в дневник, пусть даже электронный. Кушать хочется, потому и гоняются за людьми? Так люди не самая доступная пища. Люди, как известно из школьного курса, на вершине пищевой пирамиды. Мы сами кого хочешь сожрем. Еще люди убегают, отбиваются, прячутся. Тогда как зайди на любую коровью ферму — нажрешься без проблем. Будь уверен, корова в тебя не пальнет из помповика. Хочешь — молока, сорок литров средний удой, хватит утолить голод или нет? И ресурс возобновляемый — сегодня ведерко выпил, и завтра ведерко, не забывай только коровку кормить. Молоко жидкое? Сварить творог или сыр не проблема. Сильно кровожадный? Так мяса в каждой корове за триста кг, и отличного мяса, не то что в людях. Не нравится запах на фермах? В любом городе есть магазины, продуктовые склады, базы... тогда почему — людей? Есть ответ? На этот раз есть. Зомби ненавидят людей и охотятся целенаправленно. Но тогда они не безмозглые, а очень, очень разумные, если имеют чувства, умеют ставить цели и побеждают представителей вершины пищевой пирамиды. Тоже разумных в большинстве своем, между прочим. Вот так-то. Несколько несложных рассуждений, и от легенды о безмозглых зомби не осталось ничего. Живые они, оказывается, и очень умные. Ну, если существуют. А все, что люди напридумывали о зомби — вранье.
Я же постараюсь рассказать историю омских зомбаков абсолютно правдиво, на научной основе.
Почему — омских? Ну, наш город по всей России славится как жопа мира, где еще зародиться зомбакам? Только у нас. Разбитые дороги у нас, мусорные свалки на улицах у нас, ядовитый воздух у нас, феноменально грязный Иртыш тоже у нас и самый большой отток населения у нас — значит, и зомбаки у нас. И это еще не упомянуты самые низкие по региону зарплаты — зомбаки только из-за этого запросто могут расплодиться. На омские зарплаты, ежели посчитать, только зомбаки и могут выжить!
А собственно саму историю можно начать с того, что одного из действующих персонажей вызвали в ФСБ. Это при том, что он не напрашивался. В смысле, на демонстрациях не орал, окон в администрации не бил, к беспорядкам не призывал и секреты за границу не продавал. Обычный такой вредный старикашка на пенсии. Понятно, что от наших пенсий можно взбеситься, но он как раз сдерживался. В Омске народ вообще сдержанный, ко всему привычный, и старикашка не был исключением. И вдруг — в ФСБ. Очень необычное, многозначительное событие, подходящее для начала серьезной истории. Тут поневоле запаникуешь, ибо серьезная история для простого человека заканчивается тюрьмой. Как минимум.
Он, кстати, не паниковал. За последний год он дважды побывал в реанимации и один раз на том свете, пусть мимоходом, на пару минут, но тем не менее — так чего ему бояться? ФСБ, что ли? Не смешите его тапочки. Кстати, в тапочках и поехал, очень удобная обувь.
В ФСБ... кто-нибудь представляет, что такое управление ФСБ? Это мрачное огромное здание, внутри длинные коридоры и много-много кабинетов, где сидят сотрудники и ловят шпионов. Еще там есть конференц-зал для торжественных собраний и столовая для ежедневных, но об этом из посторонних мало кто знает, а в подвале внутренняя тюрьма ФСБ, но об этом знает еще меньше людей — только те, кто сидят, и те, кто охраняют.
В общем, очень торжественно, мрачно и страшно.
Да, а стульев в коридорах нет. Собственно, зачем? Кто хочет сидеть, так в подвале имеется специально оборудованное место для долгой отсидки.
Наш персонаж проторчал у дверей нужного кабинета больше часа. Наверно, проверяли, свалится в обморок от усталости или нет. Он бы, может, и свалился, да вовремя догадался сесть прямо на пол у стены. И сразу стало легче. И суставы не так ноют, и сердце не колотится. А что возмущаются и требуют встать — так он сюда не напрашивался. Можно просто закрыть глаза и не слушать. В результате его быстро пригласили в кабинет, чтоб не осквернял своим видом строгую прямизну служебных коридоров.
В кабинете товарищ в форме, но без знаков различия наконец освободился от ловли очередного шпиона и потребовал со старикашки паспортные данные. Сначала он хотел выдать, но потом подумал — какого черта? Тут что, не знают, кого вызвали повесткой? Не смешите тапочки! Так что прикрыл глаза и решил не отвечать на идиотские вопросы. Тактика, в стенах ФСБ вообще-то опасная. И в стенах полиции тоже опасная. Силовики не понимают, когда им не подчиняются. Но старик устал, обозлился, и ему было пофиг, все равно скоро помирать. В результате через дюжину минут ситуация вплотную приблизилась к знакомству с внутренней тюрьмой. По крайней мере, товарищ без знаков различия твердо обещал. Но тут вошел высокий улыбчивый капитан, и ситуация волшебным образом изменилась. Товарищ без знаков различия испарился, якобы кофе попить, капитан за него извинился, мол, служба накладывает, профдеформация, а тюрьма — это шутка такая, тюрьмы в подвале вообще нет, слухи и сплетни времен кровавой Чека.
После чего капитан с милой улыбкой спросил у старикашки имя и фамилию. То есть паспортные данные. Старик в ответ только вздохнул.
— Ну что вы как ребенок! — укоризненно сказал капитан. — Ну, положено у нас так, понимаете?
— Я сюда не напрашивался, — сказал старик и замолчал.
Капитан вздохнул. Еще вздохнул.
— Ладно, Семен Евгеньевич, вызвали мы вас вот по какому поводу. Вы ведь пишете фантастику?
Старик прикрыл глаза.
— ... значит, пишете фантастику. То есть выдумки. Как вы объясните тот факт, что более восьмидесяти процентов из написанного вами либо имеет реальные аналоги в жизни, подпадающие под категорию государственной тайны, либо исполнится в ближайшем будущем с шансами, близкими к ста процентам — и тоже из разряда государственных тайн? Подумайте хорошенько, потому что статья за разглашение гостайны очень серьезная, там сроки начинаются от пятнадцати лет. Итак?
Старик действительно хорошенько подумал. Восемьдесят процентов попадания в гостайну — это действительно фантастика! Только он такую не писал, он писал обычную, так называемую социальную фантастику. То есть о проблемах общества будущего. Ну какие там гостайны? Общества будущего еще самого как явления нет, и не факт, что будет!
— Только на нашем интернет-ресурсе публикуются более тридцати тысяч авторов, — заметил в результате он. — И вы это все читаете? Да ну. Не смешите мои тапочки. Какая падла нашла в моих книгах якобы гостайны и настучала? Вот у нее и спросите.
— Мы спрашиваем у вас. Пишете вы, и отвечать вам.
Капитан смотрел с прежней милой улыбкой, но в голосе отдаленно прозвенела сталь наручников.
— А мне нечего сказать. Я к гостайнам не допущен. Следовательно, в моих книгах их нет.
— Тем не менее...
Старик снова прикрыл глаза.
Через сорок минут ситуация подошла вплотную к опасной черте, и внутренняя тюрьма ФСБ, которая выдумки и страшилка времен Чека, явственно замаячила сквозь перекрытия. И товарищ в форме, но без знаков различия, напился кофе и вернулся. Этак многообещающе. Вроде пухленький такой, личико ангельское, а приглядишься и содрогнешься.
Старик открыл глаза и недоверчиво уставился на дверь. Примерную схему он уловил. Беседа зашла в тупик. Из тупика как-то надо выходить? Надо. Тут или тюрьма, или зайдет еще один добрый начальник. Но в тюрьму его могли б и без разговоров... И что, его считают настолько тупым, что повторят схему "добрый и злой следователи"? Да ну, это ж ФСБ, профессионалы...
В кабинет вошел полковник, атмосфера мгновенно поменялась, словно включили мощный кондиционер. Старик изумленно покачал головой. Вот тебе и профессионалы!
— Молчит? — весело спросил полковник.
— Утверждает, что нечего сказать, — хмыкнул капитан.
Полковник принял задумчивый вид, и у него это неплохо получилось.
— По фактам нечего, да, а предположения? Семен Евгеньевич, оцените ваши способности прогнозиста как писатель-фантаст!
— А иначе в тюрьму закатаете?
— Вы разглашаете гостайны, а это статья.
И в голосе веселого полковника звякнула сталь замков внутренней тюрьмы ФСБ. И фиг докажешь такому, что никаких гостайн в книгах нет и быть не может, это же фантастика! Если ФСБ что-то надо, они найдут.
Старик хотел уже сказать, что, мол, ну и ладно, закатывайте, характер у него был действительно вредный и упрямый... но взыграла гордость фантаста. Люди готовы слушать его идеи, это ли не слава?! Пусть на пять минут, но побыть пророком!
— Думаю, в основе лежит процесс увеличения населения Земли. Причем — грамотного населения. Совокупные знания людей, если вы не в курсе, представляют оболочку вокруг планеты вроде атмосферы...
— Вернадский! — сказал полковник и довольно прищелкнул пальцами. — Ноосфера. Старая и ничем не подтвержденная теория. Аппаратно не фиксируется, в косвенных признаках не проявляется — следовательно, не существует.
— Если глаза закрыть медалями, а уши заткнуть погонами, то, конечно, никак не проявляется! — ядовито огрызнулся старик. — А все увеличивающееся единодушие людей по самым разным вопросам — это что, по-вашему? А прогрессирующее единообразие? Массы людей из совершенно разных социальных слоев все больше начинают думать, во-первых, упрощенно, а во-вторых, одинаково! Что это, если не проявление связующих и объединяющих свойств ноосферы?!
— Возросший профессионализм рекламщиков, вот что! — отрезал полковник.
— Продолжайте в том же духе, — угрюмо пробормотал Семен Евгеньевич. — Но когда согласованное мышление масс прыгнет на качественно новый уровень, не говорите, что вас не предупреждали.
Пророческий запал иссяк так же неожиданно, как появился, и теперь старик хотел домой и спать.
— Значит, единодушие, однообразность и упрощенность мышления, — миролюбиво сказал полковник. — А еще что? Вы продолжайте, не стесняйтесь, нам действительно интересно. А что возражаем слегка, так это нормально! Итак?
— Люди в массе изменяются, — неохотно сказал Семен Евгеньевич. — В нашем городе это особенно заметно. Ноосфера аккумулирует мечты, стремления и постепенно приводит людей как бы к общему знаменателю. Думаю, это автоматический процесс, без участия разума. Есть усредненные представления людей о желательных человеческих качествах, они воздействуют на подсознание, и потихоньку идут изменения. Пока что потихоньку. Если отбросить по законам матстатистики крайние значения, получим довольно примитивный набор: мужчины желают отвязаться от влечения к женщинам, задрали всех бабские манипуляции и шантаж сексом, женщины, как ни странно, желают того же, и все вместе желают себе крепкого здоровья и долгих лет жизни. И, собственно, это всё. Изменения пока что постепенные, но, например, охлаждение к противоположному полу прогрессирует очень заметно и уже сказывается на демографии...
— Интересные предположения, — нейтрально улыбнулся полковник. — То есть — люди превращаются в кого-то? А мы не замечаем? Вы это утверждаете? Я правильно понял?
— Изменяются в пределах физиологических возможностей человеческих организмов, — устало поправил старик. — Ноосфера, даже вкупе с человечеством, физические законы мира менять неспособна, поэтому внешне изменения незаметны, зато внутри...
— То есть показать прямо сейчас монстров не можете? — поскучнел полковник. — М-да, действительно писатель-фантаст... Знаете что, Семен Евгеньевич? Мы больше не будем вас отвлекать, а вы возвращайтесь домой и там не спеша, обстоятельно все свои догадки изложите на бумаге. А мы потом ознакомимся. Договорились?
— Договорились, — буркнул старик и отвернулся. — А то, что потом будет поздно — когда это и кого в нашей стране волновало?..
— Вот и замечательно! — нетерпеливо перебил полковник. — Но — не будем вас больше задерживать! Прапорщик, проводите человека до пропускной, а то в наших коридорах можно заблудиться!
И старик оказался за дверью, не успев, как говорится, глазом моргнуть. На самом деле моргнул, и не раз. Но и только.
— Вы зачем его в управление притащили?! — донесся из-за неприкрытой двери раздраженный голос полковника. — Лихим раскрытием к следующему званию решил прыгнуть, капитан? Майорские звезды зарабатываются ежедневным трудом и выслугой лет!
Товарищ без погон ласково подхватил старика под локоток и повлек подальше от начальственных откровений. И даже вежливо попрощался на выходе. Милый такой пухлячок, добрый.
Вот, собственно, так и началась история омских зомбаков. Если б старику дали договорить и, что вообще невероятно, прислушались бы к нему, история пошла бы по другому сценарию или вообще не случилась бы. Он честно пытался предупредить. Его не услышали. Но... а кто бы услышал? Подумаешь, люди изменились. Даже если правда — и что такого? В пределах же человеческих возможностей? А с человеческими возможностями ФСБ... хе, одной левой! У ФСБ — отряд спецназначения "Гамма"! У ФСБ — группа молниеносного реагирования "Блиц"! У ФСБ — тяжелая батальонно-тактическая группа постоянной готовности "Рывок"! Что им всем человеческие способности в пределах физиологических норм? Так, на один зубок, размяться перед тренировкой! Вот и вышло то, что вышло. Как там сказал поэт? "Но потерял я только время, благие мысли и труды"? Вот, именно это все и потеряли. Абсолютно правильное описание. В школе дают вполне востребованные знания, надо их только уметь применять.
2.
Даю утверждение: в реальной истории, не в книгах — главных героев не бывает. Нет людей, вокруг которых вертится мироздание, понимаете? Даже вокруг Сталина мироздание не крутилось, оно его само крутило по-всякому. Это, кстати, легко проверить, достаточно оглянуться вокруг. И наш старик Семен Евгеньевич вовсе не пуп земли и не главное действующее лицо, как кто-то мог бы предположить. Куда ему со своим набором болячек действовать, в самом-то деле. Кто способен действовать, так это капитан из управления ФСБ! Молодой, здоровый, тренированный и специально обученный. Еще — умный и с интуицией, это же он старика выцепил. Кому как не ему? Зомбаки вообще по ведомству ФСБ проходят, если разобраться. Это ж чистой воды покушение на основы государственности! Посредством поедания его граждан, вот. Так что капитану и флаг в руки. Ну и что, что настроение с утра поганое? Когда разворачивается история с зомбаками, тут не до настроения, тут выжить бы. Они ж, суки, живые, живучие, кусучие, умные и хотят жрать!..
Но лучше по порядку. Порядок — он всегда лучше.
Итак, капитан проснулся в откровенно хреновом настроении.
Скажете, суду все ясно, понедельник день тяжелый, во рту кака, в голове бо-бо? А вот и фигушки. Во-первых, наш капитан пил только по служебной необходимости, то есть по чуть-чуть и изредка. Во-вторых — не понедельник, а воскресенье.
Скажете, что дело знакомое, никому не нравится, когда начальство выдергивает на работу по воскресеньям? Ну и не угадали. Да, начальство выдернуло на работу, и именно в воскресенье, но с чего бы от этого впадать в хреновое настроение? Наш капитан относился к тому редкому типу людей, которым нравится работать. Таких иногда карьеристами считают, но это неправильно. И еще — он был настоящим капитаном. В смысле, начальство приказало — под козырек и исполнять бегом.
Причина же его отвратного состояния была сентиментальной, может, даже романтической. Жена. Дело в том, что капитан боготворил свою жену. Она была умна, юморна, чутка, сообразительна, но, главное, невероятно красива. Вот так сразу даже в голову не приходит, с чем — или кем — сравнить ее красоту. Ну... вот, помните, как выглядела чемпионка мира по художественной гимнастике, та самая, которую... ну, та самая, которая в шестнадцать лет громила весь спортивный мир и брала титул за титулом? Вот, точно такая же, только блондинка! Кстати, тоже гимнастка, чемпионка, заслуженный мастер спорта. О фигуре и речи нет, там просто сравнений не найдется, чтоб описать по достоинству, одни восторженные писки! Мордаха неотразимо симпатичная и невинная такая, аж слезы умиления вышибает! И феноменальная пластичность: тронь пальцем, и потекла в изгибах! И к тому же она была влюблена в мужа! Вот такое сокровище досталось нашему капитану. Коллеги, конечно, посмеивались над его восторгами и мудро намекали, что семейная жизнь тушит и не такие костры любви, но капитан не верил. Он считал, что уж его-то семью напасть супружеского равнодушия обойдет десятой дорогой!
И вот оно случилось.
Нет, жена не отвернулась от него в постели, не ушла спать в другую комнату, что было бы понятно и объяснимо: мигрень, усталость, то-се, в общем, все всё понимают. Нет, он сам о ней не вспомнил! Мало того, утром не раскаялся, а только подумал с неудовольствием, что фигурка у жены вообще-то суховата, могла б и понежнее быть, помягче. И рычать с утра могла бы поменьше. Подумаешь, спортивный характер. Он вообще кровавая гэбня, но не пытает же, наручниками не пристегивает, хотя мог бы, и на Колыму не гонит.
Капитан в полной прострации почистил зубы, с чего-то отметил, что жареное мясо таким инструментом еще можно отхватить, а вот с сырым уже начнутся проблемы... И так в прострации и поехал на службу. Произошедшее сильно выбило его из колеи. Что, вот оно и началось, равнодушие? Какие тут мысли о работе, о причине внезапного вызова! Хорошо, хоть доехал благополучно. И инстинкты не подвели, и водители с утра оказались на удивление уступчивыми и благожелательными, что для Омска странно, очень странно.
Странности продолжились и в управлении, хотя это не то место, где странности приветствуются. И тем не менее — на входе наш капитан почувствовал серьезный голод и отправился прямиком в круглосуточную ведомственную столовую. Оценили, да? Капитан спецслужбы. Вызванный срочно в управление. Побежал не на доклад к начальству, не на отметку о прибытии, а в столовую. Пусть даже столовая ресторанного уровня, но... начальство за такое само съесть может. Без термообработки. Но капитан — в столовую. Оценили? Вот и капитан оценил, но опять же странно, мыслью "какого черта, если вызвали в выходной, дайте хоть нормально позавтракать".
В столовой, снова как ни странно, толпился народ. Девять, аж девять капитанов из различных отделов резко возжелали плотно позавтракать. И среди них десятым — пухленький прапорщик, подчиненный нашего капитана. Тот самый, который милый садист.
— Чего желаете? — с улыбкой осведомилась повариха.
— Мяса! — прозвучал единодушный хор.
Повариха изменилась в лице.
— Да что ж это такое? Как с цепи сегодня сорвались, всем мяса! Пять котлет, и можно без гарнира — вот такие сегодня заказы! Я чем народ буду кормить в обед? Салатиками?!
— Пять котлет, но с гарниром! — тут же решил наш капитан.
Остальные офицеры переглянулись и, как ни странно, пришли к общему решению:
— И нам того же, и побольше!
Надо отметить, что такое единодушие ранее не встречалось в коридорах управления. Больше встречались зависть, ненависть, злорадство и прочее из того же ряда, а тут прямо братство какое-то. Повариха от этого единодушия чуть не разрыдалась. Раньше... раньше наш капитан ее пожалел бы, посочувствовал. Симпатичная девушка, хоть и повариха, жалко такую. Но сейчас словно отрубило чувства.
— А мяса чтоб к обеду довезли и приготовили, — приказал он. — Иначе не работать вам в нашем дружном коллективе. Съедим.
Повариха почему-то испугалась. Вообще-то она не подчинялась капитану ни напрямую, ни опосредованно, приказать ей мог лишь комендант управления и еще начальник облФСБ генерал-майор Сатанинский. И всё. Но вот капитан приказал, еще восемь капитанов и прапорщик оскалились в предупреждающих улыбках, и повариха испугалась и мелко-мелко закивала. Наш капитан даже немного удивился: она действительно боится, что съедят? Но это же чушь. Раздеть, выпотрошить, приготовить — это ж сколько времени потребуется? Нет и еще раз нет, они все вызваны по тревоге, им некогда. Вот разве что потом, если вдруг обнаружится, что к обеду мясо не завезли...
Кстати, о тревоге. Капитан получил свои пять котлет, обильно политых кроваво-красным соусом, к ним пару кусков хлеба, кружечку кофе и прошел к столику в углу, где привык сиживать в одиночестве. Но сегодня к нему тут же присоединился подчиненный прапорщик и два капитана из третьего отдела, которые занимались контролем масс-медиа. А остальные семь капитанов оккупировали соседние столики. И никто не удивился столь поразительному дружелюбию.
— Кто в курсе, чего нас сдернули? — осведомился наш капитан.
— Докладываю, товарищ Кузнецов! — тут же расплылся в улыбке прапорщик. — В городе Омске имели место произойти массовые волнения, нападения на низовой и средний руководящий состав! Полиция справляется, но поставили в известность нас, чтоб держали руку на пульсе, хватку на горле!
Раньше... раньше наш капитан поморщился бы на фамильярное обращение подчиненного. Да, он Кузнецов, и даже Николай, но не тот легендарный разведчик, хотя внешне очень похож, и нечего на это намекать поганой улыбочкой, как-то так. Еще он бы подавился котлетой и побежал бы в кабинет на доклад о прибытии. Волнения в городе! Это же непосредственная тема их пятого отдела! Сейчас же он спокойно прожевал, подумал и осведомился:
— Полковник на месте?
— На месте! — хихикнул прапорщик. — Был! Приехал, выслушал и отбыл для отдыха в загородный коттедж. И майор тоже убыл на дачу!
— А кого оставили на хозяйстве? — удивился капитан.
— Так вас же, товарищ Кузнецов!
Капитан Кузнецов подумал. Переглянулся с коллегами.
— Козлы! — заключил он в результате. — Вонючие. Жрать будет противно, а придется.
Ну, собственно, и всё, после таких слов раньше он не проработал бы в управлении и дня, настучали б в десять клювов. Но сейчас капитаны сдержанно, но одобрительно загудели.
— И у меня начальство убыло на отдых, — поделился обидой капитан из второго отдела. — Но не за город, а куда-то далеко. В общем, с собаками не найти.
Капитан Кузнецов кивнул. Второму отделу стоило верить, в собаках они разбирались, потому что использовали в работе.
— Тенденция, — озадаченно сказал он. — Как только замаячила реальная работа, начальство убыло на отдых. Еще у кого-то так же?
Вообще вопрос тянул на попытку узнать гостайну третьей категории, от трех до восьми с конфискацией, но сейчас ему ответили немедленно. Оказалось, что начальство убыло всё. В порыве удивительного единодушия. И фактически сейчас в столовой собралось реальное руководство областного управления ФСБ! Десять капитанов и прапорщик, но последний не считается.
Что-то царапнуло внимание капитана. Единодушие... поразительное единодушие в действиях начальства. Как будто сговорились... Но — царапнуло и отступило. Начальство вообще-то могло. И сговориться, и слинять. Раньше такого не было, но раньше и работы реальной не было, так, ловля шпионов и маргинальных протестантов, ничего интересного.
— Коля! — неуверенно сказал капитан из шестого отдела. — Массовые выступления — это же по твоему профилю? Получается, ты теперь у нас главный? Делать что-то надо, нам так кажется. Запросить приказ у начальства — оно как бы правильно, но мы ж все тут понимаем, что приказов фиг дождемся? Может, сообразишь сетку заданий, да и вперед? А начальство в понедельник подтянется и или одобрит инициативу, или сделает вид, что не заметило. А?
Наш капитан кивнул. И — снова ничего. Тут фактически переворот в ФСБ, "заговор капитанов", а все одобрительно кивают, никто не спешит стучать наверх и вбок. Наоборот, готовы работать. В ФСБ — и работать! Событие само по себе неординарное.
— Я и без сетки могу, дело несложное, — сказал капитан Кузнецов. — Первый отдел — ну, вы понятно чем занимаетесь. Аккуратненько прозвоните городские службы на предмет настроений... и не отмечено ли где повального бегства руководства. Второй отдел — вы... вы пока своих собачек поберегите, еще не их время. Подключайте своих сотрудников к моему пятому отделу, надо собрать реальную информацию с мест выступлений. Получайте адреса от полиции и вперед, потом на планерку по результатам ко мне в кабинет. Третий — мониторим соцсети на предмет сами понимаете чего. Если что-то нащупаете — поднимайте "Гамму" и "Блиц", давите беспощадно, рвите с корнем!
Капитан из "тройки" удивленно вздернул брови, но и только. "Гамму" — значит, "Гамму". То, что такое еще не случалось в истории областного управления ФСБ, капитана явно не смутило.
— Четвертый отдел...
Капитан Кузнецов задумался и помрачнел. Да, это тоже стоило иметь в виду в возможных сценариях событий.
— Всем составом отправляйтесь к нашим воякам, — в результате решил он. — Осторожненько проверьте, как там с лояльностью. И как там оценивают массовые акции неповиновения. Готовы ли они выполнять приказы. И, самое главное — чьи. Если не готовы — отрабатывайте вариант по смене руководства.
Капитан из "четверки" озадаченно присвистнул, но протестовать не стал. Если у пятого отдела в сетку мероприятий по подавлению массовых выступлений прописан контроль военных, то надо контролировать, и точка. А рассуждать потом. Но лучше не рассуждать.
— Ну, с пятым отделом я сам, на нас реальная информация о происходящем, — пробормотал капитан Кузнецов. — Шестой отдел — по вашему экономическому профилю отдельных задач нет, берите на себя общее патрулирование города. Так... седьмой, восьмой, девятый и десятый — ничего пока сказать не могу, потому что ничего о вас не знаю, вы у нас секретные. Занимайтесь по прежнему плану работы, в случае новых вводных решим о перепрофилировании. Всё? Всё. Тогда на коней, шашки в руки и поскакали.
Сам капитан Кузнецов тоже отправился на выезд. Руководство руководством, но реально в кабинете делать нечего, пока не поступит оперативная информация. А случись изменение обстановки, так на то имеется дежурный прапорщик на узле связи и телефон в кармане у капитана.
На выезде со служебной парковки капитана неожиданно тормознули. Боец усиления не то козырнул, не то кивнул и сунул в салон укороченный полицейский автомат. Прикладом вперед.
— На всякий случай! — пояснил он недоумевающему капитану. — Командир группы сказал офицеров без автоматического оружия не отпускать! Вы его положите под руку на переднее сиденье, прикройте ветровкой, и будет нормально!
Капитан только озадаченно крутнул головой. Где подразделение внутренней охраны и где офицеры номерных отделов? Это ж небо и земля! Однако позаботились, нарушили все мыслимые инструкции! Удивительное единодушие наблюдается сегодня в массах!
И снова ёкнуло, снова что-то царапнуло на краю сознания. Но и на этот раз не срослось, в потоке машин края сознания лучше не исследовать, в аварию залетишь.
Ехать пришлось недалеко, событие произошло на оптовом складе левобережной промзоны. Вроде из центра и до промзоны, а недалеко. Омск — он такой, в нем везде промзоны.
Полицейские еще работали на месте происшествия. Автоматчики не спеша прохаживались по ангару, поглядывали туда и сюда, пара оперативников обстоятельно допрашивала потерпевших. То есть потерпевшего. И — ни разрушений, ни битых стекол, ни луж крови. Даже товар не разбросан, хотя автоматчики поглядывали этак задумчиво.
Капитан нахмурился. Благостная картина не очень-то походила на место массовых выступлений и беспорядков.
Общение с потерпевшим, старшим менеджером овощного склада или кто он там, все расставило по местам. Было массовое выступление, еще как было.
У менеджера тряслись руки, подкашивались ноги и подергивались веки. И лицо было белее бумаги.
— Понимаете, ничего ведь не предвещало! — бормотал он. — Все работали, процесс шел, а потом раз — развернулись и пошли на нас. Без криков, без матов или угроз — молча! И сразу за горло...
Капитан внимательно посмотрел. Горло потерпевшего на первый взгляд казалось целым. Ничего, кстати, такое горло, в обрамлении нежных даже на первый взгляд мышц. Менеджер перехватил его взгляд и затравленно сжался.
— Я рукой закрылся, вот так! А они в руку зубами! Молча! Вцепились и тянут! Вот, посмотрите!
Капитан посмотрел. Рука менеджера представляла из себя один сплошной синяк. Отливающий чернотой.
— Через спецовку прокусить не смогли, — пояснил оперативник и успокаивающе погладил менеджера по плечу. — Вот такие дела, капитан.
— Я не виноват, что в столовой так кормят! — истерично выкрикнул менеджер и затрясся. — Всегда так кормили! А они — мало! И как пошли!
Капитан насторожился. Так вот оно что. Не накормили рабочих. Голодный бунт. Опасное дело! Наверняка при устройстве на работу обещали трехразовое питание, которое по факту оказалось одноразовым, да и то скудным. Да, за такое и загрызть можно... тем более что менеджер по фактуре подходит. Странно, что взорвалось именно сейчас, в Москве предполагали подобное еще десять лет назад и создали региональные силовые подразделения. Которые проболтались без дела десять лет, и вот сегодня рвануло, а их под рукой нет. Странный, очень странный день.
— Мне надо опросить задержанных, — бросил он. — Организаторов уже выделили?
Оперативники внезапно замялись.
— Так... нет организаторов, — промямлил один. — Мы уж по-всякому крутили. Они просто развернулись все и пошли. И видеофиксация показывает то же самое.
— Ребята... — укоризненно протянул капитан. — Чтоб полсотни человек разом пошли куда-то, нужна серьезная подготовительная работа, это же азы! А вы мне — нет организаторов! А кого вы тогда задержали?
— Кого поймали, того и задержали, — буркнул второй оперативник. — Они как бы не сопротивлялись, так что и тут глухо.
Капитан невольно кивнул. Да, при задержаниях организаторы обычно пытались оказать сопротивление или сбежать, именно так их и выявляли, один из способов, тоже азы работы.
— Что ж, будем работать с тем, что есть! — решил капитан. — Как бы организовать место...
— Опа... — ошеломленно сказал оперативник, глядя ему за спину.
Капитан развернулся и увидел кошмар наяву. На полицейских, конвоировавших задержанных к автозаку, молча неслась толпа.
3.
— Стоять! — раздался дикий крик автоматчика, воздух полоснула очередь. И никакой реакции, толпа перла вперед все так же молча. Это было по-настоящему страшно. Капитан обострившимся зрением увидел в первых рядах нападающих и женщин тоже. Таких же молчаливых, таких же решительных.
Дальнейшее сплелось в один пестрый малоразличимый клубок. Их били, тянули, рвали и грызли, они отбивались, отпинывались, огрызались, уворачивались и отступали в ангар. Вроде бы их пытались растащить поодиночке, а они отчаянно сопротивлялись... Если честно, капитана спасло юношеское увлечение футболом. В результате он здорово и на всю жизнь научился пинаться, уворачиваться и быстро бегать зигзагами — и вот пригодилось.
Грохнула стальная дверь — и словно отрезало. Капитан и один из ободранных оперативников по эту сторону, все остальные снаружи по ту. И тишина.
— ... И мертвые с косами стоят... — пробормотал побелевшими губами оперативник. — Нафиг. Я так не играю. Или дайте разрешение на применение боевого, или я так не играю!
— Футболист? — поинтересовался капитан Кузнецов с одышкой. — Здоровски уворачиваешься.
— Не, баскетбол, — признался оперативник и вытер пот.
— Тоже нехило.
— А что так тихо? — прошептал оперативник и кивнул на дверь.
Капитан прислушался. Пожал плечами, подошел, открыл, выглянул наружу... и озадаченно присвистнул.
Двор оптовой базы был пуст. Там и тут виднелись клочки разорванной одежды, валялся на боку перевернутый автозак. И — ни автоматчиков, ни задержанных, ни второго оперативника, ни даже водителя. Ни кусков их тел. Только большая толпа людей, уходящая куда-то по заброшенной железнодорожной ветке меж складов. Капитан четко разглядел среди уходящих женщину, которая совсем недавно била его сумкой по голове. Сейчас она оглядывала сумку на ходу и огорченно всплескивала руками. Надо же, порвалась, какое горе. Мирная, нереально мирная картина. Идут себе рабочие с ночной смены, весело переговариваются, женщины о чем-то своем судачат...
— Будем отбивать ребят? — очень неуверенно спросил оперативник. — Шмальнуть из табельного и, воспользовавшись паникой...
— Замучаешься комиссии объяснять раневой канал со спины на дистанции под полсотни метров, — хмуро заметил капитан. — И вряд ли они запаникуют. Скорее развернутся и снова попробуют порвать зубами горло. Ухо они тебе уже прокусили.
Оперативник вспомнил и содрогнулся.
— Тогда прокрадываемся к воротам и рывок на тыщу! — предложил он другой вариант. — А там на магистрали тормозим любую машину...
— Бегаешь? — догадался капитан.
— Первый взрослый. А что, есть претензии?
— Да нормально всё, всяко лучше помогает, чем самбо. Но у меня вариант проще. Сейчас мы спокойно выходим за ворота, а там на стоянке моя машина. Надеюсь, стоит, а не лежит. Что она служебная, на ней не написано. Не должны ж они переворачивать все машины подряд?
— А кто их знает, чего они должны, а чего нет, — пробормотал оперативник и затравленно огляделся. — И вообще — кто такие ОНИ? И чего им надо? И сколько их? Как-то они вынырнули неожиданно, ничего же не было, и вдруг бах! И организованность у них откуда-то, и массовость, и скорость оперативной реакции — обзавидуешься!
Капитан оценил разумность вопросов оперативника и подумал, что неплохо бы такого работника заиметь в оперативный штаб по чрезвычайной ситуации. Что таковой придется создавать, он уже не сомневался.
Они спокойно и без происшествий добрались до стоянки. Запрыгнули в машину — оперативник тихо ойкнул, когда приземлился задницей на автомат под курткой — и рванули. И только тогда облегченно выдохнули. Машина вообще дарит горожанину чувство некой защищенности. Ложной, между прочим, в чем им вскоре пришлось убедиться.
Они продирались через Старый Кировск с его дебильными односторонними движениями и настороженно поглядывали по сторонам. И потихоньку охреневали. Город поражал каким-то благостным миролюбием. Шли по своим делам или от безделья разные люди, бомжи и запойные тащились с утра пораньше в поисках, где бы налили, работали магазины, молодежь шагала, отключившись от мира в своих наушниках... И ни шума, ни крика. Но ведь вот же, за углом, совсем недавно такие же точно люди рвались вперед в едином порыве перегрызть офицерам горло! Блин... или не было ничего, привиделось?!
Капитан искоса глянул на прокушенное ухо оперативника, чтоб убедиться — нет, не привиделось. И оперативник подарил ему такой же внимательный взгляд.
— Кстати, Арсений, — сказал оперативник, чтоб как-то нарушить тишину.
— Арсен?
— Да ну тебя! — обиделся оперативник. — Еще добавь, что Аваков! Арсений я!
— Достали шуточками? — миролюбиво хмыкнул капитан. — Понимаю. Вообще-то очень похож. А я Николай. Николай Кузнецов. И ничего, живу и не плачу.
— Николай Кузнецов — и в ФСБ? — поморщился Арсений. — Представляю. "Господин гениальный диверсант" — самое безобидное обращение, да?
— Правильно представляешь. Но еще и лично удостоверишься — ты сейчас со мной в управление, будешь от полиции свидетельствовать. А потом и в оперштабе работать, ты мне подходишь. Только как-то бы побыстрее...
И капитан, не задумываясь, достал мигалку со звучком, одним движением нашлепнул снаружи на крышу и включил. Вообще таких мигалок по штату не предусматривалось, но в ФСБ следили за веяниями мировой моды и вовремя обзавелись.
Тут оно и произошло.
— Ы-ы! — Арсений засипел, словно его ухватили за горло, и с ужасом уставился вперед.
А впереди две машины резко вильнули и заблокировали полосы. Капитан с матом затормозил. Тут же сзади их машину подпер внушительный внедорожник. И в то же мгновение с тротуара к ним бросилась злобная разнородная толпа. Впереди всех — несколько подростков в наушниках, лица по-прежнему отрешенные и словно мертвые, и это было реально страшно.
Попались, мгновенно понял капитан и рванулся на выход. Тут не до автомата, жизнь бы спасти! Оперативник понял то же самое еще раньше...
Они вырвались дорогой ценой. И порванная одежда да по второму разу прокушенное ухо Арсения в этой цене составляли малую часть. Издалека они с бессильной злобой смотрели, как переворачивают и уродуют их прекрасную, дорогую машину! А за ними самими особо и не гнались. Так, пугнули, отогнали подальше и на том успокоились.
Капитан Кузнецов поправил сбившуюся от бега одежду. Проверил, не обронил ли на бегу заветные комитетские корочки. И подвел первоначальные итоги.
Их обыграли. Прямо под носом ФСБ возникла, окрепла, проросла горизонтальными связями неизвестная (Сепаратистская? Террористическая? Экстремистская?!) организация, а они и проморгали! И даже сейчас, после столкновения с ней, неизвестны были ни ее цель, ни состав, ни руководство, ни даже принципы организации. Сильны, сволочи, с ненавистью признал капитан. Как они их проследили и зажали — обзавидуешься!
— А ведь наши начальнички что-то знали! — зло плюнул Арсений. — Никого в управлении нет, все в отпусках, словно сговорились!
Капитан вздрогнул от неприятного предчувствия. Знали... сговорились... в отпусках. Так ведь и в ФСБ то же самое!
— Ничего, прорвемся! — процедил он. — Арсен, ты со мной или как?
— С тобой, — твердо сказал оперативник. — До конца. Я, знаешь ли, в полицию не только за деньгами пришел! Мне за державу обидно! И я не Арсен, а Арсений.
— А я Николай, — улыбнулся капитан.
Первую проверку на психологическую совместимость полицейский прошел, и на душе стало легко и спокойно. Не все потеряно, когда в полиции есть такие люди!
Два офицера дружно зашагали к областному управлению ФСБ с твердой решимостью разобраться и покончить с той напастью, что захватила город. Путь их был неблизок. Это на машине центр и Старый Кировск рядом, а пешком — ого-го! Правда, ездили автобусы, но после инцидента с машиной запрыгнуть в автобус они не рискнули.
4
— Внушительное здание! — уважительно сказал Арсений. — Давит. Как-то не предполагал, что по собственной воле да сюда, да не в наручниках...
Капитан Кузнецов помрачнел, и вовсе не из-за надоевших шуточек по его месту службы. Внешний пост охраны. С ним предстояло очень, очень неприятное объяснение. Автомат ему они выдали? Выдали. А он его, как настоящий русский, просрал. Причем сразу, опять же как настоящий русский. Утешало только то, что выдали не под роспись. То есть — обе стороны вляпались, значит, хотя бы издевательских улыбочек не будет, а будет отчаянное совместное соображалово, как разрулить катастрофу.
— Лейтенант, я там... это... — неловко начал он.
— Без автомата вернулись, товарищ капитан? — участливо спросил лейтенант-охранник.
— Ага.
— Третий, — в непонятно какую очередь занес его лейтенант и замахал рукой дежурной машине.
— В смысле? — сухо спросил Кузнецов.
Вина виной, но насмешки, даже замаскированные, от какой-то там охраны он терпеть не намеревался. Ни сейчас, ни впредь. Потому что он работал в комфорте вон там, в главном корпусе. А этот торчал под дождем и снегом, солнцем и ветром тут, на служебной автомобильной парковке. Несопоставимые охотничьи угодья, так сказать.
— Вы третий вернулись без оружия, — пояснил лейтенант без улыбки. — Ничего страшного, сейчас вернем. Говорите адрес. Оно, скорее всего, там и валяется.
Капитан открыл было рот... и закрыл. Странно, дико, но ведь логично! Взять в руки автоматическое оружие гражданскому — это как подписать приказ на свое уничтожение. Вооруженных автоматикой снайпера ликвидируют сразу, по умолчанию. Тут сто раз подумаешь, стоит ли ручки тянуть к смертоносной игрушке.
— Логично! — сказал стоящий сбоку Арсений. — А вот на машину уже не распространяется. Лейтенант, попроси бойцов, пусть они сразу и эвакуатор организуют!
— Само собой, — пробормотал лейтенант, козырнул для проформы и отошел организовывать подчиненных.
— Само собой... — задумчиво пробормотал Кузнецов. — Слышь, Арсен, а ведь он ни разу не боится отправлять бойцов за оружием и машиной. Вон всего пару человек озадачил.
— А чего бояться? — пожал плечами Арсений. — Ну полицейские, ну машину эвакуируют, что такого? Бойцы своим делом заняты, всем понятно. Полиция, когда делом занята, народом очень даже уважаема.
И Арсений замер, сообразив, что именно он брякнул. Кузнецов подарил ему злой взгляд. Заняты делом они, ну надо же... заняты делом! И поэтому полицейских не трогают! А они, получается, не делом заняты были, а так, херней страдали?! Гнев поднялся изнутри и затопил сердце. Ну, он сейчас всем покажет, делом он занят или нет!
— Идем! — решительно подтолкнул он полицейского и быстрым шагом направился к своему кабинету.
— Ого! — сказал он, как только переступил порог.
Вообще-то капитан был очень сдержанным в проявлении чувств, таких в ФСБ отбирали специально и потом эту сдержанность всячески поддерживали и культивировали, но что еще сказать, если под глазом у капитана из второго отдела красовался великолепный фингал, а лицо капитана из шестого отдела привлекало внимание резкой несимметричностью? То есть офицеров ФСБ хорошенько отдубасили! Офицеров самой ФСБ?! Тут не только заогокаешь, тут материться начнешь!
— А ты, похоже, увернулся? — завистливо оценил капитан из "шестерки". — Чем занимаешься, боксом?
— Футболом, — рассеянно ответил Кузнецов. — Фуфло полное ваш бокс, когда толпой метелят...
Он устало опустился на стул и кивком указал полицейскому на место рядом с собой. Вопрос о личной подготовке вообще-то тянул на гостайну третьей категории, но не до мелочей, когда офицерам ФСБ морды бьют!
На полицейского вопросительно и враждебно уставились практически все. Только пухленький прапорщик смотрел благожелательно, но от его благожелательности даже у Кузнецова холодок по спине прокатился.
— Арсений — полноправный член оперативного штаба, представитель от полицаев, моя креатура, — сразу пресек он межведомственные разборки и возможную стрельбу в помещении. — Работаем, ребята. Малюем картину маслом, "Обстановка в городе" называется. "Двойка", начинай ты, остальные подпеваем по необходимости.
И работа началась, четкая и конкретная, как оно всегда и бывает, когда делом заняты непосредственные исполнители. Капитан Кузнецов слушал, добавлял мазков в общую картину краткими репликами и все чаще озадаченно покусывал нижнюю губу, была у него такая паразитная привычка при столкновении с неразрешимыми задачами, даже в высшей школе ФСБ от нее не смогли отучить, потому и в оперативники не взяли, кстати, не совсем себя умеет контролировать...
— Достаточно, — прервал он, как только заметил, что докладчики стали повторяться. — Достаточно. Угу. Если кратко, то что мы имеем на картине?
Капитаны обратились в слух. Кузнецов обвел их серьезным взглядом.
— На картине мы не имеем ничего! — четко произнес он. — То есть там много чего интересного художникам, но мы-то — ФСБ! Нас интересует что? Кто замышляет против государства — раз! Чего они добиваются — два! И кто их руководители — три! Но ничего этого в картине маслом нет!
— М-да, неприятная ситуация, — пробормотал капитан из "двойки" и осторожно потрогал фингал. — Происходят массовые беспорядки, офицерам госбезопасности оказывают организованное сопротивление — и ни одного следа. Роботы в сетях не выделили специфической активности, фильтры чистые, билинг и прослушка с мест происшествия фиксируют исключительно бытовые разговоры, видеонаблюдение отражает обычную городскую жизнь... даже личное участие никакой ценной информации не дало! Молча налетели, молча набили морду и разошлись! Ни команды, ни руководящего жеста, ни программных лозунгов и выкриков...
— Но хоть что-то ты можешь сказать? — не выдержал капитан из "семерки". — Какое настроение хотя бы у нападавших? Это и без слов иногда чувствуется!
— А знаешь, — озадаченно сказал капитан из "двойки" и снова потрогал фингал, — действительно чувствовалось! Но как-то очень странно! Вот... словно сделали нужное дело и разошлись удовлетворенными! Ну и как тебе?
— А ты что скажешь? — спросил капитан из "семерки" у Кузнецова.
Кузнецов вспомнил, как огорченно всплескивала руками женщина, разглядывая порванную об голову офицера сумку, и невольно передернул плечами.
— Нет, ребята, куда-то мы не туда пошли! — решительно сказал он. — Впечатления — это интересно психопатологам, но они нам ничего не дают. Где-то мы пропустили нужный поворотик!
— Понятно, — скучным голосом бросил капитан из "тройки". — Плохо сработали. Будем исправляться.
Кузнецов поморщился. Нет, то, что сказал коллега из "тройки", звучало практически на каждом совещании, только по раздельности: "плохо сработали" говорил обычно полковник, а "будем исправляться" вякали все капитаны хором, и он сам в том числе, но...
— Мы хорошо сработали! — твердо сказал Кузнецов. — И если не обнаружили следов организации, значит, ее просто нет. В привычном нам виде — точно нет. Уж что-что, а "цветных" организаторов мы вычислять научились, и вообще большая их часть — наши внештатники... Нет, тут что-то другое. Непривычное. Давайте соображать в разных направлениях. Допускаю самые дикие мысли.
Он вспомнил женщину с порванной сумкой и снова содрогнулся.
— Кэп, без всемогущей руки Запада нельзя! — осторожно напомнил капитан из первого отдела. — Начальство не поймет.
— Начальства нет! — раздраженно отмахнулся Кузнецов. — А я пойму!
— Тогда — упыри! — вдруг подал голос до того скромно помалкивающий прапорщик.
Раздались откровенные смешки. Только Кузнецов остался серьезен. И, пожалуй, еще Арсений.
— Обоснуй.
— Я сделал предположение на основе того факта, что вас не били оружием, — пояснил прапорщик неловко. — Я ведь правильно понял? Ни монтировкой, ни кирпичом, только тем, чем вооружила природа? И еще — зубы. Менеджера покусали, и у полицейского, если я правильно рассмотрел, ухо порвано...
Озарение вспыхнуло в голове Кузнецова молнией, ослепило и погасло без следа, но он уже сделал стойку. В этом что-то было близкое к истине! Действительно — только руками! Ну и ногами, разумеется, но они не в счет, ногами для начала надо уметь пользоваться, а это не так просто, как кажется... И да, еще зубы!
— Так-так, — доброжелательно подбодрил он прапорщика. — Это же не все? Продолжайте.
Прапорщик замялся. Говорить ему явно хотелось, но что-то мешало. Как кость в горле или подписка о неразглашении.
— Информация только для нас, — сказал Кузнецов и строго осмотрел присутствующих. — Все поняли, коллеги? Не стучать! Ни вверх, ни даже вбок!
— Вбок гарантирую отсутствие утечек, — неохотно сказал капитан из "восьмерки". — Вбок — это нам стучали. Конкретно мне. Говори, прапорщик, останется между нами.
Капитаны опупели, усиленно переваривая услышанное. Вспоминая, что, как и о ком болтали в присутствии этого неприметного капитанчика. Капитан из "восьмерки" понимающе ухмыльнулся.
— Я много лет работал во внутренней тюрьме ФСБ, — с усилием признался прапорщик.
На сидящих в кабинете словно дохнуло смертельной угрозой, и мягкая улыбка прапорщика явственно приобрела в их глазах кровавую окраску.
— Уволили по состоянию, но не в этом суть, — продолжил смущенно пухлячок. — Там, внизу, встречались очень любопытные экземпляры. Мы с ними иногда общались, ну, при сопровождении в Москву или так, по случаю...
Глаза капитанов начали приближаться к форме идеального круга. То, в чем признавался милейший мужчинка, тянуло... да на попадание во внутреннюю тюрьму и тянуло, только не конвоиром, а арестантом!
— ... был и упырь, — спокойненько сообщил прапорщик. — Я почему и подумал — очень на него похоже. Такие же немотивированные нападения... Он, правда, иначе это объяснял, очень грамотный был упырь, интеллигентный...
— Он — объяснял? — свистящим шепотом спросил капитан из "шестерки" и неверяще оглядел коллег.
— Спокойно! — осадил его Кузнецов. — Спокойно, я сказал! Все для пользы дела! Продолжай, прапорщик. Что, вот прямо так настоящий упырь?
— Да как понять, настоящий или нет, — стушевался прапорщик. — На киношного не похож, разумеется, а так да, самый настоящий, по моему мнению.
— Кусался, кровь пил? — спросил Кузнецов, задумчиво поглядывая на Арсения.
— Кровь — да, пил! — охотно подтвердил прапорщик. — Он говорил, это из-за того, что человеческие челюсти слабые, сырое мясо, особенно жилистое, оторвать не так просто, да и переварить его толком не получается, а вот кровь самое то...
— Сам рассказал? — с любопытством спросил Арсений.
— Ну, мы с ним болтали иногда, — смутился прапорщик. — О всяком разном, о жизни там или смерти, он так-то очень интересным собеседником был: образованный, воспитанный, из очень хорошей семьи, и профессия у него близкая к искусству — художник-реставратор... ну а что, не с коллегами же за жизнь беседовать, чего вообще могут сказать гэбэшники, тупые служаки... ой.
— Не извиняйся, — лениво махнул рукой Кузнецов. — Мы на правду не обижаемся... ведь не обижаемся, коллеги?
Вообще-то коллеги на правду очень даже обижались, и в других обстоятельствах прапорщику бы за откровенную оценку их умственного уровня минимум бы не поздоровилось, но сейчас обстоятельства оказались... неожиданными, так что пухлячку просто подарили пару нехороших взглядов и тем ограничились.
— И... что он рассказывал о своей сущности, упырь этот? — продолжил аккуратные расспросы Арсений.
Кузнецов мысленно кивнул полицейскому с одобрением. На любопытство коллег прапорщик запросто мог среагировать, как вообще народ реагирует на любопытство чекистов, и тогда фиг что от него услышишь, тогда как расспросы полицая воспринимает благожелательно, мол, работа такая у полиции... Мысль неприятно царапнула. Опять то же вылезло: полиция, занятая нужной обществу работой, вполне себе одобряема! Тогда как ФСБ!..
— Он не просто упырь был, а идейный, — улыбнулся прапорщик. — Утверждал, что физического влечения к людоедству у него нет, а глотки грызет, чтоб свой статус поддерживать. Мол, все люди стадо, а он волк, вот и... ну, положено ему, волку, овец давить. Чистить генофонд от слабых особей, так сказать.
— Психопат! — с чувством определил капитан из "единички".
— Да как сказать... — со странной улыбочкой отозвался прапорщик. — Он ведь действительно был намного выше среднего уровня, и презрение к "овцам" испытывал вполне обоснованно. И, кстати, его взгляды в чем-то смыкаются с нашей работой...
На прапорщике скрестились ошарашенные взгляды. Что он имел в виду?!
— Ну, мы ведь тоже пасем человеческое стадо, — мягко пояснил прапорщик. — Тоже пасем, тоже бракуем... нежелательных особей. А что наши "особи" далеко не слабые, так и волки, если присмотреться, тоже ведь не самых слабых овец предпочитают, а самых жирных... как и мы. Вот капитан из шестого отдела подтвердит.
Капитан из шестого отдела, отвечающего, как все догадывались, за крышевание бизнес-структур, неловко заерзал.
— Самых жирных... — повторил сладким голоском прапорщик и мечтательно улыбнулся. Присутствующих снова обдало смертельным холодом, Кузнецов даже почувствовал, как волосы на голове начали вставать злобной гривой.
— Не... не подходит, — с трудом вернулся он в русло совещания. — Упыри — не подходят. Они по ночам предпочитают. А на менеджеров, да и на нас напали днем, при свидетелях — и толпой.
— Так и тот упырь нападал днем! — удивился прапорщик. — С чего вы про ночь вспомнили? Ночью знаете как трудно работать? Улицы пустые, дичи нет, а которая есть, та пугливая или пьяная, а с пьяными даже упырям лучше не связываться... Не, он нападал исключительно днем!
— Да, но он был один, — задумчиво сказал Арсений. — Разве что...
— Вот! — наставительно поднял пухленький пальчик прапорщик. — И я о том же подумал! Заражение! Эпидемия упыризма!
— Врачи бы знали! — убежденно сказал капитан из "двойки". — Я, правда, с ветеринарными больше связан по службе, но уверен, что за эпидемиями у нас строго следят! Может, не всегда лечат, но следят точно и меры принимают для нераспространения!
— Ага, то маски носили, а теперь кевларовые ошейники будем покупать? — едко поинтересовался капитан из секретного девятого отдела.
— Вам лучше знать, — туманно намекнул Кузнецов.
— Мы знаем лучше, но в другой области, — не менее туманно возразил капитан из "девятки".
— Товарищ прапорщик, вполне может быть, очень даже прав насчет заражения, — вдруг негромко сказал Арсений. — Если его упырь — не физиологически упырь, а психологически, то по логике заражение упыризмом и должно передаваться механизмами вне медицинского контроля. Разговорами, например, убеждением, личным примером, что-то из этого ряда...
Капитаны обдумали сказанное. Осознали. Затем стали странно поглядывать на прапорщика, и вид при этом имели весьма бледный. Прапорщик безмятежно улыбнулся, чем чуть не вверг кадровых офицеров ФСБ в слепую панику.
— Ну-ну, спокойнее! — пресек Кузнецов. — Спокойнее! Здесь все свои, все незаразные... Слушайте, это интересная идея, но ее надо обдумать каждому в спокойной обстановке, оценить, проверить на соответствия по своим каналам и возможностям! Сразу скажу, что третьему отделу надо бы поставить фильтр в сетях на данную тему: ну, зомби там, упыри, волки и человеческое стадо... в общем, вам лучше знать, что и как. И прикинуть гипотезу как рабочую. Всем прикинуть. И завтра доложить результаты. Всем все понятно? Ну, тогда шашки наголо и по коням! А ты, Арсений, задержись. Пойдем, я тебе нашу столовую покажу, не всякий ресторан с ней сравнится!
5
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
